| Через два месяца после воронежских попали в тяжелое положение ямщики, прибывшие в столицу в январе 1715 года из города Козлова Азовской губернии. Не взирая на угрожавший наказанием указ Петра о порядке подаче челобитных, ямщики шли на его нарушение и пытались искать в Сенате правду. В своем доношении переведенцы писали, что они «самые скудные, одинокие и безлошадные люди»; что «ныне в С.-Петербурге помирают голодною смертию»; что «по государеву указу велено дать им на подмогу и подможныя деньги с их братьи, оставшихся ямщиков», «а им не дано». Что же в этой ситуации предпринимают царь Петр и его «светлейший князь»? Не зная, что делать со скопившимися в Петербурге ямщиками, А.Д. Меньшиков 15 марта 1715 года пишет в Сенат, что «царское Величество указал изо всех ямщиков», прибывших в столицу «на переведение, оставить здесь треть, а достальных отпустить в домы их до того времяни, как на здешних ямах дворы им построены будут; а для строения дворов их нарядить изо всех губерний», «из ямщиков, которые на переведение сюда не написаны», «со всякою плотничною снастью, и с подмогою и с провиантом до того времени, как они на здешних ямах все домы переведенцам построят» (!). То есть, ямщики должны были вернуться домой и явиться лишь после того, как на ямских станах построят для них дома. Причем, построить эти дома должны были их же земляки, которым надо было прибыть в Петербург с плотниками и «плотничною снастью». Потом эти ямщики-«непереведенцы» должны были вернуться в свои губернии, а переведенцы снова возвращаться в Петербург! Такие решения Петра Первого и его помощников в комментариях не нуждаются. Можно только посочувствовать русским людям, добравшимся до новой столицы в столь сложное время и вынужденным возвращаться назад без средств к существованию. Вот так и ходила Русь-матушка туда и сюда по «прешпективной» большой дороге. Ходила и умывалась слезами. Часть ямщиков из Азовской губернии осела в Чудово, также претерпев немало. Челобитные ямских людей в Сенат красноречиво рисуют картину обустройства в новом крае, по которой отчасти можно судить, как заселялся и Тосненский Ям. |
| Halle, 1724) ведущего представителя лютеранского пиетизма И. И. Ланге (1670-1744), «Философское рассуждение об использовании и о границах принципа определяющего, или достаточного, основания» (Dissertatio philosophica de usu et limitibus principii rationis determinantis, vulgo sufficientis. Lipsiae, 1743) лейпцигского лютеран. теолога и философа К. А. Крузия (1715-1775) и во многих других трактатах (см.: Lorenz. 1997). Вместе с тем склонные к использованию философского метода и к рациональному обоснованию религии теологи нередко использовали идеи Л.; напр., явные следы рецепции его метафизики обнаруживаются во многих статьях 2-го и последующих изданий «Философского словаря» (Philosophisches Lexikon. Lpz., 1733) йенского профессора теологии И. Г. Вальха (1693-1775), в сочинениях тюбингенского теолога и ученого вольфианской школы Г. Б. Бильфингера (1693-1750), академика С.-Петербургской АН (см.: Holzhey, Murdoch. 2001. S. 1076, 1089). Во Франции взгляды Л. и их вольфианские интерпретации были достаточно хорошо известны с сер. XVIII в., однако значительной популярности среди франц. философов и ученых они не имели (подробнее см.: Barber. 1955). Убежденными противниками метафизики Л. были франц. энциклопедисты, деятельность к-рых определяла облик французской философии во 2-й пол. XVIII в. Признавая научные заслуги Л., энциклопедисты критиковали его теологическую метафизику с позиций эмпиризма, материализма, скептицизма и атеизма. Э. Б. де Кондильяк (1715-1780) в соч. «Трактат о системах» (Traité des systèmes, 1749) представил подробное изложение и критический разбор монадологии Л. (см.: Кондильяк Э. Б., де . Соч. М., 1982. Т. 2. С. 64-92), поместив ее в один ряд с идеалистическими учениями Декарта и Мальбранша. Кондильяк находил в системе Л. фундаментальную методологическую ошибку, замечая, что Л. и его последователи объясняют явления при помощи принципов, к-рые не более понятны, чем сами объясняемые явления (Там же. С. 83). По утверждению Кондильяка, использование в метафизике Л. |
| Вслед за тем были перехватаны все чиновники Ингерманландской канцелярии, также городской и адмиралтейской; схвачены были два сенатора: Волконский и Опухтин; мы видели жалобу на злоупотребления Волконского по управлению тульским заводом; Опухтин провинился по управлению монетным двором. Петербургский вице-губернатор Корсаков подвергнут был пытке: царь видел в нем самого тонкого и хитрого из слуг Меншикова. Арестован был и Александр Кикин, считавшийся царским любимцем и стоявший в челе адмиралтейского управления; арестован был Синявин, главный комиссар при постройках, в четыре года наживший огромные деньги. В апреле 1715 года Корсакова публично высекли кнутом. Ходили слухи, что светлейший потеряет свое Ингерманландское наместничество, которое перейдет к царевичу Алексею Петровичу. Говорили, что сильные враги Меншикова, потеряв надежду погубить его, стараются по крайней мере удалить его от царя и от правления. Вместе с Корсаковым подвергнуты были публичному наказанию два сенатора – князь Волконский и Опухтин, которым жгли язык раскаленным железом за то, что подряжались сами чужими именами под провиант, брали дорогую цену и тем народу приключили тягость. Присутствовавшие при экзекуции говорили, что царь очень раздражен на Волконского и называл его Иудою. Кикин писал к царю умилостивительное письмо, каялся, что совершил преступление, не смеет просить милости, просит только позволения жить в деревне у брата. Он заплатил денежный штраф и получил позволение жить в Москве. Между тем дело Курбатова тянулось; в марте 1715 года он написал Макарову: «Великою печалью объят я ныне, боюсь, не отвратил ли кто по ненависти вашей от меня милости, на которую я больше всего имел несомненную надежду. Несколько раз писал я, бедный, к царскому величеству, чаще к вам, изъясняя мою невинность; но письма мои нисколько мне не помогли, а письма Волконского, лукаво писанные, идут в дело. Или я уже порочнее всех, обращавшихся у дел монарших, что так со мною поступают? Я не бегу от правосудия, но прошусь к нему». |
| Основываясь на последних словах, Танеев считает дело не вершенным и в феврале 1710 г. просит решить. Помета: положить на стол. Краткая выписка по одному предмету. Потом выписаны законы. Заломов в июне 1714 г. просит учинить указ. Помета: выписать и вынести к столу. Наконец, в феврале 1715 г. истец просит – то дело вершить в Сенате или дать с того дела список в Петербург за дьячьею приписью. Помета: положить на стол. В апреле 1715 г. указ из Сената о сыске подлинного дела в Разрядных делах, чтобы отослать его из Разрядных дел в Московскую губернию для вершения. Об отсылке того дела указ послан из Сепата в Москву в канцелярию Сенатского правления к дьяку Окуневу. В мае канцелярия Сенатского правления отсылает дело в Губернскую канцелярию. Из челобитья Танеева в мае 1720 г. видно, что дело было передало в канцелярию Земских дел и там он, Танеев, был оправлен; но дело производилось у разных подьячих; просит взять к одному подьячему. Помета: взять к одному подьячему и учинить выписку. Из челобитья Заломова в 1724 г. видно, что дело производилось уже в Надворном суде, и он жалуется, что еще по приговору Разряда воевода Арсеньев не учинил наказанья Танееву. Помета: расписав, доложить. Следует выписка (на гербовой бумаге) и дело уже в Судном приказе у секретаря Башилова. В феврале 1736 г. дана сыскная память солдату Судного приказа с товарищами для сыска Танеева и поручика его Молчанова для прикладыванья рук к выписке. Когда солдат стал сыскивать, ему сказали на дворе, что Танеев уже 5-й год как умер, остался сын и живет в отчине отца в Суздальском уезде; а поручика Молчанова не сыскали. Выписан указ от 4 ноября 1730 г. (в П. С. 3. 6 ноября). В феврале 1736 г. велено: выслать из Суздаля сына Танеева для рукоприкладства, писать о сем в Суздаль в канцелярию воеводского правления; а буде сыскан не будет, взять людей его и пр... В январе 1787 г. Заломов бьет челом, что указ в канцелярию воеводы Суздальского еще не послан; а ныне де человек его, Танеева, который за дела ходит, и поручик его в Москве. |
| Эти-то старцы и послали Матвея на проповедь против Феодосиевцев. Он начал свою деятельность с того, что 4 марта 1715 года послал вопросы о вере Игнатию Трофимову в Лыбовку 28 , а 11 марта 1715 года 29 другие вопросы, тоже числом 15, за границу, рассчитывая, вероятно, по получении изложения учения феодосиевцев, заняться его опровержением. Это была излюбленная форма полемики того времени. Но феодосиевцы воздержались от ответа: по получении вопросов они ожесточились на поповцев и ещё свирепей стали на них нападать 30 . Тогда Матвей прибег к иному способу. Он отправился в Лыбовку и повёл беседы лично. Приступить к беседам было не так просто. Федосеевцы потребовали обнаружения звания собеседника и полномочий его. Того же в свою очередь потребовал от противников и Матвей. Первая беседа состоялась 17 января 1722 года в Лыбовке. На ней присутствовали: Игнатий Трофимов, другой Игнатий и другие, которые пришли из обители большаков федосеевых 31 . С их стороны выступил Игнатий Трофимов. Беседа занимает в сборнике л. 24–46 об 32 . Мы не будем передавать содержание её, отсылая читателей к самому тексту; отметим только, что Игнатий Трофимов ссылается на сочинение Фёдора диакона 33 и на Цветник Федосия Васильева 34 . Заключения беседа не имеет. Вторая беседа происходила 13 марта 1722 г., тоже в Лыбовке, и началась в доме некоего Сергия; вёл её Евстрат Федосеев, сын Федосея Васильева; присутствовали Терентий Васильев, Игнатий Трофимов, другой Игнатий и другие. Беседа занимает в рукописи лл.47–61 об. Она заканчивается словами: «Засим просим от всех прощения». Третья беседа состоялась значительно поздней, 19 августа 1736 г. Участники со стороны федосеевцев неизвестны, она опять началась обращением к последним в 10 «главах» и исповеданием веры отца Матвея в 21 «главе». Затем отец Матвей представляет им копию семи вопросов, поданных им в 1726 году Игнатию Трофимову; потом он задаёт 20 вопросов и ещё 100 вопросов. Беседа занимает листы 5–23 об 35 . Наш сборник сохранил всего лишь три беседы; они записаны самим Матвеем, о чём свидетельствует его речь о себе в первом лице. Кроме того, на полях имеется не мало вопросов, обращённых к федосеевцам, тоже от лица автора бесед, по их содержанию. |
| 29 янв. 1712 г. в Утрехте открылся съезд делегатов от воюющих держав: от Папского престола там присутствовал легат Д. С. Пассионеи; представителя франц. короля, пресв. Мельхиора де Полиньяка, К. возвел в достоинство кардинала (18 мая 1712). В этих переговорах папская дипломатия потерпела полную неудачу. Согласно подписанному 11 апр. 1713 г. Утрехтскому мирному договору, Филипп V признавался королем Испании с отказом его самого и его наследников от прав на корону Франции. Договор совершенно не учитывал интересы Папского престола: Пармское герц-ство, Неаполитанское и Сицилийское королевства не рассматривались как вассалы папы Римского, без согласия К. герцогу Савойскому была передана Сицилия, после чего имп. Карл VI Габсбург даровал герц. Виктору Амадею II королевский титул. Папскому легату Пассионею не удалось добиться внесения в договор положений, закреплявших права католич. населения на территориях, отходивших под власть протестант. монархов Пруссии и Великобритании. Восстановить отношения с испан. кор. Филиппом V К. удалось благодаря влиянию на короля его новой жены, Изабеллы Фарнезе, герц. Пармской. В 1715 г. в Мадриде вновь открылась нунциатура. В 1716 г. премьер-министром Испании стал пресв. Хулио Альберони, доверенное лицо кор. Изабеллы. Он сосредоточил в своих руках гос. управление и заявил о стремлении следовать политике Папского престола. В дек. 1714 г. Венеция объявила войну Османской империи. К. принял решение организовать антитур. лигу. Папа надеялся, что борьба с турками поднимет его престиж и объединит католич. монархов под эгидой Папского престола. Согласие оказать помощь в борьбе с Османской империей выразила Испания. В июне 1717 г. пресв. Х. Альберони подготовил проект конкордата, предусматривавший выплаты в течение 5 лет из средств испан. духовенства на военные расходы. В благодарность К. возвел пресв. Х. Альберони в достоинство кардинала. Однако попытки папы привлечь к войне с турками Францию (в сент. 1715 после смерти кор. Людовика XIV к власти пришел регент, герц. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Исследователям истории ямской почты в Ингерманландии еще предстоит обнаружить материалы, иллюстрирующие трудности, с которыми столкнулись при переселении на новое место жительства переведенцы из Казанской губернии. Пока же мы можем представить себе непростые обстоятельства их расселения, ознакомившись с подробностями переселения ямских охотников на большую перспективную дорогу из других губерний. Часть губерний отправила ямщиков в соответствии с указом Сената сразу, «по первому зимнему пути», не построив для переселенцев жилья заранее. Ямщики прибыли в Петербург в начале зимы 1714-1715 гг., в то время, когда на деле еще только шла подготовка к отведению мест ямским охотникам. Ямщики, часть из которых прибыла в столицу с семьями, оказались в Санкт-Петербурге без крыши над головой и без пропитания. Так, переведенцы из разных городов Московской губернии в 1715 году жаловались в Сенат, что они высланы в Петербург «с женами и с детьми в скором времени», «неисправясь в нужде», «и до С.-Петербурга за такою скорою высылкою… шли с женами и с детьми своими пешком», и «от невзятия лошадей дорогою…кормились людским подаянием», «а кормовых денег ничего им не дано…» А 12 ноября 1714 года подал в Сенат прошение воронежский ямщик Иван Астахов «с товарищами». В своей жалобе переселенец сообщал, что «высланы они с Воронежа, с ямской слободы на житье на Волхово и для строения домов своих», но «им из ямской слободы с мирских людей никакой подмоги не дано и государева жалованья нигде не выдано», а потому «им построиться и кормиться не чем». Воронежские ямщики просили, «чтоб великий государь пожаловал их, велел на строение домов и им на пропитание выдать жалованье, чтоб им чем было пробыть». Ямщики объясняли, что они сделали все по указу, были «высланы они к тому строению с лошадьми и плотничными снастями на Волхов всего 7 дворов по человеку». В губернии своей «велено им требовать» в Петербурге «под то строение места и других припасов у кого надлежит». Когда они «приехали в С.-Петербург и били челом вице-губернатору Якову Никитичу Римскому-Корсакову, дабы им какое определение учинил», то «он велел им бить челом в Канцелярии Сената», что они теперь и делают. Потому что «ныне они живут в С.-Петербурге без дела и помирают с лошадьми голодною смертию». Так писали ямщики из Воронежа. Канцелярия Сената навела справки, и оказалось, что хотя ямщики и высланы из Азовской губернии, но «коммисара по 19 сего ноября для того поселения с деньгами не прислано». |
| Паскаль превыше всего ставил врожденные чувства, из которых самое сильное и самое важное есть любовь – источник всего великого, возвышенного и благородного, роднящий человека с Творцом. С 1655 г. и до своей кончины Паскаль жил в Пор-Рояле. Его сочинение «Письма к провинциалу» (1656–1657), изданное в разгар полемики янсенистов с иезуитами, придало этой полемике общественно-нравственный характер и сильно поколебало авторитет последних. Рукописи философа, представлявшие собой фрагменты большого неоконченного сочинения в защиту христианства, были разобраны и изданы под названием «Мысли» (1669). См. также статью И. В. Киреевского «Сочинения Паскаля, изданные Кузенем» (перв. публ.: Москвитянин. 1845. 3, отд. «Науки». С. 73–78). 167 Жанн-Мари Гюйон (1648–1717) – представительница квиетизма, оказавшая влияние на мировоззрение Фенелона. Проповедуемое Гюйон учение вызвало протесты католического духовенства. Комиссия теологов, которую возглавил Ж.-Б. Боссюэ, признала учение еретическим и заставила Гюйон в 1693 г. подписать отречение от него. Фенелон вступил по этому поводу в полемику с Боссюэ и также подвергся опале. 168 Этьенн Бонно де Кондильяк (1715–1780) – фр. философ, сотрудник «Энциклопедии» Дидро. На философские взгляды Кондильяка повлиял Локк. Интерпретации его теории Кондильяк посвятил «Опыт исследования происхождения человеческих знаний...» (1746). Кондильяк пытался создать философию, фундаментом которой стало бы научное знание. Философ утверждал зависимость деятельности разума от чувств и ощущений, т.е. опыта. 169 Клод-Адриан Гельвеций (1715–1771) – фр. философ, один из предтечей Французской революции. В своих сочинениях (см., напр.: «О человеке...» Гельвеций проводил мысль об ощущениях как единственном источнике человеческого опыта, критиковал представления о естественном неравенстве людей. 170 Элеатами называют представителей древнегреч. философской школы (VI-V вв. до Р. X.), которая существовала в г. Элее (Южная Италия). Наиболее известными элеатами были Парменид и Зенон Элейский. |
| В приказе Книг печатного дела выписано: В нынешнем 715 году апреля в 6 день. По указу великого государя и по выписке за пометою дьяка Ивана Гаментова великого государя жалованья немецких школ, что на Новгороцком подворье, учителем генваря с 1-го апреля по 1-е число нынешнего 715 году по рощету окладов их выдано, а имянно: францужской науки учителю Иосифу Гагину 31 р. 8 алт. 2 деньги, немецкой науки учителю Ягану Густаву Вурму 25 рублев. А апреля с 1-го августа по 1-е число нынешнего 715 году, итого на 4 месяца, вышеписанным учителем его великого государя жалованья по рощету окладов их не выдано. А в прошлом 714-м году маия в 29 день по указу великого государя и по доношению за приписанием руки тайного советника графа Ивана Алексеевича Мусина Пушкина великого государя жалованья вышеписанным учителем и их ученикам по окладом их велено давать, доколе в тех школах будет учение, из денег, которые присланы из разных приказов на школьные росходы. И буде великий государь пожалует их вышеписанных учителей, укажет им свое великого государя жалованье апреля с 1-го августа по 1-е число нынешнего 715 году выдать, и того им на 4 месяца по рощету окладов их в даче иметца быть: учителю Иосифу Гагину 41 рубль, 21 ал. 4 ден., Ягану Густаву Вурму 33 р. 11 алтын; а обоим 74 рубли 32 алтына. Помета: 1715-го июня в 22 день. По указу великого государя тайной советник граф Иван Алексеевич Мусин Пушкин приказал им учителем ради исправления нужд их выдать на вышеписанные четыре месяца жалованье по окладом их из денег, присланных на школьные росходы с роспискою. (Следуют росписки Гагина и Вурма). (Кн. 130, л. 35–36). 715 году июня в 22 день. По указу великого государя и по выписке за пометою справщика Федора Поликарповича Поликарпова великого государя жалованья немецких школ учителем апреля с 1-го числа августа по 1-е число сего году, итого на четыре месяца, по росчету окладов их и кормовых денег Иосифу Гагину 41 рубль 21 алтын 4 деньги, Ягану Густаву Вурму 33 рубли 11 алтын; всего им 74 рубли 32 алтына 4 деньги. Дано из школьных из приему целовальника Ивана Селезнева. Росписка в деньгах на выписке росходного столпа. (Кн. 71, л. 6 об.). |
|
|
