| Та же видимость доброго и в остальном; подается милостыня – но только опять-таки для очистки совести, копейками. Принимают, может быть, участие в просветительной и благотворительной, общественного типа, деятельности: опять-таки в меру своего самолюбия, а то и корыстной заинтересованности, а чуть что не по нас, столкнутся чьи-либо взгляды и стремления – сейчас же свары и раздор, хуже, чем у язычников. И тогда – или такой деятель упорством, а то и насилием, не разбираясь в средствах, начинает добиваться своего (в полное отрицание христианской кротости, как и в явное доказательство собственного холодного и высокомерного презрения к окружающим), или с обидою, махнув рукой, бросит работу, не только не заботясь о самом деле, но нередко лишь громко и явно злорадствуя, если из-за этого доброе и нужное дело расстроилось... И так – во всем: в семье, где так много теперь ссор и свар, где уже в обычай вошли столь позорные для имени христианского разводы; в непочтении со стороны детей к родителям, и у взрослых (сугубо здесь ответственных) – даже еще более, чем у подростков: в безобразно небрежном исполнении всяких обязанностей, даже при отправлении и самой легкой службы; в преклонении – не только тайном, но уже и явном – пред антихристианским принципом эгоизма, а равно и в блудолюбной чувственности... Трудно остановиться, ибо слишком уж много тут у нас нравственной распущенности и грязи, всевозможных коробящих совесть измен... и все это – в христианских (!) народах и церквах, порой нарочито горделивых в своем кажущемся христианстве. И нередко жалкие лаодикийцы эти претендуют в то же время на звание вождей и наставников и в научной, и в общественной жизни, и даже целые нации такого типа высокомерно расценивают себя чуть не образцами житейской мудрости и совершенства (ср.: Лк.16:14–15 ), являясь на деле лишь поражающе сытыми в тупом или кричащем самодовольстве своем (ср.: Лк.6:24–25 ). Так что и к нашим дням, несомненно, относится все то, что было сказано о древней Лаодикии. 17–19. Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ и слеп и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью (каллурием) помажь глаза твои, чтобы видеть. Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся. |
| Четче очертить различия этих подходов и выявить причины, лежащие в их основании, и призвана данная статья. Чудеса в Коране, Ветхом и Новом Завете «Мусульманские богословы подробно рассматривали теорию чудес и классифицировали чудеса святых как карамат , “харизматические деяния”, а чудеса пророков — как муджизат , “неповторимые деяния”. Эти два типа чудес всегда четко различались» 3 . Считалось, что “если чудо- муджиза помогает пророкам публично проповедовать свои учения, то чудо- карама дается мусульманскому святому в знак правильности избранного им пути и не подлежит разглашению” 4 . Приведенный в начале фрагмент христиано-мусульманского спора относится, конечно же, ко второму типу, и в этой главе речь пойдет имено о чудесах этого типа, чудесах- муджизат . Примерно то же, что показал нам процитированный выше суфийский хадис, можно увидеть, если сравнить первое чудо Христа по Корану с первым чудом, совершенным Им по Евангелию. Согласно Корану, первым чудом Сына Марии было то, что Он, в младенческом возрасте, чудесным образом на руках у Матери заговорил с иудеями, свидетельствуя о Себе как о пророке, которому будет ниспослано Писание (Коран 19.31–34). Согласно же Евангелию, первое Свое чудо воплотившийся Сын Божий сотворил на браке в Кане Галилейской, когда по просьбе Своей Матери превратил воду в вино, дабы избавить от позора бедных брачующихся, у которых вина недоставало, и сотворил так, что это, как подчеркивает Евангелист, осталось неизвестным даже присутствовавшим на свадьбе. Другое чудо Исы-Иисуса, описанное в Коране, — чудесное явление трапезы (Коран 5.112–115), имеет явную параллель с евангельским чудом умножения пищи и насыщением нескольких тысяч пришедших услышать проповедь Христа (Мф 14:15–21; 15:32–38; Мк 6:35–44; Лк 9:12–17; Ин 6:5–13). В истории, рассказанной в Коране, Апостолы просят явить им (!) трапезу как доказательство пророческих полномочий Исы: «Вот сказали апостолы: “O Иса, сын Марйам! Может ли твой Господь низвести нам трапезу c неба? Мы хотим поесть c нее, и успокоятся наши сердца, и будем мы знать, что ты сказал нам правду, и мы будем o ней свидетелями”. Сказал Иса, сын Марйам: “Аллах, Господи наш! Низведи нам трапезу c неба! Это будет праздником для первого из нас и для последнего и знамением от Тебя» (Коран 5.112–114) 5 . В Евангелии инициатива чудотворения исходит от Самого Христа, и мотивация его совершенно иная: Иисус же, призвав учеников Своих, сказал им: жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть; отпустить же их неевшими не хочу, чтобы не ослабели в дороге (Мф 15:32). |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ПРЕПОДОБНЫЙ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Преподобный (гр. õσιος, лат. sanctus), сонм святых , подвиг которых заключался в монашеском подвижничестве. Монашеская аскеза как тип святости предполагает отказ от мирских привязанностей, забот и стремлений и выбор следования Христу, поста и молитвы как основы жизнедеятельности. Этот тип святости указан в словах Христа, сказанных апостолу Петру: “И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную” (Мф. 19. 29). Понимание аскетического подвига как пути богопознания и жизни в Боге складывается еще в предхристианскую эпоху (у стоиков среди язычников , у ессеев в иудаизме ) и преемственно воспринимается христианской общиной. Образцами этого подвига в Евангелии служат св. Иоанн Креститель и св. Анна, дочь Фануилова , “достигшая глубокой старости, прожив с мужем от девства своего семь лет, вдова лет восьмидесяти четырех, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь” ( Лк. 2, 36 -37). Аскетическое подвижничество, пустынножительство и иные формы отвержения общепринятого жизненного уклада развиваются уже в эпоху гонений. Уже св. Игнатий Антиохийский (ум. ок. 107 г.) в послании св. Поликарпу говорит о тех, кто принял решение сохранять девство, и указывает на необходимость смирения как условие этого подвига. Свидетельства о подвижничестве этого типа находим у Афинагора , Оригена , Тертуллиана . Однако особое почитание такого рода подвижников как святых в этот период неизвестно: в тех случаях, когда мы находим такое почитание, оно всегда связано с мученичеством (ср. апокрифические Деяния Павла и Феклы : Фекла отвергает брак и избирает девство как подвиг следования Христу, будучи образцом этого подвига, она тем не менее почитается как мученица , хотя в Деяниях и говорится о ее чудесном избавлении от мученической смерти). |
| На Руси преподобномученики появляются еще в киевский период, например, преподобномученик Кукша, инок Киевопечерского монастыря, проповедовавший вятичам и убитый ими в 1113 г. Среди русских преподобномученников можно указать и на ряд святых иноков, замученных католиками, например, Афанасия Брестского (ум. 1648 г.) или Галактиона Вологодского (ум. 1613 г.). Преподобный Преподобный (гр. οσιος, лат. sanctus), разряд святых, подвиг которых заключался в монашеском подвижничестве. Монашеская аскеза как тип святости предполагает отказ от мирских привязанностей, забот и стремлений и выбор следования Христу, поста и молитвы как основы жизнедеятельности. Этот тип святости указан в словах Христа, сказанных апостолу Петру: “И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную” ( Мф.19:29 ). Понимание аскетического подвига как пути богопознания и жизни в Боге складывается еще в предхристианскую эпоху (у стоиков среди язычников, у ессеев в иудаизме) и преемственно воспринимается христианской общиной. Образцами этого подвига в Евангелии служат св. Иоанн Креститель и св. Анна пророчица, “достигшая глубокой старости, прожив с мужем от девства своего семь лет, вдова лет восьмидесяти четырех, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь” ( Лк. 2:36–37 ). Аскетическое подвижничество, пустынножительство и иные формы отвержения общепринятого жизненного уклада развиваются уже в эпоху гонений. Уже св. Игнатий Антиохийский (ум. ок. 107 г.) в послании св. Поликарпу говорит о тех, кто принял решение сохранять девство, и указывает на необходимость смирения как условие этого подвига. Свидетельства о подвижничестве этого типа находим у Афинагора, Оригена , Тертуллиана. Однако особое почитание такого рода подвижников как святых в этот период неизвестно: в тех случаях, когда мы находим такое почитание, оно всегда связано с мученичеством (ср. апокрифические Деяния Павла и Феклы: Фекла отвергает брак и избирает девство как подвиг следования Христу, будучи образцом этого подвига, она тем не менее почитается как мученица, хотя в Деяниях и говорится о ее чудесном избавлении от мученической смерти). |
| Они служили им. А служа им, они забывали Бога. А забывая Бога, они грешили. И получалось такое месиво беззаконий. Так вот, Господь говорит, что «вы поднимайтесь на кровли» (т. е. на плоские крыши своих домов, снега у них нет, им незачем делать крыши покатыми)... «Истреблю, - говорит Господь, - ...тех, которые на кровлях поклоняются воинству небесному, и тех поклоняющихся, которые клянутся Господом и клянутся царём своим». Т.е. тех, которые ещё не до конца отвратились, они ещё веруют в Единого. Ну и также «тех, которые отступили от Господа, не искали Господа, и не вопрошали о Нём». Те, которые совсем отступили, погибнут так же, как те, которые отступили наполовину. Очевидно, здесь такая суровая угроза, чтобы человек не оправдывал себя своей половинчатой праведностью. Он говорит, например: «Ну, ясно, есть такие злодеи, которые это, это и это делали, но я-то не делал этого, этого и этого. Я только это и это сделал. Неужели меня будут наказывать так, как их? Они же больше сделали». И вот, Господь говорит, что Он истребит одинаково, и тех, которые не до конца от Него отреклись, и тех, которые совсем от Него отреклись. Вы, вообще, берите книгу Софонии, читайте вслед за мной, это же Библия. Это же не я сказал, это же не сказал Достоевский, и не Президент Российской Федерации, и не священник из-за Урала. Это Господь сказал. Это в Библии всё есть. И это живо и действенно. Поэтому отсюда нужно черпать. Нужно брать отсюда смыслы. Брать их не скупясь, не стыдясь и не жалея. Там их много. Поскольку человек ропщет в ответ на такие угрозы, то Софония, развивая свою речь, слышит некий ропот сопротивляющихся: «Что он такое говорит?» Можете себе представить, вот человек проповедует, а слушающие говорят: «Да что он такое несёт, да не будет такого, такого не бывает». И вот поэтому, после того, как Софония сказал, что Бог погубит всех, он говорит (седьмой стих): «Умолкни пред лицем Господа Бога!» Мы как оскорбление воспринимаем такие слова, типа «закрой рот» или «заткнись». В принципе, здесь то же самое, т. е. |
| С 6-го и по 21-й стих Апокалипсис как бы отходит от данного предмета речи и переходит к выводам и как бы отзвукам уже на все содержание книги, а не только о Царстве будущем и дает их в ряде отдельных, еще более отрывочных, замечаний. 6–9: И сказал мне: сии слова верны и истинны; и Господь Бог святых пророков послал Ангела Своего показать рабам Своим то, чему надлежит быть вскоре. Се, гряду скоро: блажен соблюдающий слова пророчества книги сей. Я, Иоанн, видел и слышал сие. Когда же услышал и увидел, пал к ногам Ангела, показывающего мне сие, чтобы поклониться ему; но он сказал мне: смотри, не делай сего; ибо я – сослужитель тебе и братьям твоим пророкам и соблюдающим слова книги сей; Богу поклонись. Литературные произведения обычного типа, как известно, имеют ряд требований, которым они должны подчиняться, и в числе этих требований одним из главнейших представляется соблюдать в каждом месте единство темы и не допускать повторений. Многие склонны рассматривать и Писания новозаветные под тем же углом зрения, применяя к ним те же требования, как к любому произведению обыкновенной прозы или поэзии человеческой. И конечно, и неразумно, и во всех отношениях неудачно. Нет; соблюдая известный минимум литературных правил и условий, необходимых для достижения цели Святых Писаний, – ясность, точность, согласованность излагаемого, все новозаветные Писания отличаются своим собственным типом, определяемым и целями их сообщения, и данными религиозной жизни, в сфере которой они целиком и вращаются. И вот, так как одной из таких целей является убеждение, стремление внушить человеку достоверность или необходимость тех или иных мыслей, требований, настроений (что, в свою очередь, требует соответствующей фиксации, сосредоточения внимания именно на данных словах, данных положениях того или иного характера), то в таких целях любая подобная книга неизбежно станет подчеркивать, закреплять их в сознании, а для этого – повторять их, и не раз и не два, порою – в одной и той же дословно форме. Примеров этого без числа; мы уже видели не так давно особенно наглядное применение этого приема в словах Господа об огне неугасающем и черве неусыпающем – относительно действующих на нас соблазнов ( Мк.9:43–48 ); мы видели это в Апокалипсисе – о «побеждающих». Ряд таких повторений мы видим и в только что приведенных нами стихах, а наряду с этим, тут же, и поставление бок о бок очень различных, но одинаково уместных именно в конце книги отдельных мыслей. |
| Этот персонаж задуман Толстым как главный герой романа, может быть даже как идеал человека. Но такая установка не привела к искусственной идеализации образа — Толстой в этом произведении оставался верен требованию правдоподобия и не изобретал его действующих лиц, а находил их в реальной жизни (исключением являются лишь бессовестно очернённые образы Наполеона и Александра — здесь ярый антимонархист Толстой просто ничего не смог с собой поделать). Люди, подобные Пьеру Безухову, действительно, существуют, и их не так уж и мало. Каковы отличительные особенности человека этого типа? Если сказать совсем кратко, это человек очень душевный, но совершенно лишённый духовности. Он добр, отзывчив, обижать кого-то для него гораздо огорчительнее, чем претерпеть обиду. Он очень чуток к своему внутреннему миру, он всё время прислушивается к его голосам и особенно хорошо улавливает свою инстинктивную потребность найти эмоциональную точку опоры своего существования, украсить жизнь чем-то высоким. Он делает поиски этого высокого главным делом своей жизни, но поскольку он ищет его там, где его нет, эта напряжённая внутренняя работа остаётся бесплодной. Он пытается найти его в области естественных человеческих чувств, тогда как оно находится в сфере сверхъестественного, или, как говорят святые отцы, вышеестественного. Оправдать земную жизнь может лишь то, что лежит вне её, Царство Духа, куда подниматься этот человек не может, ибо он начисто лишён духовного зрения и слуха. Апостол Павел раз и навсегда вынес таким людям суровый, но справедливый приговор: «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может. Ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его? А мы имеем ум Христов» ( 1Кор. 2:14-16 ). Тщетно пытаясь удовлетворить свои душевные запросы душевными же предложениями, люди безуховского склада начинают искать выход из порочного круга в ложной, подсунутой бесами мистике. Сам Пьер прельстился той разновидностью сатанинской лжемистики, которая именуется масонством. С этого момента его погибель была неизбежна. Толстой не дописал своего романа, но мы знаем, чем должен был завершить свою биографию Безухов: вступив в масонское сообщество декабристов, он кончит сибирской каторгой, куда, проявляя самоотверженность, к нему приедет Натали, в девичестве Ростова. Видимо, Толстому было очень тяжело описывать это, и он поставил точку раньше. Ведь придумывать для своего любимого Пьера какой-то более щадящий вариант ему не позволяло требование писать правду. |
| Я не пророк и не сын пророка, я был пастух и собирал сикоморы. Но Господь взял меня от овец, и сказал мне Господь: иди, пророчествуй к народу Моему, Израилю (Ам 7:14-15). Амос говорит, что не он решал, быть ли ему пророком. Он к этому не готовился. Парафразирует Абарбанель : «Я не был готов к пророчеству, не учился ему и не наследовал его от моего отца». То есть не стал пророком сам по себе, а лишь по приказу, полученному от Бога. Итак, Амос, хотя и пророк, но не был таковым прежде своего призвания. Другой пассаж из его книги, без сомнения, намекает на глубокую трансформацию, которая произошла с ним в результате призвания на пророческое служение: Лев начал рыкать – кто не содрогнется? Господь Бог сказал – кто не будет пророчествовать? (Ам 3:8) С образа рыкающего льва начинается книга пророка Амоса (Ам 1:2). Им изображается суд над Израилем, ибо лев рычит тогда, когда перед ним добыча (Ам 3:4). Но это в то же время и образ Бога, действующего в урагане, описываемого как лев, у которого из пасти исходит подобный длинному и острому мечу язык. Рычание Бога – это гром. Амос должен был пережить всю силу этого божественного голоса, грозного как гром. Пророчество Амоса – это рев человека, слышавшего рычание Бога. Опыт Осии был менее травмирующим, более повседневным. Его пророческая карьера начинается с самого обычного для молодого человека дела – с женитьбы. Но этим вовсе не отменяется, что и для него призвание было приказом, ведь его женитьба была совершенно необычной: Начало слова Господня к Осии. И сказал Господь Осии: иди, возьми себе жену блудницу и детей блуда (Ос 1:2). Что можно сделать перед абсолютностью этого приказа: «Иди!»? Возражения невозможны. По воинскому уставу, можно лишь слушать приказ и исполнять его. Неисполнение является преступлением устава. Прекрасные примеры исполнения и неисполнения приказа содержатся в книге Ионы, которая может быть прочитана как пророческая притча . В первый раз Иона получает приказ: «Встань, иди в Ниневию!» – и не идет. Отправляется в противоположном направлении, на запад, бежит подальше «от лица Господня» (Ион 1:1-3). Начиная читать книгу, мы еще не знаем (узнаем лишь в конце книги) причины, по которой Иона отказывается исполнять приказ, но это неисполнение учит нас тому, что пророк, несмотря ни на что, остается свободным человеком, свободным даже от требований собственного призвания. Однако, он не достаточно свободен, чтобы избежать ответственности за последствия собственного выбора: в книге подробно описываются несчастья, постигающие этого упрямого и капризного пророка. |
| 6. Человек, изображенный на Плащанице, был распят. Его плечи приподняты, а грудь имеет такую форму, как у людей, умирающих от удушья (недавно медицина установила, что люди, распятые на крестах, умирали именно от этого). На руках и ногах отпечатались раны от гвоздей. Оба запястья темные от сквозных ран, кровь стекала по рукам. Отметим, что след от гвоздя на Плащанице по форме и размеру точно соответствует гвоздю, хранящемуся в церкви Святого Креста в Риме и, по преданию, являющемуся одним из гвоздей, которыми был пронзен Христос, — там распяли Его (Лк 23:33); 7. Ноги этого Человека не перебиты. В 1968 г. в Иерусалиме были обнаружены останки человека, распятого в I в., причем голени его были переломаны, а гвоздь находился в том же месте, что и на Плащанице, — итак пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним. Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней (Ин 19:32–33); 8. С левой стороны груди этот Человек получил рану от копья между ребер, размером 4,5 сантиметра. По мнению врачей, копье пронзило плевру, легкое и повредило сердце. Под раной на Плащанице отпечаталось пятно от потекшей крови 84 , которая потекла, когда Этот Человек находился в вертикальном положении. В некоторых местах пятно не пропечаталось, из чего следует вывод, что кровь смешалась с водяной жидкостью, — один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода (Ин 19:34); 9. Эта рана, по мнению некоторых специалистов, не могла быть нанесена длинным и тяжелым римским копьем пехотинца (“хаста”) или копьем кавалериста — “пилумом”. Это след от копья типа “лонхе”, употреблявшегося легионерами военных гарнизонов. Как известно из Евангелия, солдаты, производившие распятие, возглавлялись центурионом (сотником) (Мф 27:54; Мк 15:39,44–45; Лк 23:47), и соответственно, были легионерами. Удар был нанесен одним из них; 10. Этот Человек был обвит очень дорогой плащаницей из дамасской ткани, пропитанной ароматами алоэ и мирры, которыми во времена Христа евреи пропитывали погребальные пелены, — итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями (Ин 19:40); |
| Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам. Сие заповедаю вам, да любите друг друга (Ин.9-17). Русский Государь восходил на Голгофу, которую ему уготовали ближние его. Сегодня известно, что в годину войны, за спиной Государя, готовился заговор. К концу 1916 года контуры этого заговора были четко обозначены. Фактически весь высший генералитет, вся думская левая и правая, не скрываясь особо, готовили устранение царской семьи. Подлость этих горе-политиков невозможно оправдать. Но главное: совершалось религиозное преступление и отступление. Предательство, отмеченное Государем в дневнике, было ужасное. Что хотели эти люди? Понимали ли они, что на смену их никчемной шайки придет организованная армия большевиков, сплоченная Лениным тотальным мировоззрением и не знающих интеллигентной жалости. Любая революция начинается с благих побуждений. Так было в Англии, когда требовали справедливости и демократии. Завершилось все обыкновенной диктатурой лорда-протектора Кромвеля. Французская также идиллически начинало свое восхождение на гильотину. Верили в демократию, но заканчивалось банальным террором и диктатурой вполне незлобного человека, типа Робеспьера и товарища Ленина. Откуда такая потрясающая близорукость? Впрочем, остановить надвигавшийся шквал вряд ли было возможно. Неверие и требование так называемой справедливости так проникло в сознание, что взрыв был неизбежен. Но после взрыва должно было наступить отрезвление. Так произошло в Англии и Франции. Но специфика России такова, что мы до сих пор пожинаем плоды этого взрыва. Да остановить было трудно, но это не снимает личной вины с тех, кто развязал русский беспредел. |
|
|
