| — Как женщине быть помощницей, послушной мужу, но не быть при этом жертвой, с которой не считаются? — Главное, я думаю, для любого мужа, — чтобы ему доверяли, на него надеялись, его ободряли, особенно если он сам перестает на себя надеяться из-за каких-то обстоятельств. Это для него самое главное. Как бы ты его ни кормила, но если ты его пилишь все время, ему, наверное, твои пироги стоят в горле. Насчет жертвы, если женщина перегибает палку и терпит от мужа унижения, когда ноги об нее вытирают, как об тряпку, думаю, здесь жена не выполняет свою задачу, потому что помощник — это не тряпка. Помощник должен делать свое дело. А вот тряпка мужа приводит ко греху, потому что приучает, что рядом с ним не человек, а нечто, обо что можно вытереть ноги. Служение мужу не заключается в том, чтобы терпеть унижения. Терпеть унижения — это грех, я так думаю, потому что ты мужа приводишь ко греху. — Как сохранить отношения между супругами, чтобы глядя друг на друга, лучиться такой радостью, светом, как вы с батюшкой? Как будто вам по 18 лет. — Не так, нет. Думаю, что сейчас лучше, чем в 18 лет, мне так больше нравится. Такая любовь, мне кажется, — это подарок, а не наша заслуга. Мы же ничем ее не заслужили. Наоборот, даже удивительно, как ее сохранили, донесли до веры, до 32-х лет. Я думаю, что чем больше себя отдаешь, тем больше получаешь. Вот эта закономерность работает. Я отдаю всю себя батюшке. В ответ получаю всего его. То же самое с детьми. По-моему, другого какого-то совета и рецепта не может быть. Как только ты что-то оставляешь себе, то ты столько же недополучишь любви. Отдав все 100%, 100% и получаешь. Фото Анны Гальпериной Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. |
| ♦♦ О том, чтобы Бог послал мне жену, я, конечно, молился, боялся остаться один. Долго молился и надеялся, хотя мне уже больше 30 лет было. И вот в один прекрасный день после вечерней праздничной службы отец Василий вывел на амвон молоденькую девушку и сказал: «Прихожане, есть такая-то проблема, девочке-студентке надо помочь. Кто может, помогите». Я подумал: «Как-то неудобно мне подойти к ней: я ж инвалид». А потом меня осенило: «Чего я думаю?! Только недавно отец Василий помог мне своей молитвой в похожей ситуации, теперь он просит, а у меня есть возможность помочь человеку — чего тут думать?» Ирина мне сразу как-то и не приглянулась — сейчас я думаю, что Господь меня таким образом испытывал: как я себя поведу в этой ситуации? И я все-таки подошел, предложил свою помощь. Ира очень удивилась и смутилась. Приняла, что называется, информацию к сведению, но две недели пыталась решить свою проблему какими-то другими способами, не прибегая к моей помощи. Просто она очень стеснялась. Но когда положение стало совсем отчаянным, подруга ее убедила позвонить мне. С этого момента мы и подружились. И только потом, примерно через полгода, я впервые почувствовал, что этот человек мне очень близок. Но то, что это моя суженая, я понял окончательно только после венчания, когда мы стали жить вместе. Честно скажу, не кривя душой, на самом деле даже на венчание я шел с определенным страхом, неуверенностью! Но с каждым годом совместной жизни я все больше осознаю, насколько промыслительно все сложилось и насколько Ира — мой человек. С каждым годом все больше и больше в этом убеждаюсь! Мне кажется, что чувство, которое возникает не сразу, не захлестывает тебя, как волна, а осознается, укрепляется с годами — оно гораздо более ценное. Сплав по реке Быстрая. Камчатка, 2006 ♦♦ Я не считаю, что все инвалиды обязательно должны стремиться к каким-то неимоверным достижениям, экстриму, профессионально спортом заниматься. Самореализоваться можно и по-другому. Кого-то устраивает сидеть дома и ничего не делать — не потому, что нет возможности, просто им не хочется. Я могу понять тех, кто неактивен, и если с христианской точки зрения к этому подходить, спасаться можно и в четырех стенах. Но я так не смог бы. Я поднимался в горы, ставил рекорды, ходил в экспедиции не для того, чтоб кому-то что-то доказать. Просто у меня есть такая потребность — в насыщенной, интересной жизни — и по-другому я бы не мог. |
| — Вы в некоторых интервью говорили о демифологизации. Есть ощущение, что в нашей жизни очень много мифов? — Есть, конечно. Люди склонны к мифотворчеству, они любят мифы больше, чем реальность. У нас был миф, что как только мы свалим проклятую коммунистическую власть, у нас все будет хорошо. Я тоже искренне радовался, что пал коммунистический режим, и для меня жесточайшим ударом были вот эти 90-е годы, когда с таким трудом приходилось выживать. Если тогда были мифы преувеличенных ожиданий, оценок, теперь мы находимся в плену мифологии, что у нас ничего не получится. Что мы навсегда отстали, что мы обречены, что надо самим отсюда бежать и детей своих выталкивать. Хотя в пользу этого и можно приводить какие-то аргументы, я думаю, это все-таки миф. Злой миф, с которым государство очень неуклюже пытается бороться. А преодолевать его надо сердцем. Свои мифы и оппозиция создает. Что все завтра пойдут скидывать существующий режим. Есть миф либо про очень хорошего Путина, либо про очень плохого Путина. Опять же, я думаю, что истина не там и не там. Вообще, стремление любому человеку приделать краткую характеристику порочно. Сталин либо тиран, либо эффективный менеджер. Иван Грозный либо деспот, либо оклеветанный царь-государь святой. Вот это стремление повесить бирку на явление и считать, что оно описано, что его трогать не надо, мне кажется, тоже ошибка нашего сознания. Мы все время стремимся к какому-то упрощению. Стремимся к плоскости там, где требуется глубина и перспектива. Это явно какое-то искажение нашего образа мышления. — Насколько писатель соприкасается с политикой? — Если у вас есть к этому талант, призвание, способность, если вы чувствуете, что вы без этого не можете, никто вам не запретит заниматься политикой и общественной жизнью. Есть ли от этого какой-то толк обществу — это более сложный вопрос. Меня политика волнует. Но я очень хорошо понимаю, что сам никогда публичной политикой заниматься не буду. Я считаю, что все политические партии — зло. Партия, как часть, как противопоставление целому — пагубна. Когда в России рухнула ненавистная мне коммунистическая партия, зеркало тролля разбилось на много мелких кусочков. |
| Я думаю, что именно страшная душевная оставленность ухудшала Петино физическое состояние, и в результате никакие лекарства не могли облегчить его боли и одышку. Причина страданий скрывалась не только в физическом недуге, но и в психологическом ощущении страха и брошенности. Состояние Пети также усугублялось состоянием его мамы, которая от страха не могла найти в себе силы, чтобы приласкать своего сына. Она как будто превратилась в кусок льда. Только когда он испустил последний вздох, этот лед треснул, и она закричала на весь хоспис: «Нет! Нет! Петя! Нет!» И, зарыдав, начала его обнимать. Но он уже умер. Только тогда она смогла вступить в контакт со своими чувствами, эмоциями и горем. Она сказала: «Я больше не могу верить в Бога, который позволил моему сыну так страдать!» Про гнев, злобу и восстание против Бога владыка Антоний говорит следующее: «Порой человек говорит злое и даже творит зло, потому что в нем такая боль, которую он ничем иначе не может выразить». Теперь приведем пример молодого человека, который вне всяких сомнений принадлежал к третьему типу. Михаил в 22 года поступил в хоспис с прогрессирующей саркомой ноги. Его состояние ухудшалось, началась одышка. День и ночь рядом с ним в одноместной палате находилась его жена. Детей у них еще не было, о чем они очень жалели. Его мечтой было завести кошку, которую, к счастью, ему вскоре подарили, и она сразу же нашла свое место прямо в его кровати. Несмотря на физические страдания, все свое внимание и заботу Миша направлял на других людей. Он знал свой диагноз, знал, что стоит на пороге смерти, но никогда не жаловался. Всем своим существом он верил, что смерть — это не конец. Я спросила, есть ли у него личный опыт вечной жизни. Он просто ответил: «Нет, но мне достаточно слов Писания: „Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова. Бог не есть Бог мертвых, но живых“». Миша открыто говорил с женой о том, что умирает. Он считал своей задачей защищать и оберегать ее при жизни, и твердо верил, что после смерти будет продолжать ей помогать. Я думаю, именно благодаря тому, что Миша полностью принимал реальность, то есть свой диагноз и близкую смерть, стало возможным в значительной мере облегчить ему боль и снизить одышку. |
| Тот слишком подвижный строй, который придал всему человечеству прогресс XIX века, очень непрочен и должен привести или ко всеобщей катастрофе, или к медленному, но глубокому перерождению человеческих обществ на крайне стеснительных и принудительных началах. Быть может, явится рабство в новой форме, — вероятно, в виде жесточайшего подчинения лиц мелким и крупным общинам, а общин государству. Социализм теперь видимо неотвратим, по крайней мере, для некоторой части человечества. Бердяев изумляется прозорливой чуткости Леонтьева, особенно в его последние годы, когда он острее и глубже всех понимал характер российских процессов и оказался более прав чем славянофилы и западники, чем Достоевский и Аксаков. Мы словно слышим воскресшего умудренного Чаадаева: Молодость наша [России], говорю я с горьким чувством, сомнительна. Мы прожили много, сотворили духом мало и стоим у какого-то страшного предела. Дух охранения [консерватизма] в высших слоях общества на Западе был всегда сильнее чем у нас, и потому и взрывы были слышнее; у нас дух охранения слаб. Наше общество вообще расположено идти по течению за другими; кто знает? не быстрее ли даже других? Церкви и монастыри еще не сейчас закроют, лет двадцать, я думаю, еще позволено будет законами русским помолиться… Ради Бога, ради Бога, не думайте что я шучу (из письма Екатерине Сергеевне Карцевой 23.4.1878). Русское общество, и без того довольно эгалитарное по привычкам, помчится еще быстрее всякого другого по смертоносному пути всесмешения и — кто знает? — подобно евреям, не ожидавшим, что из недр их выйдет Учитель Новой веры, — и мы, неожиданно, из наших государственных недр, сперва бессословных, а потом бесцерковных или уже слабо церковных, — родим антихриста. В последние годы Леонтьев много читал Маркса, Лассаля, Луи Блана, Прудона, готовил большую статью о социализме. Иногда я думаю, что какой-нибудь русский царь станет во главе социалистического движения и организует его так, как Константин способствовал организации христианства. Но что значит«организация»? Организация значит принуждение, значит — благоустроенный деспотизм, значит узаконение хронического, постоянного искусно и мудро распределенного насилия над личной волей граждан. |
| Если бы мы не переложили своих забот Богу, они стояли бы между Ним и нами во время нашей встречи; но мы видели также, что следующим движением мы должны оставить попечение о них. Мы должны сделать это, веря Богу настолько, чтобы передать Ему тревоги, которые мы хотим снять со своих плеч. Но что же затем? Мы как будто опустошили себя — что нам делать дальше? Мы не можем оставаться пустыми, потому что тогда мы наполнимся не тем, чем следует, — чувствами, мыслями, воспоминаниями и т. д. Нам нужно, я думаю, помнить, что, беседуя, мы не только высказываемся, но и выслушиваем то, что имеет сказать собеседник. А для этого надо научиться молчать. Помню, когда я принял священство, одной из первых пришла ко мне за советом одна старушка и сказала: «Батюшка, я молюсь почти непрерывно четырнадцать лет, и у меня никогда не было чувства Божия присутствия». Тогда я спросил: «А давали ли вы Ему вставить слово?» «Ах, вот что, — сказала она. — Нет, я сама говорила Ему все время, — разве молитва не в этом?» «Нет, — ответил я, — думаю, что не в этом; и вот, я предлагаю, чтобы вы выделили пятнадцать минут в день и просто сидели и занимались вязаньем перед лицом Божиим». Так она и сделала. Что же вышло? Очень скоро она пришла снова и сказала: «Удивительно, когда я молюсь Богу, то есть когда говорю с ним, я ничего не чувствую, а когда сижу тихо, лицом к лицу с Ним, то чувствую себя как бы окутанной Его присутствием». Вы никогда не сможете молиться Богу по-настоящему и от всего сердца, если не научитесь хранить молчание и радоваться чуду Его присутствия. Очень часто, сказав все, что мы имели сказать, и посидев, мы недоумеваем, что же делать дальше. Дальше, я думаю, надо читать какие-либо из существующих молитв. Некоторые находят это слишком легким и в то же время видят опасность принять за настоящую молитву простое повторение того, что когда-то сказал кто-то другой. Действительно, если это просто механическое упражнение, оно не стоит труда, но при этом забывается, что от нас самих зависит, чтобы оно не было механическим. Другие жалуются, что готовые молитвы чужды им, потому что это не совсем то, что выразили бы они сами. В каком-то смысле эти молитвы действительно чужды, но лишь в том только, в каком картина великого мастера чужда, непонятна для ученика или музыка великого композитора — для начинающего музыканта. Но в том-то и дело: мы ходим на концерты, в картинные галереи для того, чтобы формировать свой вкус. И вот почему, отчасти, мы должны пользоваться готовыми молитвами — для того, чтобы научиться, какие чувства, какие мысли, какие способы выражения нам следует развивать, если мы принадлежим к Церкви. Упражнение четвертое |
| Сейчас же я думаю, что везде нужен индивидуальный подход. Есть разные люди, разного склада характера. Так же как за Иисусом Христом одни пошли сразу, всё оставив, а другие долго думали, колебались, прятались, как например Иосиф с Никодимом. Но и они стали достойными учениками и прославлены Церковью. Надо слушать себя. Есть люди, которые склонны к крайностям, максималисты — «или все, или ничего». Я к таким людям отношусь с уважением. Если человек такой, то ему будет гораздо труднее себя ограничить наполовину. А есть люди, которые понимают: столько я не смогу, а смогу только наполовину, и делают, и слава Богу. Давайте мы всем дадим возможность избирать тот путь, который более созвучен их внутреннему складу характера. — Человек решает сам как ему поститься или он должен получать благословение? — Одно другому не мешает. Я думаю, что все в жизни должен решать сам человек. Другое дело, что принимая эти решения, он должен учитывать мнение и советы тех, кого уважает, кто является для него авторитетом, кому он доверяет. Насчет благословения я скажу, что для верующего человека на все имеет смысл брать благословение — благословение Божие, прежде всего. «Благослови, Господи!» — эти слова должны сопровождать любое наше действие. Что касается поста, то, конечно, не лишне попросить, чтобы священник благословил. Причем не какой-то случайный священник — это тоже ошибка. Батюшки разные бывают. Конечно, надо советоваться с тем священником, с которым есть какая-то связь, еще лучше, чтобы это был духовник. Понятно, что духовник есть не у всех, но хотя бы у человека должен быть опыт общения с этим священником. И даже в этом случае, то, что скажет священник далеко не всегда надо принимать как что-то незыблемое. Мы, священники, даем советы, а не какие-то директивы «делай только так». Окончательное решение, еще раз скажу, принимает сам человек и несет ответственность за это решение. — А если рядом нет священника, то человек может просто посмотреть на церковные правила и соблюдать их? — Конечно! Самое простое правило одно: во время поста нужно воздержаться от животной пищи, во время строгого поста и от рыбы, во время поста менее строгого от рыбы не воздерживаемся — вот и все. А что касается «с маслом-без масла» — это уже, думаю, не для всех. Для человека, живущего в миру, работающего, просто воздержание от мясной и молочной пищи — достаточная мера во время поста. Если этого не получается, то хотя бы надо воздерживаться от мясной пищи, потому что есть немало заболеваний, когда требуется употребление молочной пищи. |
| Отрицательно. Почему? Я думаю, это просто нереально. Ребенок — это дар Божий, и родиться ему или нет — должен решать Господь, а не люди. Что такое планирование? Вы только вдумывайтесь в это слово. Планировать можно что угодно, но семью?.. Рабочий график, предстоящие расходы — все это действительно поддается какому-то планированию, но как можно планировать количество детей? Это на Западе, там у них творится что-то не очень для меня понятное. Вы посмотрите как они живут: сегодня женюсь, завтра куплю холодильник, через год приобретаем машину, потом заводим ребенка, покупаем квартиру, а через пять лет заводим второго. Ерунда какая-то. А как Вы считаете, влияет ли материальный фактор на количество детей? Я думаю в какой-то степени все-таки влияет, но с другой стороны, взять хотя бы страны востока: Индия, Китай — бедные государства, зато какая рождаемость высокая. Вот вам и материальный фактор! Живут в картонных домиках, есть там бывает нечего, а рождаемость не падает. Сказывается сила традиций и отношение к детям: там другая атмосфера, они всегда радуются рождению ребенка. Это Вы, кажется, очень верно подметили: дети рождаются там, где радуются их рождению, где никакая горечь от решения предстоящих бытовых проблем не перекрывает эту, в общем-то, великую радость… Много детей, а значит семьи — многодетные. В чем их особенность, чем они хороши? Почему Вам, Сергей Александрович, хорошо жить большой семьей? Во-первых, воспитание. Поскольку дети имеют свойство рано или поздно вырастать, то, становясь взрослее, они начинают помогать родителям. Сами дети будут воспитывать друг друга: старшие братья и сестры, они ведь для маленьких авторитетнее даже, чем родители. Вообще, чем больше детей в семье, тем веселее живется. Приятно, когда идешь куда-нибудь, а за тобой не двое детей плетется, а целый «табор» :-). И жить тогда больше хочется! А как соотнести семью и работу? Во многих семьях мужчина работает, а женщина занимается домашним хозяйством, но есть и такие семьи, где возникает и развивается совместный труд, совместный бизнес, и я считаю, он будет довольно хорошо идти. |
| Фото священника Василия Архангельского из следственного дела Можно подумать, что мой прадед был антисоветчиком. На допросах он отрицает, что агитировал против советской власти. В «Мемориале» мне сказали, что такие дела фабриковали по одному шаблону, механически. Ни деревни, ни этих людей, ни условий, при которых все это происходило, я не знаю, и никогда не узнаю уже. Родственников, помнивших это, я тоже не застал. Единственный универсальный, вневременный критерий — язык этих протоколов. Думаю, что кроме обычных мучений, сопровождающих человека в тюрьме, прадеда, вероятно, раздражала еще и эта вопиющая неграмотность и интеллектуальная скудость тех, кто все это творил с ним. В этом корявом изложении он действительно казался врагом. Безграмотность не признает оттенков. Безграмотность очень удобна — она облегчает поиск врага. В сущности, прадед просто ходил по деревне и разговаривал с людьми, обычное дело для священника; но в изложении власти это выглядело «агитацией», то есть, целенаправленной акцией, то есть — преступлением. Анкета из следственного дела священника Василия Архангельского Между верой и языком много общего. Собственно, грамотность — это ведь тоже — стремление к гармонии. То, что такое количество моих родственников позднее было связано с языком — с филологией, учительством — тоже вещь не случайная. Это была своего рода компенсация. Они бессознательно перенесли на язык все атрибуты веры. Грамотность — это и была их религия. Они тоже были верующие — в язык. Я думаю, что язык — это и есть моя вера. И еще я думаю, что духовность, о которой у нас так любят говорить, не есть что-то застывшее. Духовность (если понимать ее как производное от слова «дух») означает прямо противоположное. Духовность рождается в пространстве конфликта. Духовность — в сопротивлении государственной машине подавления. Духовность — в борьбе с насилием, невежеством и мракобесием. Духовность там, где человек готов пожертвовать работой и благополучием ради собственных принципов. Не думаю, что мой прадед размышлял в таких категориях — но вел он себя именно так. Занимался опасным, безнадежным, но правильным, по его мнению, делом. Духовность — это борьба, сопротивление. И постоянные тревожные вопросы, россыпи вопросов самому себе — а не ответы. |
| Конечно, английские рабочие были более образованные, чем русские крестьяне. Да, там было далеко не всеобщее образование, но слой образованных людей не одним процентом исчислялся. Тем более, это была, в общем, протестантская, англиканская страна, в которой чтение Библии считалось высшей добродетелью. В любой протестантской стране — будь то Германия, будь то Прибалтика, Финляндия — народ был более грамотен, чем в России. В Финляндии была всеобщая грамотность уже веке, всеобщая — 99%. Поэтому чтобы понять, почему в Англии так было веке — надо смотреть далее вглубь истории. В Англии не было крепостного права вообще. Да, было огораживание, было согнание с земли крестьян, то есть было много бесчеловечного, но при этом англичанина никогда не превращали в раба. Вы знаете принцип, сформулированный англичанами давно, — никогда-никогда-никогда англичанин не будет рабом. Он мог быть кем угодно — матросом на корабле, когда его протаскивают под килем за то, что он напился на берегу, но он не будет рабом. Это вот важнейшее чувство. Другое дело, что англичане обличали в рабство целые народы, но они не были в Англии. И, кстати, интересно, что англичане нашли в себе силы еще в 20-е годы века принять парламентский закон, запрещающий рабство во всех своих колониях. И, более того, вместе с французами они боролись с рабством в Соединенных Штатах. Поэтому это другой тип культуры. В России произошло самое страшное, что может быть вообще когда-либо в какой-либо стране, на мой взгляд, — когда людей твоего же народа, таких же православных, причавшихся из той же Чаши, одни превратили в рабов для себя, понимаете? Это произошло, Вы знаете: русские крестьяне стали рабами при Петре Первом . Елена Зелинская: То есть Вы считаете, Андрей Борисович, что все наши последующие неприятности, будем так говорить, которые мы до сих пор не можем расхлебать, они имеют своим источником крепостное право? Андрей Зубов: Я думаю, это основополагающая вещь. Всё остальное тоже имеет значение, и само крепостное право выросло не на пустом месте, и вы можете этому найти объяснение, но, я думаю, это основополагающая вещь. |
|
|
