| Заметной вехой в области исагогики стала в XIX веке тюбингенская школа во главе с Фердинандом Бауэром 4 . Диалектическую схему Гегеля (тезис – антитезис – синтез) Бауэр прилагает к истории раннего христианства. Он различает течение иудействующих во главе с Петром (тезис) и противоположное течение во главе с Павлом, который учил свободе от Закона Моисеева (антитезис). В результате противоборства этих двух направлений, по мнению Бауэра, произошёл синтез II века. Подлинными книгами Священного Писания Бауэр признавал лишь те, которые несут в себе отголосок полемики этих двух течений (напр., Послания римлянам, галатам, Первое и Второе коринфянам и Апокалипсис). Тогда как те новозаветные книги, которые предполагают их мирное сосуществование, он считает произведениями объединенной Церкви II века (напр., Деяния, Евангелия, прочие апостольские послания). Эти взгляды тюбингенской школы встречали серьёзные возражения уже с конца XIX века, поскольку совершенно справедливо было замечено, что они подгоняют события церковной истории под заранее выбранную искусственную схему. В XX веке господствовало несколько школ библеистики. Школа «истории религии» (Вильгельм Буссе 5 , Альфред Луази 6 и другие): через изучение сходных идей и культовой практики других религий некоторые сторонники этой школы пытались представить христианство лишь итогом развития иных религий. Другие последователи школы «истории религии», признавая сходство только во внешних проявлениях, подчеркивали существенное отличие христианства от других вер. «Эсхатологическая школа» в лице своих представителей Иоганна Вейса 7 и Альберта Швейцера 8 делала в учении Спасителя акцент на ожидании грядущих событий, тогда как Чарльз Додд 9 на первое место ставил те поучения, где Царство Божие описывается как уже наступившая реальность. Наконец, школа «истории форм» (Рудольф Бультман 10 , Мартин Дибелиус 11 , Карл Шмидт 12 ) изучала предысторию евангельского предания, а школа «истории редакций» особенное внимание уделяла особенностям богословия каждого из евангелистов. |
| права как продолжения рим. права, более детальной оценки социальных отношений в визант. об-ве, роли Церкви и гос-ва. Им было предпринято издание первого сводного корпуса памятников визант. права (Jus Graeco-Romanum. Lipsiae, 1856-1884. 7 t.). В исследованиях слав. мира Я. Ф. Фальмерайер впервые выдвинул концепцию принципиальной противоположности путей развития романо-герм. и слав. народов Европы; он утверждал, что в VI-VIII вв. Византия полностью славянизировалась и утратила древний греко-рим. дух. Тем самым была впервые поставлена проблема преемственности между Римской и Византийской империями. C этого времени одним из ключевых направлений поиска путей к пониманию феномена Византии стало исследование процесса трансформации античной империи в средневековую. Труды герм. школы привели к постепенному пересмотру первоначальных отрицательных оценок визант. цивилизации. Г. фон Зибель (1817-1895) в «Истории 1-го Крестового похода» ( Sybel H., von. Geschichte des ersten Kreuzzugs. Düsseldorf, 1841) дал объяснение крестоносному движению, исходя из понимания особенностей религ. мировоззрения средневек. общества. Неким итогом развития В. этого периода стал фундаментальный труд Т. Моммзена «Римская история», где особое внимание было уделено истории поздней Римской империи, проявлено гораздо более тонкое, нежели у просветителей, понимание политического строя Римской и Византийской империи как «демократической монархии» - диалектического сочетания гражданских свобод и твердого адм. правления. На фоне общего развития историографии в XIX в. в Германии появился ряд обобщающих сочинений по истории Церкви. Основателем исследовательской школы по этой тематике считается И. А. В. Неандер , к-рый в соч. «Всеобщая история христианской религии и Церкви» (Hamburg, 1825-1829) впервые попытался построить историю Церкви (доведенную до XV в.) на рационалистической критике источников, не в связи с идеологией эпохи Просвещения. Одновременно с Неандером получили известность многочисленные работы основателя новой тюбингенской школы библейской критики Ф. |
| Так понимается история раскрытия христианского богословия и церковной жизни в связи с историею ересей и расколов большею частию христианских историков; и для такого понимания ее дает твердые основания безпристрастное изучение древнейших исторических памятников христианства. Но есть ученые, которые не останавливаются на этом, которые стараются доказать, что не только раскрытие христианского богословия и церковной жизни происходило в постоянной борьбе с ересями и расколами, но и самое содержание их постепенно вырабатывалось из этой борьбы. Такое воззрение преимущественно развилось в тридцатых и сороковых годах нынешнего столетия в новейшей рационалистической – так называемой ново-тюбингенской школе германских богословов и историков. Эта школа, как известно, задалась задачею объяснить происхождение и развитие христианства естественным историческим путем – из того соприкосновения языческих и иудейских понятий, из того брожения религиозных и философских идей, которое так сильно было в века образования и первоначального развития христианской церкви. Мало находя данных для проведения своего воззрения в исторических памятниках самой церкви, школа эта естественно должна была обратиться, и на самом деле обратилась к преимущественной разработке истории ересей первых веков, так как в ересях преимущественно отразилось то замечательное брожение религиозных идей, из которого, по мнению школы, можно естественно объяснить и самое возникновение и всё содержание христианства. Понятное дело, что в этой школе изучение ересей первых веков должно было получить и особенное значение, и особенную постановку. По нашему мнению, это изучение важно для истории церкви, потому что помогает уяснению вопроса об историческом развитии христианства: по мнению школы, оно еще важнее потому, что ведет к разрешению вопроса о самом естественном происхождении христианства. По нашему мнению, в борьбе с ересями и расколами совершалось раскрытие христианских верований и жизненных принципов: по мнению школы, из этой борьбы вырабатывалось самое содержание этих верований и жизненных принципов. |
| кардинальнейший вопрос всего христианства. Но он не только разбил на голову все нападения на божественное учение ап. Павла, а потом уничтожил все попытки и ухищрения рационалистов выяснить это учение ап. Павла естественным путем, но и подвел крепкий научный фундамент для христианской мысли, пытающейся посредством веры познать (πστει νοοδμεν – Евр. 11:3 ) глубокий смысл благовестия апостола языков. И долго-долго будут книги проф. H.H. Глубоковского настольными, при изучении св. ап. Павла. Ведь такие школы, как Н.-Тюбингенская и ее ветвь Ричлианская, являются не только не каждое десятилетие, но даже далеко и не каждое столетие. Для таких школ требуется высокий подъем духовной жизни вообще и философского творчества в особенности, ибо указанные школы порождены такими гениальными философскими системами, как кантианство и гегелианство. Не редко раздающиеся сетования на конструкцию и язык данных книг Н. Н. Глубоковского – напрасны. Да книги его не для послеобеденного чтения и даже не для широкой публики. Он назначается только для специалистов – и не для простого чтения последними, а штудирования. В таком случае он приносит бесспорную и притом великую пользу. Нам приходится пользоваться книгами проф. Глубоковского, между прочим, для практических занятий со студентами. Замечательно, из материалов, предложенных студентам для практических занятий по священ. писанию н. з. (апостол. послания), они пожелали изучать, именно, книги проф. Глубоковского об ап. Павле. Из них было извлечено по отельным вопросам более 30 тем для рефератов, и студенты докладывали их и докладывают пред аудиторией. А в частном разговоре признавались и признаются, что изучить даже отдельный вопрос в таком научном изложении очень нелегко, однако – говорили -испытываешь истинное нравственное удовлетворение, что хоть по одному вопросу стоишь во всеоружии знания и в курсе; научного европейского течения в великой проблеме об ап. Павле. В заключение пожелаем автору, уже приближающемуся к первому или малому (25 л.) юбилею, после таких поистине монументальных ученых трудов, которые составляют гордость, славу и „честь земли родной“, – основательно отдохнуть, чтобы, без переутомления, надолго сохранить свои великие научные силы на благо науки и высшей богословской школы. |
| Англиканские проповедники слишком уступчивы. У них нет надлежащей твёрдости и устойчивости в отстаивании принципов христианской веры. Желая приспособиться к „последним выводам” исторической науки и библейской критики, клерджимэн иногда забывает, что эти „выводы” не совместимы с его верой. Он порой не верит в подлинность канонических книг; убеждён, что канон Св. Писания должен быть перестроен при свете исторических и критических изысканий. Он спрашивает иногда: в каком смысле Исаия или Давид пророчествовали о Христе; где авторитет для принятия четвёртого евангелия; историческое ли лицо Даниил; существовали ли ветхозаветные чудеса; на каких основаниях Никейский символ, „продукт полемики и философских течений четвёртого века”, можно считать окончательным догматическим утверждением для всех; можно ли верить в начальные слова Афанасьева символа и т. д. и т. д. Надо, однако, оговориться. Такая погоня за современностью и колеблемость под влиянием различных ветров —386— учения 344 встречается далеко не у всех англиканских проповедников, а только у тех, которые находятся под влиянием отрицательных результатов протестантской библейской критики. В конце концов трезвость и уравновешенность английского характера спасают их от заоблачных мечтаний. Не будем даже говорить о крайнем фантазировании новейшей голландской экзегетической школы, которая совсем не пользуется кредитом в Англии. Даже такие „умеренные радикалы”, как Гарнак, не имеют в среде англиканского духовенства многочисленных союзников. Тот тон, с которым отзывается, напр., Гарнак о четвёртом евангелии никогда не найдёт себе (можно сказать с уверенностью) сочувствия в Англии. Попытка доктора Чейна прибегнуть к методу аналогичному методу Тюбингенской школы и перестроить ветхозаветный библейский текст на основании предвзятого мнения о том, что еврейский народ в течение своей истории имел больше дело не с Египтом, Сирией, Вавилоном и Ассирией, а с какими-то неизвестными племенами Северной Аравии, – попытка эта встретила скептическое отношение к себе и не может, очевидно, сопровождаться прочными результатами для Англии. – Англиканские университетские экзегеты, храня традиции знаменитой кембриджской школы, более склонны заниматься критикой текста Св. Писания, чем критикой его содержания. Поэтому многие из англиканских проповедников (говоря вообще) сдержанны в своих выводах и устойчивы в своей вере в авторитет церкви и возвещаемого ею учения. |
| Как глава тюбингенской (новой) школы, Б. оставил целую плеяду учеников (Э. Целлер, Г. Фолькмар, А. Гильгенфельд, О. Пфлейдерер и др.). Впосл. радикальные исторические выводы и результаты реконструкций Б. были во многом смягчены или же опровергнуты А. Ричлем , К. Вайцзеккером и др. в рамках исторического анализа источников евангельской традиции, к-рый был проведен уже вне тюбингенской школы. Острой критике Б. подвергался со стороны рус. правосл. богословов и церковных историков. Однако и они нередко пользовались его разработками для своих сочинений по истории Церкви. Соч.: Ausgewählte Werke in Einzelausgaben/Hrsg. K. Scholder. 1963-1975. 5 Bde; Briefe/Hrsg. C. E. Hester. 1993. Bd. 1. Лит.: Виноградов Ф. Новая Тюбингенская школа//ТКДА. 1863. Июнь. С. 173-226; Июль. С. 317-360; Сент. С. 62-128; [Guericke H. E. F. ] Введение в новозаветные книги Свящ. Писания: Пер. с нем. М., 1869. Т. 1. С. 49-56; Елеонский Н. А. О Евангелии от Марка: Разбор мнения Ф. Х. Баура о происхождении и характере Евангелия от Марка// ЧОЛДП. 1873. Март. С. 270-313; Июнь. С. 672-711; Дек. С. 609-691; Марков В. С. , свящ. О Евангелии от Матфея: Разбор и опровержение возражений против него отрицательной критики Баура. М., 1873; Полотебнов А. Г. Св. Евангелие от Луки: Правосл. крит.-экзегет. исслед. против Ф. Х. Баура. М., 1873; Горский А. В. , прот. О первоначальном христианстве в связи с вопросами о происхождении новозаветного канона - против Баура//ЧОЛДП. 1877. Янв. Отд. 1. С. 1-12; Лебедев А. П. Очерки развития протестантской церковно-исторической науки в Германии (XVI-XIX вв.). М., 1881. С. 149-212; он же. Столетний юбилей Ф. Х. Баура//БВ. 1892. Дек. С. 472-481; он же. Церковная историография в главных ее представителях с IV в. по ХХ. М., 1898. Т. 1. С. 355-404. СПб., 2000п. С. 293-329; Scholder K. Baur F. Chr.//TRE. Bd. 3. S. 353-359 [Библиогр.]. Архим. Августин (Никитин) Рубрики: Ключевые слова: Иоганн Адам (1796-1838), нем. католич. богослов, один из главных представителей католич. тюбингенской школы богословия, историк Церкви, патролог |
| Последователей своей мифической теории Штраус нашёл очень немного; да и те взаимными противоречиями и разногласием еще яснее показали только, что кроме одного голого отрицания, безграничного произвола субъективных мнений и взглядов, критика Евангельской истории в духе Штрауса ничего более дать не может. И вот на смену мистической школы Штрауса очень скоро является новая критическая школа, новая, впрочем, со стороны лишь метода и приёмов своей критики, но не по существу своих руководящих идей: мы разумеем так называемую ново-тюбингенскую школу. Время процветания и господства этой школы было временем наивысшей учёной славы и обаятельного влияния на умы отрицательной критики Евангелия и Евангельской истории. Баур глава и основатель школы – повёл, говоря его языком, правильную, систематическую осаду против христианской крепости, которую Штраус легкомысленно хотел взять сразу, штурмом. Не касаясь непосредственно Лица и жизни Христа Спасителя, он задался грандиозною попыткою объяснить происхождение и сущность христианства без И. Христа, из простого развития и сочетания религиозных идей частью Иудейского, частью эллино-языческого происхождения, – из стечения разного рода обстоятельств, объединивших некоторым образом в области религиозной жизни и верований мip языческий с мipoм Иудейским. Но и эта попытка, при всей массе употреблённых на её осуществление учёных трудов, оказалась в конце концов, как и естественно было ожидать, не менее фантастическою, как и мифическая теория Штрауса. Уже самая мысль понять сущность христианства, объяснить всю полноту и величие духовно-благодатной жизни, внесённой им в мip, без И. Христа, из одного развития и сочетания идей могла явиться только в голове человека, увлечённого до ослепления диалектическим идеализмом гегелевой философии. Для осуществления такого замысла Бауру и его последователям пришлось переделывать заново, вопреки общепринятому, издревле установившемуся пониманию, всю историю апостольского века и ближайшего к нему времени: пришлось именно отвергнуть подлинность большей части Апостольских Писаний и других памятников древнехристианской письменности, перетолковывать по-своему их содержание, навязывать известным историческим лицам небывалые стремления и цели и т. |
| в 1561 г.). Социн называл Христа простым человеком, находившимся только в особенно близких отношениях к Богу и особенно облагодатствованным, представлял смерть Христа обыкновенным мученическим подвигом, которым кончалась жизнь многих великих людей (например, Сократа и др.), отрицал Троичность Лиц в Боге и первородный грех . Но в особенности лютеранский рационализм стал проявляться с XVIII в. – под влиянием нового направления в философии (английского реализма, кантовского критицизма и французского энциклопедизма). С этого времени очень многие немецкие ученые прилагают все усилия к тому, чтобы окончательно подорвать значение христианства или, по крайней мере, умалить его. В XIX в. рационализм принял, благодаря философии Гегеля, новую, более научную и стройную форму. К таким рационалистам можно причислить, прежде всего, Фердинанда Баура, основателя ново-тюбингенской школы (17921860 гг.) 281 . Баур находит в христианстве особые стадии развития – в духе учения Гегеля. Итак, у немецких рационалистов христианская вера исчезла и заменилась философскими теориями, – абстрактными и холодными. Живое религиозное чувство, одушевлявшее первых реформаторов, здесь подверглось самой грубой критике, так что рационалисты ушли от христианства далее, чем язычники. Правда, остается немало и таких лютеранских богословов, которые ближе стоят к истинным началам христианства. К таковым принадлежат прежде всего те богословы, которые стремились примирить выводы рационализма с основными христианскими догматами... Вообще школа посредствующего богословия высказывает немало правильных мыслей (здесь встречается даже признание высшего авторитета за общецерковным сознанием, т. е. – за Св. Преданием). Недостатком этой школы является то, что она не допускает ни полной богодухновенности Св. Писания, ни полной достоверности евангельских событий (критикует евангельские рассказы), – хотя и не отвергает общую непогрешимость Писания (как единого целого, в котором могут быть неправильны лишь отдельные слова и буквы). Вообще школа посредствующего богословия более отрицает, чем излагает, положительное учение. Другая попытка примирить философа с религией сделана была спекулятивной школой немецкого богословия. Богословы этой школы говорят, что различие между евангелием и философией только формальное, – что догматы и философские понятия – одно и то же. Отсюда спекулятивное богословие не есть богословие в собственном смысле слова, а скорее философская система. И хотя христианство здесь называется абсолютной истиной, но эта истинность представляется лишь постулатом разума (т. е. христианству придается лишь интеллектуальный, а не строго религиозный характер). Все они рассматривают христианство как идею, а не как исторический факт, и двигают эту идею по заранее намеченному диалектическому пути. |
| Для Лянгена они не больше, как «Die Klemensromane“. Новейший изследователь псевдо-климентин И. Вайтц 312 утверждает, что «в основном писании Климентова романа нельзя находить другой тенденции, помимо практически-назидательной,– и это значит преувеличивать (соб. ihr Gewalt antun) его значение, если, на основании отдельных отрывков, приписывать (соб. beilegen) ему тенденцию – церковно-иерархическую (Langen), или догматико-иудео-христианскую“ (Ваиг),– что «основное писание Климентова романа возникло во время между 220 и 230 в Риме“. Приговор Гарнака 313 о псевдоклиментинах еще более суров. По нему, «гомилии и Recognitiones – так, как оне суть, принадлежат началу, значит, первым десятилетиям в. для историческаго развития католическаго учения и церковнаго устройства они не должны быть привлекаемы, как факторы. Оне отражают в своих различных наслоениях только то церковное состояние, которое было уже достигнуто, но фальсифицируют его, насколько оне относят его назад и из Рима делают Иерусалим“.– Изследователи, обличивши тюбингенскую школу в переоценке псевдоклиментин, как известного памятника, и даже прямо в неправильном историческом освещении его, доказывают исторический характер Симона мага и отрицают всякое сближение его с ап. Павлом. Замечательно, даже Гильгенфельд, более или менее правоверный последователь Тюбингенгской школы, сильно колеблется и, в конце концов, отказывается признать тожество Симона мага с ап. Павлом. Вместо мифического Симона м. (с точки зрения тюбинг. школы), он признаёт двух исторических – самаританского и иудейского, выросшего в Кессарии и выступившего в качестве лжемессии; последнего он отчасти сближает с Симоном магом 314 . Затем, Ал. Ричль – могучая ветвь тюбингенской школы – указывает на полную несообразность видеть в Симоне м. гомилий ап. Павла 315 . 09. Кто же был Симон маг? 316 Симон маг был крещен, но не был христианином в истинном смысле; искренно, убежденно он никогда не веровал во Христа. Его система была составлена и распространена, вероятно, еще ранее его знакомства с христианством 317 . |
| Ее деятельность – исключительно разрушительная; превратить всю богооткровенную религию в миф и уничтожить все чудесное и сверхъестественное – вот последняя ее цель, осуществление которой последовательно привело ее к материалистическому атеизму. От этих крайних выводов воздержалась другая фракция либеральных богословов, которая, собственно, и образует так называемую ново-тюбингенскую богословскую школу. На почве, расчищенной мифологистами, многочисленные адепты этой школы поставили своей задачей дать положительное объяснение исторического развития древне-христианской церкви. По преобладающему в богословствовании этой школы влиянию историко-критического метода и сама она получила его имя, т е. стала называться еще и «историко-критической». Во главе этого направления стоит знаменитейший историк-философ XIX века – Христиан Бауэр, основатель ново-тюбингенской школы. Этот крупнейший мыслитель-синтетик удачно объединил и художественно развил в целую систему все модные богословско-философские течения своего времени. Усвоив взгляды Гегеля и Шлейермахера, он поддавался ближайшему влиянию на него его же собственных учеников (Штрауса, К. Планка и Кёстлина), представляя в этом отношении редкое и довольно исключительное явление. «Так, сочинение его ученика Штрауса: «Жизнь Иисуса» побудило его решительно стать на тот путь, на котором, к сожалению, видит его история. Также двое других его учеников – К. Планк и Кестлин своими взглядами на происхождение христианства оказали свою долю влияния на его теории относительно того же вопроса» 124 . Сущность воззрений Баура на христианство можно сжато изложить следующим образом. Жизнь христианской церкви выражается не во внешних фактах ее истории, а в основном ее духе или идее, являющейся движущим принципом всего ряда явлений, в котором выражается течение истории. Идея церкви есть само христианство; а под ним нужно понимать общецерковное сознание, проявляющееся в различных исторических формах. Выражением христианского сознания известной эпохи служат характеризующие ее христианские догматы; отсюда, история церковных догматов составляет жизненный нерв всего христианства, в котором слышно биение пульса его исторической жизни. |
|
|
