| Сон сердца, или религия без Бога Образование и учёность — лишь зыбкая корка, под которой шевелится первобытный хаос магических суеверий. Думаю, если бы в книге У. Голдинга «Повелитель мух» на необитаемый остров вместо группы детей попала группа преподавателей университета, то и среди них многие трепетали бы перед Чудищем и, готовясь к охоте, танцевали бы с копьями вокруг костра, поражая воображаемую дичь. 20 июня, 2012 Образование и учёность — лишь зыбкая корка, под которой шевелится первобытный хаос магических суеверий. Думаю, если бы в книге У. Голдинга «Повелитель мух» на необитаемый остров вместо группы детей попала группа преподавателей университета, то и среди них многие трепетали бы перед Чудищем и, готовясь к охоте, танцевали бы с копьями вокруг костра, поражая воображаемую дичь. У людей всегда масса вопросов к священнику. В этом убеждают постоянно издаваемые сборники ответов разных отцов. Об этом свидетельствует количество православных сайтов с разделом «Вопрос священнику». Сложно себе представить, например, раздел «вопрос пожарному» или «вопрос военному». Пожалуй, популярность «вопроса священнику» может сравниться лишь с «вопросом врачу». Казалось бы, нужно радоваться такому интересу к слову священнослужителя. Однако когда мне довелось погрузиться в массу задаваемых вопросов, меня ожидало разочарование и удивление. «Можно ли кормящей матери посетить кладбище?»; «Можно ли носить крест и амулет одновременно?»; «У меня порвалась верёвочка, на которой висел крестик. Что это значит?»; «Во время венчания тётя выдернула полотенце из-под ног. Что это значит?»; «Можно ли ставить свечу за упокой во время венчания?»; «На какой день после смерти можно открывать зеркала?»; «Я читаю 17-ю кафизму для отработки грехов рода, а сестра моя говорит, что её читают на смерть, скажите, кто прав?» — вот лишь некоторые из вопросов, на которые довелось отвечать. Об этом в своё время с грустью писал отец Александр Шмеман: «…Подобных вопросов я слышу десятки, сотни. И почти никогда вопросов по существу. Всегда вот такие: „можно?“, „нельзя?“; я готов думать, что все эти люди просто никогда не слышали о христианстве и что их религия к христианству не имеет отношения. И никто никогда им этого не говорит». |
| Почвы, часто болотистые, ускоряли, конечно, процесс «выравнивания местности», как это бывает на старых кладбищах. Обычная же тундровая растительность вела себя странно. Целые поляны над захоронениями были покрыты огромными, неестественно разросшимися кустами морошки. Ягоды на них были не оранжевые, а кроваво-красные. Мхи и лишайники вырастали здесь намного быстрее, чем травы из обычной лесотундры. А нежные розово-лиловые и белопенные тончайшие цветочки, повсеместно покрывающие обычную тундру в начале полярного лета, тут не росли вообще. Ничто не могло скрасить хоть на миг угрюмость и мрак этих мест. Что-то незримо наваливалось в этих местах, давило и душило до изнеможения. Однако отец Григорий, преодолевая себя, иногда приходил в эти места и читал заупокойные тропари, 17-ю кафизму из Псалтири и молитвы, которые помнил с детства. Странная мысль о том, что он, сам не зная как, может хотя бы примерно определить место захоронения отца Алексия, часто посещала его. Он понимал, что это почти неисполнимо, и гнал от себя нелепые мысли. Но они вновь и вновь настойчиво прорывались в его сознании. Осенью 1952 года он снова, и уже в последний раз, посетил эти места скорби. Необходимая сумма денег для дороги домой была почти собрана, и нашлись люди, которые могли помочь ему улететь, предположительно ранней весной. Первые морозы уже схватили болотистую почву. На свежем снегу еще более ярко и зло, чем осенью, алела, как разбрызганная кровь, морошка. Мхи, поседевшие от заморозков, покрывали всю поверхность огромной поляны, на которой стоял отец Григорий. Он прощался со всеми невинно осужденными исповедниками православной веры, которые пострадали за Христа, и молился за них. Молился даже за тех, кто отбывал срок за свои злодеяния. Сколько их прошло по тропе страданий за эти страшные десять лет заключения?.. Окружавшая тишина нарушалась лишь тихим «шелестом минут», уходящим в вечность. Мысли об отце Алексие щемящей раной в сердце не давали ему покоя. Прочитав, как обычно, все заупокойные молитвы, он с мольбой обратился к Господу: «Господи Иисусе Христе! Если есть на то Твоя благая воля, соверши невозможное: укажи место упокоения отца Алексия! Я снова буду просить Тебя, чтобы Ты принял его в Свои светлые обители. На краткий миг нашей земной жизни он был мне как отец. Помоги мне, Господи, запечатлеть в своем сердце все, что связано с дорогим человеком». Тусклое на закате дня солнце осветило напряженное, устремленное в небо лицо отца Григория и его глаза, увлажненные слезами. Бросив прощальный взгляд на поле, сквозь слезы он увидел вдалеке какой-то странный отблеск: то ли осколок стекла блеснул на солнце, то ли это был какой-то огонек. Смахнув скупые слезы, он напряженно вгляделся вдаль и вновь увидел эту «светлинку», почти на снегу. Он быстро зашагал к ней, боясь потерять ее из виду. |
| Семья Лавана, но это не Реввека, а Рахиль, семья Лавана — кстати Реввека, потому что она сестра Лавана — Лия и Рахиль, и откуда убежал Иаков — эта семья жила в языческом мире. А в языческом мире было вот такое правило. В каждом доме должны были быть знаки главы семьи. Эти знаки представляли собой небольшие идолы, эти идолы, которые она утащила — это документ о праве наследства, и о праве собственности, вот этот документ. Вот и всё, вот что она утащила. Иаков этих идолов закопал, потому что ему ничего не нужно было, и тем более, это действительно были идолы. С одной стороны, это идолы, но с другой стороны — представьте, что кто-то из православных христиан живёт, например, в какой-нибудь там стране — Индии, пожалуй. На флаге Индии, если вы видели, вот такое вот колёсико сделано. Это колесико ведь символ индуизма, это индуистский языческий символ. И естественно, это в паспорте у него есть. Должен ли он этот паспорт получать или не должен? Должен получать, получается такая вот немножко дилемма. Я не знаю, может быть, ещё есть какие-нибудь государства, в которых религиозные символы есть, и которые христианину неприемлемы. Но мы принимаем эти документы и ими пользуемся. Вот так, скорее всего, было бы и в этой истории. — Когда я читаю акафист Кресту Господню, меня смущают слова: «Радуйся, Кресте Господень» Я, конечно, очень люблю Крест Господень, Крест — это действительно наше спасение. Но вот слова «Радуйся, пречестный Кресте Господень» меня смущают, мы обращаемся, как к живому какому-то одушевленному предмету… Я бы Вам, знаете, что порекомендовал, когда такие сомнения нападают: взять и пересчитать 118 псалом или 17 кафизму, только прочитайте ее по-русски, времени много не займет, и Вы там столкнетесь с тем же самым: «Слово Господне просвещает, на Слово Господне буду надеяться, Слово Господне спасает», и так далее. В том значении Слово Божие — это Библия. И получается, что Священное Писание спасает. Может, то же самое вот это: «поклонюсь ко храму, буду надеяться на Имя Господне». |
| Все провожали его со слезами, называли благодетелем, милостивым отцом и кормителем, праведником... 77. 30 марта 1883 года ...Вы отчасти знаете, как сильно я была привязана к моему родному батюшке. Если я в жизни кого почитала полным чувством, кого благоговейно любила, кого безмерно обожала в молодости, то это его, моего дорогого отца, моего воспитателя, моего друга, духовного руководителя. Когда я сидела около него последние дни и ночи, то сердце мое было переполнено горечью, и я желала, готова была вместо него вкусить горькую чашу смерти. Господь даровал ему мирную кончину. Но все же кончина его для меня была тяжела. В молитве о нем я находила утешение, облегчение скорби. В келлье мы все, келейные мои и я, читали до 40 дней неугасимый псалтирь по нем. Ночью под 40-й день я читала в своей комнате; когда начала читать 17-ю кафизму, то почувствовала в душе своей изменение. Слова псалмов читались глазами, языком, а смысл их передавался душе моей душою батюшкиною. И эта душа, ходившая на земле путем заповедей Господних, утвержденная в законе Его, отдавшая себя слову Его, отвергшая все и себя самого для последования слову Уст Его, эта душа, отшедшая от земной жизни с твердым упованием и верою, сообщала свет душе моей, радость сердцу моему. В ту ночь я уже не могла уснуть от полноты духовной радости, и 40-й день был для меня днем радости... В Себрове на этот день многие видели его во сне светлого, радостного, окруженного светом и убеждающего не скорбеть о нем, что ему так хорошо, как лучше нельзя. 78. 21 марта 1884 года ...Не воображение должно руководить духом молитвы, а то, что составляет корень нашей жизни, наших ощущений, наших всех помыслов, нашего духа, то, во-первых, что живет в нас, и, во-вторых, то, чем бы мы должны жить. Первое — сознание своей греховности, ощущение ее в себе в духе покаяния и сокрушении; и второе — заповеди Божии, написанные в нашем сердце при создании нашем, данные нам Евангелием, явленные во Христе. Эта постоянная работа над своим сердцем в борьбе с грехом приводит к сознанию своей полной греховности; это стремление души к заповедям Христовым приводит ее к сознанию своей полной немощи и бессилия. Молитва Иисуса при таком делании становится деланием сердца, дыханием души, духом жизни. Она естественна при таком делании, для нее не нужно ни особенного уединения, ни времени свободного; она обретается душою при самом развлеченном даже ее состоянии, она действует в сердце и тогда, когда оно, укрепленное благодатью Божиею, служит ближнему словом или делом самоотверженной любви. |
| Тропарь и кондак уходящего дня. Первая служба дневного круга – это вечерня, а последняя – девятый час. Эти две службы совершаются как бы вместе, одна за другой: после девятого часа сразу следует вечерня, но принадлежат они разным дням. Поэтому на девятом часе читаются тропарь и кондак того святого, который праздновался в предыдущий день, т.е. не того дня, к которому будет относиться вечерня. На вечерне начала общего нет, и первым текстом является 103-й псалом.Другое название этого псалма – «предначинательный». В современной практике этот псалом читает чтец, однако по Уставу его должен читатьпредстоятель, т.е. старший в монастыре (игумен). Мы еще много раз встретим указания, кто какой текст читает, и естественно, что текст, читаемый предстоятелем, имеет в службе особый смысл и особую значимость. Утрата способа исполнения текстов изменяет акценты в нашем богослужении. Представим себе, что начинается служба, и вдруг выходит предстоятель и читает предначинательный псалом, или Свете тихий, или Сподоби, Господи, или, что совсем трудно себе представить, шестопсалмие. Это совершенно другое восприятие богослужебных текстов, чем то, которое мы с вами имеем. Это учение Типикона нами утрачено. Первой ектеньей всякой службы является великая ектенья. Обратим внимание на порядок ектений, которые идут в будничной вечерни: великая, малая, просительная и сугубая. Этот же порядок повторится на будничной утрени. У каждой ектеньи свое устроение, свое место в службе, и перед нами здесь все виды ектений, которые необходимо знать. Кафизма рядовая. По Уставу в те дни года, когда нет Великого поста, Псалтирь должна за седмицу прочитываться целиком один раз. А в великопостное время Псалтирь должна прочитываться за седмицу два раза. Каким образом это осуществляется? Вся Псалтирь, разделенная на 20 кафизм, распределяется Уставом (гл. 17) по дням и службам, и кафизмой рядовой называется та кафизма, которая пришлась на данную службу. В приходском богослужении кафизма очень часто опускается на вечерне, и в том случае, если отсутствует кафизма, отсутствует и малая ектенья: они или вместе есть, или их вместе нет. По Уставу не должно читать кафизму на вечерне, если накануне служилось бдение. |
| Славословие великое. Великим славословием называется песнопение «Слава в вышних Богу», которое на утрени поется, а не читается, которое оканчивается словами: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас». Когда великое славословие не поется, а читается на утрени, тогда оно оканчивается молением: «Сподоби, Господи, в день сей без греха сохранитися нам». Согласия. Выражения: «молитвы согласия», «согласия» – означают те молитвы, которые читают иерей и архиерей на литургии при пении антифонов, в этих молитвах, между прочим, молятся так: «Иже общая сия и согласныя даровавый нам молитвы, иже и двема или трем согласующимся о имени Твоем, прошения подати обещавый, Сам и ныне раб Твоих прошения к полезному исполни» и т.д. Названием «согласия» обозначается и само антифонное пение. Со славным. Выражение «стихиры святаго со славным 4» означает, что в число четырех стихир входит и та, которая положена (в Минее) на «Слава». Со славословием святой. Святым «со славословием» именуется тот, служба которому обозначается в богослужебных книгах следующим знаком: красным. Празднество таковому святому принадлежит к малым первого разряда, в Типиконе эти праздники отличаются следующим образом: «на вечерни кафизма обычная (т.е. не антифон 1-й кафизмы), на «Господи воззвах» стихиры на 6 (т.е. Минеи), на утрени канон на 6 (т.е. из Минеи) и славословие великое и прочая служба по Уставу». Отличие этого праздника от имеющих знак черный то, что на утрени праздника с знаком красным поется (а не читается) великое славословие. Служба. Службою в богослужебных книгах называется и полный состав всякого отдельного богослужения, например, божественная служба литургии, и собрание одних изменяемых молитв для вечерни, утрени и прочих богослужений известного дня седмицы или дня года. Таким образом, слово «служба» заменяет собою слово «восследование», «последование» (см. Восследование). Статии 17-й кафизмы. Части семнадцатой кафизмы называются «статиями», т.е. «стоянием» (στσις – означает «стояние»), так как эту кафизму иногда указывается петь и во время пения полагается стоять. |
| Чтение псалтири в храмах отлагается во всю неделю Пасхи; но так как псалтирь употребляема была, с первых времен христианства, не только в одних скорбных случаях, но и в радостных, так как, далее, и Апостольские постановления, указывая на то, как должно проводить христианам по кончине умерших 3-й, 9-й, 40-й и годичный дни, между прочим, говорят о 3-м дне по кончине умершего, что этот день должно проводить в псалмопениях, чтениях и молитвах ради Того, Кто в 3-й день воскрес из мёртвых, – то следует отсюда заключить, что нет надобности отлагать чтение псалтири над умершими и в светлые дни св. Пасхи. Для выражения же большей торжественности праздника, можно делать некоторые прибавления пасхальных песней, по прочтении каждой кафизмы и даже «Славы» (Св. ук. и зам.). В Полтавской епархии почти не было обычая читать псалтирь над умершими, а существовал, напротив, неправильный обычай читать над почётными мирянами Евангелие, каковое чтение положено только над архиереями и священниками. В исправление этой неправильности епархиальным начальством были приняты следующие меры: 1) воспрещено диаконам читать Евангелие над умершими; 2) священники обязаны внушать прихожанам, чтобы они приглашали грамотных людей, которых теперь довольно, читать над умершими псалтирь, и разъяснять, какое утешение доставит скорбящим родным чтение свящ. псалмов, а приходящих посетителей расположить помолиться об усопшем; 3) большее благоговение и благоприличие при чтении соблюдают девицы, посему о.о. законоучителям разных училищ предложено познакомить их с порядком чтения псалтири, именно – чтобы по каждой статье кафизмы на «Славе» читали молитву: «Помяни Господи Боже наш», положенную в конце последования по исходе души (см. в конце Следов. Псалтири и в Малой Псалтири), воспоминая, где следует, имя усопшего, а по окончании кафизмы – «Трисвятое», «Отче наш», тропари и положенную на каждой кафизме молитву (см. их в Псалтири после кафизм), начиная затем новую кафизму словами: «Приидите поклонимся» и проч. 1072 (Полт. Е.В. 1891, 17–18). – Возможны случаи употребления при чтении псалтири по умершим молитв, неизвестного происхождения, усвоенных чтецами понаслышке, в искажённом виде, и вообще не находящихся в Богослужебных книгах (см. Рук. д.с.п. 1866, 30); понятное дело, священник обязан воспретить употребление подобного рода молитв. Панихиды и заупокойные литии |
| «Брат от брата помогаем… Надо друг другу помогать. Если на волю Божию положиться, — все хорошо, даже и неприятности, все ведет к спасению души нашей, и при этом великая всепремудрость и глубина открывается. Любящим Бога все поспешествует во благо». 11 октября. «Своего духовного отца надо с первого же слова слушать, не надо заставлять его несколько раз повторять. Хотелось бы мне, чтобы вы, духовные дети мои, относились ко мне по совести, я к вам буду относиться по совести. Какое было у нас отношение с моим покойным духовным отцом, батюшкой Варсонофием. Он скажет, бывало: «Сделайте, о. Николай!» И не приходилось ему повторять». «С момента причастия до того, как запьешь причастие, надо блюстись, чтобы не плюнуть, а о дальнейшем нигде ничего не сказано, но из благоговения стараются остерегаться плевать и целый день. На это нигде нет указания, и греховного здесь нет, а по благоговению стараются воздерживаться». 17 октября. Батюшка сказал: «Как хорошо бывать в церкви, слушать священные молитвы, песнопения и псалмы! Вот читала кафизму м. Л., а там: «Не утаися кость моя от Тебе, юже сотворил еси тайне» . Не утаятся от Тебя мои помыслы, которые Ты сотворил так, что они, т.е. наши мысли, скрыты от всех. Какая глубина сокрыта в псаломских словах… Любил я монастырские утрени. Конечно, за чтецом не успеешь все сообразить. Но хоть какая-нибудь мысль западет, и то хорошо». 19 октября. Воскресенье. «Как все земное непрочно — и красота и здоровье! Благодарить Господа надо, но при этом не тщеславить своим чем-нибудь… Благодарить Господа надо, сознавая свою немощь, свое недостоинство. Благодарить со смирением». «Говорить надо твердо, если требует того дело». (На мои слов «Как мне это трудно».) 20 октября. Был вопрос: как готовиться к смерти. «Надо думать так, что только этот день дан тебе, нельзя надеяться на завтрашний. Каждому грешнику обещано прощение, если покается, но никому не обещан завтрашний день. Прочтите в третьем томе Игнатия Брянчанинова , на странице 141. Пусть никто не говорит из вас — теперь поживу как-нибудь, а вот перейду в другую квартиру, устроюсь, тогда и буду молиться. Но разве можно ожидать, что завтра ты будешь жив? Помни всегда: «Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения». Прошу вас, дети мои, — спасайтесь!» |
| И я ясно помню лицо этого юриста в слезах. О. Василий имел дар помощи людям и он делал ту помощь в радости и в непрестанной молитве. Как говорил преп. Макарий Великий , «молитва основана на любви, а любовь на радости». Это и есть христианство. Но где теперь эти люди? Вот вечером служится всенощная. Все стоят и участвуют, кроме двух-трех отрицателей, играющих в стороне в шахматы. Кстати, один из отрицателей был художник, замечательно искусно делавший из протертого через материю хлеба не только шахматы, но и нагрудные кресты для духовенства и четки. Камера освещена пыльной лампочкой, кругом постели, обувь, чайники, параша, воздух тяжелой ночлежки – все здесь не похоже на привычное в долгих веках благолепие храма, где и стены помогают молиться. Здесь надо ничего не видеть, кроме маленького столика в простенке с горящей на нем свечой. А мне еще надо видеть о. Василия. Вот поется канон, и его красивый мягкий тенор запевает седьмую песнь: «Божия снисхождения огнь устыдеся в Вавилоне иногда, сего ради отроцы в пещи радованною ногою, яко во цветнице ликующе пояху: благословен еси Боже отец наших». Я вижу его поющее лицо, счастливые спокойные глаза, и кажется мне, что это он стоит «во цветнице ликующе пояху», в пещи Вавилонской, которой сделалась для него эта темная камера со стенами, осклизлыми от столетия человеческого житья. О, мой дорогой, тихий вятский авва! Ты и меня тогда учил идти «радованною ногою» по узкому Христову пути. Подъем утром был в семь, а если тихонько встать на час раньше, то узнаешь самое хорошее камерное время. Тишина, простор, покой, ушла пелена табачного дыма, не слышно перебранок, в коридоре дремлют на табуретках утомленные сторожа, в своей дремоте ставшие совершенно такими же простыми и понятными, как вот эти спящие вокруг меня фигуры архиереев, художников, жандармов, инженеров и крестьян. «Земля людей». «Помилуй Боже ночные души». Я беру присланный в передаче отцовский молитвослов и читаю в полунощнице 17-ю кафизму: «Коль сладка гортани моему словеса твоя, паче меда устом моим... Твоя есмь аз, спаси мя... Раб твой есмь аз, вразуми мя... Призри на мя и помилуй мя. по суду любящих имя Твое... Благо мне яко смирил мя еси, яко да научуся оправданиям твоим... Жива будет душа моя и восхвалит тя и судьбы твои помогут мне...». |
| Разделы портала «Азбука веры» Статия (греч. στσις — стояние), или «слава» — одна из трёх частей, на которые делится каждая из 20 частей ( кафизм ) Псалтири . Этимология понятия Статия (от греч. στσις — стояние, неподвижность, положение), или иначе «слава» — одна из трёх частей, на которые делится каждая из 20 частей (кафизм) византийской богослужебной Псалтири. Существует и иное этимологическое объяснение, согласно которому слово «статия» значит: «глава» или «подраздел». Понятие «статия» при первом варианте перевода противоположно по смыслу понятию «кафизма» (греч. κθισμα – сидение, от греч. глагола κθημαι – сидеть), что становится заметно и по современной практике исполнения кафизм, когда участники богослужения встают во время небольших славословий, разделяющих кафизму, но при исполнении самих кафизм сидят. Богослужебная Псалтирь насчитывает 20 кафизм, каждая из которых состоит из трех слав, то есть 3 статий (как правило, это два-три псалма в одной статии, однако, в некоторых случаях может быть и один, например, вторая статия 12-ой кафизмы). А в случае с 17-ой кафизмой на статии разделяется один 118-ой псалом. Употребление понятия в современной богослужебной практике Русской Православной Церкви В современном богослужении Русской Православной Церкви понятия «слава» и «статия» (в некоторых случаях можно встретить употребление понятия с ударением на вторую гласную с конца) относительно исполнения богослужебной Псалтири смешиваются. Таким образом, понятие «слава»/«статия» может означать и отдел кафизмы, и само промежуточное песнопение между славами-статиями: Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже. (Трижды). Господи, помилуй (трижды). Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь. История понятия М. Скабалланович в своем труде «Толковый Типикон» описывает возникновение традиции сидения при чтении псалмов (откуда, собственно, и происходит понятие «кафизма») 1 . |
|
|
