| Отделение второе. О Синодах в округах Пробстских 588 . Существовавшие до 28 Декабря 1832 года в некоторых местах Пробстские Евангелическо-Лютеранские Синоды могут быть собираемы на прежнем основании, но чрез сие никто не увольняется от обязанности присутствовать на общем Евангелическо-Лютеранском Синоде Консисториального округа. Протоколы сих Пробстских Евангелическо-Лютеранских Синодальных Собраний каждый раз представляются Генерал-Супер-Интендентам, а от них Консисториям. 589 . В колониях Саратовских, Новороссийских и Бессарабских, коих Проповедники, по причине отдаленности их приходов, не могут часто присутствовать на Евангелическо-Лютеранских Синодах, Пробсты созывают ежегодно подведомственных им Проповедников на окружный Евангелическо- Лютеранский Синод; в оном наблюдается все, постановленное в статьях 585 и 586 об открытии, продолжении, занятиях и закрытии Евангелическо- Лютеранских Синодов в Консисториальных округах. Протоколы сих собраний представляются Генерал-Супер-Интенденту для внесения в местную Консисторию, а от оной препровождаются в списках в Генеральную Консисторию. Отделение третье. О Генеральном Синоде 590 . Для представления правительству точнейших и подробнейших сведений о потребностях Евангелическо-Лютеранской Церкви в Империи и о средствах более и более совершенствовать установления оной, от времени до времени созывается Генеральный Евангелическо-Лютеранский Синод. 591 . Для присутствования в Евангелическо-Лютеранском Генеральном Синоде все Консисториальные округи назначают депутатов, каждый по одному духовному или светскому, попеременно. Когда округи С.-Петербургский, Лифляндский, Курляндский и Ревельский назначают депутатов духовных, то от Московского, Эстляндского, Эзельского и Рижского избираются светские; в следующее за тем собрание Евангелическо-Лютеранского Генерального Синода сии последние округи назначают депутатов духовных, а С.-Петербургский, Лифляндский, Курляндский и Ревельский светских. Сверх сих восьми членов в Евангелическо-Лютеранском Генеральном Синоде присутствуют духовный Вице-Президент Генеральной Консистории, Профессор Богословского Факультета Дерптского Университета, по назначению сего Университета, и попеременно светские Президенты или духовные Вице-Президенты Консисторий С.-Петербургской, Лифляндской, Эстляндской, Курляндской и Московской или же когда они по важным препятствиям не могут прибыть в собрание, то вместо их старшие светские или духовные Заседатели сих Консисторий. При сем наблюдается, что когда Консисториальным округом избран светский депутат, то от самой Консистории назначается духовный, и обратно. |
| Депутаты, преданные Чарторыйским, настаивали, чтоб прежде выборов маршала решено было дело острожской ординации. Брюль королевским именем обещал Чарторыйским, что если они позволят на избрание маршала, то ни одно дело не будет пущено, прежде чем состоится решение насчет острожской ординации. Но Чарторыйские не полагались на обнадеживания Брюля, потому что недавно были обмануты: король обещал, что при трибуналах не будет войска и никого из людей, не принадлежащих к трибуналу, и нарушил свое обещание. В это время приехал в Гродно курляндский адвокат Цигенгорн. Гросс предупредил Брюля, что этот Цигенгорн главный виновник того, что на курляндском сеймике в одну ночь дела изменились явно ко вреду России. Несмотря на это предостережение, король пожаловал Цигенгорна в надворные советники. Это заставило Гросса выразить императрице подозрение, что сам польский двор желает возобновления курляндского дела. хотя и не в пользу Бирона, но только для того, чтоб императрица высказалась, что не может ни Бирона, ни фамилию его восстановить на курляндском престоле, а польско-саксонский двор воспользуется таким объявлением, чтоб доставить Курляндию своему принцу. Подозрение подтверждалось словами графа Мнишка Гроссу, что если императрица не желает восстановления Бирона, то лучше об этом объявить и соглашаться с королем о другом приятном для обоих дворов кандидате; что королю, естественно, было бы всего приятнее, если бы императрица согласилась видеть герцогом курляндским одного из его сыновей; привести в исполнение это намерение всего легче, потому что поляки согласятся из уважения к королевскому дому, а в Курляндии множество шляхты этого желает. Гросс отвечал, что не может ничего сказать на это, не имея инструкций, особенно когда императрица при нынешних обстоятельствах признает нужным оставить дело в совершенном молчании; притом религия будет служить препятствием, ибо саксонские принцы католики, а герцог курляндский должен быть лютеранином. Мнишек возразил, что тут нет никакого затруднения, ибо в курляндской конституции о религии герцога ничего не определено. |
| Тут открывается ряд доносов, а за ними, естественно, пошли аресты, допросы и пытки. Герцог курляндский сразу увидал, что против него может подняться сильная партия и его положение вовсе не так прочно, как представляли ему его угодники. Сперва попались двое гвардейских офицеров, капитан Ханыков и поручик Аргамаков: они возбуждали между товарищами по службе и подчиненными недовольство - зачем герцог курляндский, а не родители императора, облечен верховной властью. За ними попался подполковник Пустошкин. Он являлся к графу Головкину и сообщал, что у шляхетства, а преимущественно у офицеров, существует желание подать челобитную о назначении регентом вместо герцога курляндского принца брауншвейгского, родителя государева. Головкин был еще при жизни императрицы в дурных отношениях к Бирону, это все знали и оттого к нему обратились. Но Головкин в это время собирался уезжать за границу, не хотел вмешиваться ни в какие государственные дела, и хотя отнесся очень дружелюбно к Пустошкину, но советовал ему обратиться к князю Черкасскому. Князь Черкасский также любезно принял Пустошкина, но, еще не отпуская из своего дома, дал знать Бестужеву, который немедленно явился сам к князю Черкасскому и захватил Пустошкина с товарищами. Как всегда бывает в подобных случаях, когда арестуют одного или двух и начнут их спрашивать, то их ответы потянут еще новых прикосновенных, и число обвиняемых и подозреваемых увеличивается, как снеговая глыба, когда ее катят по снежному пространству. Таким образом, по показаниям взятых под караул, взяты были еще секретарь принцессы Анны Семенов, а за ним кабинет-секретарь Андрей Яковлев. Последний в допросе объявил, что, переодевшись в дурном платье, он ходил ночью по Невской Перспективе и прислушивался к народным толкам. Он услыхал в народе ропот против назначения иноземца Бирона регентом государства и желание, чтоб эта важная должность была передана родителям императора. Тогда же открылось, что принц брауншвейгский с удовольствием слушал офицеров, говоривших перед ним, что его следует сделать регентом, и со своей стороны изъявлял сомнение в подлинности завещания покойной императрицы. Обвиненных посадили в крепость в дурных помещениях и подвергали в тайной канцелярии допросам и пыткам. 22 октября регент отправился лично к принцу Антону-Ульриху. " Вы, принц, - говорил ему регент, - дозволили в своем присутствии осуждать распоряжения покойной государыни и доказывать, что с меня следует снять носимый мною сан регента и передать его вам. Вы не остановили таких дерзких речей и не изъявили к ним вашего неодобрения. Знаете ли, что я вам скажу: вы хотя и родитель нашего императора, но вы все-таки его подданный и обязаны ему верностью и повиновением, наравне с прочими его подданными. Очень сожалею, что, в качестве регента, которому вверено спокойствие империи, я нахожусь в необходимости напомнить об этом вашему высочеству " . |
| Князь Василий Лукич начал свои донесения из Варшавы печально: у короля сильная партия, в которой Потоцкие, Чарторыйские, все гетманы; эти люди склонили к королевской стороне и множество шляхетства, вследствие чего маршалком сеймовым единогласно выбран Потоцкий, брат примаса, который находится совершенно в воле королевской. Дела, которыми должен заняться сейм, очень важны: 1) увеличение числа войск, к чему многие показывают склонность; это дело самое трудное, потому что наши внушения здесь подозрительны по причине соседства; 2) дело курляндское: рассуждают, что Курляндия принадлежит Речи Посполитой и другие державы не имеют права в нее вмешиваться; говорят, что по смерти князя Фердинанда Курляндию надо разделить на воеводства. Это дело хотя и опасное, но все же не так опасно, как первое; 3) подтверждение прежних договоров с цесарем. «Видя все эти опасности, – писал Долгорукий, – ожидая и других и не видя ничего надежного, чтобы можно на этом сейме к пользе вашего величества сделать, намерен я, в случае если все будет делаться по желанию королевскому, разорвать сейм, ибо это наилучший способ к пользе вашего императорского величества». С этой целью Долгорукие начали приискивать между послами людей отважных, посредством которых можно было бы при нужде разорвать сейм; согласились насчет этого и с прусским министром. Примас Потоцкий с своей стороны грозил послам конным сеймом или конфедерациею, если они позволят разорвать сейм, и, чтоб уничтожить всякую причину к неудовольствию, Флеминг сдал команду над войсками гетманам. Долгорукие не отчаивались и продолжали искать отважных людей для разорвания сейма; знатные и богатые послы не брались за это опасное дело; один знатный посол обещал сыскать из небогатых послов двоих, которые согласятся разорвать сейм, но требовал, чтоб Долгорукие сказали заранее, что за это дадут. Один посол обещал разорвать сейм, отыскивали другого, прусский министр объявил, что и он надеется приискать смельчаков. Но эти труды и издержки оказались ненужными, ибо скоро явился повод к несогласию: король и его партия требовали, что так как Флеминг сдал команду, то по крайней мере гвардия должна остаться под командою королевскою; но другие послы на это не соглашались; в этих спорах подошло 2 ноября – срок, назначенный для окончания сейма, и послы разъехались, ничего не сделавши; король при самых благоприятных для себя, по-видимому, условиях не выиграл ничего, ничем не вознаградил себя за то, что его саксонский фельдмаршал потерял начальство над польским войском. |
| Ростовский Мариупольский Сел. Такмань Новомосковск Всего в епархии: Феодосийское викариатство Симферополь, именуемый Акмечет Предместье Перекопа, называемое Армянский базар Мариуполь Екатеринодар (л. 28). Всего в епархии: XX – Орловская и Севская Орловской губернии: Кафедральный город – Севск Брянск Трубчевск Карачев Мцевск Волхов Дмитров (заштатный) (л. 27). Всего в епархии: XXI. Псковская и Рижская Псковской губернии: Кафедральный город – Псков Остров Опочка Великие Луки Порхов Торопец Печеры (быв.) Новоржев (быв.) Холм (быв.) Всего в губернии: Лифляндской губернии: Динамюнде Пернов Аренебург Верожский уезд Всего в губернии: Курляндской губернии: Митава (л.17). Всего по епархии: XXII. Ростовская и Ярославская Ярославской губернии: Ярославль Кафедральный город – Ростов Петровск Романов Борисоглебск Мышкин Молога Рыбинск Пошехонь Данилов Всего в епархии: XXIII. Рязанская и Шацкая Рязанской губернии: Кафедральный – Рязань Михайлов Пронск Сапожок Скопин Касимов Печерники слоб. Спасск Данков Зарайский окр. Раненбургский окр. Всего по губернии: Тамбовской губернии: Елатьма Кадомский посад Округ и уезды: Темниковского Тамбовского Кирсановского Моршанского Борисоглебского Нижнеломовского Козловского Всего по губернии: Нижегородской губернии, раньше – Пензенской губернии: Краснослободского окр. (л. 17 об.). Всего по епархии: XXIV. Смоленская и Дорогобужская Смоленской губернии: Кафедральный город – Смоленск Поречье Духовщина Красный Дорогобуж Вязьма Сычевка Рославль Гжатск (л. 19 об.). Всего в губернии и епархии: XXV. Санкт-Петербургская Петербургской губернии: Санкт-Петербург Шлиссельбург Кронштадт Ямбург Новая Ладога Гатчина Павловск Ораниенбаум Петергоф Рождествен Всего по губернии: Эстляндской губернии: Ревель Выборгской губернии: Выборг Кексгольм Сердобль Фридрихсгам Вильманстрадт Нейшлот Давингоф крепость Роченсальский порт Итого по губернии: (л. 14 об.). Всего по епархии: VI. Суздальская и Владимирская Владимирской губернии: Владимир Суздаль Переслав-Залесский Вязники |
| За название пастором православия собачьей верой досталось мне и от православных, а особенно от немцев. В конце уже восьмидесятых годов сильно нападал на меня г. пастор Дальтон в своём открытом письме г. обер-прокурору Св. Синода, называя меня злым советником, обманщиком и грозя мне горем, какое изрёк Господь на соблазнителей 1744 . Дальтон упрекнул меня в том, что я печатью сообщил нелепое известие, будто один пастор назвал православную веру собачьей. К счастью моему в 211 номере «Московских Ведомостей» за 1890 год, когда я составлял свой ответ пастору Дальтону, изложено было дело по обвинению курляндского пастора Тилинга в том, что он в церковной проповеди назвал православную веру верой чёрта. Так вот ещё какими названиями честил православную веру один из пасторов в настоящее время! А что сказать о пятидесятых годах? Замечательно, что и курляндский обергофгерихт оправдал было пастора Тилинга, как оправдал г. Вальтера венденский ландгерихт; но в первом суде был православный губернский прокурор, который не мог согласиться с явно несправедливым определением суда и пастор Тилинг был обвинён уже Правительствующим Сенатом, куда дело было перенесено; при суде же над пастором Вальтером не было ни одного православного прокурора. Ревнители лютеранства не ограничивались обвинениями меня в клевете только и в изложении сказочных и невероятных событий; нет, они хотели обвинить меня в —431— самом тяжёлом преступлении, – в оскорблении их Императорских Величеств, за что грозило мне и самое тяжёлое наказание. Почин тому дала редакция того же балтийского журнала: она указала это место в моей статье. Вот что было там напечатано: «чтобы поколебать православных в той мысли, что им уже нельзя возвратиться в лютеранство, враги православия распускали и распускают разные неверные слухи. Так со времени увольнения в лютеранство некоторых лиц, уклонившихся в оное по недостатку доказательств присоединения их к православной церкви, распространяли везде молву, что из православия уже можно переходить в лютеранство и этот слух так был силен назад тому года три, или четыре, что дошёл до нашего правительства, и в Лифляндии было объявлено, что он не справедлив. |
| Существование Греко-Униатской коллегии ещё полезно и потому, что можно будет оную употребить для искоренения из униатского обряда некоторых слишком резких для Греко-Российской Церкви нововведений; например, торжественного праздника священномученика Иосафата, воспоминания папы, а может быть исключения из символа партикулы и сына. Между тем, существование коллегии не воспретит Святейшему Синоду делать и непосредственные предписания прежде архиереям, а после и консисториям Греко-Униатским – сии предписания, если особенно пользоваться вначале благоприятными случаями, будут для них лестны и нечувствительно приведут коллегию в совершенное забвение. Она тогда, выбытием или обращением членов к другому назначению, сама собою закроется, и Святейший Синод станет управлять беспрепятственно Греко-Униатскими епархиями наравне с Греко-Российскими. После сего останутся уже к исполнению только частные меры. Униаты, составляющие две нынешние епархии, рассеяны по десяти губерниям, из коих в шести имеются епархии Греко-Российские. Можно будет, ещё и при существовании Греко-Униатской коллегии, подчинить постепенно Униатские церкви сим шести епархиям, оставив только сначала на воле духовенства относиться к Униатским архиереям в нуждах совершенно духовных, именно: за великим миром и посвящением в духовный сан. Отдалённость, ласковое обхождение православных духовных начальств и другие, совокупно с сим действующие преобразовательные меры, заставят их самих вскоре отказаться от сего права. Таким образом, половина Униатов отойдёт в ведение Греко-Российских архиереев: Екатеринославского, Киевского, Подольского, Волынского, Минского и Могилёвского; обе же Униатские епархии останутся в своих естественных пределах – Полоцкая для Витебской и Курляндской, а Литовская для Гродненской и Виленской губерний, а также Белостокской области. Тогда уже и сии две епархии можно будет включить в число Греко-Российских, назначив к ним архиереев православных, или униатских, к Греко-Российской Церкви совершенно присоединившихся, и вместе с сим подчинить им Греко-Российские церкви, в пределах сих двух епархий имеющиеся. |
| Из полоцкой академии он поступил в главную семинарию при виленском университете; здесь удостоен был степени кандидата богословия, потом магистра и, наконец, доктора. Кроме наук богословских, Василий изучил у иезуитов высший курс наук философских и физико-математических, науки естественные и языки: русский, греческий, латинский, еврейский и французский, уже не говоря о польском. Еще будучи воспитанником виленского университета, он исправлял должность префекта главной виленской семинарии и здесь посвящен был, в 1819 г., в священники Судиловицкой архиерейской церкви. По возвращении из Вильны в Полоцк, Лужинский был назначен префектом полоцкой семинарии (1820), с правами ректора, членом духовной консистории, богословом adlatus и комиссарием по епархиальному управлению полоцкого архиепископа. Из Полоцка его в 1824 г. снова перевели в Вильну, в должность префекта главной Императорской семинарии, а на следующий год произвели в полоцкие кафедральные каноники. При семинарии он, между прочим, занимался обучением греко-униатских клириков церковному пению по греко-восточному обряду. В 1830 году он был уволен от должностей по главной семинарии и определен членом белорусской духовной консистории (1830 г.), а вслед за тем, с Высочайшего соизволения, и асессором греко-униатской духовной коллегии; в 1834-ж году посвящен в епископа оршанского, викарного полоцкой епархии. В 1838 г., пред эпохою воссоединения униатов, Василию поручено было обозреть униатские приходские церкви, духовенство и монастыри в епархиях: витебской, могилевской и, частью, минской и курляндской, причем он успел собрать до 600 подписок униатских священников с изъявлением добровольного желания возвратиться к православию. В том же году, по смерти митрополита Булгака, ему было вверено управление полоцкою епархией, а в 1841 году он получил сан архиепископа. Кроме деятельного и живого участия в деле воссоединения униатов, Василий отличался еще и обращением раскольников беспоповщинской секты. С живым и горячим характером, с легкими убеждениями и не совсем безукоризненными правилами, Василий вынес из школы иезуитов искусство притворяться, лицемерить и вкрадываться в доверие других; любящий вино и женщин, он в жизни своей представляет скорее вивера-аббата и роскошного сенсуалиста-кардинала, чем православного архиерея. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 136 голосов: 3.9 из 5) Бирон Не думайте, однако, милые дети, что виной этого была Анна Иоанновна. Нет, она оставалась все так же чувствительна к судьбе своего народа, как была в начале своего царствования, но многое не доходило до ее сведения; главной же причиной всех бедствий России была излишняя доверчивость государыни к герцогу Бирону, доверчивость, во зло им употребленная. Сильное влияние этого человека на участь подданных Анны на протяжении всего ее десятилетнего правления делает его жизнь столь примечательной для нас, что мои читатели, наверное, будут довольны, узнав о ней несколько подробнее. Надо начать с того, что его дед, называвшийся Бирен, был конюхом при дворе герцога Курляндского Иак. 3 . В награду за верную службу он получил небольшую мызу. У Бирена были два сына; один из них дослужился до генеральского чина, другой — до капитанского. Капитан имел трех сыновей. Все они потом состояли на Русской службе. Но мы будем говорить о самом известном из них: о среднем — Эрнсте-Иоанне. Когда он был еще мальчиком, все замечали в нем злой нрав и необыкновенную гордость. Неласковый с домашними, он часто еще угрюмее смотрел на них, когда они с уважением вспоминали о дедушке: ему казалось, что детям капитана и племянникам генерала стыдно говорить о дедушке-конюхе! Итак, без всякого сожаления расстался он со своими родителями, когда они отправили его окончить ученье в Кенигсбергскую академию. Но это ученье не закончилось как должно: молодой Бирен вел себя в академии так дурно, что заставил почти всех ненавидеть себя и, наконец, вынужден был бежать оттуда назад в Курляндию. И здесь неприятности встретили его: небольшой доли из отцовского имения было недостаточно для надменного Эрнста, чтобы жить без службы; а служить там, где все знали его происхождение, ему не хотелось. Итак, он решил ехать в Петербург. Это было в 1714 году, в то самое время, когда в Петербурге составлялся двор для молодой великой княгини, супруги царевича Алексея Петровича. |
| Не думаете ли вы, друзья мои, что Бирен, достигнув такого редкого счастья, стал лучше; что его сердце, довольствуясь приобретенной знатностью, перестало быть честолюбивым? Нет, в том-то и дело, что чрезвычайное счастье редко делает людей лучше; что, напротив, оно предоставляет им больше случаев проявлять свои слабости. Так было и с Биреном, который после своего камер-юнкерства уже назывался Бироном и уверял всех, что он происходит от известной во Франции фамилии герцогов Биронов, — так было и с ним: чем больше он возвышался, тем больше желал возвыситься. Средства, которые он избирал для этого, были низки, бессовестны. В доказательство я расскажу вам один только случай, который в полной мере может показать сердце Бирона. Вы помните, что его первым благодетелем при Курляндском дворе был обер-гофмаршал Бестужев? Что же? Как только молодой камер-юнкер овладел доверчивостью Анны Иоанновны, его первым делом было — вероятно, для своего будущего возвышения — погубить своего благодетеля: он оклеветал Бестужева перед герцогиней, которая не только удалила несчастного от двора, но даже и в изгнании преследовала. После этого скажите, друзья мои, каких только злодейств нельзя было ожидать от Эрнста Бирона? Их и ожидали не только в Курляндии, но даже и в Москве, куда очень быстро приходили известия обо всем, что делалось в Митаве, и потому, когда члены Верховного Совета избирали на царство Анну Иоанновну, одним из главных условий, предложенных ей, было распорядиться так, чтобы Бирон не приезжал в Россию. Это условие ничего не дало: императрица выполняла его только несколько дней и тотчас по принятии самодержавия послала Бирону приказание приехать в ее столицу. С восхищением получил Бирон это приказание; наконец, его пламенное желание исполнилось: он будет повелевать Русскими, он отомстит за обиду, ему нанесенную! Вот с какими чувствами и намерениями Бирон поехал в Россию. Счастье, ожидавшее его там, не изменило их, и, пользуясь всеми радостями жизни, он равнодушно отнимал у других не только эти радости, но даже спокойствие, даже пропитание, нередко даже саму жизнь! Как ужасен был этот человек, как ужасно было его мщение! Он проливал его без разбора на всех — и все избранные им жертвы погибали непременно, потому что могущество его было почти неслыханно! Анна Иоанновна питала к нему неограниченное доверие и никогда не противоречила никаким его распоряжениям. |
|
|
