| Поссевино сообщал о том, что в Риме первоначально рассматривали вариант, в соответствии с которым Иеремию после освобождения из ссылки следовало направить в Москву. Здесь, по замыслу Римской курии, Иеремия (католики, похоже, уже считали его переход в униатство делом решенным) должен был пропагандировать унию и обеспечить присоединение к ней Московской митрополии. Однако сам Поссевино выступал против идеи отправить Иеремию в Московское государство, полагая, что в таком случае не только будет трудно добиться успеха в вовлечении Москвы в унию, но и вообще все дело может закончится арестом Иеремии и полным крахом униатского проекта (иезуит при этом указывал на неудачный пример митрополита-кардинала Исидора, не преуспевшего в насаждении Флорентийской унии в Москве в XV в.). В качестве альтернативного варианта Поссевино предлагал переместить Иеремию в расположенный на территории Речи Посполитой Киев. По мысли иезуита, это могло бы способствовать не только водворению унии в Киевской митрополии, находящейся в юрисдикции Константинопольского Патриархата, но со временем изменить традиционно нетерпимое отношение московитов к католицизму: Поссевино считал, что здесь могло сказаться уважение к Киеву как древнему церковному центру Руси. Нунций Болониетти летом 1584 г. в переписке с кардиналом ди Комо развил идею Поссевино, предложив использовать в качестве места пребывания Патриарха Иеремии II Львов или Вильну как города, где власть польского короля была более прочной, а влияние Католической Церкви более значимым, чем в удаленном и подверженном казачьему влиянию Киеве. Болониетти также обращался с предложением о переносе Патриаршей резиденции в Вильну или Львов к королю Стефану Баторию. Одновременно Болониетти предлагал королю ставить на православные епископские кафедры только сторонников унии. Данный факт подтверждает, что речь шла о попытке создания в Западной Руси именно униатского патриархата. Авторы проекта униатского патриархата были убеждены в том, что Патриарх Иеремия II пожелает примкнуть к унии и остаться в Речи Посполитой в качестве предстоятеля Униатской церкви, но этим надеждам не суждено было сбыться. Очевидно, что первоначально бытовавшее в католических кругах мнение о склонности Патриарха Иеремии II к унии оказалось целиком ошибочным. |
| Во всех известных произведениях Максима Грека , в том числе и в его полемике, нет ни одного слова о Флорентийской унии 69 . Он был, несомненно, сторонником соединения христианских церквей, но под эгидой константинопольского патриарха, а никоим образом не римского папы. Одно из произведений А. М. Курбского, написанное под явным впечатлением бесед с Максимом Греком , посвящено специально обличению Флорентийской унии с точки зрения ортодоксального православия 70 . Однако нет ничего невероятного в том, что Исидор мог возбуждать симпатии Максима Грека независимо от оценки этим последним унии – своей широкой начитанностью, знанием античных писателей, дружбой с итальянскими гуманистами. К сожалению, «судный список» очень кратко и неясно излагает весь этот эпизод, вкрапленный в обсуждение на соборе совсем другого вопроса. Остается неизвестной реакция Максима Грека на это обвинение: «судный список» приводит лишь его ответ по главному обвинению – относительно осуждения порядка поставления московских митрополитов. Здесь Максим остается верен своим взглядам: «А ведь там во Царьгород послы ходят, и митрополиту чем не ходити там на благословение и на поставление на митрополию, как преже из старины бывало»/л. 343/. Этим выражением резкого несогласия Максима с русскими порядками поставления митрополитов умело закончил Даниил обсуждение на соборе «вин» Максима. Затем последовало упоминавшееся уже нами чтение «свидетельств от божественных писаний» по трем названным выше вопросам. «Судный список» подчеркивает, что во время чтения этих «свидетельств» присутствовали «Максим и Васьян туто же на соборе и со единомысленники своими». Мы еще раз видим, как процессы Максима Грека и Вассиана Патрикеева в 1531 г. объединялись подчас в единое судилище. В словах «судного списка» об этом чтении «свидетельств» звучит уже прямая угроза в адрес обвиняемых, когда говорится, что святые чудотворцы, имевшие села у церквей и монастырей, судили как зависимое, так и свободное население, «бесчинных же и непокоривых и в темницы затворяли исправления и спасения ради их»/л. 343/. |
| Такой позиции католических прелатов составители послания противопоставили представление о единой общности христиан — «теле Христове», в котором есть место представителям разных народов и разных обрядов — «несть бо разньствия о Христе греком и рымляном и нам сущим российским словянам» . Нестроения, распри и расколы «в едином теле» недопустимы, тем более что турки и татары, «видяще они наше нестроение и немирную промежду нами нелюбовь, многие страны христианские поседоша» . Папа в послании выступает как верховный глава этой христианской общины, в качестве «отца началнейшаго всего собора христианского» , который молит Бога «о святых Божиих церквах и о совокуплении их паки во едино» . Усилия папы направлены на достижение единства, но, по убеждению авторов послания, он действует «любовию паче пастырскою, нежели палицею железною» — «яко иныя овца, яже не суть от двора сего, любовию укротевающу» . Именно к такому верховному пастырю составители послания обращаются с просьбой положить конец «распре». С этой целью они просят прислать двух «мужей добре закон сведущих и обычая обоя церкве» — «гречина въсточныя церъкве греческие» и другого «западные церкве римской закон свой храняще», выражая надежду на то, что с их помощью «средостение огради вражды их, еже есть между нами, разорено будет» . В послании подчеркивалась приверженность его составителей решениям Флорентийского Собора и выражалось пожелание, чтобы для исполнения своей миссии папа избрал людей, «уставление... Флорентийского Собора не зазорно хранящих», но смысл решений Собора для них явно сводился к утверждению равноправного положения обеих Церквей под верховной властью папы. Не случайно, по их убеждению, папские эмиссары должны были установить религиозный мир в державах Ягеллонов таким образом, «яко да кажды их своея церъкви обычай и устав непорушимо съблюдение да имуть» . Знакомство с системой взглядов, развиваемой в послании, позволяет поддержать выводы, сделанные в свое время А. Циглером, что его составители были внимательными читателями посланий митрополита Исидора населению Восточной Европы . Из этого источника, несомненно, они и черпали свои представления об условиях Флорентийской унии как равноправного соединения двух Церквей. Если в послании Исидора замалчивались уступки, сделанные православной стороной при принятии решений Флорентийского Собора по догматическим вопросам, то и в послании папе Сиксту IV этой теме почти не уделялось внимания. Правда, составители послания как будто пытались показать, что разделяют католическое учение об исхождении Святого Духа не только от Отца, но и от Сына, но употребленные ими при этом определения, по компетентной оценке митрополита Макария (Булгакова), явно говорят о непонимании ими характера догматических расхождений православной и католической доктрин . |
| V. Laurent, краткая заметка в Buchberger Lexikon für Theologie und Kirche”. 1934. t. 6. p. 958–9. Дается краткая биография св. Марка Ефесского , в которой упоминаются две древнейшия службы Святителю, составленные Иоанном Евгеником и Великим Ритором Мануилом. Loch Valentin, Antiel des Markus Eugenikus an dem Fortbestehen des griechischen Schisma durch seine Agitation auf dem Concile zu Florenz und nach demselben». Amberg 1844. Как и другое сочинение сего автора – Das Dogma der griechischen Kirche vom Purgatorium” Regensburg 1842, не представляет собою какого-либо ценного труда; имеет чисто полемический характер и лишена объективной оценки событий и личностей. Так напр. автор утверждает, что учение о чистилище свойственно также и Православной Церкви и всю вину за неуспех Флорентийской Унии, имевшей своей целью излечить раскол между Восточной и Западной Церквами, бросает на «фанатизм и узость воззрений» св. Марка Ефесского . S. G. Mercanti, in Enciclopedia Italiana” 1932, t. 14, pag. 561–2. Краткая биографическая заметка, приводящая основные данные о св. Марке. Phil. Meyer in Realencyclopädie fur Protestant. Theologie und Kirche”. Band 12 p. 287–8. В статье, написанной в благожелательном тоне по отношению к св. Марку Ефесскому , автор сначала вкратце дает основные данные о великом Ефесском Святителе. Автор также говорит, что вопрос даты смерти св. Марка остается открытым. Он также считает, что благодаря противостоянию св. Марка Ефесского , Флорентийская Уния потерпела крах. В конце своей статьи автор оспаривает утверждение Калогера (см. о нем выше в перечислении литературы о св. Марке Ефесском на греч. языке), говорящаго, что св. Марк Ефесский боролся против Унии с Римской Церковью по политическим причинам, так как предвидел, что еллинскому народу будет национально и церковно легче под турками, нежели оказаться под властью Папы. Мейер утверждает, что у св. Марка Ефесского были исключительно богословския и церковные побуждения в противостоянии Унии: именно – св. Марк не допускал компромиссов в делах веры; в подтверждение сказанного автор приводит три цитаты из творений св. Марка Ефесского: «Никоим образом не исправляется посредством компромиссов то, что относится к Церкви», «нет середины между истиной и ложью», и «нарушение кафолической веры есть общая гибель». |
| Церковная уния с папой Православных жителей Галиции и литовской Руси была для короля польского и для великого князя литовского, в видах политических, делом в высшей степени желаемым. И, однако, эта уния, быв устроена на соборе Флорентийском и быв принесена Исидором в Польшу и Литву, вовсе не была введена и вводима здесь между Русскими. Так что перед нами весьма странное явление: с одной стороны, люди весьма усердно желали унии, а с другой стороны – когда эта уния, действительно устроенная, была принесена к ним, они как будто не обратили на неё никакого внимания. Таким, на первый взгляд загадочным фиаско, постигшим флорентийскую унию в Польше и Литве, здешние Русские обязаны были весьма счастливым для них обстоятельствам. Предварительно должно быть, впрочем, замечено, что если бы уния и была вводима и введена, то, как со всей вероятностью нужно думать, она вовсе не была бы тем кровавым делом, каким явилась в конце XVI – в начале XVII века. В первой половине XV века польские короли, польское католическое духовенство и вообще все Поляки ещё вовсе не были такими крайними фанатиками, какими они стали к концу XVI века, ибо они ещё не прошли воспитательной школы иезуитов и не стояли ещё под руководством людей, подобных этом последним. Что касается до счастливых для Русских Польши и Литвы обстоятельств, которые устранили даже попытку введения унии, принесённой Исидором, то они состояли в том, что ни король польский, ни великий князь литовский не могли взять дела введения унии на себя и должны были предоставить её собственной её судьбе. Прежде всего, в минуту прибытия Исидорова с унией Поляки находились в таком церковном положении, что не признавали папы, от которого она была принесена. В то время были два папы: Евгений IV, устроивший унию на Флорентийском соборе, и Феликс V, избранный собором Базельским. И Поляки, не находя удобным признавать которого-нибудь одного папу, не признавали ни того ни другого 910 . А таким образом, уния, хотя и представлявшая собой нечто весьма желаемое, быв принесена от непризнаваемого папы, являлась таким желаемым, которым неудобно было воспользоваться. |
| История отношений между церквями с XI века до половины XV века, до падения византийской империи, сама собою распадается на две части: на историю отношений с половины XI-ro до половины XIII и с половины XIII до половины XV века. Часть первая обнимает собою время постоянных международных столкновений православных с латинянами в крестовых походах и вследствие того постепенного созревания в народных массах антипатии друг в другу, – время более дружного противодействия вследствие общей политической опасности православных всех классов и сословий латинянам, – период первых крестовых походов и существования латинской империи. – Часть вторая обнимает собою такое время, когда постоянных столкновений между массами православных и латинян не стало, когда не стало таким образом обстоятельства, сплотившего все классы православных в одно целое, когда наступила реакция в некотором конечно, сравнительно небольшом количестве людей против окончательно созревшей в народе религиозной неприязни, когда кроме того интерес политический более уже не побуждал враждовать с латинянами, когда политика напротив должна была стремиться к более тесной связи, чем прежде с западным миром, когда вследствие всех этих обстоятельств явились в православном мире партии и вопрос об унии с Римом получил для православных особенное значение. Это время лионской унии и флорентийского собора. ЧАСТЬ I. (1053– 1261) ГЛАВА I. Состояние вопроса о соединении церквей греческой и латинской в первое время после окончательного их разделения (1053–1204) Значение этого периода времени для истории попыток к церковной унии В нашей литературе доселе мало обращали внимания на важную в отношении к рассматриваемому вопросу эпоху крестовых походов. Для вопроса о соединении церквей эта эпоха важна впрочем не столько попытками к восстановлению церковного мира между востоком в западом (эти попытки были в рассматриваемое время довольно ничтожны), сколько замечательна в том отношении, что дает возможность проследить усиление религиозной неприязни, религиозного отчуждения между народными массами восточными и западными, греческими и латинскими. Широкое развитие народной религиозной неприязни началось именно в это время. Характеристикою столкновений народных масс греческих и латинских в данное время и начнем наш очерк. Попытки к соединению церквей, коренившиеся главным образом в тогдашней политике, составят продолжение очерка, а отношение восточного духовенства к вопросу о церковной унии – его заключение. Усиление религиозно-национальной неприязни в народных массах востока и запада, особенно во время крестовых походов |
| Глава II. Прибытие греков в Италию. Открытие Собора в Ферраре и обсуждение повестки деятельности Собора. Речь св. Марка Ефесского папе Евгению IV. Источники для истории Флорентийского Собора весьма немногочисленны. Деяния Ферраро-Флорентийского Собора, которые велись на латинском и греческом языке, утеряны. Анонимное изложение истории переговоров между греками и латинянами на этом Соборе, написанное на греческом языке, с краткими выдержками из Деяний Собора, которое С. J. Hefele 34 , Th. Erommann 35 , J. Gill 36 и др. справедливо приписывают Дорофею, Митрополиту Мителенскому, помещаются у Манси 37 и Хардуина 38 . Известная реконструкция этих деяний была напечатана недавно в 2 томах (история источников и само помянутое изложение на греческом и латинском языках) J. Gill-oм под названием: “Quae supersunt Actorum Graecorum Concilii Florentini”. Roma 1953. 39 . Второй источник для истории Флорентийской Унии это – история ея, переданная Дорофеем, Митрополитом Мителенским. Поскольку автор ея был ревностным униатом, за свой труд получившим денежное вознаграждение от Папы, этот источник не всегда безпристрастен, что даже до некоторой степени относится и к вышепомянутому первому источнику. Эта история помещена у Хардуина 40 , но не имеется у Манси. Третий основной источник, быть может наиболее важный, это – изложение истории Флорентийского Собора, сделанное греческим диаконом Сильвестром Сиропулом, великим екклисиархом храм св. Софии в Константинополе. Эта история была издана английским богословом Робертом Creyghton в сопровождении латинского перевода под названием: “Vera Historia unionis non verae inter Grecos et Latinos: sive Concilii Florentini exactissima narratio, Graece scripta per Sylvestrum Sguropulum Magnum Ecclesiarcham etc.” (т. e. “Истинная история неистинной Унии между греками и латинянами, или точнейшее изложение истории Флорентийского Собора, написанное по гречески Сильвестром Сгуропуломъ”. Гага 1660 г. 41 . Эта история, написанная противником Унии, участником Собора, занимавшим высокий административный пост в Церкви, который вопреки своей совести, должен был подписаться под Актом Унии, со своей стороны не всегда безпристрастна. Для истории деятельности св. Марка Ефесского этот источник весьма ценен. |
| Настоящий отдел послания великий князь заключает: «молим святое ти царьство, да будет о всем к тому нашему отцу Ионе митрополиту добрыя воли и то нам от вас велми любо, а мы есмо, якоже и пишем, о всем с вами съединени по изначальству любовию и всякою приязнию». В заключение послания великий князь говорит, что хотел, было писать к патриарху, но не знает, есть ли в Константинополе патриарх, так как ни от кого о нём не слыхал, и если есть, то не знает, как его зовут. Сейчас приведённое нами послание великого князя, как открывается из пометы, сделанной на одном из сохранившихся его списков, быв написано, не было отправлено в Константинополь 985 . Что было причиной, что в Москве написали послание и потом раздумали отправлять его, положительным образом не знаем; но необходимо думать, что причиной этого были изменившиеся в Константинополе церковные обстоятельства. Император Константин Палеолог, последний из византийских императором, в большую часть своего недолговременного правления бывший противником унии с папой, под конец увидел себя вынужденным обратиться к той же унии. Турки, уже давно владевшие почти всей греческой частью Балканского полуострова и оставлявшие Грекам почти один Константинополь, делали уже неоднократные попытки овладеть и этим последним. В начале 1451 года у них на престоле султанском произошла перемена – умер Мурад II и его место занял сын его Магомет II. Этот последний почти тотчас же по своём восшествии на престол начал готовиться к осаде Константинополя: и тогда-то император Константин, ни от кого не надеясь получить помощи, кроме папы, решился возобновить с ним переговоры об унии, которые и начаты были в начале 1452 года 986 . Необходимо думать, что дошедшая до Москвы весть об измене императора православию и была причиной, почему Русские, написав ему послание, не отправили послания по назначению. Но на этот раз они могли быть спокойными и имели все основания не опасаться, чтобы из Константинополя сделан был им запрос относительно их самовольного поступка, ибо император, сам первоначально объявивший было себя против унии, как мог спрашивать с них за то, что они были её противниками, что вынудило их к самовольному поступку? Вскоре за этим должны были прекратиться и всякие опасения Русских в этом отношении: 29 Мая 1453 года Константинополь был взят Турками, и в нём навсегда исчезла флорентийская уния, оставив только одну самую крайнюю ненависть к своей памяти. Это обстоятельство – взятие Константинополя Турками дало Русским поводы сделать своих митрополитов фактически независимыми от патриархов и, несмотря на то, что последние снова начали быть православными. К речам об этом мы возвратимся ниже. |
| Давно уже прошли четыре недели, на которые отсрочена была поездка в Рим Потея и Терлецкого, и прошли бесплодно. Православные не только не сдавались на унию, но еще сильнее против нее вооружились. Опасно было более выжидать и отсрочивать поездку, чтобы не погибло и то, что было подготовлено для заключения унии. И вот, вероятно, 24 сентября Потей и Терлецкий отправились наконец в Рим . Пускаясь в такой дальний путь, Терлецкий счел нужным написать духовное завещание: 19 сентября оно было написано в Кракове, 22-го занесено по просьбе Терлецкого в книги королевской канцелярии, а 24-го выдано ему в копии, утвержденной самим королем. И в тот же день король издал на польском языке манифест ко всем своим подданным, в котором говорил: «Считая за величайшее счастие, если бы нам со всеми верными и любезными нашими подданными находиться в одной католической Церкви, под властию одного верховного пастыря, Римского папы, и вместе с ними славить Бога едиными устами и единым сердцем, и признавая такое соединение наших подданных по вере весьма полезным и необходимым для целости и прочности самой Речи Посполитой, мы старались и не престаем стараться, чтобы и тех из наших любезных подданных, которые уклонились от единства католической Церкви, отечески привести к этому единству ради их собственного блага. И Господь, по милости Своей, благословил наше старание: пастыри греческой веры с немалым числом народа обратились к соединению с католическою Церковию под властию Римского апостольского седалища. Объявляем о сем всем нашим подданным, как тем, которые принадлежат к Римскому Костелу, чтобы они вместе с нами возрадовались обращению собратий и возблагодарили Бога, так и тем, которые еще не соединились с католическою Церковию, чтобы они последовали примеру своих пастырей и приняли унию, которую еще на Флорентийском Соборе, при наших прадедах, приняли сам греческий цезарь и патриарх. И как тогда при соединении по вере были дозволены апостольским престолом и в целости сохранены обряды и церемонии Греческой Церкви, так и теперь, приступая к той же унии, Киевский митрополит и иные владыки желают, чтобы им были сохранены все стародавние обряды и церемонии их Церкви, и для того послали (wys³aly) в Рим к святому отцу братий своих, двух владык, Владимирского и Луцкого» . |
| Они рассказывают, как Исидор предлагал не допускать к голосованию греческих противников унии, чтобы не рисковать оказаться в меньшинстве; 117 как он требовал даже провозгласить анафему несогласным с унией. 118 В других случаях Исидор действовал хитростью, убеждая греческих епископов согласиться на принятие «Filioque». 119 Когда же все эти меры не давали результатов, он пользовался и другими средствами, чтобы принудить своих противников к согласию. Так, по словам Симеона Суздальского, продержал он русского епископа Авраамия «неделю полную» в темнице, чтобы вынудить его подписать унию. 120 Так же обошёлся он позднее в Венеции и с самим Симеоном, отказывавшимся отправлять богослужение по латинскому обряду. 121 Попытки внедрения унии на Руси. После заключения унии Исидор оказался перед задачей, не менее сложной, чем все обстоятельства только что закончившегося Флорентийского собора. Ему предстояло ввести унию на Руси. Для Рима в этом была, можно сказать, главная задача. Истощенная, политически беспомощная, территориально ничтожная Византия, почти ничего не значила в сравнении с Русью, необозримой в своих пространствах, неистощимой в своих богатствах и с многочисленным населением. Весь смысл «соединения Церквей», всё значение унии заключалось для папы в том, чтобы русские были обращены в католичество, чтобы на русских землях установилась бы власть папства. Лишенные способности дать реальную оценку фактам, действительному соотношению сил, верящие в силу «авторитета апостолического престола», в действительности давно не существовавшего и на Западе, а на Руси и вовсе никогда не признававшегося, папские политики полагали, что достаточно зачитать торжественно в храмах составленное во Флоренции постановление, чтобы русские люди благоговейно преклонились перед римским папой, забыв о древних традициях постоянной борьбы со всякой чужеземной властью. Сотни лет русские люди боролись против этой опасности – на Неве и на Чудском озере, под Грюнвальдом, в боях с тевтонскими рыцарями и в сражениях с воинами шведского короля Магнуса. |
|
|
