| 21) Чжан-чэнь – несменяемые капралы (l’escouade perpétuelle), или чины, окружающие императора при производстве им лично дел государственных и лиц частных. 22) Чжан-хуань – длинная стена. 23) Нэй-бин – (noui-ping), решетчатая внутренняя стена, перегородка комнаты, щит у князей удельных внутри ворот. 24) Тоу-ань-мынь, главная дверь, врата. 25) И-мынь – боковые двери, ворота. 26) Лин-дай (ling-tai) – божественная терраса, на которой наблюдались облака зловещие или благодетельные; церемония эта обязательно совершалась пред каждым торжественным праздником. Устрояемая для сего высокая башня с террасою, служила вообще местом наблюдений астрономических и называлась Ши-дай, т. е. терраса четырех времен года; ей подобная Юй-дай – терраса в парке, служила местом наблюдения над птицами, четвероногими, рыбами и черепахами. Другое название – дун-ао, восточная чаша чарка (с вином), которую выпивал начальник, приветствуя своих гостей во время пиршества, вообще – домохозяин; это – заздравная чаша, кубок, цзю-бэй, выпиваемый дун-дао-чжу, господином восточной дороги. В Кн. обрядов говорится: «князь подносит вам чашу. Выпивайте её медленно, проходите степенно все места между им и вами и получайте её из рук самого хозяина». VII. Чэнь-су, домициль колесницы, или Тянь-чэ, 139 небесная колесница, телега, – время 6-й луны, когда просушивались целые дни на солнце домашние одежды, книги, рухлядь. В книге од говорится: 1) Земледельцы во время 5 и 6 луны скрываются под тенью зеленеющих деревьев; покупают вино и пьют между делом, пока не упадут от опьянения муж и его старая сожительница. 2) Под сенью зеленеющего дерева идет насладиться парочка влюбленных; здесь, после трех глотков вина она счастливо засыпает на благовонной луговине трав; запирая полевую изгородь ожидают все, пока не созреет пшено, и качая головой, поднимается поздно-лениво наш земледелец». Вообще под домицилем разумеется время деревенских и городских пирушек, на которые съезжаются издалека родные, друзья и знакомые благодушных и довольных хлебосолов-хозяев; поэтому звезды астеризма чэнь называются еще транспорты, телеги гостей. |
| 53 См. Нестор по Кенигсбергскому списку стр 87; Синопсис Киевский издан. 1825 в Киеве, стр. 55; и о правах сих см. замечание в прибавлении к сей книге под 1. 54 Новгородская летопись по Татищеву списку напеч. В продолжении Древней российской Вивлиофики часть 2. С. П. Б. 1786 г., стр. 319; но у Нестора (стр. 85) вместо епископы сказано попы Корецнскии. 55 Нестор, стр. 79, 81, 82, 83, 84, 90; Степенная книга издан. в Москве 1775, часть. I, стр. 144, 145 Никонова летопись издан. в С. П. Б. 1767 часть. I, стр. 10З; Синопсис Киевский издан в Киеве. 1825, стр. 56. 59 ΠATEPIΚON. аво Zywoty ss. Oycow Pieczarskich. Напеч. в Киевопечерской Лавре. 1655. от стр. J79; Палинодии, часть III, раздел 2, артикул I. Сия книга сочинена в 1621 г. архимандритом Киевопечерским 3ахарием Копыстенским и сохраняется рукописным подлинником за подписанием сочинителя в Киевопечерской Лавре. 60 Naruszevicz Historya Nfrodu Polskiego poczatku Cbrcesciaustwa. W Warszavie 1780–1786, tom lV, к. 263 i nast; i tom Vll. К. 45. А Адемаровы слова следующие: post paucos dies Græcus Episcopus in Russiam venit, ет medietatem Prouinciæ: conuersit, et morcm Græcum in barba crescendar et cæteris xemplis adduxit. 62 Подлинная медаль сия находится ныне в Эрмитаже в С П . Б., а снимки с нее оловянные, бронзовые и гипсовые находятся у многих частных людей. Печатные с нее рисунки можно видеть в Журналах: Соревнователь Просвещения, Отечественных Записках и Вестнике Европы 1822 и 1623 и проч. г. Но медаль сия доныне еще не изъяснена достоверно Подробнейшее, но также гадательное только изъяснение оной в 1824 г. на латинском языке диссертацией издал Дерптский профессор Карл Моргенштерн, и того же года там же еще профессор Франке на немецком языке. 63 Iacobi Gretseri Commentar in libr Codini de Officis Magne Ecclesia et Auiææ Constantinopoliæ. Cap. VI, not. 25. Venetiis 1729 in fol, pag. 74. 64 Frider. Matihæ accurate Codicum Græcorum Mss. Bibliothacaum Mosquensitim Sauctiffinae Syinidi nititia et reccusio. Lipsiæ 1803. Tom I. 555, pag. 256. |
| Легенды и сказания о княгине Ольге значительно богаче тех скудных исторических сведений, которые до нас сохранились. Образ княгини Ольги в народной памяти – это эпический образ мудрой и могучей правительницы, беспощадной к врагу и милосердной к своему народу, благодаря деятельности которой Русь стала не только могучим государством на уровне других крупных держав, но и во многом превзошла их. Часть легенд об Ольге и до сих пор живет в виде топонимов (например, Ольгин городок в Псковской области или село Ольжичи под Киевом) или в преданиях об установленных ею крестах и погостах. Несмотря на широкое использование в «Степенной книге» устных легенд, включение в рассказы ее занимательных эпизодов, памятник этот прежде всего носил официально-публицистический характер. «Богословская» окраска проявлялась в произведениях официальной литературы, что в полной мере отразилось и в рассказах «Степенной книги». Однако мы не должны забывать, что за этим стояло стремление показать, что история Русского государства входила полноправной составной частью в исторический процесс цивилизованных христианских государств. Не случайно поэтому, что со «Сказания» об Ольге задолго до официального «крещения Руси», принявшей христианство, начиналась «Степенная книга». «Сказание» это примечательно и тем, что оно убедительно опровергает официальную церковную версию о «крещении Руси» как о каком-то единовременном и повсеместном акте. Принятие Русью христианства как официальной государственной религии являлось длительным историческим процессом, обусловленным социальным и экономическим развитием Киевской Руси. Похвальное слово княгине Ольге, которым завершается «Повесть», написано в форме традиционной церковной похвалы. Однако действительное значение «Похвалы Ольге» много шире. Здесь прежде всего выражена характерная для всей Степенной книги идея русской государственности – русская история рассматривается как часть всемирной истории (всемирная история для средневекового автора это прежде всего библейская история), и русское государство ставится в один ряд с великими державами всех времен, а русские правители сопоставлялись со всемирно прославленными царями и полководцами. Прославляя княгиню Ольгу как «предтечу нашего к Богу обращения», т. е. подчеркивая, что деятельность княгини Ольги заложила основы совершенного впоследствии ее внуком князем Владимиром крещения Руси (историческое и национальное значение этого факта очень велико, поскольку это событие вывело Русь на общую платформу с мировыми державами) – составитель понимал, что крещение Руси не было единовременным действием – это был исторически обусловленный процесс, начавшийся задолго до Владимира и продолжившийся после него, а деятельность княгини Ольги была частью этого процесса, в чем и сказалась ее человеческая и государственная мудрость. В этом и заключается патриотический пафос Похвального слова княгине Ольге. |
| Описание нашествия также восполнено амплификациями. Вместо «серп он, его же пророк виде» – «пщую бо толикое время серп Божия гнева именовати, его же Захария провиде пророк» ( Зах.5:1 ). Новым образом является «чаша в руце Господни», в которой милость была смешана с гневом наказания, и из которой Господь хотел «упоити нас вином ярости» ( Иер.25:15 , оттуда же «мечь, иже не точию обезчадствовати могый, но с чады и родивших потинаа немилостивно». Иер.18:21 , Иер.25:16 , Иер.50:37 ). Повторяется общее место подобных сказаний: за наши скверные дела «Бог наказует ны овогда гладом, овогда мором, ово же иноплеменных нашествием, сим всем пресечение творя нам от злых наших». Эпитеты Батыя «мучительнейший варвар, кровоядный пес, злочестивый ратник, безбожный царь», те же, что и в Степенной книге (VII стенепь, «Великое пленение»). В дальнейшем изложении, начиная со слов: «кто может представити словом, Христе милостивый, постигшаа тогда христианский род за умножение грех наших», наблюдается почти буквальное сходство с повестью Хронографа; опущены лишь слова: «и крепких сердца в слабость женскую преложишася и сего ради». Глава «о взятии Москвы» представляет следующие отличия от повести Хронографа: вместо «князь же великий Юрьи посла сына своего» – князь же великий Юрьи Всеволодичь посла из Володимера сына своего; вм. «да воеводу Еремея Глебовича в сторожевом полку» – да воеводу Еремия Глебовича; вм. убиша князя Романа – убиша князя Романа и воеводу Еремея; вм. Юрья, сына Владимеря – Владимера Юрьевича. За исключением пропусков, названные отличия показывают, что автор для пополнения пользовался летописными известиями (под г. 1237). То же самое следует сказать относительно содержания следующей главы «о взятии Владимира». Начало главы сходно с повестью Хронографа. Отличия начинаются с обозначения числа, когда началась осада Владимира: слов «во вторьник преже мясопустныя недели за неделю» нет в Хронографе: они приведены в летописных сборниках. Дальнейший рассказ составлен из тех же двух элементов: из слов повести и из летописных известий. |
| Очевидно, это не есть юридический иститут десяты, выплачиваемый обязательно церкви и духовенству. 303 Здесь говорится: “от самое истины слышав и св. апостол и св. отец предание и перваго правовернаго царя Константина и всех прежних царь христианских, на всех соборах вселенских исправленья о судех церковных и о десятинах и о всем свяченнищеском чину, еже уставили и утвердили судом соборною апостольскою церковью, много основания никто же может положити паче лежащего, аще кто изменит се, вечной клятве осуждени будут и горе наследуюь. Еже бяше Богом данный закон израильтяном в всем своем животе и имении в 9-ти частех имяху власть, а десятое все Богови отдаху”. Мерило праведное, рукоп. москов. синод. библиот. 524 л.398. 304 В законе судном есть статьи о расторжении брака, заимствованные из византийской эклоги (32 ст. в 46-й главе печатн. кормч.) Впрочем, как об этом, так и о других предметах церковного суда, упоминаемых в послании владимирского епископа, следует сказать, что нельзя представлять себе, будто каждый из них повсеместно и бесспорно ведался церковью, начиная со времени самого Владимира. Не забудем все-таки, что послание писано в XIII столетии, и что всякий так называемый обычный порядок всегда является результатом более или менее продолжительного исторического развития. Незачем было бы, например, патриарху константинопольскому Герману II в грамоте его (1228г.) русскому митрополиту Кириллу I объяснять, что такие “душевные соблазны” , как “роспусты, девотленья, въсхыщения” судятся и исправляются однними лишь архиереями (Рус. Истор. Библ. VI, 83 – 84), если бы уже со времени Владимира существовал ясный и определенный, всеми бесспорно признаваемый, порядок в этом отношении. Что касается самого партиарха Германа, то он , конечно, не на русских каких-либо уставах основывался, отводя “душевные соблазны” в круг ведоства епископского, а на византийском императорском законе, в силу которого все φυχιx , в том числе супружеские союзы, должны быть предметом рассмотрения и суда архиепископов и епископов (Zachariae. Ius graeco-romanum, P. III, Coll. IV, pag. 367). 305 В законе судном есть статьи о преступной связи с собственною и чужой рабой (ст. 4 и 5 в печатной кормч.) и о сожительстве с двумя женами (ст. 14). Голубинский (стр. 531) понимает под “смильным” тяжбы из-за приданого. Против этого толкования филологические основания, приведенные у неволина в примеч. 86 его исследования о пространстве церковного суда в России. В пользу толкования неволина, что “смилное” должно означать любовную связь как нечто преступное, а не какой-либо предмет гражданского спора, говорит Степенная книга, в которой суды церковные по “завету Владимира” перечисляются в таком порядке: “роспуст, прелюбодение” и т.д., т.е. на том же месте, где в послании владимирского епископа и в раличных редакциях устава св. Владимира стоит слово “смилное”, там в Степенной книге (I, 158) оно заменяется словом “прелюбодение”. |
| Заключение «Говоря о смерти Ярослава, летописи наши (не все. – А.А.) ничего не говорят в похвалу его. Передают об этом, как о простом факте: «преставися Ярослав князь месяца сентября в 30 день». Вот и всё. Такая сухость, такое несочувствие к деятелю первых годов татарского владычества должны чем нибудь объясняться. Большинство наших летописей написаны духовными лицами. Весьма естественно, что князь, сочуыствовавший интересам этих лиц, вызывал и с их стороны сочувствие; и наоборот, князь, отличавшийся противоположными качествами, вызывал холодность с их стороны. Ярослав был только государственный деятель, понимавший хорошо интересы своего отечества, отличался суровостью, но вместе с тем благоразумною деятельностью, не падал духом в несчастьях. Этим можно объяснить ту сухость, то несочувствие, с которым относятся наши летописцы к весьма почтенному и заслуживающему глубокого уважения государственного деятеля; первому, быть может, после Андрея Боголюбского, понимавшему спасительную силу самодержавия и централизации, особенно в таких обстоятельствах, в каких находилась тогдашняя Россия. Позднейшие летописцы с большим сочувствием относятся к Ярославу Всеволодовичу. Так, например, в Степенной книге мы читаем: «сии приснопамятный великий князь Ярослав в дальней земле в Ханове Орде положи душу свою за святые домы церковные и за веру християнскую, и за все люди земли Русския. И сего ради причте его Бог к избранному своему стаду праведных селения». «Обширная и слабо населенная Ростовская земля (или Понизовская, как ее называли новгородцы) XII и начала XIII века, земля Андрея Боголюбского и Всеволода III Большое Гнездо, не созрела ещё для образования обширного единого государства. Она делится на быстро обособляющиеся части во второй половине XIII века, через столетие мы видим ее разделенной на множество крупных и мелких княжеских владений. Это разделение началось у нас дележом земель между сыновьями. Всеволод III разделил свои владения между сыновьями. Разделенная Ростовская Русь на короткое время затем случайно соединилась в руках Ярослава Всеволодовича. |
| М. О. Новак в статье «Древнерусские поучения: интерпретация апостольского текста» проанализировала практику цитирования текста Деяний и Посланий апостолов в древнерусских поучениях раннего периода, уделив особое внимание поучению преп. Феодосия Печерского конца XI в. и посланию черноризца Иакова князю Дмитрию Борисовичу конца XIII в. Д. И. Антонов представил вниманию читателей демонологическое исследование («Беса поймав, мучаше...». Избиение беса святым: демонологический сюжет в книжности и иконографии средневековой Руси). Автор изучил комплекс древнерусских представлений о материальных способностях падших ангелов и о физической борьбе святых с нечистыми духами. Ключевой сюжет об избиении демона ученый рассмотрел на материале переводных и оригинальных источников, архивных материалов и памятников иконографии. Антонов показал, что в древнерусской книжности демоны наделялись способностью не только оказывать воздействие на материю, но и принимать некую телесность - бесы могут физически поражать человека, но и святой может истязать сатану, явившегося ему в том или ином облике. Рассказы русских авторов о демонах создавались по примеру восточной аскетической литературы и апокрифов содержащих яркие эпизоды физических «сражений» людей и демонов. Образы этой борьбы оказались созвучны народной традиции, отраженной в заговорах, оберегах. В этих памятниках рассказы о демонах зачастую принимают совсем не канонические формы. В то же время в средневековой книжной культуре до конца XVII в. физические проявления падших духов невозможно охарактеризовать ни как полностью материальные, ни как исключительно иллюзорные. Бесы имеют иную, отличную от людей природу, и их реальность, «плотскость», материальность не самодостаточны, но в каждом конкретном случае зависят от двух причин: Божьего попущения и состояния души вступившего с ними в контакт человека. Исследование А.С. Усачева «Об исторической ценности древнерусских сообщений о чудесах (на материале Чуда о свечении под Казанью 1552 г.)» посвящено рассказу о чудесном свечении под Казанью накануне ее штурма русскими войсками (1552 г.). Рассказ представлен в Житии преп. Даниила Переяславского и Степенной книге. |
| Но источники древнейшей русской истории не ограничиваются одними русскими летописями; известия о столкновении руссов с греками находятся у византийских писателей, и Миллер в особых статьях сообщает эти известия. О России упоминается также в северных источниках: Миллер составил извлечение из «Истории норвежских королей» Снорро Стурлезона. Наконец, Миллеру хотелось познакомить иностранных читателей с одним из знаменитых русских исторических лиц несколько позднейшего времени, и он избрал Александра Невского, которого подвиги могли возбудить больший интерес по отношению их к Швеции, Ливонскому ордену, папе и которого имя связано было с Петербургом и стало еще более известно на Западе вследствие установления ордена в честь его. Жизнеописание св. Александра составлено Миллером по двум, тогда не изданным, источникам (Степенной книге и Сказанию, помещаемому обыкновенно в летописях); кроме того, автор пользовался лифляндскою хроникою Руссова, собранием папских посланий, известиями о татарах разных авторов. Кроме статей по русской истории в «Сборнике» видим статьи об отношениях России к Востоку, статьи но истории и географии прилегавших к России с востока стран. Причину такого выбора объяснить нетрудно: уже при чтении иностранных путешественников по России XVI и XVII веков легко заметить, что преимущественно их занимает Восток, Азия, занимает их особенно эта Сибирь, откуда Россия доставала главный драгоценный товар свой – меха, чрез которую шел путь к заповедным границам китайским; открытие удобных путей на Восток, в Китай, Индию сильно занимало умы на западе Европы в XVI, XVII и XVIII веках; понятно, что взоры всех обращались на Россию как на страну, посредствующую между Европою и Азиею. Миллер хорошо знал это и потому предлагал своим западным читателям преимущественно статьи о Востоке, о сношениях России с Востоком. Он поместил в своем «Сборнике» церемониал приема китайского посольства при русском дворе, в Москве и Петербурге, в 1731 и 1732 годах; новейшую историю восточных калмыков Унковского; извлечение из путевого журнала в Калмыцкую страну того же Унковского; мирный договор России с Персиею 21 января 1732 года с примечаниями на вторую статью, в которых Миллер предложил описание стран, упоминаемых в договоре; известие о редком сочинении голландца Витзена «Северная и Восточная Татария», к которому Миллер составил ключ; о городе Албазине и бывших за него войнах между русскими и китайцами – статью, составленную по Витзену; мирные переговоры между Россиею и Китаем в 1689 году и проч. |
| Аще же не тако и п р .» 7 . В Пидалионе в 13 правиле Лаод. собора встречается разночтение; вместо τοις οχλοις стоит τοις αλλοις. Г. Заозерский не пытался обратить в пользу своего мнения это разночтение, и хорошо сделал, потому что попытка не привела бы к цели, как уже объяснено выше. Но в Пидалионе замечателен не столько текст правила, сколько толкование на него издателей книги. «Настоящее правило, говорится в этом толковании, запрещает, чтобы неорганизованные толпы городского народа (οι οχλοι κα ατακτα πληθη των πλεων) производили выборы и назначения имеющих быть поставленными в иереи (или архиереи) а) потому, что по предшествующему правилу таковые должны быть голосуемы архиереями и соиереями, а потом должно получать голос и от народа (λαος) и б) потому, что, быть может, благоразумным и степенным мирянам и следует подавать голос после епископов и иереев относительно имеющего быть поставленным для них иерея (или архиерея), но не простой и неорганизованной толпе народа, ради распрей и столкновений, легко могущих произойти при голосовании их и разделении мнений одних в пользу одного, других в пользу другого. Согласно с этим толкованием и по всей вероятности под влиянием его формулирован перевод 13 правила Лаодикийского и в нашей Книге правил: «да не будет позволено сборищу народа избирати имеющих произвестися во священство». Наконец в Деяниях поместных соборов, изданных Казанской академией в первый раз в 1877 году, 13 правило Лаод. собора переведено: «о том, чтобы общинам не дозволялось делать выборы лиц, имеющих быть поставленными во священство». Проф. Заозерский при написании своей статьи, помещенной в Бог . Вестн. 1907 г. апрель, имел в виду почти все приведенные выше переводы и толкования 13 правила Лаод. собора, но отнесся внимательно только к тем из них, которые говорят в пользу его мнения. Так Испанский перевод правил он относит к числу негодных переводов, ссылаясь на пролог к переводу Дионисия Малого. Но неодобрительный отзыв Дионисия относится не ко всем переводам, какие могли существовать до него, а только к древнему Итальянскому переводу так называемому versio prisca. |
| Со времени появления рукописей, фиксирующих основной голос многоголосия - путь , термины, свидетельствующие о многоголосном пении, встречаются довольно часто. Среди них имеется и термин «В.», проставленный в песнопении обычно один, реже 2, 3 раза. Это свидетельствует о включении в ткань песнопения фрагментарного подголоска, средства записи к-рого еще не найдены. Новый этап бытования В. связан с появлением в 20-х гг. XVII в. во всех певч. книгах, за исключением Ирмология , 2-голосных партитурных песнопений троестрочия ; в основе их лежит путевой распев и сопровождающий его голос В. или низа . В описи нотных книг царя Феодора Алексеевича 1682 г. (РГАДА. Ф. 396. Оп. 2. Ед. 601) имеются указания: «верхом да путем», предпосланные певч. книгам: Стихирарю (Л. 3, 4 об., 10 об.), Триоди Постной и Цветной (Л. 5), Обиходу (Л. 16), а также циклам песнопений: «Господи, воззвах» на 8 гласов и степеннам (Л. 6), стихирам евангельским и выборным стихам (Л. 10), светильнам октайным и минейным (Л. 10). Указания на фиксацию только партии В. встречаются реже; им изложены Обиход, стихиры евангельские и выборные стихи (Л. 6), 2 списка Стихираря (Л. 10 об., 13) и 3 листка «Достойно есть» (Л. 19 об.). Приведенное соотношение объясняется, по-видимому, тем, что запись отдельного голоса была неудобна для изучения и воспроизведения многоголосия, т. к. в ней сопутствующая партия (В. или низ) лишена связи с путной строкой, структура к-рой обусловливала линию их распева. Появление в сер. XVII в. 3-голосных строчных партитур, их культивирование на протяжении посл. четв. столетия, а также возникновение в 70-х гг. XVII в. 3- и 4-голосной партитурной записи демества не вносят в бытование В. ничего нового. На рубеже XVII-XVIII вв. рус. традиция многоголосного пения резко обрывается, на смену ей с запада приходит партесный певч. стиль. В немногочисленных нотных переводах строчного и демественного многоголосия В. записан квадратной киевской нотой и изложен отдельно в книге альта (ГИМ. Епарх. 2, 37б) или в составе партитуры (РГБ. Ф. 210. 24; ГИМ. Син. певч. 375). |
|
|
