| Шумит исламский мир. Где-где, но в Совбезе ООН Пакистан готов терпеть соседство с Индией. «Арабская улица», конечно, плясала, когда Исламабад испытал атомную бомбу, но пакистанцы даже не арабы... «Позвольте, - напоминает мусульманская Индонезия, - у нас и население больше, чем в Пакистане, а ВВП больше в три раза!». «А у нас бомба!», - парирует Пакистан. «Вот оно что...», - улыбаются Израиль, иранские аятоллы и толстячок Ким, а секретарь СНБО Украины Александр Турчинов грызет ногти. В общем-то «уши» идеи расширения числа постоянных членов Совбеза ООН до 10, а то и до 15 государств (плюс увеличение числа непостоянных членов), видны хорошо. Одно дело, когда один член Совбеза, например, Россия, блокирует проект трех других (Китай, как правило, если не с РФ, то воздерживается), и совсем другое, если Россия будет противопоставлять свою точку зрения на проблемы мира и безопасности восьми, девяти, а то и дюжине постоянных членов Совбеза - практически «всему цивилизованному человечеству». За почти три четверти века существования организации инициаторы «реформирования» ООН так и не поняли ее сущности, задач и целей. Того, что интуитивно поняли в 1945 году в Потсдаме главы держав-победительниц (хороша «интуиция», за которую человечество заплатило 80 миллионами жизней). Три тысячи лет в международной политике господствовал принцип «баланса сил». В классическом изложении канцлера Германии Отто фон Бисмарка в беседе с послом России в Берлине Петром Александровичем Сабуровым: «Вся политика может быть сведена к формуле: постарайся быть среди троих в мире, где правит хрупкий баланс пяти держав. Это единственная подлинная защита против формирования враждебных коалиций». (Под двумя из пяти держав тогда имелись в виду Германия и Австро-Венгрия, а не США и Китай.) Этот принцип в какой-то мере актуален и сегодня, но он не смог предотвратить ни полтора десятка войн, которые вполне можно было назвать мировыми (чего стоит одна Тридцатилетняя война с 10 миллионами жертв), ни двух самых кровавых, которые все же назвали мировыми. В преддверии ядерной эры лидеры держав-победительниц поняли, что третья мировая будет последней для человечества и договорились, что легитимным будет только то применение силы, только то изменение границ государств, которое одобрено консенсусом пяти великих держав. |
| Султан велел татарам потерпеть еще немного и пожаловал челобитчиков халатами. ЕВРОПЕЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ. Так малороссийский вопрос потянул за собою два других: вопрос балтийский - о приобретении балтийского побережья и восточный - об отношениях к Турции из-за балканских христиан. Последний вопрос тогда вынашивался только в идее, в благожелательных помыслах царя Алексея и Ордина-Нащокина: тогда еще не под силу был русскому государству прямой практический приступ к этому вопросу, и он пока сводился для московского правительства к борьбе с врагом, стоявшим на пути к Турции, с Крымом. Этот Крым сидел бельмом на глазу у московской дипломатии, входил досадным элементом в состав каждой ее международной комбинации. Уже в самом начале царствования Алексея, не успев еще свести своих очередных счетов с Польшей, Москва склоняла ее к наступательному союзу против Крыма. Когда Андрусовское перемирие по Московскому договору 1686 г. превратилось в вечный мир и Московское государство впервые вступило в европейскую коалицию, в четверной союз с Польшей, Германской империей и Венецией против Турции, Москва взяла на себя в этом предприятии наиболее разученную ею партитуру - борьбу с татарами, наступление на Крым. Так с каждым шагом осложнялась внешняя политика Московского государства. Правительство завязывало вновь или восстановляло порванные связи с обширным кругом держав, которые были ему нужны по его отношениям к ближайшим враждебным соседям или которым оно было нужно по их европейским отношениям. А Московское государство оказалось тогда нелишним в Европе. В пору крайнего международного своего унижения, вскоре после Смуты, оно не теряло известного дипломатического веса. Международные отношения на Западе складывались тогда для него довольно благоприятно. Там начиналась Тридцатилетняя война и отношения государств теряли устойчивость; каждое искало внешней опоры, боясь одиночества. Московскому государству при всем его политическом бессилии придавало силу его географическое положение и церковное значение. |
| Leipzig. 1864.; r) Adolf Wuttke’s, Handbuch der Christlichen Sittenlehre. 1864 – 5 и мног. друг.; а также все те сочинения, на которые мы, по местам, будем делать ссылки, напр. J. W. Т. Bauer’s, Kurzer Abriss der Christlichen Kirchengeschichte. Leipzig 1866 г.; Schneckenberger’s Vorlesungen liber die Lehrbegriffe der kleinen christlichen Kirchenparteien, heransgegeb. von Hundeshagen. Francf. a. M. 1863 г. и друг. Раздел I На западе, со времени реформации Лютера, никогда не было такого сильного религиозного оживления, какое произошло в конце XVII и начале XVIII столетий 6 . И хотя в истории ничто не повторяется совершенно одинаковым образом, тем не менее большинство немецких историков (напр. Гагенбах 7 , Канис 8 , Гейнрих Шмид 9 и др.), описывая означенную нами эпоху в протестантизме, находят в ней большую аналогию с эпохою, предшествовавшею реформации XVI века. Тогда в XIV и XV веках почти совершенно исчез дух романтизма; схоластика превзошла саму себя; дух светскости из Франции разлился по всей Европе; римский престол расшатался; – все было в расстройстве. Подобное же замечается на западе в конце XVII и начали XVIII вв. В политическом отношении мы видим упадок цветущего состояния Германии; в религиозно-церковном – нестроение и беспорядок, одну внешность и внутреннюю мертвенность; в нравственной жизни – почти всеобщее расслабление; в богословии и проповедничестве – пустую полемику и схоластику, известную под именем протестантской ортодоксии. Раскроем это несколько подробнее. Появлению пиетизма предшествовала, в политическом отношении, тридцатилетняя война (1618 – 1648). Период этой войны был самою несчастною для немецкого народа годиною, в которую ему пришлось испытать самые тяжелые удары роковой судьбы. Ни одна область Германии не избежала беспощадного разорения. Военный разгром превратил целые населенные края в совершенные пустыни, в печальные груды развалин и пепла. Плодоносные нивы и цветущие луга поросли кустарниками пустоши. Благодаря продолжительной войне со всеми ее ужасами кровопролития, грубого насилия и дикого произвола, солдаты убили в себе всякое человеческое чувство. |
| Bauer, Kurzer Abriss d. Christl. Kirchengesch. Leipzig, s. 239). Тридцатилетняя война, невыгодно отозвавшись на политической жизни народа германского, дурно повлияла также на его жизнь религиозно-нравственную и церковную. Нравственная жизнь немецкого парода представляла тогда самую печальную картину. Целый семейства, ограбленные преследователями их, искали себе в лесах защиты от нападения неприятелей. Молодежь бродила без роду и племени и думала только о том, чтобы как-нибудь влачить свою жизнь, поддерживая ее грабежом, убийством и т. п. Это, покинутое на произвол судьбы, молодое поколение росло без надзора и воспитания, часто даже без материнского попечения. Школы были сожжены, учители прогнаны или умерщвлены; бесчисленное множество духовенства убито; большая часть церквей обращена была в магазины и конюшни. Благодаря тридцатилетней воине, вся немецкая культура, по замечанию Шмида, подвинулась назад на целое столетие (Geschichte d. Pietismus. s. 21). Искусство в Германии исчезло почти без следа. В литературе светской появлялось одно только безнравственное стихоплетство и глупая напыщенность (Hossbach, В. 2, s. 360). Собственная производительность германцев сменилась жалким подражанием чужой неестественной манере. Древнегерманская народность была принесена в жертву иноземному влиянию. Ненависть к всему родному усилилась. Страсть к иноземному обуяла почти всеми. Французский язык, французские обычаи и моды сделались господствующими. Всякий, кто только, как выражается Госсбах, имел притязание на ранг и образование, непременно должен был обоготворять французскую культуру, от которой веяло нравственною деморализацией. Владетельные князья, освободившись из-под власти императора, хотели и в церковном отношении, мало-помалу, освободиться от авторитета своих богословов и, вообще, духовенства. Прежде до вестфальского мира, они, без совета и решение духовенства, не могли сделать ни малейшей перемены в делах церковных. Теперь – не то: постепенно выдвигалась наперед система, так называемого, епископального права (jus episcopale), особенно со времени Бенедикта Карпцова, бывшего сначала профессором права в Лейпциге, потом тайным советником в Дрездене и умершего в 1666 г. После него, князья, так называемого, евангелического исповедания соединяли в своем лице двоякое достоинство: местного владетеля и верховного епископа. Усилилась так называемая цезаропапия, составлявшая главное зло в тогдашнем протестантском обществе и бывшая одною из самых главных причин, вызвавших пиетизм (см. Spener, deutsche theol. Bedenken. Th. HI, s. 411 и Th. IV, s. 297). |
| Но весьма вероятно, что эти именно постоянные возмущения народа заставили правительство понять, какую выгоду оно может извлечь для себя, из более тесного сближения с иудеями в борьбе с недовольным народом. Так, по-видимому, нужно объяснять появление иудеев при дворе Филометора (180–145 г. пр. P. X), Епифанова преемника, и занятие ими важных должностей. Может быть, возвышению иудеев отчасти содействовал и счастливый исход борьбы маккавейской. В числе иудеев, занявших теперь важные места в управлении, были Ония и Досифей, которым, по словам Иосифа Флавия, вверено было все царство 15 . Во время восстания александрийцев против Филометора (156 г. пр. Р. X.), Ония с небольшим войском защищал правительство 16 . По смерти Филометора он же вел войну за Клеопатру и сына ее против Фискона, после чего иудеи александрийские, по свидетельству Флавия, едва не сделались жертвой мщения Фискона 17 . Все это свидетельствует о новом выгодном положении, приобретенном теперь иудеями. К тому же заключению приводит и то обстоятельство, что во время Филопатора, с его разрешения и при его пособии, построен был иудейский храм близ Илиополя 18 . Может быть во времена этого же царствования учреждена и особая должность иудейского этнарха, обеспечивавшая внутреннее самоуправление иудейского общества в Египте 19 . В царствование Клеопатры I-й с сыном Латуром (116–81 г. пр. P. X.), последовавшее за жестоким, свыше тридцатилетним, управлением Фискона (145–116 г. пр. P. X.), иудеи вновь занимают положение, приобретенное ими при Фидометоре и потерянное во время Фискона. Правда, Латур помогает самарянам и посылает вспомогательное войско другу своему Антиоху Кизикскому против палестинских иудеев, что конечно должно было противоречить желаниям их египетских единоверцев. Но это было против воли матери. При ней в важных военных должностях находились Хелкия и Анания, сыновья упомянутого выше Онии 20 . Датур сам скоро должен был искать спасения в бегстве из Египта на остров Кипр 21 . Начатая им отсюда война против Иудеи за Газу и Птолемаиду вызвала Хелкию и Ананию с египетским войском в Келесирию для преследования Латура. |
| А тут еще снеговой король Густав Адольф со своими закаленными в бою полчищами, словно обвал снеговых глыб с горы, обрушился в самую глубь Литвы. Некоторые католические писатели утверждают, что литовские кальвинисты и во главе их воевода и фельдгетман виленский Януш Христофорович Радзивилл предались на сторону Густава не за тем, чтобы найти в этом единоверце защиту от угнетений польщизны и католицизма, но потому, что не знали, куда укрыться от новых свирепых врагов – казаков и москвитян. Эти клеветы и оговоры, которыми с незапамятных времен награждают нас западные писатели, грешат против исторической действительности. Радзивилл и другие литовские паны отдались под руку Густава потому, что он, кроме покровительства вере их, обещал им отдать во владение все города, земли и «местности», которые отняты были русскими во время войны с поляками: они, как уличил их посол Алексея Михайловича Лихарев, «подарили Густава чужим», т. е. предали ему завоеванные Москвой литовские города – Вильно и другие – за тем, «чтобы передариться, получить их себе» 716 . Впрочем, это все частные случайные столкновения и недоразумения, которые бывают и между друзьями: сам Радзивилл, изъявив желание стать под высокую царскую руку Алексея Михайловича, говорил: «у нас мысль наша вся розно пошла, у всех наших людей мысль врознь» 717 . Далее, самая тринадцатилетняя война казаков и Москвы с Польшей (с 1655–по 1668 г.), по важности причин и следствий соответствовавшая недавно кончившейся пред тем в Европе тридцатилетней войне, была следствием таинственной религиозно-политической связи православия с протестантизмом. Наша древняя история имеет гораздо более связи с общим ходом европейских событий, чем как это кажется с первого взгляда. На западе с католицизмом боролся протестантизм и вследствие этой борьбы произошло окончательное освобождение и определение народностей, стянутых, закованных до того времени римско-католическими стремлениями к материальному единству: на востоке с католицизмом борется восточное исповедание, охраняющее самостоятельность и народность русского и других славянских племен, и между этими борьбами на востоке и на западе тесная связь. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Разве не религия — причина всех войн? 5 мин., 30.05.2017 Мы можем чувствовать правоту своей веры, но не всегда можем ее объяснить или доказать человеку неверующему, в особенности тому, у кого наше мировоззрение почему-то вызывает раздражение. Разумные вопросы атеиста могут поставить в тупик даже самого искренне верующего христианина. О том, как и что отвечать на распространенные аргументы атеистов рассказывает наш постоянный автор Сергей Худиев в проекте “Диалог с атеистами: православные аргументы” . (здесь была удалена ссылка на организацию, запрещенную в РФ) Разве не религия — причина всех войн? Часть войн (хотя, конечно, далеко не все) велись под религиозными лозунгами и между группами, исповедующими различные религии. Мы можем видеть это и сейчас — особенно любят поминать экстремистские группы вроде ДАИШ (она же ИГИЛ — запрещенная на территории Российской Федерации террористическая организация) и затяжной конфликт между протестантами и католиками в Северной Ирландии. Приводят и другие примеры — крайне ожесточенная и опустошительная Тридцатилетняя война в Европе XVII века, страшная резня между Сикхами, Индуистами и Мусульманами, происшедшая после ухода британцев из Индии, причем это вражда продолжает до сих пор вспыхивать эпизодическими столкновениями, резня в бывшей Югославии между людьми практически одного языка, но разных культур, связанных с религиями — соответственно, Православием, Католичеством и Исламом. Примеры можно продолжать, и Докинз (и другие атеистические авторы) восклицают, что если бы не религия, всего этого бы не было. Почему такой вывод грубо неверен? Он представляет собой достаточно типичную подгонку задачи под ответ — воинствующие атеисты заранее уверены, что религия является источником войн, и везде где они обнаруживают войну и религию, они постулируют, что второе является причиной первого. А обнаружить то и другое можно повсеместно — увы, люди воюют всю свою историю, и абсолютное большинство культур в истории религиозны. Религиозность — это общее свойство человеческого рода, как, например, двуногость. Мы с таким же успехом можем обратить внимание на то, что все войны ведутся двуногими людьми — и объявить двуногость причиной войн. |
| Далее все становится предсказуемым, лишь нагнетая галлюцинацию. Мы имеем дело с образчиком «psy-op», «психологической операции». « Крах их позиций может быть внезапным и катастрофическим, а не произойти медленно, в ходе войны на истощение. Армия в поле достигнет точки, когда ее нельзя будет ни снабжать, ни отводить, а моральный дух испарится. Это, по крайней мере, верно на севере; на юге дела у русских обстоят лучше, но эти позиции будет трудно удержать, если север рухнет». Никаких доказательств, чистое wishful thinking. Русские должны быть лузерами, потому что они лузеры. И это мы слышим от образцового лузера Фукуямы, все предсказания которого были наглядно опровергнуты. В целом же, все строится на допущении, что Москва готовилась к операции, которая должна была занять два-три дня и завершиться победоносной встречей с цветами от освобожденного населения. Будто русские такие идиоты, что не заметили тридцатилетней русофобской пропаганды, натаскивания Западом неонацистских формирований и огромной по европейским масштабам, неплохо вооруженной (тем же Западом) и подготовленной еще в советское время (а подготовка тогда была серьезной) армии, собиравшейся, в свою очередь, начать войну на Донбассе, а далее в Крыму. И если специальная операция русских в такой ситуации не завершилась в две недели, то это – «провал». Еще одна галлюцинация. Запад пожертвовал украинцами А вот далее Фукуяма говорит довольно важную вещь: «До того, как это произойдет, дипломатическое решение войны невозможно. Нет никакого мыслимого компромисса, который был бы приемлем как для России, так и для Украины, учитывая потери, которые они понесли на данный момент». Это значит, что Запад продолжает верить в свою собственную виртуальную пропаганду и не собирается идти на компромиссы с Россией и осуществлять reality check. Если Запад будет ждать поражения России для того, чтобы начать переговоры, они не начнутся никогда. « Совет Безопасности ООН в очередной раз доказал свою бесполезность. Единственной полезной вещью стало голосование в Генеральной Ассамблее, которое помогает выявить недобросовестных или уклоняющихся от ответственности акторов в мире». |
| — Так кто же, на ваш взгляд, лучше способен понять происходящее — философ или богослов? — Чтобы правильно осмыслить конфликт, нужен именно богословский подход. А он выбрасывает нас в ту систему миропонимания, от которой мы сами когда-то отказались. Мы ведь давно уже не христианский мир и не православная империя. Мы стали Западным миром, точнее, его периферией. И вот этот Западный мир, за которым мы так наивно последовали, вдруг показал нам своё истинное чудовищное лицо: когда пороки, извращения, смертные грехи называют нормой. И мы отпрыгнули от него. СВО — это и есть прыжок. Но кто способен понять ту подмену и необходимость поворота? Только те, кем тайно движет Бог. Мы же в целом ещё не осознали себя цивилизацией Бога и пока далеки от неё. Но мы, тем не менее, бросили вызов и уже сражаемся с цивилизацией дьявола. Как я взломал Вестфальскую систему — Почему с 2014 года вас неоднократно вносили в разные санкционные списки: США, Канады, других стран? — А в октябре прошлого года я попал ещё и под санкции всех стран Евросоюза. Так вот, знаете, какой, по существу своему, аргумент был у них главным? Как раз мое богословское обоснование СВО. Так что эти санкции и показывают, что для Евросоюза богословие имеет серьёзное значение. Я единственный — первый и, может, не последний — мыслитель, который фактически взломал Вестфальскую систему. Ведь после Тридцатилетней войны богословское обоснование конфликтов в Европе и за её пределами стало игнорироваться. Ну, а сейчас мы вновь возвращаемся в эпоху религиозных войн. (Вестфальская система международных отношений принята в Европе в середине XVII века после многолетних войн, среди её принципов — отказ от развязывания военных конфликтов из-за религиозных разногласий. — Ред.). 2022 год стал для нас 1941-м — Но ведь по обе стороны линии фронта есть те, кто называют себя христианами. Как же нам разобраться в расстановке сил с точки зрения веры? — Да, это совсем не простая история. И это вовсе не конфликт, например, восточного христианства с западным или с иными конфессиями. Ведь в СВО участвуют и мусульмане, и буддисты. Это — нечто иное. Идёт война цивилизаций, вот в чём дело. С одной стороны — Россия, религиозная цивилизация, открыто приверженная традиционным ценностям. А противостоят ей одновременно ультрасекуляризационный украинский местечковый нацизм и глобальная цивилизация Запада, стремящаяся уничтожить христианство. Фактически мы имеем дело с двумя антитрадиционными формами цивилизаций. |
| корона также перешла Матиасу (1612). До смерти (20 янв. 1612) Рудольф жил в Праге, сохраняя титул императора лишь номинально. Уступки, сделанные Г. протестантам в дунайских владениях, носили временный характер. Уже Матиас систематически нарушал договоры с протестантами. При его преемниках, императорах Фердинанде II, Фердинанде III (1637-1657), Леопольде I (1658-1705), Контрреформация приняла более последовательный и жесткий характер. В проведении этой политики Г.-монархам помогали члены их семьи, занимавшие высокие посты в различных институтах католич. Церкви, в т. ч. в Тевтонском ордене (Великие магистры из Г.: Максимилиан, 1590-1612; Карл, 1619-1624; Леопольд Вильгельм, 1641-1662; Карл Иосиф, 1662-1664). Тридцатилетняя война (1618-1648), начавшаяся с конфликта между католиками и протестантами, вскоре утратила религ. характер. Г., выступавшие во главе католич. лагеря, в зависимости от положения военных дел то смягчали, то ужесточали свою позицию в религ. вопросе. Чеш. фаза войны (1618-1621), закончившаяся поражением чехов и их союзников в битве при Белой горе (нояб. 1620), привела к победе имп. Фердинанда II над протестантами в Чешском королевстве и в тех областях Австрии, где лютеранство еще сохраняло свои позиции. Была отменена «Грамота величества» 1609 г., строжайше запрещена проповедь протестантизма, протестант. общины лишены всего имущества, школы были переданы иезуитам. Некатолики подвергались открытому насильственному преследованию - часть была физически истреблена, часть выслана или бежала за границу, их имущество отошло казне. Чехия окончательно потеряла право выбирать королей. Победа Г. в дат. периоде войны (1625-1629) отразилась в Реституционном эдикте (1629) Фердинанда II, в соответствии с к-рым протестанты были обязаны вернуть все владения, оказавшиеся у них после 1555 г. Это привело к конфликту императора с теми имперскими чинами, к-рые занимали двойственную позицию. В последние годы жизни Фердинанда II на политику дома Г. оказывал воздействие буд. имп. Фердинанд III. В отличие от отца он шел на компромиссы, понимая, что только так можно приблизить окончание войны. Используя преимущество победы над шведами при Нордлингене (сент. 1634), он заключил с саксон. курфюрстом Иоганном Георгом I мир в Праге (1635), к к-рому присоединились др. герм. князья. В обмен на обещание не заключать союзов, враждебных императору, протестант. князья получили гарантии на земли, отошедшие им до 1552 г.; на 40 лет продлевалось владение землями, присвоенными ими после 1552 г. Пражский мир открыл возможность для начала переговоров, получивших оформление в Вестфальском мире 1648 г. |
|
|
