| Объединение мирян в Комарно (недалеко от Львова) получило от М. устав по образцу Львовского братства. Нововведением в уставе стали положения о контроле братства над нравственностью священника, а также о праве на сопротивление епископу, если он действует «яко враг истины». М. пошел еще на одну значительную уступку союзу мирян, передав под его управление приход с церковной школой и госпиталем, при этом храм получил от архиерея имения Липья и Бучалы (упом. о братской школе в Комарно является одним из самых ранних свидетельств о школьных братствах, по крайней мере для Перемышльской земли). Епископ надеялся, что ему удастся путем уступок избежать конфликтов с братством (такого рода столкновения сотрясали жизнь соседней Львовской епархии). В грамоте М. об основании братства в Соли от 26 мая 1600 г. говорится, что епископ действовал по совету с клиросом кафедральной церкви. В грамоте ничего не сказано о священнике и его отношениях с братством. В отличие от Комарновского братства, к-рое имело право выбирать 2 или 4 старших, братству в Соли разрешалось выбирать одного старшего. Активным и заинтересованным было отношение М. к школьному делу, в первую очередь к школе в Перемышле. 1 июля 1592 г. он обратился к львовским братчикам с просьбой прислать в Перемышль дидаскала Александра или Симеона Гунько. С таким же письмом обратилось к львовянам и Перемышльское братство. Из ответа львовских братчиков от 24 авг. 1592 г. известно, что они послали в Перемышль Александра. 30 авг. 1592 г. М. отправил во Львов письмо с выражением благодарности (Monumenta Confraternitatis Stauropigianae Leopoliensis. 1895. N 241-243. P. 370-373). Дидаскал Александр упоминается в письме М. Львовскому братству от 22 дек. 1592 г., через него епископ передал письмо львовянам. Драматической страницей в жизни М. был его «поход» в унию на стадии ее подготовки, т. е. в 1594-1595 гг. В униат. акции он выступил в союзе с Гедеоном (Балабаном). В нач. 90-х гг. XVI в. отношения епископов-соседей были далеко не дружественными. Их сближение произошло в 1594 г., когда они подписали униат. документы. 27 июня 1594 г. в г. Сокале (ныне Львовской обл.) М. вместе с др. западнорус. архиереями - Гедеоном (Балабаном), Луцким еп. Кириллом (Терлецким) и Холмским еп. Дионисием (Збируйским) - подписал ряд униат. документов, в т. ч. адресованные папе Римскому Клименту VIII «артикулы» - условия, на к-рых епископы соглашались на подчинение Киевской митрополии его власти. В совещании об унии, прошедшем 2 дек. 1594 г. в Торчине под Луцком, М. не участвовал, принятую на совещании декларацию он не подписывал. На съезде правосл. епископов в июне 1595 г. был составлен окончательный текст условий, на к-рых они соглашались подчиниться власти папы Римского. М. подписал декларацию съезда (от 15 июня), к-рую впосл. передали в Рим. |
| Итак, можно предположить, что программа реформ, предложенная собором и нацеленная на усиление позиций духовенства в церкви, не встречала в 1591 г. сопротивления со стороны братств. Казалось, что достигнуты консенсус и такая консолидация сил, которая позволит вывести церковь из кризиса и обеспечить необходимые преобразования. В намеченной модели внутрицерковных отношений учитывались и интересы духовенства, и амбиции братского движения. Поэтому исчезла та почва для оппозиции реформам, на которой выросла проунионная декларация от 24 июня 1590 г. Становится, таким образом, понятно, почему между 1591 и 1594 гг. не предпринимались попытки осуществить унионный проект 554 . Соборы 1593 и 1594 гг. О соборе 1593 г. до сих пор почти ничего не известно. Сохранившиеся и введенные в научный оборот документы сообщают лишь о заочном суде над Гедеоном Балабаном, который на собор не явился и был отстранен митрополитом от служения. Одновременно Рагоза обратился к королю с прошением передать дело Балабана в сеймовый суд 555 . В 1594 г. собор православной иерархии не мог быть созван в июне, поскольку, король к этому времени еще не вернулся в Польшу из Швеции и православные в соответствии с постановлением сейма 1593 г., не имели права созвать собор. Об этом примас Ст. Карнковский напомнил в специальном послании митрополиту Рагозе, прибывшему в Брест 556 . Тем не менее собор состоялся и сыграл очень большую роль как в общественно-религиозной борьбе, так и в генезисе Брестской унии. Многие историки странным образом обходят вниманием роль этого собора в предыстории Брестской унии. К. Ходыницкий считает, что собора как такового в соответствии с установленным сеймом правилом вообще не было, а то, что произошло в Бресте, называет съездом, который лишь подтвердил низложение Балабана и не занимался вопросом об унии 557 . О. Халецкий представляет его как встречу только Рагозы, Потея и Терлецкого для рассмотрения вопроса о конфликте Гедеона Балабана с Львовским братством 558 . М.С. Грушевский, упомянув о созыве собора, считает, что большинство владык «демонстративно отстранились от него» 559 . Э. Ликовский лишь констатирует присутствие на соборе многочисленных делегаций от братств и факт отлучения от сана Гедеона Балабана 560 . П.Н. Жукович не заметил значения этого собора и считал существенным лишь факт повторного отлучения Балабана 561 . А между тем в высшей степени прав К. Левицкий, который вслед за митрополитом Макарием 562 посвятил собору несколько страниц 563 и писал, что собор, будь его решения осуществлены, «мог бы очень заметно сказаться на всей православной жизни в Польше» 564 . Б.Н. Флоря первым обратил внимание на поворотное значение собора 1594 г. в генезисе Брестской унии 565 . |
| В середине 1580-х гг. конфликт мирян и духовенства вступает в новую фазу. Рождаются православные братства, имеющие, по сути, мало общего с предшествующими объединениями мирян. В отличие от отношений патроната предшествующего периода Львовское и другие братства претендуют на главенство в церкви и всеохватывающий контроль деятельности духовенства. Фактически речь идет о попытке узурпации церковной власти братствами. При прямой поддержке патриархов братства стали осуществлять свою программу реформ. Деятельность патриарха Иеремии предельно обострила вопрос о власти в украинско-белорусской церкви. В конце того же десятилетия православное духовенство возобновляет реформаторские усилия. Эти инициативы сопровождаются и конфронтацией, и сотрудничеством с братствами. Важным моментом был созыв в 1589 г. собора, который низложил митрополита Онисифора Девочку, и проведение в том же году соборов в Вильно, Бресте и Тарнополе. Эти шаги послужили непосредственным прологом к Брестскому собору июня 1590 г., который должен был стать и в какой-то степени стал поворотным шагом в усилиях православного духовенства по реформированию церкви. Таким образом, к 1590-м годам необходимость реформ не только была очевидна и не только осознавалась, но и были предприняты целенаправленные усилия по преодолению «нестроений» в церковной жизни. На соборах 1591–1594 гг. реформаторские усилия продолжались, как продолжалось и противостояние мирян и духовенства. Если собор 1591 г. увенчался компромиссом и наметилась перспектива тесного взаимодействия мирян и духовенства, то в 1594 г. ситуация переменилась. Власть духовенства оказалась под вопросом. Положение становилось поистине критическим для духовенства. Есть все основания говорить о двух программах реформ: одной, выдвинутой братствами, другой – предложенной в 1590 г. духовенством. Они кардинально различались в том, какую роль в церковной жизни должны играть миряне и какую – духовенство. Первая не предусматривала усиления позиций духовенства ни в церкви, ни в обществе. Напротив, она предполагала сохранение прежних традиций «противоестественного правления» (слова К. Саковича). Вторая, наоборот, была нацелена на усилие и сословных, и внутрицерковных позиций духовенства, прежде всего епископата. В 1590–1594 гг. духовенство попробовало перехватить инициативу, предприняв собственную попытку реформ и ведя их в том духе, который противоречил (и не мог не противоречить) установкам братского движения. |
| 6 января 1583 года царь Иоанн Грозный поминал в Троице-Сергиевом монастыре своего сына Ивана, скончавшегося в Александровой слободе в 1582 году. «И о том поминание о царевиче Иванне плакал и рыдал, и умолял царь и государь, шесть поклонов в землю челом положил со слезами и рыданием». 1584 год – архимандритом монастыря стал Митрофан (Дмитровец; 1584–1588). 14 августа 1585 года – переложение мощей Преподобного Сергия из деревянной в серебряную раку. 15 августа – освящение Успенского собора в присутствии царя Федора Иоанновича. 2 февраля 1586 года царь Федор Иоаннович пожаловал Троице-Сергиеву монастырю губную грамоту. В том же году, 8 июля, посетил монастырь Антиохийский Патриарх Иоаким (первый из Греческих Патриархов приезжавший в Россию). 1588 год – архимандритом монастыря стал Киприан (Балахонец; 1588–1594). В том же году написание иконы-складня «Явление Божией Матери Преподобному Сергию». В 1589 году посетил монастырь (пробыв в нем с 5 по 10 февраля) Константинопольский Патриарх Иеремия. 1594 год – архимандритом монастыря стал Кирилл (Завидов; 1594–1605). Переведен из архимандритов Новгородского Антониева монастыря, впоследствии Архиепископ Ростовский. В том же году царем Федором Ивановичем было вызвано в Троицкий монастырь несколько старцев Соловецкого монастыря для улучшения в Троицком монастыре порядков жизни и ведения хозяйства. 3 сентября царь Федор Иоаннович разрешил властям Троицкого монастыря ломать камень в окрестностях вотчинного села Богородского, что на реке Кунье, для починки Троицкой крепости. 6 декабря Борис Годунов дал в Троицкую обитель «колокол большой благовестник, весу в нем 625 пуд». Годуновский колокол, названный «Лебедь», сохранился до настоящего времени. В 1598 году Троицкий старец Варсонофий Якимов купил в монастырь колокол весом 200 пудов за 520 рублей. 25 сентября – приезд царя Бориса Годунова в Троице-Сергиев монастырь. Царь Борис «приложил к чюдотворному местному образу живоначальные Троицы пелену большую» («Жемчужная пелена»). В том же году – вклад Борисом Годуновым в Троицкий монастырь драгоценного оклада к образу «Троицы» и колокола, получившего впоследствии название «Годунов». |
| Между теплым и Троицким соборами погребены обоего пола князья Вяземские, Мстиславские, Лобановы-Ростовские, Куракины, Щербатовы; из Костромских дворян Ашитковы, Глениховы, Голохвастовы, Десятовы, Ерлыковы, Карцовы, Кореневы, Крюковы, Кулепановы, Куломзины, Мошковы, Панины, Пасынковы, Петровы, Тихменевы, Ушаковы, Чагины, Чаплыгины и другие. IV. Редкости и значительные вклады Редкости и значительные вклады, составляющие богатство монастыря: 1) Из Евангелий, два рукописные напрестольные, обложенные серебром; верхняя доска украшена жемчугом и драгоценными каменьями; приложены: первое, 1605 г. – Дмитрием Ивановичем Годуновым, а второе, 1603 года – окольничим Иваном Ивановичем Годуновым. Самое большее Евангелие в серебряном золоченом окладе; в нем весу 1 пуд, 32 фунта; сделано на монастырскую сумму. Есть еще Евангелие, неизвестно когда и как поступившее в монастырь, писанное с 13 ноября 1436 года в Новгороде священником Людина конца Варсонофием. 2) Две псалтири письменные, обе приложены Дмитрием Ивановичем Годуновым, одна 1591 г., а другая 1594 года. 3) Два серебряные, позолоченные, унизанные жемчугом напрестольные креста, приложенные один Ипатским игуменом Вассианом 1561 года, сентября 1-го, а другие 1594 г. боярином Дмитрием Ивановичем Годуновым. 4) Из сосудов, одни золотые, то есть потир, звездица, три блюдца, лжица золотые, поддонок же серебряный, приложены 1599 года Дмитрием Ивановичем Годуновым; весу с поддоном 9 фунтов, 24 золотника, а другие 1603 года – Иваном Ивановичем Годуновым же – серебряные, весом 5 фунтов, 87 золотников. 5) Три серебряные водосвятные чаши, в первой, приложенной 1594 года, весу 11 фунтов, 6 золотников, во второй около 2 фунтов, обе вклад Дмитрия Ивановича Годунова, а в третьей, приложенной Яковом Афанасьевичем Годуновым, весу 2 фунта, 84 золотника. 6) Плащаница, по красной камке, шитая золотом, серебром, вся богато обнизанная жемчугом, приложена 1604 года Дмитрием Ивановичем Годуновым. П. П. Свиньин, в описании Ипатского монастыря 1819 года, ценность этой редкости положил в 50 тысяч рублей на ассигнации. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание НИКИФОР (Тур; † 1599), архим. Киево-Печерского мон-ря (см. Киево-Печерская лавра ) в 1593-1599 гг. Н. упоминается в решениях православного Собора 1591 г. (см. в ст. Брестские Соборы ) как эконом Киево-Печерского мон-ря, назначенный членом комиссии по исправлению книг. Этот факт позволяет охарактеризовать его как лицо, близкое к Владимиро-Волынскому еп. Мелетию (Хребтовичу-Богуринскому) , являвшемуся архимандритом монастыря, и как человека образованного. Вероятно, Н. был причастен к плану превращения Киево-Печерского мон-ря в патриаршую ставропигию. План проявился в изготовлении фальсификата грамоты К-польского патриарха Максима 1481 г., по к-рой мон-рь освобождался от власти Киевского митрополита. Существование такого плана и такой грамоты объясняет некоторые черты поведения Н., когда он возглавил Киево-Печерский мон-рь. Н., по-видимому, стал настоятелем обители (нареченным архимандритом) вскоре после смерти в янв. 1593 г. Мелетия (Хребтовича-Богуринского) по избранию печерской братией и правосл. шляхтой Киевской земли и получил соответствующий королевский привилей. Вскоре, однако, возникли сложности в отношениях между ним и митр. Михаилом (Рагозой) . Весной 1594 г. митрополит предложил Н. приехать в Новогрудок, чтобы тот «взял посвящение звыклое» (в сан архимандрита), но Н. отказался это сделать, заявив митрополичьему посланцу, что митрополит не имеет никакой власти над Киево-Печерским мон-рем. Таким же был итог и последующих обращений митрополита к Н. (сент. 1594 - нач. 1595). Положение ухудшилось после появления у организаторов буд. унии (см. Брестская уния 1596 г.) планов, касавшихся Киево-Печерского монастыря. На встрече в Торчине в кон. 1594 г. с правосл. сторонниками унии Ипатием Потеем и Кириллом (Терлецким) Луцкий католич. еп. Бернард Мацеёвский предложил передать Киево-Печерский мон-рь под управление митрополита, что позволило бы привлечь Михаила (Рагозу) в ряды сторонников унии и сделать митрополита (в значительной мере благодаря огромным материальным ресурсам мон-ря) сильным главой униат. Церкви. Планы эти скоро получили поддержку Рима: 4 марта 1595 г. датирована булла папы Климента VIII о передаче Киевскому митрополиту Печерской архимандритии в случае соединения с Римской Церковью. |
| Не напрасно патриарх Иеремия будто бы не хотел святить Михаила Рагозу в митрополита, и когда знатные люди начали ходатайствовать за него, то сказал: «Аще достоин есть, якоже вы глаголете, буди достоин; аще ли же несть достоин, а вы его за достойнаго удаете, аз чист есмь — вы узрите». Патриарх мог узнать от близких людей, как состоялось избрание Михаила, или мог возыметь подозрение по самой скорости избрания . Впрочем, мы выдаем мысль о сношениях иезуитов с Рагозою еще до избрания его на митрополию не более как за догадку, которую можно принять, но едва ли не справедливее отвергнуть. По крайней мере, до самого конца 1594 г. мы не увидим никаких следов, чтобы он имел наклонность к унии и старался скрывать эту наклонность. И только с конца 1594 г., когда он дал письменное согласие на унию, он действительно всячески старался скрывать от православных свое участие в этом деле в продолжение двух лет до самого Брестского Собора (8 октября 1596 г.). Письмо иезуитов к Рагозе могло быть написано уже в 1596 г., даже незадолго пред Брестским Собором, и заключать в себе совет митрополиту держаться того же правила скрытности, какого он держался с конца 1594 г., а не со времени своего избрания на митрополию. В первый день августа 1589 г. Рагоза был уже митрополитом, и, вероятно, в этот самый день патриарх и посвятил его в виленском Пречистенском соборе . Того же числа Иеремия издал грамоту, обращенную ко всем православным народам Востока, грекам, арабам, болгарам, молдаванам, сербам, русским и волохам, ко всем их святителям и прочему духовенству и, в частности, к новопоставленному митрополиту Киевскому и всея Руси Михаилу. В грамоте патриарх говорил: «Извещаем вас, что во время пребывания нашего здесь, в странах польского короля, в присутствии местного архиепископа, епископов и всего церковного причта нам донесено от многих свидетелей, что издавна приходят сюда ради своих нужд из наших стран греческих, из областей всех четырех патриархов, митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты и прочие калугеры и чинят здесь, в нашей парафии, превышения власти в церковных действиях, между здешними владыками, архимандритами, игуменами и иными церковными людьми, самовольно литургисают и одних благословляют, других анафематствуют и отлучают, и вообще позволяют себе то, что должно принадлежать здесь только нам, в нашей парафии, и поставленным нами митрополиту и епископам. |
| В рассказе о Соборе 1594 г. митр. Макарий остановился лишь на принятых Собором решениях и обошел молчанием инструкцию виленского братства, которая была предметом обсуждения. Между тем этот документ сыграл важную роль в событиях, приведших к Брестской унии. Инструкция была скреплена печатями и подписями новых членов виленского братства — представителей православной знати великого княжества Литовского. Она предусматривала не только закрепление автономии, уже достигнутой братствами, но и ее значительное расширение: школы и типографии должны находиться только при братствах, братские священники — подчиняться непосредственно митрополиту, а сами «братства» должны быть созданы в каждом городе, центре административного округа — повета. Одновременно в инструкции выдвигались требования, адресованные епископам: они должны тратить церковные доходы не на родственников и друзей, а на содержание священников и учителей, десятую часть на строительство школ, госпиталей и типографий; доходы от монастырей, над которыми епископы осуществляют свой патронат, должны идти на содержание монахов, а не в казну епископов (текст инструкции см.: Архив Юго-Западной России. Киев, 1904. Ч. 1. Т. 10. 203. С. 497–499). Сопоставление инструкции с решениями Собора 1594 г. показывает, что предложения, исходившие от братств, были отклонены епископами, участниками Собора. В решениях Собора подчеркивалось, что братства (кроме львовского) должны подчиняться власти епархиальных архиереев, школы при братствах находиться под их «зверхностью», а книги в братских типографиях публиковаться только с их разрешения. Требования, выдвинутые к иерархам, участники Собора, обошли молчанием (см. об этом подробнее: Флоря. Брестские синоды. С. 69 и сл.). Таким образом, с 1594 г. четко обозначилась оппозиция братств и поддерживающих их светских феодалов планам преобразований, которые выдвигали епископы. Оппозиционные круги выдвигали свое понимание реформ, большое значение придавали они признанию за ними права направлять на праведный путь недостойных архиереев. Сознание, что с оппозицией они вряд ли смогут справиться без поддержки государственной власти, несомненно повлияло на решение епископов вернуться к планам унии с Римом. Стоит отметить, что Гедеон Балабан и Михаил Копыстенский писали, что епископы собрались в Сокале «маючи обтяжливости от е. м. отца митрополита Михаила за оскарженьем людей некоторых на нас, епископов» (Архив Юго-Западной России. Киев, 1859. Ч. 1. Т. 1. 109. С. 453; Prochaska A. Z dziej?ow unii Brzeskiej//Kwartalnik historyczny. 1896. S. 569). |
| митр. Михаил (Рагоза) и еп. Ипатий (Потей). В февр. 1595 г. К. передал «Артикулы» в Кракове королю «тайно, из-за страха перед князем Острожским, киевским воеводой» (см.: Макарий. История РЦ. Кн. 5. С. 481. Коммент. 232). В сплочении правосл. архиереев вокруг замысла об унии активную роль играл католич. Луцкий еп. Бернард Мацеёвский , поддерживавший тесные отношения с К. Важные решения были приняты на встрече Мацеёвского, К. и Ипатия (Потея) в кон. 1594 г. в Торчине, имении Мацеёвского под Луцком. На съезде правосл. епископов в июне 1595 г. был составлен окончательный текст условий, на к-рых они соглашались подчиниться власти папы (из 33 статей); условия были обращены к папе и к кор. Сигизмунду III. Окончательному тексту условий унии предшествовал документ под заголовком: «Соглашение духовенства латинского и русского при посредничестве еп. Кирилла Терлецкого, епископа Луцкого, с ведома его королевской милости и панов сенаторов» (Там же. С. 482-483. Коммент. 237). Изменивший планам унии Львовский еп. Гедеон (Балабан) 1 июля 1595 г. внес во владимирские гродские книги протестацию с обвинением К. в фальсификации документов: якобы К. как патриарший экзарх получил от епископов, в т. ч. от Гедеона, чистые бланки с подписями («мемраны», «бланкеты») и в 1590 и 1594 гг. вписал в них требования заключения унии с католич. Церковью без ведома еп. Гедеона. По-видимому, Львовский епископ подал протестацию против К. под влиянием кн. Острожского, стремившегося остановить процесс подготовки унии: в июне 1595 г. состоялась встреча Гедеона (Балабана) с кн. Острожским, на к-рой князь убедил епископа помириться с Львовским братством и остаться в Православии. Известно о намерении Гедеона пикетировать гродский уряд, чтобы обжаловать «тые мамрамы, которие не в то дал, но на што другое». Аналогичную протестацию против К. подал Перемышльский еп. Михаил (Копыстенский), также пересмотревший свои взгляды на унию. На обвинения отвечали К. (протестация не сохр.) и Дионисий (Збируйский). Несостоятельность обвинений Гедеона (Балабана) и Михаила (Копыстенского) против Луцкого епископа была раскрыта исследователями в XIX в., показавшими, что в 1590-1594 гг. |
| Как видно из донесения папского нунция Г. Маласпины, которое осталось неизвестным митр. Макарию, два владыки (есть все основания предполагать, что это были Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий) с коллективным письмом епископов о признании верховной власти папы посетили канцлера и гетмана великого коронного Яна Замойского не позднее 15 октября 1594 г., когда нунций сообщал об этом в Ватикан (Documenta Unionis Brestensis ejusque auctorum (1590–1600)/Ed. A. Welykyj. Roma, 1970. P. 31). Очевидно, что переписка еп. Кирилла Терлецкого с митр. Михаилом Рагозой, в которой обсуждалась предполагаемая встреча Луцкого епископа с Я. Замойским, имела место ранее этой даты. По-видимому, именно присоединение митрополита к епископам, участникам съезда в Сокале, дало возможность начать официальные переговоры. На обстоятельства составления документа от 2 декабря 1594 г. пролила свет найденная Г. Хофманном копия документа с запиской Б. Мацейовского: «Это копия, сделанная собственной рукой отца владыки Владимирского с оригинала в Торчине 2 декабря 1594 г., когда мы 2, 3 и 4 декабря вместе были там же в Торчине, то есть: отец владыка Владимирский, отец владыка Луцкий и я, третий. Есть два оригинала, подписанные их руками и печатями, а писаны рукой самого отца владыки Луцкого. Один взял отец владыка Владимирский, другой — Луцкий, а мне эту копию отдали 4 декабря... после службы» (Documenta Unionis. P. 35). Таким образом, документ был составлен в Торчине (владение Б. Мацейовского под Луцком) при участии еп. Кирилла Терлецкого и еп. Ипатия Потея, как и предполагал митр. Макарий, но также и хозяина дома. По-видимому, коллективное письмо епископов, показанное Я. Замойскому, вызвало какие-то возражения и потребовалась его переделка. Один из изготовленных текстов остался, вероятно, у еп. Ипатия Потея и от него попал в архив митрополичьей кафедры, а другой, с подписями епископов и митрополита, был затем передан папе и в настоящее время находится в Ватиканском архиве (о списках документа см.: Hoffmann G. Ruthenica I. Die Wiedervereinigung der Ruthenen mit Rom//Orientalia christiana periodica. 1925. V. 3/2. P. 12. В этой же работе имеется фотография ватиканского экземпляра). |
|
|
