| 601 Рассказ о походе кипрского короля на Александрию содержится в Летописце Рогожском, Никоновской, Симеоновской летописях, Степенной книге, Московском летописном своде конца XV в., Хронографе редакции 1512 г. и др. источниках. См. полную библиографию вопроса: ShreinerP. Byzanz und die Mamluken in der 2. Halfte des 14. Jahrhunderts//Der Islam. Berlin et al., 1979. Bd. 56. S. 296–304, здесь: S. 297. 606 Следующая подобная попытка будет предпринята только через 90 лет, когда за милостыней в Москву отправится Иерусалимский патриарх Иоаким. 607 См.: Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в., описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским. М., 2005. С. 678; Nasrallah J. Chronologie des patriarches melchites d Antioche de 1250 a 1500. Jrusalem, 1968. P. 19. 608 См.: Каптерев Η. Ф. Сношения иерусалимских патриархов с русским правительством. СПб., 1895. С. 5. 609 Такие крупные специалисты по истории Антиохийской Церкви, как К. Каралевский или А. Рустум, ни слова не говорят о гонении 1365 г. Ж. Насралла опирался только на слабые отголоски этого события в арабском летописании и не понимал масштаб происходившего. Молчали и такие авторы, склонные подчеркивать мусульманский фанатизм, как Л. Браун или Бат- Йеор (вероятно потому, что не читали по-русски). Только в 1970-х гг. в исследованиях ряда западных ученых стали проступать некоторые очертания гонения 1365 года. 613 Атабек аль-асакир, амир аль-кабир Сейф ад-Дин Яльбуга аль-Хасаки – фактический правитель государства при малолетнем султане Ашрафе Насир ал-Дине Шаабане (1363–1377). 615 Из последних исследований об Александрийском походе 1365 г. см.: Edbury. Op. cit. Р. 166–171; Steenbergen J., van. The Alexandrian Crusade (1365) and the Mamlk Sources: Reassessment of the Kitb al-ilmm of an-Nuwayr al-lskandarn//East and West in the Crusader States: Context, Contacts, Confrontations/Ed. K. Ciggaar, H. Teule. 2003. Vol. 3. P. 123–138. (OCA; 125); Близнюк С. В. Крестоносцы позднего средневековья: король Кипра Пьер I Лузиньян. М., 1999. |
| Д. С.- герой «Слова о князьях», произведения черниговской литературы, созданного, вероятнее всего, во 2-й пол. XII в., главной темой к-рого является призыв к рус. князьям о братолюбии и прекращении междоусобных распрей. В этой связи о Д. С. говорится как об идеальном правителе, при этом, возможно, подразумевается противопоставление его Олегу Святославичу, неоднократно затевавшему усобицы, выступавшему против старших князей, приводившему на Русь половцев. Автор «Слова...» упрекает младших князей за то, что они не желают стерпеть даже малой обиды от старших, отказываются от вассальных обязанностей, готовы по любому поводу воевать и даже призывают на «братию» половцев. (Из письма Владимира Мономаха Олегу Святославичу видно, что Д. С. в отличие от брата был готов «рядитися» со старшими князьями (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 254-255).) Автор «Слова...» пишет, что Д. С. «ни с кем не имеаше вражды»: если кто-то шел на него войной, князь ее останавливал миролюбием, всегда был верен крестоцелованию. Смерть черниговского князя описана в «Слове...» как кончина святого. Останки князя сначала поместили в черниговском Преображенском соборе, над к-рым появилась звезда, когда же тело князя перенесли в ц. святых Бориса и Глеба, звезда переместилась и встала над ней. Солнце не заходило до тех пор, пока не совершились похороны. Автор «Слова...», полемизируя с теми, кто полагали невозможным спасение для людей, у к-рых есть жена и дети, приводил Д. С. в качестве примера того, что можно спастись, оставаясь мирянином. Характеристика, данная Д. С. в «Слове о князьях», была использована в 60-х гг. XVI в. в «Книге степенной царского родословия» («О блаженном князе Давыде Святославичи, внуке Ярослава Владимировича, чюдесная повесть»). Д. С. почитается в Черниговской земле. Ист.: Слово похвальное на пренесение мощей святых Бориса и Глеба: Неизд. памятник XII в./Сообщ.: Х. Лопарёв. СПб., 1894. (ПДП. 98); ПСРЛ. Т. 1; Т. 2-3; Т. 21. Ч. 1 (по указ.); ПЛДР: XII в. М., 1980. С. 338-343, 671-674; Изборник Святослава 1073 г. М., 1983. |
| Сам Макарий был большой любитель старины, собирал памятники древней письменности и древней истории, сам продолжал Степенную Книгу - историческое сочинение, начатое митрополитом Киприаном - и составил огромный сборник биографий, сказаний, поучений и богословских сочинений, как оригинальных, так и переводных, расположив их по месяцам и дням года, и дал этой книге название Минеи Четьих. В своих ученых трудах Макарий не только не руководствовался ни малейшей критикой в признании подлинности собираемых сочинений, но допускал всякие вымыслы и не заботился о правильности редакции сочинений, помещенных в его Великих Минеях. В начале 1547 года по царскому повелению собраны были со всего государства девицы, и молодой царь выбрал из них дочь умершего окольничего Романа Юрьевича Захарьина. Имя царской невесты было Анастасия. Свадьба происходила 3 февраля. Женитьба не изменила характер царя. Он продолжал свою буйную, беспорядочную жизнь, не занимался делами правления, но постоянно заявлял, что он самодержавный государь и может делать, что ему угодно. Всем заправляли родные его Глинские, повсюду сидели их наместники, не было нигде правосудия, везде происходили насилия и грабежи. Сам царь не терпел, чтоб его беспокоили жалобами. 3-го июня семьдесят псковских людей прибыли в Москву жаловаться на своего наместника князя Турунтая-Пронского, угодника Глинских. Они явились к царю в его сельце Островке. Ивану Васильевичу до того не понравилось это, что он велел раздеть псковичей, положить на земле, поливать горячим вином и палить им свечами волосы и бороды. Во время такого занятия государю пришла неожиданная весть, что в Москве, когда начали благовестить к вечерне, упал колокол. Иван бросил свои жертвы и поспешил в Москву. Падение колокола считалось на Руси - как и теперь считается - предвестием общественного бедствия. Последовало и другое предвестие пред совершением ожидаемой уже беды. Был в Москве юродивый, по имени Василий. О нем ходили чудные слухи. Он являлся на московских улицах, и в летний зной и в зимнюю стужу, нагишом " как Адам первозданный " . |
| Запевная строка Напев, предназначенный для распевания стихов перед стихирами (как запев). Знаменная нотация Вид безлинейной записи древнерусских песнопений, производный от раннеовизантийской нотации, не фиксирующей точную звуковысотность. Знаменный роспев Стержневое направление в древнерусской певческой культу ре, достигшее своего расцвета в XV–XVI веках. Ирмологическое пение Один из ранних типов византийского пения, отличающийся краткостью мелодической структуры. Записывался в книге «Ирмолог». Мелодико-поэтический образец (подобие) для распевания последующих тропарей в каждой из девяти песен канона Казанское знамя Безлинейная нотация, одна из разновидностей знаковой системы появившейся во второй половине XVI века Как пред полагают исследователи, этот вид нотации использовался для записи раннего русского многоголосия. Калофоническое пение Протяженный тип пения, сложившийся к XIII–XIV вв. в византийской традиции и отличающийся относительной само стоятельностью мелодии и независимостью от текста. Сложная циклическая форма, состоящая из ветхозаветных и новозаветных песнопений Полный канон состоит из девяти песен с пропуском второй песни, которая поется на седмичных богослужениях в период Постной Триоди. Катавасия Ирмос, заключающий песнь канона Греческое происхождение названия указывает на исполнение его «на сходе» двумя хорами. Киевский роспев Один из поздних роспевов, принесенных на Московскую Русь в середине XVII в См. также Болгарский роспев, Греческий роспев. Киевское знамя Одна из разновидностей линейной нотации, возникшая приблизительно на рубеже XVI–XVII вв. на территории государств, входящих в состав Речи Посполитой и использовавшаяся для записи монодийного пения. Киноварные пометы Дополнительные значки при знаменах в безлинейной нота ции, писанные киноварью (красной краской) и указывакмцие либо на относительную высоту звука (степенные пометы) либо на характер или способ исполнения отдельных знамен (указательные пометы). Кондак Вид гимнографии, созданный в V в преп. Романом Сладкопевцем. До IX века представлял собой многострофную структуру. CIX в вошел в состав канона со значительным сокращением композиции. |
| Христианский идеал воспитания Апостолы старались осуществить на практике. В силу данного Христом повеления, они безбоязненно проповедовали Евангелие по всему миру. По примеру Иисуса Христа они собирали вокруг себя учеников и, научая их христианским истинам, посылали повсюду для научения людей. Учение святых отцов о пастыре как духовном руководителе и воспитателе По мнению св. Игнатия Богоносца (около 35 – около 107), наставник по своим нравственным качествам должен стоять выше своих воспитанников, должен идти впереди всех, указывая путь к совершенству, к небу. Он должен умело руководить учениками – не строгостью, но любовью. Наставник должен любить не только хороших, послушных учеников: «Если любишь только добрых учеников, еще нет тебе за это благодати. Лучше худых покоряй кротостью» (143, 175). Св. Киприан Карфагенский (201– 258) указывает на то, что пастырю как воспитателю необходимо «подавать добрый пример и утверждать их своим поведением и нравственностью» (ЛПБ, с. 187). Пастырь должен воплотить в своей душе кротость, смирение, целомудрие, милосердие и любовь. Однако любовь в воспитании, по мысли святого отца, должна быть разумной, она должна не покрывать пороки учеников, но искоренять их. «Кто согрешающего нежит льстивыми ласками, тот только более располагает его ко греху, и не подавляет преступлений, а питает их. Но кто строгими советами изобличает и вместе наставляет, тот содействует спасению» (143, 188). Св. Амвросий Медиоланский (340–397) написал специальную книгу, посвященную воспитанию воспитателей. В этой книге он рассмотрел все необходимые в учительском служении вопросы, начиная от внешнего поведения и кончая внутренними качествами. По учению Амвросия Медиоланского , педагог не только должен заботиться о чистоте своего сердца, но и обязан следить за своим внешним поведением, чтобы не подать повод к соблазну ученикам. По мысли св. Амвросия, по внешнему виду и походке познается состояние души человека. «В движениях тела, – говорит он, – выражается состояние нашей души, так что из внешних действий телесной природы нашей, по тесной связи души с телом, мы заключаем и о внутренних свойствах духовной природы нашей. Поэтому-то мы, и, не видя души человека… об одних говорим, что они ветрены, а о других – что они степенны; иных называем гордыми и надменными, а иных – смиренными и кроткими; в одних подозреваем хитрость и лукавство, а в других усматриваем искренность и чистосердечие и т.д. Таким образом, душа наша отражается во всех телодвижениях наших, как в зеркале» (143, 190). |
| 2 . 21 апр. 1813 г. преосв. Евгений писал Анастасевичу: «Знаете ли вы книгу Adami Sellii Sabediasma litterarium etc? Она у меня переведена на русский; но не знаю, кто бы взял напечатать; а для охотников это драгоценность». 12 июля того же года он опять извещает Анастасевича: «Селлиев переводный каталог отправил ее к Каченовскому на его волю для издания, – буде найдет охотников». Охотники эти нашлись среди членов Московского Общества Истории и Древностей Российских. «Бывши в Москве (проездом из Вологды в Калугу), увидел я, сообщал Евгений тому же корреспонденту 13 сент. 1813г., что мой перевод Селлиева каталога уже печатается на щет общества. Первой лист печатной я уже имею, а скоро выйдут и все. Итак труд мой не пропал " 744 . Остальные листы, действительно, скоро вышли из-под печатного станка, именно в январе 1814 г. 745 Но множество корректурных ошибок и «лень» К. Ф. Калайдовича, заведывавшего изданием 746 , были причиною того, что Селлиев каталог увидел свет Божий только уже в первой четверти 1815 г. 747 . Сам Калайдович писал Евгению в 1813 году: «Желая соблюсти точность в издании всех сочинений, которые будут в руках моих, я по возможности старался сохранить ее и в Селлие, и весьма жалел, для чего в переводе произвольно вставлены поправки и дополнения; хотел в точности отпечатать Селлия, но первый лист был уже набран. Селлий мало сделал для истории наших историков, а еще более наделал ошибок, но положил хорошее основание. Дело состоит не в поправке, а в точнейшем издании. Ошибки можно выставить в конце книги»..., в конце же книги «будут замечены дополнения и поправки, сделанные Вашим Преосвященством против подлинника, напр., в статье об Иоанне, м. киевском II, в ст. о игумене Феодосие.., равно как и прибавление целой статьи о Макарие, сочинителе книги Степенной, сделанное Вами для точного исчисления 165 писателей, ибо у Селлия первый сочинитель русской летописи помещен под двумя различными именами Феодосия и Нестора» 748 . Не смотря на все эти обещания, указанных дополнений и поправок к книге Адама Селлия сделано не было. |
| Более подробный перечень римских частных богов с их характеристикой можно прочесть в книге Новицкого «О постепенном развитии древних философских учений в связи с развитием языческих верований» (ч. 2-я, стр. 32). Для нашей цели достаточно наметить только выдающиеся свойства, которые религиозное сознание римлян приписывало своим богам. Греческие боги по сравнению с римскими могут быть названы более теоретическими; в них мы видим более объективное воспроизведение идеальных свойств человеческой личности и физической природы; в истории этих богов высказываются взгляды греков на природу, на происхождение мира и проч. Римские боги не выражают собою теоретического воззрения римлян на природу и человеческую личность, – они выражают собою главным образом практические нужды. Кроме практичности римские боги отличаются от греческих большей серьезностью и степенностью. Греческие боги – светлы и игривы; им не чужды человеческие страсти; они могут легкомысленно вдаваться в разные похождения, интриги, – не чуждаются даже области комического. Римские боги весьма редко вдаются в любовные похождения, за ними почти не водится скандалезных историй. Если римские саги и рассказывают о ненравственных похождениях Марса и весталки, Реи Сильвии, Флоры и некоторых других богов и богинь, то это принадлежит уже к позднейшему времени, – к периоду сближения римлян с греками, к периоду искажения древнеримской нравственности и религии. Божества Рима, как было замечено, были выражением, с одной стороны, всеобщей цели – всеобщего владычества римлян; с другой – разнообразных частных индивидуальных целей. То же двойственное направление выражается и в духе римской религии. С одной стороны, в ней высказывается преобладание общей силы над индивидуальной свободой человеческого духа. Индивидуум не знает здесь того свободного приближения к своим богам и дружественного, так сказать, обхождения с ними, какое было в греческой религии. Он знает только рабское отношение, холодное формальное поклонничество без внутренней любви, без той духовной теплоты, которая составляет душу религии. |
| Михалков, посадн. сын Никита Кириллов; бояре Климент Филиппов, Савел. Семенов, Лука Остафьев, Матфей Онаньин, Зах. Григорьев, житьи Степан Железцов, Фалел. Остафьев, и староста Городища Ив. Обакумов. 21-го В. Князь был уже на Городище, – «на пути стретили его многие посадници и житьи люди и множество много народа» (ibid. 200–201). Скучен, утомителен перечень посадников, бояр, тысяцких и житьих людей, представлявшихся В. Князю на пути его в Новгород; но этот список и глубоко интересен. Прочитав его, можно лишь еще более удивляться той осторожности, той постепенности, какую проявил Иоанн III, прибирая к своим рукам В. Новгород, в лице своих знатнейших представителей еще далеко от города принесший поклон. Но этот список иктересен и потому еще, что со многими лицами мы скоро опять встретимся, но при другой обстановке. А лица эти – большей частью знакомы нам и из Писцовой Книги, как бывшие собственники земель. 22-го ноября В. Князь угощал новгородцев обедом; были у него между прочими степ. посадник Вас. Онаньин и много старых посадников. 25-го ноября пришли к В. Князю с жалобами улицы Славкова и Микитина, так предусмотрительно посылавшие с вином на встречу В. Князя своих старост, и принесли они жалобу на степ. посадника Вас. Онаньина, а также на Богдана Есипова, Федора Исакова, Григ. Тучина, Ив. Лошынского, Вас. Микифорова, Матфея Селезнева, Якова Селезнева, Андр. Телятева Исакова, Луку Офонасова, Моис. Федорова, Сем. Офонасова, Конст. Бабкина, Олекс. Квашнина, Вас. Тютрюма, Вас. Балакшу, Еф. Ревшина, Гр. Кошюркина, и на людей Офимьи Есип. Горошковой и ее сына Ивана и на людей Ив. Савелкова. Кроме того, бояре Полинарьины жаловались на Богдана Есипова, Вас. Микифорова и на Панфила, старосту Федоровской улицы. Причина жалобы была серьезная. Первые указывали на то, что перечисленные «наехав со многими людми на те две улицы, людей переграбили и перебили, животов людских на тысячу рублев взяли, а людей многих до смерти перебили»; последние жаловались на то, что «наехав на их двор, людей у них перебили, а животы разграбили, а взяли на 500 рублев». Архиепископ Феофил, посадники Захар Овин и его брат Кузма, Казимир и его брат Яков, Лука и Яков Федоровы были свидетелями доноса. – В числе обвиняемых как много тех, которые так далеко встретили В. Князя! Не избег обвинения и степенный посадник. 26-ноября жалоба была рассмотрена; В. Князь «жалобников оправил, а тех всех, кои находили и били и грабили, обвинил» (ibid. 203). Из них Василья Онаньина, Богдана Есипова, Федора Исакова и Ивана Лошинского В. Князь велел «поимати». Тогда же велел «поимати» и Ивана Офонасова с сыном Олфером Ив. Офонасовым за предполагавшуюся его измену («за короля»). Прочих же виноватых взял на поруки Владыка, вскоре, 1-го декабря, исходатайствовавший им почти полное прощение, кроме гражданского т. ск. иска. |
| Какой-то таинственной думы полна… Читаю все дальше и дальше, и вдруг воцаряется действительно полная тишина. На фоне этой новой тишины я странно громко слышу свой голос. И наконец отдаю себе отчет, в чем дело. Колеса давно уже не аккомпанируют мне. Стоянка! – Что же мы наделали! Забыли… Полное молчание на остановках. Что же будет? «Спецоборудование» заговорило… Тарахтение отодвигаемого болта, и резкий возглас начальника конвоя: – Книгу сдать! На этот раз добрый молодец Соловей-разбойник не улыбается и не ищет глазами Фису Коркодинову, старосту. В нем вдруг проявляется какое-то фамильное сходство с самыми свирепыми ярославскими надзирателями, даже с Сатрапюком, сажавшим всех в карцеры. – Книгу, говорят вам, сдать! Староста седьмого вагона! Что стоишь? Сдать, говорю! А то такой шмон вам закатим, что небо с овчинку покажется! Эй, Мищенко! Находи давай книгу! А их всех на карцерное положение! Я их выучу, как в этапе режим нарушать, конвой подводить! – Давай все переходь на одну половину! – командует толстоносый Мищенко, сталкивая всех влево и начиная профессионально точными движениями перетряхивать ярославские бушлаты с коричневыми полосами. Тамара Варазашвили, которую Мищенко толкнул довольно основательно, возмущенно говорит, не повышая голоса: – Я протестую. Режима никто не нарушал. Никаких книг в вагоне нет. Товарищ читала стихи наизусть. Это возражение приводит Соловья-разбойника в бешенство. – Что вы меня, понимаешь, придурком ставите! Нет книги? Да я сам лично под вагоном битый час торчал и слушал, как вслух по книге читали. – Это наизусть… – Вон что! Ну, за такие слова, за нахальное это вранье вы ж у меня до самого Владивостока на карцерном положении поедете, раз так! Я вам покажу, как над начальником конвоя надсмешки строить! В остатний раз говорю – отдайте книгу! А то на себя пеняйте! Выручает все та же степенная, но в то же время расторопная Фиса, староста вагона, бывший заворг Нижнетагильского горкома комсомола. – Разрешите обратиться, гражданин начальник, – вытягиваясь в струнку, говорит она, по возможности умеряя раскаты своего басовитого голоса. – А вы проверьте сами! Заставьте ее при вас почитать. И сами увидите, что она без книги читать может. У нее память, гражданин начальник… Просто сами удивляемся… Аттракцион. Право, заставьте. Пусть почита-а-ат… |
| Кое-что взято из современной ему народной поэзии, из песен, воспевающих Владимира и царя Мануила, а может быть, и из Слова о полку Игореве 12 . Идея автора восхвалять величие Киевской Руси, пред которой трепетали соседи, была не чужда и другим книжникам древней эпохи. Она получает выражение в летописном описании князя, наводящего страх на окружающие народы 13 . Ею пользуется составитель Родословия Русских государей, в котором она выливается в формы, поразительно напоминающие выражения Слова. Приведем соответствующее место из Родословия, помещенного в виде вводной статьи в Степенной книге 14 : «От Рюрика начася державьство в Нове городе, от Игоря же сына его в Киеве и до Всеволода Юрьевича державствоваху, от них же вси страны трепетаху ближнии и далнии и сами гречестии царие вси повиновахуся им и дань даяху от моря до моря Угрове и Чахи и Ляхи и Атвяги и Литва и Немцы и Чюдь и Корела и Устюг и обои Болгары, Буртасы и Черкасы, Мордва и Черемиса и самии Половцы дань даяху и мосты мостяху, Литва же тогда бояхуся и из лесов выницати. Татарове же тогда ни слухом именовахуся. От Всеволода Юрьевича и до Данила Александровича в Володимири державствоваху, от Данила же на Москве Богом утверженно бысть царьствие Русских государей». Сходство между приведенной заметкой и Словом объясняется скорее всего тем, что составители их пользовались общим источником, отдельной статьей, посвященной восхвалению киевского периода. Любопытно, что позднейшие редакторы жития Александра, когда речь зашла о могуществе его киевских предков, привели отрывки из той же статьи, притом из такой версии, в которой, как и в Слове, находилось описание «всего земнаго доброплодия»: «… како вси страны трепетаху имен их не токмо ближьнии, но и дальние земьли царства и самии Гречестие царие и како повсюду бысть в Рустей земьли православная вера християнская, идеже бысть всякия божественыя благодати исполнение и всего земнаго доброплодия изобилование, в них же не бяше тогда поганина. Уду же присягаху и повиновахуся многия страны и дань даяху от моря и до моря: Угрове, и Чахи, и Ляхи, и Ятвяги, и Литва, и Немъцы, и Чюдь, и Корела, и Устюг, и обои Болгары, и Буртасы, и Черкасы, и Мордва, и Черемиса; и самии Половьцы дань даяху и мосты мостяху, Литва же тогда и из лесов бояхуся выницати, Татари же тогда ни слухом не именовахуся» 15 . |
|
|
