| е. принесенными к жертвеннику и на жертвенник никаким образом нельзя понимать " как переход из символа в действительность». Так понимать это с Куртцем (стр. 104) можно было бы только в том случае, если бы все жертвенное животное назначалось для предания Иегове, чего, однако, не видно ни из названия жертва заклания и ее назначения для жертвенного пира, ни в ее обряде. 407 Этот смысл потрясания следует уже из прямого понимания обряда, как движения известных частей к жертвеннику т. е. к Богу вперед и назад, как правильно объясняет это Ярхи (на Лев.7:34 ): ducebat et reducebat; между тем Брейтгаупт в своем латинском переводе комментария Ярхи, в замечании, вносит в эти слова позднейшее представление движения во все четыре стороны мира. С этим представлением не соединяется, никакого выразительного смысла. Что касается раввинского толкования, что потрясание есть указание на Того, который владеет всем миром и обнимает концы земли, то о нем нужно сказать тоже, что Бэр (II, стр. 377) заметил о толковании Сикеса, полагавшего в потрясании исповедание вездеприсутствия Божия, именно, что «в этом обряде нет ровно ничего, что связывало бы с этими жертвами именно вездеприсутствие Божие». Нельзя видеть в потрясании, как видит Куртц (стр. 147), указания и на то, что этот дар приносится Иегове «как Богу здешнего места, Богу, который обитает на земле, вблизи своего народа», потому что Иегова обитает близ своего народа только в святилище, а не во всех четырех странах света. Уж не имел ли своею целью этот обряд простое «очищение воздуха», как думает Рикк (а. а. 0. стр. 378)??. 408 Как говорит об этом Бэр (II, стр. 374): «употребляемое на пир принадлежит собственно Иегове; ибо чрез приношение оно всецело передано Ему». Подобное говорит и Куртц стр. 148): «все принадлежит Иегове, Ему должно быть отдано; исполнение этого долга чрез посвящение только первого и лучшего плеча и бедра происходило в силу божественного снисхождения... в первом посвящено и освящено все ( Рим.11:16 ); оставшееся человек получает обратно, как подарок от Иеговы». |
| д.–В этом воззрении на богослужебные символы сходится с Гёрресом Фатке, различаясь в дальнейшем развитии тем главным образом, что он, по принципам гегельанской философии, развитие религиозного сознания превращает в диалектический процесс абсолютной идеи, личность Бога разрешает в общий мировой дух, и–изъясняя, как миф все законодательство Моисеево и историю его–полагает, что во времена Моисея Израильтяне почитали Сатурна, а позже служили Финикийскому Геркулесу и солнцу и что монотеистический принцип является только, как плод просвещенного духа пророков. 94 «Снисхождение Бога, говорит Бэр, становится здесь·принаровлением к человеческим заблуждениям, суеврию, религиозным предубеждениям. Бог является каким-то иезуитом, который пользуется дурным средством для достижения доброй цели». Бэр, Symb. 1, стр. 41. 95 Так главным образом думает Фатке, по которому все религиозное созерцание евреев можно понимать, только как «одухотворение сабеистической религиозной формы, хотя впрочем такой, которая была отлична от господствовавшей у ханаанитско-сирийских народов, и которая следовательно у евреев уже должна быть предположена прежде их вступления в Палестину». Но, с другой стороны, произведение отдельных элементов религиозной символики евреев от египтян у Фатке отвергается (а., а. О. S. 1 195 и д. 662 и д. 96 Срав. при этом глубокомысленные исследования во введении в философию и мифологию Шеллинга, где он отвергает как несостоятельный в научном отношении тривиальный взгляд, что человечество вышло из состояния совершенно животной дикости и его религия началась фетишизмом,–отвергает вместе с связанными отчасти с этим представлениями о мифологии, как произведении поэзии народов и их поэтов, или как продукте философских созерцаний мудрецов древнего мира. Происхождение мифологии изъясняется и выводится у него из ослабления религиозного сознания, а ее историческое появление связывается с историею смешения языков и разделения народов. 97 Что основной характер язычества состоит в обоготворении природы, это признано самыми основательными исследователями в этой области, хотя и много есть различных мнений относительно развития мифов у отдельных языческих народов. |
| Что разуметь под mej chatath вода греха или очищающая от греха, подлежит спору. Что это не обыкновенная простая чистая вода, как объясняют Лундиус, Карпзоф (Apparat, р. 105) и др., это видно: а) из значения слов: mej chatath, которое указывает воду, приготовленную особенным образом для очищения от грехов; b) из выражения itchatteu, употребленного об этом окроплении ( Чис.8:21 ) и повторяющегося об очищении домов освобожденных от проказы водою окропления Лев.14:52 ; с) из того обстоятельства, что кропление chizah простою водою вовсе не встречается в культе. Поэтому уже раввины водою окропления называли воду, смешанную с пеплом, полученным от жертвы рыжей коровы ( Чис.19 ),–на какое объяснение впоследствии очень определенно решился Генстенберг (Christolog. II, стр. 583 der 2 А). Хотя Бэр (Symb. II, стр. 166) находит это объяснение «положительно неуместным, так как закон о воде от жертвы рыжей коровы был дан после назначения или посвящения левитов и священников»,–но это доказательство Бэра слабо. Закон 19 гл. Числ не содержит в себе никакого указания на то, что он стоит на своем месте по хронологическому порядку. Из описания его следует, что посвящение священников было раньше избрания и посвящения левитов, и только первое, а не последнее предполагается в 19 гл. Числ уже случившимся. И определение этой воды чрез mej nidda, Чис.19:9 , не может считаться решительным, потому что жертва рыжей коровы здесь названа chatath. С другой стороны мы не принимаем и тожества воды греха с водою от жертвы рыжей коровы, потому что: а) первая кропительная вода специально определена была для очищения оскверненных прикосновением к мертвым, b) потому что последняя кропительная вода делала нечистым того, кто кропился ею или даже только прикасался к ней ( Чис.19:21 ) и с) потому что для очищения лиц и домов, освобожденных от проказы ; предписана особенная крепительная вода ( Лев.14:5 sq. 50 sq) (что забыли Бэр и Генстенберг) и что следовательно кропительная вода, приготовленная из пепла рыжей коровы не была единственная вода, предписанная законом. |
| Это всё книги и учебники, которые нельзя просто прочитать, а надо изучать, точно так же, по тем же законам, что и школьные учебники: словно будут спрашивать. У кого есть дополнительные дела, дополнительные учебники, дополнительные интересы, тот, можно считать, действительно учится. Где взять время? Но почему одни ребята с трудом кончают обычную школу (и при этом у них «перегрузка»! У них нет времени! Их жалко!), а другие за те же самые годы, кроме обычной школы, кончают ещё и музыкальную? Или, например, в ПТУ — обычную школу кончают и ещё получают профессию? Серьёзные, развитые, увлечённые делом люди умеют работать поразительно много. Натуралист Карл Бэр рассказывает: «Однажды я засел у себя в доме, когда на дворе ещё лежал снег, и вышел на воздух… лишь тогда, когда рожь уже вполне колосилась. Этот вид колосящейся ржи так сильно потряс меня, что я бросился на землю и стал горько упрекать себя за свой образ действий. Законы природы будут найдены и без тебя, сказал я себе, ты ли, или другой их откроет, нынче ли, или через несколько лет, — это почти безразлично; но не безрассудно ли жертвовать из-за этого радостью своего существования?» Что же было дальше? Учёный опять засел за работу. Он совсем расстроил здоровье, но не хотел лечиться, потому что врачи первым делом требовали, чтобы он прекратил работу. Умер Карл Бэр в Петербурге на восемьдесят пятом году жизни. Когда Эразм Роттердамский — он жил в XVI веке — под старость сильно заболел, знаменитый в те времена врач Парацельс написал ему письмо с диагнозом и с советами о лечении. Эразм ответил врачу, что он занят учёными трудами и у него нет времени ни болеть, ни лечиться, ни умирать. Больного и старого Вальтера Скотта тоже попросили не работать. «Это всё равно, — ответил он, — как если бы служанка Молли поставила чайник на огонь и сказала бы: „Смотри же, чайник, не кипи!“ Да что там говорить! Солнце каждую секунду теряет в массе своей четыре и три десятых миллиона тонн — они превращаются в потоки света. Каждую секунду! Четыре с лишним миллиона тонн! Солнце! |
| РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Оставьте комментарий Закрыть Закрыть 1. Наука в ХХ веке подтвердила факт Потопа. пожалуйста, ссылки. Я как человек, непосредственно знакомый с рядом специалистов по исторической геологии, палеогеографии (Вс.А. Зубаков, Гр. И. Юренков, Д.Б. Малаховский, Ю.П. Селиверстов), учившийся у них, ни о каких подтверждении именно всемирного потопа не слышал. Трансгрессии - регрессии, " эпохи моря " и " эпохи суши " - были, но чтобы во всём мире море наступало и всё залило, такого - нет. В одном месте море наступало, в другом отступало (это то, что называется асинхронностью и гетерохронностью процессов в географической оболочке). Мы знаем, как Бог уничтожил содомитов, отвергнувших Его, и руины городов этих грешников найдены археологами на дне Мертвого моря. что, археологи осушили Мёртвое море? Или просто найдены какие-то города близ южного берега, которые могут быть прототипом для библейского мифа? В массовый атеизм человечество стало погружаться после появления ложной теории Дарвина о животном происхождении человека. то, что человек - это животное, это было понятно еще Аристотелю и Галену за 15 веков до Дарвина. Homo sapiens L. - это название именно человеку ка квиду животных, данное Карлом Линнем за 100 лет до Дарвина. То, что человек произошел от предка, общего с другими животными, говорили до Дарвина и Ламарк, и Бюффон, и Бэр. Каждый из них предлагал свою версию, как это произошло. Дарвин же прежде всего объяснил видообразование через его три движущих силы - наследственность, изменчивость и отбор, и именно через это объяснил происхождение человека от общего с другими видами животных предка. И так, у Дарвина нет теории о том, что человек произошел от животных - это было понятно и до него. Дарвин предложил наиболее вменяемое, и потому применяемое, пусть с оговорками и включением методологии генетики, объяснение того, как это произошло. Еще раз: то, что человек относится к животным, это сказал еще Аристотель; то, человек произошел от обезьяны - это сказал Бюффон; а Дарвин рассказал, как это произошло. |
| Дарвинова теория только умозрительная гипотеза, не более. О положительно научной точке зрения виды и после Дарвина, как и до него, остаются для нас постоянными, неизменными в своей сущности, но только колеблющимися около некоего нормального типа; таковыми оказываются они, насколько хватают вдаль и вглубь наши наблюдения и наши опыты, Но постоянство не значит еще вечность, принять которую было бы столь же противно наблюдениям, как и принятие перехода одного вида в другой. Мы положительно знаем, что виды имеют пределы своему существованию во времени; также точно имеют и свое начало, т, е, каким-нибудь образом да произошли, и это происхождение видов повторялось большое число раз. Знаем, что они имеют и свой конец, – вымирают, что также повторялось огромное число раз. Но за отсутствием всяких наблюдений и опытов над этим процессом происхождения, этот процесс находится пока вне области положительной науки. Поэтому Дарвиново учение, с точки зрения положительной науки, не имеет ровно никакой цены. Это учение, недоказанное путем положительной методы, а, при теперешнем состоянии наших знаний, и недоказуемое, по этому самому и не опровергаемо, т. е, никаким положительным фактом оно не подтверждается. Дарвин предлагает гипотезу, не более, механического объяснения, или точнее – объяснения, выведенного из случайности; тогда как другие, отвергнув это объяснение, переходят к предуставленным целям, к телеологии, как Бэр, принимая нисхождение органических существ, изменение форм по некоему внутреннему, присущему в организмах, закону развития. По Келликеру органические образования подлежат тем же законам, как и неорганическая природа. Под законом развития органической природы следует понимать то же, что понимает и минералог, когда говорит о законе образования кристаллов, или астроном, говоря о законе тяготения и развития небесных тел. Подобно тому, как в основания образования кристаллов, небесных тел, солнечных систем лежат общие законы, которые производят точнейшие согласования форм в единицах, без того, чтобы между ними существовала генетическая связь; точно также и в царстве животном и растительном может оказываться согласование без того, чтобы непременно необходимо было признавать происхождение всех организмов друг от друга, или медленное преобразование их одного в другой. |
| При этом, как резонно отметил профессор Николай Николаевич Фиолетов (эволюционист), «критика дарвинизма со стороны естественнонаучной – дело самой естественной науки» с. 75]. Обстоятельный обзор критических мнений приведён в книге В.И. Назарова «Эволюция не по Дарвину...» Критика дарвинизма в XIX веке Многие учёные из числа современников Дарвина выступили в качестве оппонентов новой «теории». В частности, зоолог Сент Джордж Майварт (St-George J. Mivart) отмечал, что с помощью естественного отбора невозможно объяснить начальные стадии развития органов, когда их рудиментарные зачатки не в состоянии приносить их обладателям никакой пользы с. 64]. Физик Уильям Томсон указывал на непригодность гипотезы Дарвина, предполагающей «слишком медленное» накопление мелких случайных целенаправленных изменений с. 65]. Секретарь Парижской Академии наук П. Флуранс указывал на отсутствие промежуточных форм и критиковал «теорию» естественного отбора. Ему принадлежит следующее замечание: «Дарвин написал книгу о происхождении видов, а в этой книге отсутствует именно происхождение видов». Созвучную позицию занимал антрополог А. Катфраж де Брео сс. 66–68]. Против дарвинизма выступали инженер Флеминг Дженкин, палеонтолог Ричард Оуэн, геолог Луи Агассиц и другие учёные. Немецкий биолог Альберт Виганд (Albert Wigand) издал трёхтомную монографию под названием «Дарвинизм и натурфилософия Ньютона и Кювье» (1874–1877), в которой подверг серьёзной критике методологию дарвинизма сс. 68–69]. С обличением несостоятельности дарвинизма выступил российский академик Карл фон Бэр (Karl v. Baer). Исчерпывающую естественнонаучную оценку учению Дарвина с позиции науки XIX века дал Николай Яковлевич Данилевский. Его фундаментальный труд «Дарвинизм. Критическое исследование» (1885–1889) представляет собой весьма солидную книгу объёмом порядка 1000 страниц, причём не оконченную из-за скоропостижной смерти автора. Это – убедительный и содержательный анализ учения Дарвина, насыщенный фактическим материалом и изложенный с большой логической сокрушающей силой. Русский естествоиспытатель аргументированно показал, что, вопреки утверждениям его английского коллеги, у животных и растений борьба за существование играет отнюдь не главную роль, что в исчезновении видов важное значение имели геологические катастрофы, а не межвидовая борьба, что изменения видов (трансмутация) происходят как внутривидовое явление, и поэтому в природе и селекционном опыте человека ни разу не было случая превращения одного вида в другой. |
| 2 . О размерах дворов Соломонова храма в исторических библейских книгах нет указаний. Пророк Иезекииль для своего храма указывает меру 500 тростей или древних саженей, т. е. 3,000 локтей длины и ширины ( Иез.42:16–19, 45:2 ). Но это измерение, могущее обнять не только гору храма, но и весь древний Иерусалим, имеет таинственный символический смысл, и неприложимо к историческому храму Соломона. Иосиф Флавий площадь Соломонова храма называет квадратом одной стадии (400 локтей); но, как увидим дальше, это измерение намеренно или ненамеренно неправильное 111 . Точно также неправильны все другие абстрактные соображения новых исследователей об общих границах площади Соломонова храма, например соображение Кейля: 300 локтей длины и 250 ширины. Решение этого вопроса, не данное в библейском тексте, должно основываться исключительно на измерениях сохранившейся доныне площади ветхозаветного храма. Но так как измерения этой площади требуют много предварительных разъяснений, то мы откладываем решение данного вопроса до специальной главы. Точнее, повидимому, определяются границы другого двора. Так как другой меньший двор называется внутренним, то это значит, что он со всех сторон был окружен внешним или большим двором. Неправильно однакож внутренний двор некоторые полагают в самом центре внешнего. Центр внутреннего двора приходился несколько на северо-запад от центра внешнего двора. Что касается размеров внутреннего двора, то Кейль (116), Бэр (43), Герман (Le Temple de Jerusalem 1882:15), Вольф (Der Tempel 31), Фергюссон (The Temples 27) и друг. дают ему удвоенную величину двора скинии 200 локтей длины и 100 локтей ширины. Но вместо того, чтобы теряться в догадках и соображениях, в данном случае гораздо лучше согласиться с преданием, которое внутреннему двору дает с В. на З. длины 322 локтя и ширины с С. на Ю. 135 локтей. Во внутреннем дворе стоял и храм, но опять не в центре двора 112 , а в западной его половине, так что пред фронтом храма, с востока, от внутреннего двора оставалась площадь довольно значительная для помещения так называемых внешних принадлежностей храма. На северной и южной стороне корпуса храма свободного пространства во внутреннем дворе, по Иезекиилю, было 20 локтей, а на западной задней стороне – узкий проход нескольких локтей. |
| Plan), Перро, а также богословы-комментаторы: Бэр (d. Salom. Tempel, 35 и дал.). Кейль (d. Tempel, 95), Ригм (Wörterbuch, 1:653), Рейсс (Histoire des Israélites 440), Шегг (Bibl. Archäol. 440), Фридрих (Tempel Salom. 28 и друг.). Основаниями этого второго мнения указывают: а) Свидетельство 2Пар.3:15 , что медные колонны Соломона стояли пред храмом, следовательно независимо от него, б) Употребленное об установке на месте колонн выражение 3Цар.7:21 ; 2Пар.3:17 , установил, поставил устойчиво, приложимое только к самостоятельно стоящей колонне и вовсе не идущее к таким колоннам, которые стояли в стене или в портале притвора. в) Обозначение колонн особенными именами Иахин и Боаз показывает, что колонны были отдельными монументами и обращали на себя общее внимание; напротив, рядовой столб в стене не мог быть отличен до того, чтобы получить собственное имя. «Только при совершенно независимом положении, говорит Штиглиц, колонны могли обращать на себя такое внимание и иметь то достоинство, на которое рассчитывали для них те, которые называли их по именам», г) То обстоятельство, что колонны были не каменные, как вся стена притвора, а из меди, внутри полые, имели двухчастный или даже трехчастный состав, делает совершенно непонятным их положение в притворе, как архитектонической части здания. «Не было примера в истории человеческой архитектуры, чтобы подобная колонна стояла в стене здания», д) Высота колонн не соответствует высоте притвора, будем ли мы считать в притворе 120 локтей (по масор. тексту кн. Паралипоменон) или 20 локтей (по другим текстам), или даже 30 локтей (по высоте корпуса храма). Но, само собою понятно, что если бы колонны стояли в самой стене притвора, как опоры сводов или крыши, то они были бы сделаны по ее мерке. Обратное же заключение к высоте притвора от высоты колонн и определение высоты притвора высотою колонн было бы непозволительным произволом по отношению к тексту, е) В библейском тексте описание колонн сделано не среди описаний храма и притвора, а совершенно независимо, среди описания принадлежностей двора: медного моря и омывальников. |
| Рисунок 54. Медное море по Манжану Рисунок 55. Амафонское каменное море 3 . Как медное море служило для омовений священников, так для омовений жертв или восходивших на жертвенник жертвенных частей служили другие сосуды, названные в библейском тексте десятью омывальницами. Пять из них стояли по правую и пять по левую сторону жертвенника. Описание их сделано очень подробно (в 3Цар.7:27–39 ) вероятно потому, что они имели очень красивые формы и были новым явлением в святилище, так как в скинии их не было. Это было третье произведение искусства Хирама после медных колонн и медного моря. Самые омывальницы имели форму тазов с раздавшеюся верхнею частию. Диаметр каждого таза вверху был 4 локтя, а глубина 1 локоть; таким образом это был сосуд более широкий, чем глубокий. Совершенно ошибочно Иосиф Флавий, а за ним и некоторые из новейших исследователей (Циллиг) понимают эти измерения в обратном виде, принимая 4 локтя за меру глубины или высоты омывальницы, а 1 локоть за ее диаметр. В таком случае получалась бы форма не омывальницы или таза, а цилиндрического сосуда, совершенно неудобного для жертвенных омовений. «Попавшее туда мясо, замечает Бэр, и достать было бы не легко». Полагая, что омывальницы имели такую же толщину стенок, как и медное море, вместимость каждой из них, при данных измерениях, мы должны определять седьмою частию воды медного моря. Следовательно, все вместе омывальницы количеством воды превосходили бассейн моря. Особенно сложную и искусственную форму имели большие колесницеобразные подставы, вылитые из меди, под каждою омывальницею. Каждая подстава состояла из четыреугольного ящика 4 локтей длины и ширины и 3 локтей высоты, а каждый ящик состоял из четырех четыреугольных угловых столбиков, из которых выходили медные стенки с рельефными изображениями львов, волов, херувимов, пальм, выше и ниже которых были переплеты венков из распустившихся цветов. Внизу из ящика выдавались оси, подобные осям повозки; на осях были колеса с косяками, шпицами и ступицами; колеса вертелись на осях, а не вместе с осями, как в римских plaustris (Гезениус, Thes. |
|
|
