| В завершении всего, нельзя не упомянуть о важности соблюдения принципа бдительности и предусмотрительности теми, кто, с Божьей помощью, умиротворил свою страсть. Им непозволительно успокаиваться и тем более гордиться своими достижениями. Наоборот, нужно быть осмотрительными и продолжать работать над собой. Что касается душепопечителей, то они ни в коем случае не должны пожизненно привязывать людей к своей программе. Напротив, с самого начала, им следует тактично препоручать своих подопечных попечительству Церкви Христовой. Сейчас много говорят о пьянстве, наркомании, табакокурении, игромании как о явлениях социальных и предлагают самые разные общественные меры борьбы с ними. Между тем, конкретный человек с его проблемами, остается один на один с ними. Поэтому чрезвычайно важно с сознанием дела и с состраданием протянуть руку помощи тем, кто изнемог в борьбе со страстями. И это призваны сделать мы, православные врачи и священники. Примечание: В одной из редакций памятника древнерусской литературы 2-й пол. XV в., " Слове о хмельном питии " [Послание о Хмеле.//Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Книга вторая. - М.: " Художественная литература " , 1989.-С.245.], обращенном от лица Кирилла, философа словенского, ко всем людям, " будь это светский или духовный, священник, царь, князь, богатый, нищий, убогий, будь это женщина - старая или молодая " , чтобы не стать жертвой Хмеля рекомендуется: " Вина же для здоровья телесного принимать мало; первая чаша идёт во здравие, вторая для веселья, третья приводит к пьянству, а четвёртая к беснованию " . И в другом месте: " Если пить только во славу Божию, то это не вредно, ибо, как пишет апостол Павел, " Ядите ли, пьёте ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию " Кор., гл. 10, ст.31.]. И, наконец. " Братья, не упивайтесь вином! Огонь истребляет золото, серебро и твёрдое железо, вино же портит сердце человека! " . Применительно к нашему времени, я бы хотел процитировать, как призыв, слова апостола Павла: " Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, от чего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает " [Римл., гл.14, ст.12.]. |
| В иконографии святая Анна изображается в окружении служанок и гостей, подносящими дары. При византийском дворе был принят обычай подносить царской роженице подарки, что и перешло в распространенный иконописный сюжет. Ритуал позднее утвердился и на Руси, одаривая рожениц царской семьи сосудами из драгоценных металлов и кубками с деньгами. Только три года Дева Мария прожила в родительском доме. Выполняя обет, в трехлетием возрасте родители отвели Ее для воспитания в Иерусалимский храм. Здесь Она была встречена первосвященником Захарией, который, согласно полученному им божественному откровению, посадил Ее на третьей ступени у жертвенника, а затем ввел в Святая Святых, куда даже первосвященники имели право входить только раз в году. Пресвятая Дева Мария была воспитана жрецами храма в беззаветной любви к Богу и приняла на себя обет безбрачия. Но по особому промыслу Божьему в 12-летнем возрасте Она была обручена священниками с праведным старцем – 80-летним Иосифом из рода Давидова, колена Иудина. Святой Иосиф происходил из царского рода Давидова, хотя по занятиям своим был простым плотником. Всю жизнь он прожил как добродетельный труженик и имел в супружестве Саломию, которая родила ему четырех сыновей и двух дочерей (Иаков, Иосия, Симон, Иуда, Мария, Саломия). По кончине супруги он многие годы жил вдовцом, пока не удостоился чести быть служителем Великой тайны. Кана Галилейская. Монастырь Святого Георгия Победоносца В евангельские времена Кана была достаточно крупным поселком, стоящим на перепутье важных дорог. Галилейской она звалась потому, чтобы отличать ее от второй Каны, располагавшейся значительно южнее. Именно здесь, по Евангелию от Иоанна, Иисус совершил свое первое чудо. Сюда, по церковному преданию, на брак своего брата Симона, сына праведного Иосифа, пришел Господь с Матерью и учениками. Здесь Он претворил простую воду в великолепное вино. «На третий день был брак в Кане Галилейской и Матерь Иисуса была там. Был также зван Иисус и ученики Его на брак. И как не доставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них. Иисус говорит Ей, что Мне и Гебе, Жено? – ещё не пришёл час Мой. Матерь Его сказала служителям: что скажет Он вам, то сделайте. Было же тут шесть каменных водоносов, стоявших по обычаю очищения Иудейского, вмещавших по две или три меры. Иисус творит им: наполните сосуды водою. И наполнили их до верха. И говорит им: теперь почерпните и несите к распорядителю пира. И понесли. Когда же распорядитель пира отведал воды, сделавшейся вином – а он не знал, откуда но вино, знали только служители почерпавшие воду, – тогда распорядитель ювёт жениха и говорит ему: всякий человек подаёт сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберёг доселе. Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в 11его ученики Его» ( Ин. 2:1-11 ). |
| в которой дотоле еще никому дорогу себе озарять не случалось. Светильник светил, и тропа расширялась. Симеон уходит в иной мир осмысленно, с полной уверенностью в том, что Спаситель, Которого он только что поднял на руки, подарит и после смерти жизнь, и жизнь с избытком. Симеон умирает, наполненный ожиданием новой встречи с Богом уже в вечности. Вот и мы, каждый по-своему, ждем этой встречи с Богом. И как хорошо было бы, если бы мы смогли прожить жизнь, наполненную твердой уверенностью в обещаниях, которые дал нам Бог. Прожить жизнь так, чтобы, подобно Симеону, мы могли у дверей смерти, у самой кромки непроглядной тьмы, улыбнуться и с доверием сказать: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыка, по обещанию Твоему, с миром». Потому что видели мои очи Твое спасение, которое Ты уготовал для всех нас. Мы все еще можем вернуться Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. ( Лк. 15:17-20 ) Притча о блудном сыне — один из самых известных христианских сюжетов в мировой культуре. Им вдохновлялись художники и поэты, писатели и режиссеры. Каждый из нас по-своему, глубоко и лично, переживает и осмысляет эту историю. Что же находим мы вновь и вновь в тексте, каждая строчка которого большинством из нас уже выучена наизусть? Почему мы замираем и вслушиваемся в эти слова каждый раз, особенно в преддверии Великого поста, понимая, что эта история и про нас тоже? Что такого скрыто в ней, что она так вдохновляет человечество по сей день? Наверное, это связано с тем, что притча о блудном сыне — это притча о надежде, которая должна оставаться в сердце каждого из нас даже тогда, когда мы думаем, что уже все потеряли и слишком далеко зашли. В притче блудный сын, забирая часть своего наследства, как будто объявляет своего отца уже умершим. Более того, он погружается в такую жизнь, возврата из которой вроде бы и ждать уже не стоит. Но мы видим, что даже в таком, казалось бы, безвозвратном случае у блудного сына есть надежда — а значит, есть надежда и у каждого из нас. |
| В наше время все процессы дробления и противления Истине дошли до крайности. Ложь навязывается как истина – и в том видится подлинная предназначенность искусства как сферы вымысла и фантазии, в системе данных ценностей исключительно для того и существующего. Недвусмысленно выразил это нобелевский лауреат по литературе Камило Хосе Села: «...наряду с мыслью и свободой способность воображать и выдумывать предстает как третье условие человеческого существования; оно придает характер истинности тому, что вне воображения даже не признается простой ложью». Может ли ложь разоблачить себя более откровенно? Но вряд ли сам Села подлинно сознает сказанное им, ибо его мышление двумерно: «...к рационалистическим истолкованиям мира, которые подчинены эмпирическим фактам, прибавляются любые прочие истолкования, что произвольно приходят в голову каждому, кто мыслит совершенно свободно. Свободная мысль находит свое выражение в художественном вымысле». Итак, кроме рассудка и свободной художественной фантазии, ничего нет? А как с религиозным осмыслением мира, только и делающим наше мировидение и миропонимание истинно объемным? Со ссылкой на Ницше тот же Села неколебимо утверждает: «Истина с большой буквы представляет собой всего лишь ловушку, в которую сама эта Истина со всеми ее ключами, цепями и замками способна поймать всех тех, кто посвятил свою жизнь ее поискам... Но, может быть, необходимо снова задуматься над ницшеанским приговором в контексте, который сам Ницше не стал бы отрицать, – в контексте существования вымысла, воображения?» 4 Искусство превращается, таким образом, в своего рода религию. Измышленная ложь становится на место Истины. «Иисус сказал им: если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня. Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи. А как Я истину говорю, то не верите Мне» ( Ин. 8, 42 – 46 ). |
| В один из последних годов царствования своего Давид сделал перепись народа. Это был грех – Бог чрез пророка Гада предложил ему на выбор три наказания: семилетний голод, три месяца бегать от врагов, три дня моровой язвы. «Тогда сказал Давид Гаду: очень прискорбно мне; но пусть я впаду в руку Господа, ибо велико Его милосердие; только бы не впасть мне в руки человеческие». Все что угодно, только не преследования врагов! Видно, не забыть ночей в пещере Адулламской, в зимний холод, с воем шакалов, блеском дальних звезд, вечным ужасом меча Саулова! Лучше уж голод или моровая язва. Господь скорей помилует, чем люди. Господь послал моровую язву. От нее сразу погибло семьдесят тысяч человек. Ангела, поражавшего народ в Иерусалиме, увидал Давид и сказал Богу: «Вот, я согрешил, я поступил беззаконно: а эти овцы что сделали? Пусть будет, молю Тебя, рука Твоя на мне и на доме отца моего». Дрогнуло сердце Давидово. Как некогда Авраам не задумался принести в жертву сына, так Давид предлагает себя – хотя, конечно, мог ранее выбрать тот род кары, который не задел бы народа. Бог сжалился и над народом, и над Давидом. Остановил Ангела смерти «у гумна Орны Иевуссянина». Жизнь идет к концу. Давид старится, холодеет. А как любит живое, теплое! Никакие одежды уж не согревают. Тогда отыскали для него прекрасную отроковицу. Это уже не жена, не любовница. Ависага-сунамитянка – нежное пламя бытия. Отходя «путем всей земли», завещая сыну царство и мужество («крепись и будь мужем»), приникал Давид к последнему очарованию земли. Ависага ухаживала за ним, спала на его груди, юностию своею согревала его. «Но царь не познал ее». Он царствовал сорок лет. Семь в Хевроне, тридцать три в Иерусалиме. Наследнику своему Соломону оставлял прочное царство с крепостью Сионом. Но храма Иегове не было дано ему построить. «Странник я у Тебя, пришлец, как и все отцы мои». Соломон не был уже странником, храм построил. Давид прожил семьдесят лет. III Пробудись, слава моя; пробудись, псалтирь и гусли; пробужу я утреннюю зарю. |
| В ответ на это Иисус сказал: «О человечьих заповедях тщитесь, А не о тех, что Бог всем людям дал — Их обойти вы всячески стремитесь. Так, если вы, по Божьему закону Должны отца и матерь почитать, То, по преданью, можно без урона От вас их долю Богу обещать. Вы, заповедь преданья выполняя, Нарушить Божью заповедь готовы — Отца и мать тем самым обижая. За это кара в Судный день — сурова. 1.12.3 «Не то, что входит в уста, оскверняет человека; но то, что выходит изуст...» Мф. 15:11 Не может человека осквернить Ничто извне, входящее в него, Но может его душу погубить Зло, что идёт из сердца самого. Из сердца злые помыслы исходят, Убийства, кражи, прелюбодеянья, Хуленья, что до слёз людей доводят — Всё, что другому принесёт страданья.» Бог есть любовь. И если человека Создал Он по подобью Своему То значит — положил ему от века Творить добро. Так значит быть сему. Когда ты непотребство совершаешь, Создателя завет не выполняя Против своей природы поступаешь, Уж тем её невольно разрушая. Не зная, что Спасителю ответить, В смущении молчали иудеи, Себя пред Ним почувствовав, как дети. Учил Он, высшим знанием владея. 1.12.4 « ...вошли в лодки и приплыли в Капернаум, ища Иисуса...» Ин. 6:24 В течение начавшегося дня, Произошло одно из самых грустных Событий — тех, чью подлинность храня, Донёс Иоанн в глаголах безыскусных. И, если до указанного дня, Приверженцев число было огромным, То тех число, кто, верность сохраня, Остались после, сразу стало скромным. Так что же приключилось в этот день? Попробуем подробней разобраться, Что бросило на светлый Образ тень, Кому должны все были поклоняться? Огромный лагерь в местности пустынной, Где чудо накануне Он явил, К утру затихший после ночи длинной, Рассвет бесцеремонно разбудил. Свидетели свершённого Им чуда, Проснувшись утром, не нашли Христа И были в замешательстве, покуда Вновь перед Ним ни заняли места. И шумно свою радость выражая По поводу столь скорой новой встречи, На продолженье чуда уповая, Готовы были вновь послушать речи. 1.12.5 «... вы ищите меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились» Ин. 6:26 |
| В письме от 1/14 ноября 1925 года А.С. еще определеннее высказывается по данному вопросу, раскрывая шаткость основ, на коих зиждется папство, утверждающееся, между прочим, и на 34м Правиле Св. Апостол, из которого и православные иерархи черпают идею патриаршества, превратно толкуя это правило, отождествляя старшего в области епископа (окружного митрополита в современном понимании) с патриархом и присваивая ему права, канонами не предусмотренные. Вот что пишет А.С.: “…Ежедневно наблюдая страшный и неуклонный натиск польского католичества на слабое беззащитное православие отданных большевиками Польше русских областей, я в последнее время сосредоточил свою мысль на апостоле Петре , преемниками которого считают себя римские папы, и хочу поделиться с Вами своими наблюдениями. Андрей, брат Симона, был одним из двоих учеников Иоанна Крестителя, услышавших от него слова об Иисусе: “Вот Агнец Божий”, последовавших за Иисусом в его жилище и пробеседовавших с ним с утра до вечера. Андрей нашел брата своего Симона и говорит ему: “Мы нашли Мессию”, что в переводе на греческий язык значит “Христос”, т.е. Помазанник. Он провел его к Иисусу. Иисус взглянул на него и сказал: “Ты – Симон, сын Ионы; ты должен называться Кифа”, что в переводе на греческий язык значит “Петр”, т.е. камень. Вот как описывает Иоанн Богослов ( Ин. 1:35-42 ) первое знакомство Иисуса с Симоном. Важно отметить, что Иисус прозвал Симона “Камнем” не после продолжительного с ним общения, а под мгновенным впечатлением первой встречи. Какой смысл могло иметь это прозвище в устах Иисуса: похвальный для Симона или порицательный ? По моему мнению порицательный . Как знаток человеческой души, безошибочно угадывающий ее сокровеннейшие движения и настроения, Иисус по первому взгляду определил Симона как человека увлекающегося, но непостоянного. О людях этого типа в притче о сеятеле Иисус говорил: “Слово, посеянное на каменистом месте (у Луки: упадшее на камень ), означает тех, которые, когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его; но не имеют в себе корня и непостоянны : потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас отрекаются (соблазняются)” ( Мк. 4:16-17 ). Таков был Симон, и в этом смысле Иисус прозвал его “Камнем” и был в определении его душевных качеств вполне прав и точен, потому что, действительно, Симон быстро вспыхивал, легко увлекался, но в нем не было постоянства, и при первом же гонении за слово он трижды отрекся от Иисуса. |
| В преддверии самой главной встречи Уроки чуда в Капернауме И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои. ( Мк. 2:1-5 ) Всякий раз, когда мы читаем Евангелие за богослужением, мы делаем это не просто как дань традиции, не как некое абстрактное духовное действие или произнесение вслух священного текста. Мы делаем это для того, чтобы каждый из нас оказался вместе с учениками и апостолами рядом с Христом проповедующим, творящим чудеса, назидающим, обличающим, страдающим. Особенно это чувствуется во время Великого поста, когда за такой короткий промежуток времени вместе со Спасителем мы проходим Его земной путь, идем по Его стопам, слушаем Его слова, а позже будем присутствовать и при Его страданиях и смерти. И вот, если мы с большим вниманием отнесемся к евангельскому тексту, почувствуем себя участниками тех самых событий, максимально пристально вслушаемся в те вопросы, которые задают люди Богу, попытаемся вникнуть в содержание Его ответов им, то много лишнего уйдет из нашей жизни. В первую очередь исчезнут многие неправильные и подчас близорукие представления о духовной жизни, которые живут в нашем сознании; ведь, строя свою духовную жизнь, мы, к сожалению, редко обращаемся к первоисточнику такой жизни — а именно к словам и к жизни Господа Иисуса Христа, к Евангелию. Открывая евангельские страницы, мы становимся свидетелями исцеления расслабленного в Капернауме. Возле дома, в котором находится Господь, собираются люди. Все они чего-то хотят. Кто-то пришел за исцелением, кто-то — чтобы услышать Его слово. Среди прочих приходят и несколько человек, они несут на носилках своего друга. Друг этот парализован. Толпа, конечно, не пропускает их вперед. Очевидно, что и в толпе полно больных, желающих исцелиться или увидеть Иисуса. И вот, чтобы спасти своего друга, эти люди решаются на хитрость. |
| В руке у него была весьма увесистая книга. Да и голос у него оказался не как у Джеймса Бонда. — Вот, — протянул он сквозь чугунные ветви книгу, — она знала, что ты придешь сюда. — Что это? — Библия. — Куда она уехала? — В монастырь. — В монастырь? — В монастырь. — В какой. — Она просила никому не говорить. И тебе тоже. — Он упредил вопрос Платонова. — И ты прекрасно понимаешь, что если она просила, я никому не скажу. — Но. я люблю ее. — Ну и что, я тоже, — безразлично ответил Кутеев. — Она не от мира сего. — Я так мало о ней знаю. — Достаточно, чтобы поверить в то, что я сейчас сказал. — Этот мир отторг ее. Растоптал. Кутеев теперь посмотрел на Платонова с явным раздражением. — Ты так ничего и не понял о ней. Она вообще не была в этом мире. Никогда. — Что мне теперь делать? — этот вопрос Константин задал куда-то в небо. — Не знаю, может — ответ там? — Кутеев указал на «Библию». Платонов заметил две закладки в кирпиче тонких страниц. Он поспешно открыл книгу и увидел место, обведенное карандашом: «Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью, а учить жене не позволяю.». Это было Первое послание к Тимофею святого апостола Павла. И хотя Константин понимал, почему Маша обвела именно эти слова, но он хотел найти ответы для себя, а не объяснение от нее. Пусть и сказанное самим апостолом. Он открыл книгу там, где была вложена вторая закладка. Знакомый, иносказательный текст Апокалипсиса. И снова карандашом в десятой главе: «И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет.» Именно «что времени уже не будет» зачем-то подчеркнула Маша. Пока Константин листал Библию, железные ворота закрылись. Звонить второй раз было бессмысленно. Платонов повернулся к воротам спиной и внимательно посмотрел в тяжелое осеннее небо. — Вот, Андрей Викторович, был я движда, а теперь кто? Трижда? — вопросил он то ли к небу, то ли к доктору в недалекое прошлое. — Помолись обо мне, раба Божия Мария. — попросил у серых туч Константин, и они вдруг прямо на глазах просветлели. Просветлели и посыпали крупными красивыми снежинками, и застывшая ребрами и ухабами на земле грязь удивительно быстро сменилась белоснежным пушистым покрывалом. Уже через несколько минут под ним не видно было дороги, жухлой листвы и травы, был только чистый лист, на котором можно было оставить первые следы. |
| В синодальном издании этот оборот значительно смягчен: «избейте передо мною». Но так или иначе — здесь речь идет о насилии, и Христос не только не осуждает его, но по смыслу притчи признает его справедливым. Нет ли здесь противоречия с Нагорной проповедью? Нет, никакого противоречия здесь нет: надо лишь читать Нагорную проповедь без всяких предвзятых мыслей, ничего не придумывая, читая лишь то, что там сказано: «А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую, и желающему с тобой судиться и взять рубашку твою, оставь ему и верхнюю одежду. И кто принудит тебя идти с ним тысячу шагов, иди с ним две. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отворачивайся» ( Мф. 5:38-42 ). Все это сказано. Но вот что не сказано: что не надо защищать свою жизнь (такая заповедь была бы равна заповеди самоубийства); и вот еще что не сказано: это то, что не надо защищать других, когда их обижают, потому что такая заповедь была бы равна проповеди эгоизма. Во всяком случае никто никогда иначе учения Христа не воспринимал. Л.Н. Толстой в своей известной статье «Что такое искусство» очень критически отзывается о пьесах Ибсена. Между тем сам он в данном случае очень походит на героя одной из пьес Ибсена: на пастора Бранда, жизненным лозунгом которого всегда было: «все или ничего!» Но как и всякое предвзятое правило, этот лозунг упрощает многообразие жизни, обесцвечивает жизнь. Впрочем, сталкиваясь с жизнью, Толстой и сам чувствовал необходимость поставить какие-то границы своему «непротивлению». Гусев рассказывает, как Толстой привел такой пример: крестьянская женщина, озабоченная приготовлением обеда, удрученная всевозможными заботами, дала шлепок закапризничавшему ребенку. Это, однако, не будет насилием. «Насилие, — говорит Лев Николаевич, — будет тогда, когда это возводится в систему, когда сознательно наказываются проступки, и это очень дурно и развивает жестокость» (Н.Н. Гусев, «Два года с Л.Н. Толстым». Москва, 1912 г., стр. 75). Здесь Толстой нащупывает какой-то правильный метод. Плохо, когда насилие становится системой. Системой, законом жизни должна быть любовь, добро, непротивление. Насилие должно применяться в редчайших случаях, когда это совершенно необходимо. Там, где насилие становится системой, наступает всеобщее одичание, озверение. Печальным примером этому (увы!) служит Советский Союз. Именно потому надо поставить четкие и ясные границы насилию. |
|
|
