| 177–187). Однако полное рассмотрение последнего пункта возможно только при формально-критическом анализе, примененном Г.Бушманном. Сравнив Муч. Полик. с ветхо- и новозаветными повествованиями о мучениках и многими ранними мученическими актами, ученый пришел к выводу об оригинальности и изначальной цельности послания. По совершенно правильному мнению Г.Бушманна, Муч. Полик. было с самого начала ориентировано на литургические и нравственно-практические цели, призывая к «мученичеству согласно Евангелию», полемизируя одновременно с монтанистскими устремлениями. Форма послания не была свойственна остальным древним мученичествам, не говоря уже об иудейских и языческих повествованиях и документальных (подлинных или воображаемых) актах, и составляет яркую особенность Муч. Полик. Ученый подчеркивает, что рассматривать «мученическую литературу» как протоколы допроса является большой методологической ошибкой, аналогичной (mutatis mutandis) игнорированию разницы между сочинением Э.Ренана «Жизнь Иисуса» и Евангелиями. Значимость формально-критических методов, столь популярных сегодня, конечно, не стоит преувеличивать 1098 , однако при разумных и правильных установках эти приемы могут дать ценные результаты. По крайней мере, сводная таблица, составленная Г.Бушманном и приложенная к его книге (1994, повторена в конце комментария 1998 г.), весьма наглядно демонстрирует особенность Муч. Полик. по сравнению с тематикой других мученичеств, ибо интерполяции следовали обычно литературным шаблонам и не предполагали неожиданных мазков. Весьма ценным замечанием Г.Бушманна 1099 представляется также определение разных целей, которые преследовали автор Муч. Полик. и Евсевий. Последнего интересовало вовсе не «богословие мученичества» автора Муч. Полик ., а историко-апологетическая сторона, так что «тенденциозно-стилизирующие» символические подчеркивания Муч. Полик. («мученичество согласно Евангелию») оказались ему неинтересными. Это наблюдение Г.Бушманна будет несомненно полезным для читателей при анализе текстологических проблем Муч. |
| В Германии популярность императора росла на фоне его миротворческой политики, он провозгласил по всей империи «божий мир» (1085). Император, справившись с оппозицией, возглавляемой Оттоном Нортхаймским и еп. Хальберштадтским Бурхардом, подчинил себе бóльшую часть Саксонии. По привилегии, дарованной Г. евреям г. Вормса (1090), им гарантировались защита жизни и собственности, свобода экономической деятельности и отправления религ. обрядов, право нанимать домашних слуг из христиан, относительная автономия евр. общины. Устанавливался обязательный порядок разбора споров между евреями и христианами. Тем самым Г. создал юридический устав, содержавший основы урегулирования отношений между евреями и христианами в Германии, действовавший неск. веков. В 1090 г. Г. отправился в новый поход на Италию, где сложилась опасная для императора династическая коалиция, закрепленная браком 17-летнего Вельфа, сына Вельфа IV, с 40-летней Матильдой Тосканской. Против Г. в Италии вспыхнуло восстание (1093), к к-рому присоединился сын Г. Конрад, провозглашенный к тому времени королем Италии. Г. заключил союз с Вельфом. На съезде князей в Майнце Г. лишил Конрада права наследования имп. титула, но смог добиться того, чтобы герм. королем был избран младший сын Генрих (1098). В 1093/94 гг. между Г. и имп. Адельгейдой наступил разрыв, очень быстро, после вмешательства в дело сторонников Урбана II, приобретший скандальные формы. В 1095 г. на Соборе в Пьяченце была рассмотрена жалоба императрицы на супруга, в результате чего брак был расторгнут. В 1104 г. Генрих, сын императора, объявивший себя защитником католич. Церкви, в союзе с папой Римским поднял мятеж против отца. По приказу сына Г. был арестован на съезде князей в Майнце и заточен в тюрьму в Боккельхайме (1105), из к-рой бежал. Во время подготовки к войне с сыном Г. умер. Тело Г., с почестями захороненное епископом Льежским, было выкопано сыном, имп. Генрихом V, и 5 лет без погребения находилось в недостроенной часовне в г. Шпайер. После снятия церковного отлучения папой Пасхалием II Г. был погребен в усыпальнице франконской династии в г. Шпайер (авг. 1111). |
| Кажется, только личным достоинствам таких ее правителей, как Василий Македонянин, Иоанн Цимисхий, Василий II Болгаробойца, Алексей, Иоанн и Мануил Комнины, и можно приписывать внезапные ее политические возрождения, когда «Империя, эта старуха, являлась молодой девицей, украшенной золотом и драгоценными каменьями, наряженной в богатую и роскошную одежду». 295 Но периоды сравнительного благоденствия сменялись временами беспорядков и анархии; тогда споры претендентов профанировали святость трона, междуусобия раздирали Империю и потрясали ее могущество. Политическое бесславие Империи притягивало к ней и внешних врагов, чуявших добычу, которые еще более увеличивали бедствия государства. В IX-XII вв. на Византию нападали: болгары, сербы, русские, венгры, куманы, печенеги, турки, латиняне-крестоносцы и др. Особенно много дела Византия имела с латинянами (1098–1204), которые оказались самыми жестокими ее врагами и принесли ей больше зла, чем даже турки. Конец борьбы с ними (1180–1204) был самой плачевной эпохой византийской истории: менее чем в двадцатипятилетний период жертвами ее пали шесть императоров, из которых четверо были убиты и двое ослеплены. Такова была политическая жизнь Византии IX-XII вв. 296 При таком строе ее, когда все окружающее не представляло ничего отрадного, когда человек терялся при объяснении событий времени, у многих неизбежно должно было усилиться убеждение в превратности земного счастья, – тем сильнее возникнуть желание закрыть глаза от навязчивых и тревожных впечатлений бурного моря житейского и погрузиться в самих себя. В этом случае монастыри, расположенные вдали от шума и мирских треволнений, привлекали к себе всеобщие взоры как места, способные дать тихое и необуреваемое убежище от житейских тревог. Их- то и избирали своим пристанищем все те, кто был недоволен бурным строем политической жизни, кто желал избежать ее тревог, кто хотел не видеть жестоких перемен и превратностей политических обстоятельств... Но рядом с этими добровольными постриженниками политическая жизнь Византии создавала многих невольных, неохотных и насильственных. |
| Предвосхищая Паламу, св. Максим говорит об этих логосах как об «энергиях» 13 , и в то же самое время уподобляет их птицам на ветвях дерева: «Слово (Логос) Божие подобно горчичному зерну: пока оно не посажено, оно кажется крохотным; но если его посадить в добрую землю, оно вырастает таким большим, что важнейшие первоначала (Логосы) как чувственно воспринимаемого, так и умопостигаемого творения прилетают подобно птицам и обитают в нем. Ибо Логос обнимает первоначала или внутренние сущности (логосы) всех вещей, но Сам не может быть объят никакою вещью» 14 . Итак, согласно толкованию св. Максима, вселенское дерево – это Христос Творящее Слово (Логос), а птицы на ветвях – это логосы – смыслы вас, меня, всякой сотворенной вещи. Логос объемлет все логосы, но Сам не объемлется и не ограничивается ими. Так св. Максим стремится – как и Палама в своем различении сущностей и энергий – предохранить от искажения дуальную истину о трансцендентности Бога и Его имманентности. Говорим ли мы, как Максим, о живущих в вещах логосах, или предпочитаем «энергии» – слово Паламы – впрочем, ничто не мешает нам использовать оба эти термина – принципиальный смысл и интенция остаются для нас неизменными. Вся природа – богоявление. Всякий сотворенный человек или вещь – место встречи с тем «Запредельным, что лежит в самой глубине нас», говоря словами Дитриха Бонхеффера. Мы должны видеть Бога во всем и все в Боге. Где бы мы ни были, что бы мы ни делали, мы можем восходить через творение к Творцу. Выслушав двух наших восточных свидетелей. Максима и Паламу, обратимся теперь к западной пророчице, св. Хильдегарде из Бингена (1098–1179), которая не менее определенно высказывается о пронизанном Божественными энергиями характере вселенной. В «Книге Божественных Творений» она утверждает: «Все живые существа есть, так сказать, искры от сияния Божия великолепия, и эти искры исходят от Бога, подобно лучам от солнца» 15 . В другом месте того же трактата упоминает она замечательные слова, обращенные к ней Духом Святым: |
| Прекратившиеся ежедневные жертвы заменены были молитвой, совершавшейся в часы жертвоприношений. Древняя особенность самарянского обряда при молитве, состоит в том, что во время молитвы молящийся обращается лицом к Гаризиму. „Во время молитвы”, свидетельствует о самарянах Епифаний, „где бы они ни были, отовсюду обращаются к этой горе, почитая ее освященной» 1096 . После жертвоприношений важнейшую часть самарянского культа составляло празднование установленных в законе праздников. Подобно иудеям, самаряне всегда соблюдали недельную субботу, дни новолуний и затем семь годовых праздников, поименованных в Лев. 23 . Сведения относительно празднования самарянами их праздников, как и о самарянском богослужении, мы имеем главным образом из позднего времени. Но так-как практика самарян в рассматриваемом отношении едва ли подверглась большим изменениям, то излагаемые ниже сведения могут считаться соответствующими и древним самарянским обычаями. Празднование субботы со времени его установления при Моисей, пустило прочные корни в еврейском народе и непрерывно существует у него до сих пор. Из некоторых указаний пророческих и исторических книг можно видеть, что особенно большое значение это установление получило в десятиколенном израильском царстве. Здесь, не смотря на развитие идолопоклонства и забвение закона Моисеева, предписания о субботе сохранялись всегда с особенною строгостью. Это уважение к субботе от жителей израильского царства перешло, очевидно, и к ассирийским колонистам, которые еще на родине у себя праздновали сходные с субботой дни gul hal 1097 . По самарянским воззрениям, суббота – есть „венец и голова дней» „рай, никогда не затворяемый», „начало святости» 1098 . Блюстителям этого дня обещаются высшие награды, а нарушение субботы рассматривается как грех даже более тяжкий, чем уклонение в идолопоклонство. „Блаженны те», говорит самарянский поэт, “которые хранят субботу и которые достойны благословения ее. Святой покой ее укрепляет их от всякого труда и утомления. Ты (Господи) положил ее (субботу) знаком завета между Тобою и почитателями Твоими; Ты научил, что соблюдение ее сохраняет хранящих ее» 1099 . Самарянское празднование субботы из древности состояло, как уже было отмечено, в соблюдении самого строгого покоя. Нынешние самаряне не только не делают никакого дела в субботу, но даже считают непозволительными в этот день простые разговоры о делах. В отличие от позднейшего иудейства, установившего для субботы обильную трапезу и сделавшего субботу собственно днем удовольствия, самаряне блюдут ее, как день молитвы: они не только „присутствуют в субботу несколько раз на синагогальном богослужении, которое довольно продолжительно, но и читают свящ. писание в кругу своей семьи 1100 . |
| Таким образом, Израиль не может погибнуть окончательно» (статья Pentateuch 1098). Эти два источника (DtrL и Р), восходящие к конкурирующим друг с другом группам авторов-священников (DtrL – садокиды; Р – аарониды) и содержащие в себе противоречащие друг другу концепции, были объединены после плена (в V в. до н.э.) в редакции Шестикнижия. К ним были присоединены и другие традиции, в результате чего возник большой текст Быт.1:1 – Суд.2:9 . Повествовательная линия (главными пунктами которой стали добавленные теперь главы Быт.15 и Ис Нав.24 ) охватывает события от сотворения мира до завершения завоевания земли/смерти Иисуса Навина. Шестикнижие провозглашает безопасное пребывание Израиля в своей земле целью творения и мировой истории и противоречит в этом официальной политической теологии Персидской империи, к подвластным территориям которой относилась Иудея с Иерусалимом. Согласно персидскому пониманию, центр власти и порядка всего мира располагался в Персеполе – городе, основанном великим богом Ахурамаздой. Автор Шестикнижия, пропагандирующий концепцию великого Израиля с помощью Книги Иисуса Навина и особенного подчеркивания роли Сихема (ср. Ис Нав.24 !), противопоставлял персидским идеям уверенность в том, что «Яхве как творец мира даровал своему народу Израилю землю, а Тора охраняет право Израиля жить на своей земле» (статья Pentateuch 1101). Очевидно, что для Отто, воспринимающего Шестикнижие как намеренно антиперсидское произведение, является совершенно неприемлемым тезис других ученых о персидской государственной авторизации Пятикнижия (ср. C.I.3). Решительный шаг в формировании Пятикнижия был сделан ок. 400г. до н.э. В редакции Пятикнижия были добавлены старая книга завета Исх.20:22–23:19 и закон святости Лев.17–26 . Второзаконие завершалось эпитафией Моисею, и таким образом Книга Иисуса Навина была отделена от корпуса текстов, и сложилось Пятикнижие, завершающееся не обретением земли, но обретением Торы. Эпитафия, в которой говорится обо всей жизни и деяниях Моисея, «имеет неограниченное значение для всех поколений адресатов Пятикнижия. Со смертью Моисея заканчивается эпоха Божественного откровения; она не будет иметь продолжения. Понимание этого отразилось |
| Но непосредственная борьба воли с чувствами невозможна. Эмоции сами по себе неуловимы для воли. Никакими усилиями нельзя мгновенно вызвать в себе желаемое чувство или подавить волнение, уже охватившее душу. И если наша воля может до некоторой степени управлять жизнью сердца, то не непосредственно, а косвенно, при помощи произвольной комбинации представлений. Чувства неразрывно связаны с представлениями, течение которых поддаётся воздействию со стороны воли. О связи представлений и эмоций нас учит психология, собравшая много фактических и экспериментальных доказательств этому. Если вы хотите возбудить в человеке известное душевное волнение, вы должны внедрить в его сознание соответствующее представление или целую сложную группу представлений. Гипнотизёр, внушающий усыплённому мысль, что к его стулу подползает ядовитая змея, вызывает вместе с этим в его душе и чувство ужаса: об этом говорит экспрессия лица и жесты объекта наблюдения. Чтобы сообщить своему читателю желаемое настроение, поэт не имеет никакого другого средства, кроме искусного подбора представлений. Наоборот, чтобы погасить чувство, достаточно удалить из сферы сознания те образы, которые служат для него точкой опоры. Отсюда, ничто так скоро не заживляет сердечных ран, как путешествие с его калейдоскопом новых впечатлений. Наполеон говорил, что секрет храбрости состоит в том, чтобы во время сражения не „рисовать картин“ в своём воображении. Итак, уловить чувство и овладеть им мы можем, только пользуясь своей властью над течением представлений 1096 . Вследствие этого борьба с чувствами сводится к борьбе с мыслями. Постоянное самоуглубление и напряжённая внутренняя борьба вырабатывали в христианских аскетах тонких психологов, правильно понимавших соотношение психических сил, хотя и незнакомых с научными психологическими теориями. Своих эмпирических обобщений они не могли бы доказать на основании общих законов душевной жизни, но современная наука не может не признать точности их наблюдения. —266— Значение представлений и их влияние на жизнь чувства было хорошо известно преп. Макарию. Поэтому он говорит обыкновенно не о борьбе с чувствами, а о внимании к помыслам. Борцом с злым началом в области чувств и мыслей он признаёт ум и проникнут глубоким сознанием силы и мощи ума в этой борьбе. „Ум, говорит он, есть борец и имеет равномощную силу препираться с грехом и противиться помыслам“ 1097 . „Ум – противоборник и твёрдым помыслом может препобедить порочные стремления и гнусные желания“. Он нисколько не слабее демонских сил. В противном случае Бог был бы несправедлив, наказывая человека за грехи: никто не осуждает отрока, если он оказывается побеждённым в борьбе с юношей 1098 . Ум – это искусный и сильный возница, твёрдой рукой управляющий конями: по своему желанию он или несётся в карьер, или едет шагом. „Ум даёт вразумление и направление сердцу и усыпляет естественные помыслы, возникающие в нём“ 1099 . |
| Тайная вечеря. Мозаика базилики СантАполлинаре Нуово, Равенна. 60-е гг. VI в. Есть своя логика в том, чтобы в рассматриваемой молитве видеть обращение к Иисусу Христу, который «показал», то есть установил, Таинство Евхаристии на Тайной вечере. Такой взгляд находит подкрепление в том, что молитва «Никтоже достоин», которая предположительно с самого начала входила в Литургию Василия Великого и лишь впоследствии была интерполирована в Литургию Златоуста 1098 , обращена к Иисусу Христу: в ней Он описан как одновременно приносящий жертву и принимающий ее. Отдельные выражения молитвы «Никтоже достоин» близки к словам рассматриваемой молитвы. В частности, слова «Ты удовли нас силою Святаго Твоего Духа в службу сию» обнаруживают близость к словам «удовли мя, силою Святаго Твоего Духа… предстати святей Твоей сей трапезе». Многие темы обеих молитв являются общими: сознание священнослужителем своего недостоинства; просьба о том, чтобы жертва была благосклонно принята; напоминание о том, что Сам Господь установил Таинство Евхаристии. Есть также некоторый параллелизм между рассматриваемой молитвой и обращенной ко Христу молитвой «Вонми, Господи Иисусе Христе», читаемой непосредственно перед причащением (она также изначально входила в чин Литургии Василия Великого , откуда попала в Литургию Златоуста 1099 ). В частности, выражение «святаго Твоего жертвенника» имеет смысловое сходство с выражением «от святаго жилища Твоего, и от престола славы Царствия Твоего». В то же время ничто не препятствует видеть адресата рассматриваемой молитвы в Боге Отце, поскольку большинство других молитв Литургии обращены именно к Нему. В этом случае под «великим таинством спасения» можно понимать всю историю спасительных действий Бога по отношению к человеку: от сотворения человека до принятия человеческой плоти Сыном Божиим. Эта история включает в себя установление Таинства Евхаристии, которое в таком случае также рассматривается как одно из благодеяний Бога Отца. Служба, в которой участвуют люди, совершается силой Святого Духа: это выражение заимствовано у апостола Павла ( Рим.15:13 ). Из Послания Павла к Евреям заимствованы выражения «жертва хваления» ( Евр.13:15 ) и «о наших гресех и о людских неведениих» 1100 ( Евр.9:7 ). Слова «Ты бо еси действуяй вся во всех» являются не чем иным как напоминанием о том, что, согласно Павлу, «служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий всё во всех» ( 1Кор.12:5–6 ). Наконец, выражение «приятней бытии жертве нашей и благоприятней пред Тобою» тоже является парафразом слов Павла ( Флп. 4:18 ). Таким образом, не только понятийный аппарат молитвы почти полностью базируется на богословии великого апостола, но и практически весь ее словарь заимствован у него. |
| Однако, повеление это едва ли хотели скоро и точно исполнить, да и было это при порядках того времени нелегко. Во всяком случае документы свидетельствуют, что повсеместных аккуратных ведомостей этого рода не было сделано, так что вопрос о существовании убылых мест в том или ином монастыре зачастую был неясным и даже спорным. При этом обыкновенно относительно неопределенных монастырей, которых было подавляющее большинство (все за исключением 58), власти их заявляли, что в них штатное число монахов Монастырским Приказом не установлено. О только что приведенном указе относительно ведомостей, обыкновенно умалчивали, быть может по действительному о нем неведению. К этому надо прибавить еще и то, что пожар Москвы 29 мая 1737 г., уничтоживший часть архива и делопроизводства Коллегии Экономии, уничтожил и подлинное определение Монастырского Приказа о 15 определенных монастырях, вследствие чего, как узнаем из документа 1742 г. 1098 , штатное число, а за неприсылкою ведомостей – и наличное в них число монахов было неизвестно. Неизвестность же и спорность числа свободных вакансий вносили в это дело безурядицу, тягостную для материального положения монастырей, в которые посылали отставных и др. без счету, и для вотчинных крестьян, которые должны были своими трудами покрывать излишние расходы, так как едва ли монахи соглашались делить свой стол с чуждыми им пришельцами, и, наконец, безполезную, для государства, в планы которого не может входить ничье разорение или только обременение. Однако, возвращаемся к прерванному изложению. При приведении в исполнение указа 12 апреля 1722 г. встретились серьезные трудности, о которых Синод поспешил уведомить Сенат. Они заключались в следующем: 1) назначенных на содержание монахов сумм, из которых велено было содержать и отставных, не хватало на наличное число самих монахов «понеже во многих монастырях есть излишние, сверх определения, монахи, которых ныне убавить никаким образом невозможно, а где бы их и меньше определенного числа было, и тамо не весьма многих удовольствовать возможно» 1099 ; 2) «а наипаче, доказывал Синод, когда прилучится из отставных определен куда быть хотя и один какой штаб- или обер-офицер, которому, по рангу его, имеет быть великая дача, то и одной такой персоне против 1100 многих монахов число дачи будет 1101 , также и на прочих офицеров немалая имеет исходить сумма», на покрытие которой, по мнению Синода, нет другого источника, кроме окладного прихода Монастырского Приказа, расходовать который без особого разрешения не возможно 1102 . |
| Что касается до относительной целости мощей, то большая часть известий говорит о костях, но есть известия и о целых телах. 1091 Многие мощи святых источали —435— миро. 1092 Древние Греки отличались в почитании мощей тою особенностью, что старались как можно более приобретать частиц разных мощей для своих церквей и для себя лично, вследствие чего у них почти нигде не было целых мощей, а только части и частицы их, разнесенные по разным и по многим местам. 1093 В церквах мощи —436— святых были полагаемы у Греков не сверх пола в раках, а под полом, в особо устроенных там помещениях (так сказать – в усыпальницах) 1094 и именно – если не всегда, то большею частью под полом алтарей, под св. трапезою (так как были поставляемы святые трапезы над гробами мучеников). 1095 Е. Голубинский Лебедев А.П. Взаимные отношения Оттоманской Порты и подвластных ей христиан Греко-восточной Церкви после падения Византийской империи//Богословский вестник 1894. Т. 2. 6. С. 437–472 (2-я пагин.). (Продолжение.) 1096 —437— II. Отношения Оттоманской Порты к христианскому народу греко-восточной веры «Райя, райя!» Какое ненавистное слово! Ведь «райя», с позволения сказать, значит скот. Но знаете ли вы райю? Нет, вы не знаете райи. Во всяком случае райя не есть синоним «не свободы», рабства. 1097 Когда улеглось то ужасное волнение, которое вызвано было падением христианской Византии, дела начали приходить хоть в какойнибудь порядок. По воле Магомета II, избран был патриарх для замещения давно опустевшей патриаршей кафедры в Константинополе. Местом жительства патриарха стал один возвышенный холм в Стамбуле, а потом, впрочем это было уже значительно после, константинопольский иерарх переселился в квартал Фанар, 1098 в котором он пребывает и до сих пор. Патриархия в Константинополе с самого же начала сделалась центром, около которого сгруппировались остатки византийской знати, византийской интеллигенции. Константинопольский патриарх, полагать нужно, совершенно неожиданно сделался царьком, которого окружила просве- —438— щенная, но послушная толпа царедворцев, представлявшая собой задатки, из которых неизвестно что должно было выйти. |
|
|
