| На эту последнюю фразу из-за запертой двери не послышалось никакого ответа. Последний довод моментально обнажил состав преступления Мишки и педагогический смысл наказания. – Не буду… " Сегодня в Дракино никого не напрягу! " ,– мелькнуло в голове бедного келаря, – " Все смылись! " И действительно, бурса опустела в одночасье: те, кто не имел правдоподобных отговорок, какими-то секретными, охотничьими тропами покинули бурсу. Остались только те, кого мобилизовать на этот подвиг мог только ректор или инспектор, причём " фактической явкой собственной персоны " . Осознав всю тщетность своих усилий, Торотяев пошёл на склад. – Саша, – услышал он, когда поравнялся с воротами бурсы, – я тебя уже жду полчаса! Это была его молодая жена Елена. Сашка женился весной на девушке из Сергиева Посада, с которой познакомился во время своих многочисленных и безуспешных попыток поступить в Московскую духовную семинарию. Как тяжка и обременительна жизнь женатого бурсака! Какие лишние страдания и мучения обречен терпеть тот, кто, не дождавшись окончания семинарии, вступает в законный брак. Будь он свободен, давно бы плюнул на эту свою тяжкую обязанность отлавливать лентяев и привлекать их к обшественно-полезным работам на кухне, складах и приусадебном хозяйстве в Дракино, вставать ни свет ни заря, ругаться с кухарками, следить, чтоб они не прихватывали с собой продукты, лебезить перед инспектором, суетиться с завтраками… Но семью надо содержать, надо зарабатывать деньги на квартиру, кормить Елену, а для этого – необходимо удержаться на этой должности всеми силами и средствами. Бедного келаря мало кто понимал, но и те, кто понимал, все равно не любили. " Кинуть " келаря, " надуть " , " обломить " – вот яркие примеры того, как к нему относились. Ежедневная работа, которой он был обременен, редко позволяла ему посещать занятия. Семестровые сочинения, проповеди и контрольные приходилось списывать, а списывать редко, кто давал. – Здравствуй, Лена… К четырём часам дня, когда утренний снег растаял и смешался с грязью, бурса лениво собиралась на полдник. После полдника можно было вполне безопасно сидеть в келии, не боясь, что тебя заберут на работу. |
| Многие произведения бурсацкой художественной прозы имеют отчасти автобиографическую основу («Очерки бурсы» Н.Г. Помяловского), но они отличаются от мемуаров художественным вымыслом. Это позволяет выделить корпус бурсацкой художественной прозы для дальнейшего исследования. Особенностью традиционной бурсацкой художественной прозы является ее критическое отношение к бурсе. Исключением является повесть «Бурса» В.Т. Нарежного, где бурса описана мало, хотя и с присущими негативными явлениями: побоями и голодом. Во всех других произведениях духовные школы представлены в крайне отрицательном свете. Это обусловлено действительно творившимися в стенах духовных учебных заведений ужасами. Несомненно, жесткость и пьянство, которые описаны у Помяловского, Никитина, Воронского и Нарежного действительно характерны для духовных учебных заведений XIX в. Именно из-за этого в традиционной бурсацкой художественной прозе так часто появляются образы дома–бездомья, дома–антидома, мира–антимира. Действительно, бурса в традиционной бурсацкой прозе выглядит местом мрачным, неприятным, полным опасности: «Стены с промерзшими насквозь углами грязны — в черно-бурых полосах и пятнах, в плесени и ржавчине; потолок подперт деревянными столбами, потому что он давно прогнулся и без подпорок грозил падением; пол в зимнее время посыпался песком либо опилками: иначе на нем была бы постоянная грязь и слякость от снегу» С. 5] — так начинает свои очерки Н.Г. Помяловский. У И.С. Никитина описание семинарии мало чем отличается: «Вокруг обтертых … стен стоят деревянные, топорной работы кровати. Простынь на них нет; подушки засалены … На полу пыль и сор … Доски стерты каблуками … Сквозь разбитые … стекла порядочно надувает холодом» С. 132–133]. А.С. Воронков также следует за предыдущими авторами: «На дворе морозно, бурсаки толкутся в сундучной, в раздевальной, в классах, в коридорах. От пыли першит в горле, слезятся глаза, стелется сизый туман … На полу ошметки грядного снега, лужицы, мусор, скомканная бумага, всякое дрянцо. Озорной, ярыжный бурсацкий демон развлекается!.. Скотство, вши, рвань, обломы, обормоты, |
| Новости Репортажи Мониторинг СМИ Интервью Документы Фотогалереи Статьи Анонсы Анонсы Выставка «Кижи. Небесное послание». Москва Выставка «Тайны храмов эпохи Ивана Грозного». Москва Выставка «Сотворение мира. Произведения религиозного искусства XV – начала XX века». Москва Фестиваль «Весна духовная. На пути к Пасхе». Москва Концерты фонда «Искусство добра» в соборе на Малой Грузинской и на других площадках. Москва Выставка «Праздник Благовещения». Москва Выставка «Ars Sacra nova. От мифа к символу. Русская история и евангельские мотивы в творчестве художников модерна России и русского зарубежья 1900-1940-е гг.». Москва Открытие выставки «Данте, пророк надежды». Москва Пресс-конференция в преддверии Страстной седмицы и праздника Пасхи. Москва Концерт фестиваля «Свет Христов», посвященный 225-летию А.С. Пушкина, Москва Концерты фонда «Искусство добра» в Соборе на Малой Грузинской и на других площадках Открытие конференции «Люди и судьбы русского зарубежья». Москва Все » Мониторинг СМИ Бурса отменяется Министр образования выступил за учебник по истории всех религий 06.09.2006 16:01 Версия для печати Введение в ряде регионов преподавания основ православия вызвало неоднозначную реакцию в обществе. Вчера на межрегиональном селекторном совещании об этой проблеме высказался министр образования Андрей Фурсенко, призвавший к религиозной толерантности. Страсти накалились после того, как Московская патриархия объявила о введении основ православия в качестве обязательной дисциплины в школах сразу четырех областей России и еще в 11 регионах - факультативно. Совет муфтиев России вполне ожидаемо заявил о том, что приступает к разработке пособия по изучению Корана и основ мусульманской культуры. Предполагается, что это пособие увидит свет уже в 2007 году. Минобрнауки до поры до времени хранило молчание, ссылаясь на то, что по закону школьные программы находятся в ведении региональных властей. И только вчера глава этого ведомства Андрей Фурсенко дал понять, что он против обязательных религиозных дисциплин. «Наша страна слишком велика и включает много конфессий, поэтому мы должны быть толерантны. Необходим один общий учебник истории религий, - сказал министр и сообщил, что собирается обратиться в Общественную палату. - Этот вопрос должны решать представители общественных структур, что будет более правильно». |
| Это позволяло им жить своей особой жизнью. Бурсацкий мир того времени представлял целое царство, имевшее своих властей, своих патрициев и плебеев, своих илотов, свои очень строгие суд и законы. В делах училищного архива, впрочем, мало отразилась внутренняя жизнь этого царства. По архивным данным бурса 50-х годов имела вполне приличный вид, жизнь в ней текла тихо и мирно. Почти вовсе не встречается указаний на наказание розгой, как не отмечаются и выдающиеся по своей грубости ученические проступки. Большинство учащихся аттестовано по поведению очень хорошей отметкой. Исправно составлялась ведомость как об особенно благонравных учениках, так и о более неисправных. Но из этой ведомости мы больше узнаем об ученических добродетелях, чем недостатках, которые не шли дальше нерадивости, непослушания и др. обычных и в —114— наши дни ученических грехов. Были два или три случая побега учеников из училища. Что собственно побудило их убежать, остается неясным. Один из бежавших по возвращении был наказан, но чем и как опять-таки не известно. Другой, некто Ив. Беляев, ученик старшего отделения, успел совершить порядочное путешествие, дошел до города Фатежа, Курск. губ., где был задержан и доставлен в Москву. Этот искатель приключений родился совсем под счастливой звездой. Побег сошел для него благополучно. Не возвращаясь в училище, он вскоре стал держать приемные испытания в семинарию, куда и был потом принят. Перервинскому училищу пришлось только принять этот факт к сведению. Бывали и случаи увольнения учеников как среди года, так и в конце, после июльских испытаний, но почти всегда по великовозрастию, неспособности и малоуспешности. Словом, по училищным документам Перервинская бурса поведением и правами учащихся, обращением педагогов походила не на бурсу, а скорее на благородный пансион. На деле было иное. В 50-х годах в низших духовных школах господствовали жестокие порядки. Педагог, от слова и убеждения часто переходил к лозе и палке, а ученик поддерживал свой авторитет в товарищеской среде при помощи кулачной расправы. |
| Принуждать всех поступать в казённый дом отнюдь не следует. Я, например, никак не желал бы, чтобы мои дети жили казарменной жизнью. Мне не хотелось, когда учились мои дети, чтобы они изменяли свой образ жизни против домашнего; поэтому они квартировали всегда в домах священников или знакомых мне хороших чиновников; комнаты были чистые, сухие и светлые; бельё и верхнее платье всегда чистое; в свободное время были в семействе хозяев; утром и вечером пили чай; в большую перемену бегали домой выпить стакан кофе и под. За что я стал бы морить своих детей на щах и каше, держать в такой разнообразной семье, как бурса, когда я имел возможность содержать их лучше? Заниматься дети мои могли, сколько угодно, без всякой помехи; за нравственностью их был всегда семейный надзор, людей вполне благонадёжных, которых я не променял бы ни на какого надзирателя. Точно также не следует заставлять помещать своих детей и тех отцов, которые надеются дать детям своим лучшую обстановку. Есть общежития, где с мальчика за помещение, стол, чистку белья, освещение и, конечно, отопление, берётся по 30 руб. в год. Какого содержания можно ожидать за такую плату? Оно и действительно крайне плохо. Это старинная бурса, в полном смысле слова. Поэтому нужно предоставить дело это воле родителей и не считать учеников, не желающих жить там, неблагонадёжными и не гнать их за неблагоповедение . В общежитии непременно должны иметься: мячи, кегли, биллиард, рояль и мастерская, в роде столярной. Опытнейшие педагоги — иезуиты всегда имеют в своих учебных заведениях что-нибудь в этом роде. Но особенно полезно было бы ввести игру на рояле, живопись и столярное мастерство. Это послужило бы священнику развлечением, в часы его безделья, на всю его жизнь. Вероятно, в этих видах, иезуиты не принимали никого в свой орден, не знавшего какого-нибудь мастерства, что и весьма практично. Мне известны и теперь некоторые священники, которые, от нечего делать, строют себе мебель и даже экипажи. Эти же занятия развлекали бы учеников и теперь, вместо того, чтобы играть в карты и тянуть водку, как это делается часто ныне. |
| очень коротко знакомы с господином, носящим прозвище Карася, и эту правдивую историю пишем с его слов» Здесь и далее ссылки на произведения Н.Г.Помяловского даются по изданию: Помяловский Н. Мещанскоесчастье. Молотов. Очерки бурсы. М., 1974— с указанием страницы в круглых скобках непосредственно в тексте. И поэтому лучшего материала о целом периоде жизни Помяловского, чем «Очерки бурсы», найти невозможно. А ведь писатель немного прожил— всего двадцать восемь лет— и половина из них прошла в бурсе. Почему именно в бурсе? Причина проста: он был сыном дьякона с Малой Охты (предместье Петербурга), дети же духовных лиц обучались, по обыкновению, в духовных училищах. «Бурса наложила на меня такие вериги принижения человеческой личности, что я никак не могу ориентироваться среди неприглядной и грозной тучи «вопросов жизни» 232 ,— так он сам говорил вскоре после выхода на волю. Именно на волю— по его собственному ощущению. На волю... Но ведь именно духовное образование и воспитание прежде всего должно сопрягаться с понятием подлинной свободы человека, какую даёт ему познание слова Божия . « ...Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 31-32). И именно эта истина должна дать и ориентир среди тучи « вопросов жизни » . Отчего же такая растерянность перед жизнью и такая ненависть к «школе жизни», с какою постоянно сталкиваешься у Помяловского? Бурса в его описании— какое-то преддверие ада, недаром один из бурсаков носит прозвище «Сатана». Можно возложить всю вину на самого Карася: на его неспособность к обучению, на его личную обиду за то, что выпущен был в числе последних, самых бесталанных. Можно сказать: он дал кривое зеркало, потому что писал в злобном задоре. Конечно, предвзятость и обусловленный ею намеренный отбор однородно непривлекательных подробностей в «Очерках бурсы» заметны. А всё же полезно прислушаться к одному мудрому замечанию Гоголя: «Иногда нужно иметь противу себя озлобленных. ...Кто озлоблен, тот постарается выкопать в нас всю дрянь и выставить её так ярко внаружу, что поневоле её увидишь. Истину так редко приходится слышать, что уже за одну крупицу её можно простить всякий оскорбительный голос, с каким бы она ни произносилась» 233 . Полезно сопоставить написанное Помяловским со свидетельствами иными. Близкий друг писателя, его соученик, а |
| позднее первый биограф и издатель посмертного собрания сочинений, Н.А.Благовещенский, утверждал: «Бурса для птенца то же, что мёртвый дом для арестанта, и с первых же дней она кладёт на него клеймо своё или бесшабашного ухарства, или забитого, робкого пресмыкания и испуга» 234 . Учение как раз давалось Помяловскому легко, даже слишком легко, но та казённая формалистика обучения, которую он сам называл «долбнёй, ужасающей и мертвящей», не могла не отпугнуть всякую живую душу. Вспомним: официальное школьное богословие в ту пору, как пишет А.И.Осипов, было насквозь пронизано схоластикой, так что призывы славянофилов (а это как раз то самое время) обратиться к святоотеческому богомыслию ощущались чуть ли не угрозой... Православию 235 . О порядках же в бурсе лучше всего расскажет простой пример (взятый не у Помяловского, заметим)— инспектор училища Мишин говорил так: «Если ты стоишь, а начальство говорит, что ты сидишь, то ты сидишь, а не стоишь» или: «Если тебе велят печке кланяться, ты и ей кланяйся» 236 . А вот это уже и не Православие вовсе, но дух, принцип иезуитской педагогики в прямом смысле. Можно вспомнить и знаменитый афоризм Козьмы Пруткова: «Если на клетке со львом написано «буйвол», не верь глазам своим». Только вот инспектор-то не шутил отнюдь— вот в чём штука. Что оставалось бурсаку? Он мог смириться и признать то, что скажет начальство. Но не идиот же он в самом деле. Да и инспектор в данном случае не духовный наставник, у которого воспитанник находится в безусловном послушании, а обычный администратор. Не признание правоты начальства, а лишь лицемерие могла развить в своих воспитанниках бурса. Или и впрямь смириться? Но только тут будет не христианское смирение, а просто пассивная уступка внешней тупой силе. Перед Карасём, как писал сам Помяловский, была реальная возможность «превратиться в подлеца либо в дурака». Не забудем: так воспитывались духовные пастыри народа. Вспомним, как сказано у Некрасова об отношении народа к своим пастырям. Сопоставим. Есть над чем задуматься. Можно было, конечно, не смиряться и протестовать. Но как? Протест бурсаков принимал в большинстве случаев форму грубую, нелепую, дикую— что чаще всего и случается в атмосфере несвободы и ненависти к тупой власти. Всякое же сопротивление сопряжено с угрозою наказания. «Справа свиснули лозы, слева свиснули лозы, кровь брызнула на теле несчастного, и страшным воем огласил он |
| Полезно сопоставить написанное Помяловским со свидетельствами иными. Близкий друг писателя, его соученик, а позднее первый биограф и издатель посмертного собрания сочинений, Н. А. Благовещенский, утверждал: «Бурса для птенца то же, что мертвый дом для арестанта, и с первых же дней она кладёт на него клеймо своё или бесшабашного ухарства, или забитого, робкого пресмыкания и испуга» . Учение как раз давалось Помяловскому легко, даже слишком легко, но та казённая формалистика обучения, которую он сам называл «долбнёй, ужасающей и мертвящей», не могла не отпугнуть всякую живую душу. Вспомним: официальное школьное богословие в ту пору, как пишет А. И. Осипов, было насквозь пронизано схоластикой, так что призывы славянофилов (а это как раз то самое время) обратиться к святоотеческому богомыслию ощущались чуть ли не угрозой… Православию О порядках же в бурсе лучше всего расскажет простой пример (взятый не у Помяловского, заметим) — инспектор училища Мишин говорил так: «Если ты стоишь, а начальство говорит, что ты сидишь, то ты сидишь, а не стоишь» или: «Если тебе велят печке кланяться, ты и ей кланяйся» . А вот это уже и не Православие вовсе, но дух, принцип иезуитской педагогики в прямом смысле. Можно вспомнить и знаменитый афоризм Козьмы Пруткова: «Если на клетке со львом написано «буйвол», не верь глазам своим». Только вот инспектор-то не шутил отнюдь — вот в чём штука. Что оставалось бурсаку? Он мог смириться и признать то, что скажет начальство. Но не идиот же он в самом деле. Да и инспектор в данном случае не духовный наставник, у которого воспитанник находится в безусловном послушании, а обычный администратор. Не признание правоты начальства, а лишь лицемерие могла развить в своих воспитанниках бурса. Или и впрямь смириться? Но только тут будет не христианское смирение, а просто пассивная уступка внешней тупой силе. Перед Карасём, как писал сам Помяловский, была реальная возможность «превратиться в подлеца либо в дурака». Не забудем: так воспитывались духовные пастыри народа. Вспомним, как сказано у Некрасова об отношении народа к своим пастырям. Сопоставим. Есть над чем задуматься. |
| Помяловский и другие авторы показали, что в бурсе нет условий для нормальной, здоровой, обычной жизни. Здесь бурсакам угрожают смерть, болезни, опасности, побои, издевательства, отсутствие свежего воздуха и света, грязь и холод — всё это вызывает ассоциации с «антидомом». Родной дом здесь приобретает для бурсаков особую ценность: «Мне вспомнились наши знакомые поля, покрытые желтою рожью, моя светлая, уютная горенка и темный кудрявый сад» С. 89]. Герой Никитина — Василий Белозерский — противопоставляет светлому дому даже комнату в доме профессора, находящуюся вне бурсы. Это говорит о том, что бурсаки все, что связано с бурсой, воспринимают отрицательно, считают негодным для жизни. У Помяловского родной дом идеализируется и противопоставляется бурсе: «Родное селение, кладбище, дом с садом, семья, домашние товарищи, игры — всё это живой картиной встало пред его воображением. Он теперь хорошо понял, как мила домашняя жизнь» С. 119]. У Воронского бурса также является антидомом, она «презирает " нежности " , бурса жестока, неумолима ко всякой мягкости, к " сантиментам " . Сурово она стирает напоминания о доме, о родных» с. 107]. Сами бурсаки в бурсе деградируют: лишаются нормальных имен, взамен приобретая клички: Митаха, Тавля (у Н.Г. Помяловского), Неон, Кастор (у В.Т. Нарежного), теряют свободу, волю. У Помяловского, Никитина, Нарежного, Воронского учащиеся бурсы терпят побои как от своих собратьев, так и от инспекторов (заметим, что Нарежной меньше всех авторов бурсацкой художественной прозы уделил внимания описанию бурсы). В стенах бурсы всегда недостает еды и царит вечный голод. Это явление встречается у всех авторов традиционной бурсацкой художественной прозы. Бурсакам приходится кусочничать или, что хуже, воровать. Наряду с образами антимира и антидома в традиционной бурсацкой художественной прозе у Помяловского и Нарежного можно выделить здесь тему детства и сиротства. У Никитина и Нарежного прослеживается тема рождения «нового человека». Все они связаны с критической направленностью традиционной бурсацкой художественной прозы, что обусловлено ее определенной антиклерикальностью, которая в современной бурсацкой художественной прозе сходит на нет. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БУРСА [лат. bursa/byrsa, от греч. βρσα - кожа]. 1. Особого рода сумка, к-рая в тридентском чине мессы используется для торжественного перенесения корпорала (лат. аналог византийского илитона ) из сакристия на алтарь (св. престол) и обратно. Состоит из 2 обшитых шелком квадратных листов плотного картона (сторона каждого примерно 20 см), к-рые в нижней части соединяются друг с другом непосредственно, а по бокам - с помощью матерчатых вставок треугольной формы; верхняя часть остается открытой. По цвету Б. должна соответствовать основным литургическим облачениям дня; если же Б. используется при благословениях, то она должна быть белой. Б. обязана своим появлением корпоралу, к-рый теснее др. предметов церковной утвари соприкасается со Св. Дарами и поэтому требует особого почитания. Богослужебное использование Б. (именуемых также loculi, receptoria) отмечается уже с XI в. (Реймс, Майнц), что связано с уменьшением размеров корпорала. Со временем оформляются 2 основных типа Б.: в форме сумки-футляра или кошелька (pera или bursa, в амвросианском обряде - sacculus corporalis) и в форме коробки или ларца (capsa, capsella, cassus, domus corporalium; в ср. века эта форма встречалась чаще, но в посттридентскую эпоху вышла из практики). Обычно Б. украшали вышитыми крестом или образом. Нек-рые Б. выполнены из дорогих материалов, покрыты парчой или бархатом, отделаны драгоценными камнями и жемчугом. В позднесредневек. описях церковного имущества иногда упоминаются серебряные и золотые застежки и замки для Б.-коробок ( Braun. Handbuch. S. 247). После реформ Ватиканского II собора Б. окончательно вышла из употребления. 2. кожаный или холщовый мешок, в к-ром католич. священники носят коробочку (дароносицу) со Св. Дарами (capsa cum sanctis) для Причащения больных или для чина viaticum - последнего напутствия. Упоминается уже в Ordines Romani и в Instructio de supellectili имп. Карла Великого . Аналогичный предмет для тех же целей широко употребляется и в практике правосл. Церкви, не называясь Б. Лит.: Braun J. Handbuch der Paramentik. Freiburg i. Br., 1912. P. 246-248; idem. Die liturgischen Paramente in Gegenwart und Vergangenheit. Freiburg i. Br., 19242. S. 215-217; Howell C. W. Burse//NCE. Vol. 2. P. 905. А. А. Ткаченко Рубрики: Ключевые слова: МЕССА общепринятое наименование чинопоследования евхаристического богослужения в римском и др. зап. обрядах |
|
|
