| Внешний повод к нему был такой. Святой Игнатий по дороге в Рим, достигнув Смирны, окруженный проявлениями нежности и внимания малоазийских христиан, стал опасаться, что и римские христиане его пожалеют — окажут ему, как он выражается, «неблаговременную» любовь и воспрепятствуют тем или иным путем его мученической смерти. Это опасение принудило его вскрыть тайники своей души. Оно нам обнажило, чем жило сердце, созревшее для мученического подвига. Пока святого Игнатия чествовали как мученика, превозносили за его подвиг, он, смиряясь все больше, обнаруживал опасения, — готов ли он на мученическую смерть, достоин ли, просил молитв... Но когда он почувствовал, что Бог его призывает, а люди делаются препятствием, то, как бурный поток, он устремился к своей цели. «Живой пишу вам, горя желанием умереть. Моя Любовь распялась, и нет во мне огня, любящего вещество, но вода живая, говорящая во мне, взывает мне изнутри: «иди ко Отцу» (Смирнянам. 7). Этот призыв Духа Божия сделал ему вожделенным всё то, чем думала языческая власть положить предел христианству: «Огонь и крест, толпы зверей, рассечения, расторжения, раздробления костей, сокрушение всего тела, лютые муки диавола пусть придут на меня — только бы достигнуть мне Христа» (Смирнянам. 5). Ничтожны оказались все орудия борьбы язычества, все его ужасы оказались лишь путем к Богу. Что могли сделать они христианам, которые подобны святому Игнатию? Уже не врагам, а друзьям пишет он свою просьбу: «Умоляю вас, не оказывайте мне неблаговременной любви. Оставьте меня быть пищей зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть измелят меня зубы зверей, чтобы я сделался чистым хлебом Христовым... О, если бы не лишиться мне приготовленных для меня зверей! Молюсь, чтобы они с жадностью бросились на меня. Я заманю их, чтобы они тотчас же пожрали меня, а не так, как они некоторых побоялись и не тронули. Если же добровольно не захотят, я их принужу. Простите мне: я знаю, что мне полезно. Теперь только начинаю быть учеником. Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня прийти ко Иисусу Христу» (Смирнянам. 5, 6). «Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего. Кто сам имеет Его в себе, тот пусть поймет, чего я желаю» (Смирнянам. 6). Язычники удивлялись, видя радость на лицах замученных и умиравших христиан. Послание святого Игнатия приоткрывает, чему радовались его собратия, почему шли на смерть победителями. «Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всею землей. Его ищу, за нас умершего. Его желаю, за нас воскресшего» (Смирнянам. 6). Святой Поликарп, современник и друг святого Игнатия, выражает кратко сущность дела, когда пишет филиппийцам о святом Игнатии и ему подобных: «Они не нынешний век возлюбили, но Того, Кто за нас умер, и за нас Воскресшего Бога» (Филиппийцам. 9). |
| Внешний повод к нему был такой. Святой Игнатий по дороге в Рим, достигнув Смирны, окруженный проявлениями нежности и внимания малоазийских христиан, стал опасаться, что и римские христиане его пожалеют — окажут ему, как он выражается, «неблаговременную» любовь и воспрепятствуют тем или иным путем его мученической смерти. Это опасение принудило его вскрыть тайники своей души. Оно нам обнажило, чем жило сердце, созревшее для мученического подвига. Пока святого Игнатия чествовали как мученика, превозносили за его подвиг, он, смиряясь все больше, обнаруживал опасения, — готов ли он на мученическую смерть, достоин ли, просил молитв… Но когда он почувствовал, что Бог его призывает, а люди делаются препятствием, то, как бурный поток, он устремился к своей цели. «Живой пишу вам, горя желанием умереть. Моя Любовь распялась, и нет во мне огня, любящего вещество, но вода живая, говорящая во мне, взывает мне изнутри: «иди ко Отцу» (Смирнянам. 7). Этот призыв Духа Божия сделал ему вожделенным всё то, чем думала языческая власть положить предел христианству: «Огонь и крест, толпы зверей, рассечения, расторжения, раздробления костей, сокрушение всего тела, лютые муки диавола пусть придут на меня — только бы достигнуть мне Христа» (Смирнянам. 5). Ничтожны оказались все орудия борьбы язычества, все его ужасы оказались лишь путем к Богу. Что могли сделать они христианам, которые подобны святому Игнатию? Уже не врагам, а друзьям пишет он свою просьбу: «Умоляю вас, не оказывайте мне неблаговременной любви. Оставьте меня быть пищей зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть измелят меня зубы зверей, чтобы я сделался чистым хлебом Христовым… О, если бы не лишиться мне приготовленных для меня зверей! Молюсь, чтобы они с жадностью бросились на меня. Я заманю их, чтобы они тотчас же пожрали меня, а не так, как они некоторых побоялись и не тронули. Если же добровольно не захотят, я их принужу. Простите мне: я знаю, что мне полезно. Теперь только начинаю быть учеником. Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня прийти ко Иисусу Христу» (Смирнянам. 5, 6). «Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего. Кто сам имеет Его в себе, тот пусть поймет, чего я желаю» (Смирнянам. 6). Язычники удивлялись, видя радость на лицах замученных и умиравших христиан. Послание святого Игнатия приоткрывает, чему радовались его собратия, почему шли на смерть победителями. «Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всею землей. Его ищу, за нас умершего. Его желаю, за нас воскресшего» (Смирнянам. 6). Святой Поликарп, современник и друг святого Игнатия, выражает кратко сущность дела, когда пишет филиппийцам о святом Игнатии и ему подобных: «Они не нынешний век возлюбили, но Того, Кто за нас умер, и за нас Воскресшего Бога» (Филиппийцам. 9). |
| С такою же точно ясностью и определенностью св. Игнатий раскрывает потом, в своих посланиях к Ефесянам, Траллианам и Смирнянам, и догмат об истинности и действительности воплощения Бога Слова, против докетов, представлявших Господа И. Христа призраком. В И. Христе, по его учению, соединились в вечное и личное единение, и самой тесной, внутренней связью, две природы, божеская и человеческая, так что в одно и тоже время Он есть вместе и истинный Бог и истинный человек. Эту двойственность природы и жизни Спасителя св. Игнатий особенно ясно выражает в следующем месте послания к Ефесянам: «Господь наш И. Христос» пишет он (гл. VII), «есть врач людей, и телесный и духовный, рожденный и не рожденный. Бог во плоти, в смерти истинная жизнь, от Марии и Бога, сперва подверженный, а потом неподверженный страданию». Чтобы как можно рельефнее представить вопреки заблуждению докетов истинность и действительность человеческой природы И. Христа, св. Игнатий постоянно повторяет в трех своих означенных посланиях, т. е. к Ефесянам, Траллианам и Смирнянам, что И. Христос истинно родился от Девы Марии, как человек, истинно ел и пил, был осязаем и видим, истинно был осужден при Понтийском Пилате, истинно был распят и умер, в виду небесных, земных и преисподних, и наконец истинно воскрес из мертвых силою и всемогуществом Своего Отца (Тралл, гл. IX, Смирн, гл. I). «Я знаю и верую», пишет св. Игнатий (Смирн. III), «что и по воскресении Своем Он был и есть во плоти. Когда Он пришел к бывшим с Петром, то сказал им: возьмите и осяжите Меня, и посмотрите, что Я не дух бестелесный. Они тотчас прикоснулись к Нему, и уверовали, убедившись Его плотью и духом. Посему то они и смерть презирали, и явились выше смерти. По воскресении Своем, как истинный человек, Он ел и пил с ними, хотя духовно соединен был с Отцом». Св. Игнатий особенно настаивает на действительности страданий Христовых; по его мнению, если отвергнуть эти страдания и низвести их на степень простого призрака, христианство потеряет тогда всю свою силу, и для верующих в И. Христа вовсе не будет тогда точки опоры. Если Христос пострадал призрачно, «то и я», пишет св. Игнатий, «ношу свои узы только призрачно. И для чего я сам себя предал на смерть, в огнь... и на растерзание зверям?» (Смирн. IV). «Зачем же я пламенно желаю бороться со зверями?» (т. е. умереть за Христа). «Значит, я напрасно умираю? Значит, я говорю ложь о Господе?» (Тралл. X). Нет, я терплю все это, «чтобы участвовать в страданиях Его» т. е. Христа. «и Он» (т. е. Христос) «укрепляет меня, потому что соделался человеком совершенным» (Смирн. IV). «И существа небесные, и слава ангелов» (т. е. высшие силы ангельские) «и те подлежать суду, если не будут веровать в кровь Христову», говорит св. Игнатий в послании к Смирнянам (гл. VI). |
| 11) К Римлянам, 12) К Марии Кассобольской (Кастабольской, в Киликии), написанное в ответ на Послание Марии К. к Игнатию. Таким образом, по сравнению с перечнем у Евсевия, прибавлено пять Посланий. Возникал вопрос: как смотреть на эти двенадцать Посланий. В то время, как одни признавали все опубликованные Послания подлинными (преимущественно Римо-Католические богословы), другие (Протестантские богословы) оспаривали подлинность или всех или по крайней мере тех Посланий, о которых нет упоминания у Евсевия; раздавались голоса, что спорные Послания действительно написаны Игнатием, но не двенадцать, а только семь, перечисленных у Евсевия и, что найденный текст и этих Посланий заключает в себе позднейшие вставки. Этим закончился первый период критического исследования Посланий Игнатия. Около половины XVII века сделаны были новые весьма важные текстуальные находки, положившие начало второму периоду в истории критики Посланий. Англиканский архиепископ J. Ussher обратил внимание на то, что место, заимствованное Феодоритом из Послания к Смирнянам (7:1) не читается в существовавших тогда Латинском и Греческом текстах, но приводится у Линкольнского епископа Роберта и у двух других Английских писателей. На основании этого он высказал предположение, что в Англии есть такие списки Посланий Игнатия, из которых могли быть заимствованы указанные цитаты. Действительно он нашел два манускрипта: а) Cod. Caiensis в Кембриджской библиотеке (около 1440 года) и б) Cod. Montacutianus из частной библиотеки Rich. Montacutius’a, которые заключили Латинский текс Посланий Игнатия, отличный от известного в печати (в настоящее время сохранился только cod. Caiensis). Заметив, что текст из Послания Игнатия к Смирнянам, приведенный Феодоритом, буквально воспроизводится в этом переводе, он начал сличать цитаты из Посланий Игнатия у других древних писателей, и пришел к твердо обоснованному выводу, что и они разнятся от наличного печатного текста и согласуются с найденным переводом. J. Ussher опубликовал найденный перевод (Oxford, 1644) и высказал надежду, что найден будет или Греческий текст в Флорентийской библиотеке, или Сирийский перевод в Римской библиотеке, соответствующий этому Латинскому тексту. |
| sacerd.) и у Дамаскина. Из посланий к Смирнянам, Ефесянам, Траллианам приведены слова Феодоритом Diolog. Eraniftes p. 33, 86, 154. 120 De vir. illustr. c. 36. Здесь он приводит и слова из посланий к Смирнянам § 3 и Римлянам § 4, 5, и в толк. Евангелия Матфеева (adv. 18 с.) выписывает слова из послания к ЕФесянам. 122 Семь посланий Св. Игнатия, упоминаемых древними, дошли до нас в двояком виде: в кратком и несколько распространенном виде. То, что приводит Евсевий (H. Е. 3, 36) и Афанасий (de Synodo Selevcien. p. 222) из посланий Св. Игнатия, читается в кратких посланиях и не находится в пространных; а след. первые более древни, чем последние, приводимые в первый раз Стефаном Гобаром, т. е. в 1-Й половине 6-го века (ар. Photium in Bibl. cod. 232). При том пространные послания наполнены распространениями и дополнениями, которыми хотели пояснить Игнатия; тогда как в кратких нет ничего похожего на сокращение пространных; язык здесь сильный и краткий, каким мог быть язык сочинителя. На одном Греческ. языке для классического употребления послания св. Игнатия изд. Тиломм: S. Ignatii Halae 1821. После Котельера текст послания в лучшем виде издан Смитом Охов. 1700. За ним следовали Голлланд, Горнеманн, Фрей, Руссель, Гефеле см. о Клименте пр. 11. Русский перевод посланий Св. Игнатия помещен в Христ. чтен., но он частью многословен, частью и неверен; впрочем и не легко переводить послания, писанные пламенной любовью ко Господу. 123 После Кальвина и Лютера особенно жестоко нападали на послания Богоносца Сам. Банаж, Ларрокень, Казим. Удин, Иоан. Даллей. Но Пеарсон со славой для себя и для истины опроверг все нападения их (Pearsonii Vindimiae Ignatianae; Insermae in Come1erii ed Ратг. Aposm. Т. 2 р. 284–342). В новейшее время только Баур кое-что говорил против посланий. Но его легко опровергали Роте, Гефеле и друг. 125 Посл. Смирн. § 8. См. еще посл. Ефес. § 3, 6. к Тралл. § 2, 7. «Кто без Епископа и Пресвитерства и Диаконов совершает что-нибудь, тот не чист в совести своей». (§ 3) «Без них нет церкви». |
| Воссиуса, Дж. Ашера и Ж. Рюинара сложилась схема 2 редакций (средней и пространной), но в 1845 г. сиролог У. Кьюртон опубликовал древний (IV в.) сир. перевод 3 посланий (к Ефесянам, Римлянам и Поликарпу), что пробудило дискуссии о краткой редакции. Со времен Кьюртона известна классическая схема 3 редакций: краткой, средней и пространной. После работ У. Лайтфута и Т. Цана, опубликовавших критические издания корпуса, мнение о том, что именно средняя редакция есть нормативная, утвердилось в науке. Вместе с тем дискуссии о «доевсевиевом» составе корпуса продолжаются. В частности, согласно гипотезе Х. Риус-Кампса, И. Б. написал 4 послания: к Римлянам (из Эфеса), Магнесийцам, Траллийцам и Ефесянам (из Смирны); в IV в. это собрание подверглось интерполяции и разбиению на 7 посланий (versio eusebiana), а в VI в. в корпус добавили еще 8 посланий-псевдоэпиграфов ( Rius-Camps. 1980. P. 129 sqq.). Однако эта гипотеза не получила окончательного признания. Рукописи и переводы Древнейшее свидетельство текста - фрагмент «Послания к Смирнянам» (3. 3 - 12. 1) сохранился в папирусе V в. Греч. текст 6 посланий, написанных малоазийским Церквам и сщмч. Поликарпу, содержится во флорентийском кодексе Mediceo-Laurentianus (XI в.) (единственное греч. свидетельство средней редакции). «Послание к Римлянам» дошло в парижской рукописи в составе Антиохийского мартиролога (Martyrium Colbertinum, X/XI в.), а также в 3 рукописях X-XIII вв. Кроме краткой сир. версии Кьюртона сохранились сир. и арм. переводы «Послания к Римлянам», включенного в сир. и арм. переводы Мученичества И. Б.; древнеарм. перевод V в., сделанный с сирийского (впервые изд. в 1783); лат. перевод, сделанный в Англии (versio anglo-latina, XIII в.), открыт и опубликован Ашером; копт. перевод IV в. посланий к Траллийцам, Филадельфийцам, Римлянам (1-5. 6. 9. 1), Смирнянам (1-6), Поликарпу (7. 2-8. 3). Издания Первоначально в 1495 г. в Париже вышли 3 лат. послания-псевдоэпиграфа (2 послания к ап. Иоанну Богослову и одно к Деве Марии с Ее ответным посланием) в приложении к Житию Бекета Фомы , архиеп. |
| Также и Послание к Смирнянам показывает, какое зло производила еретическая пропаганда, и Игнатий вынужден был увещавать верующих удаляться «от таких людей» и ни наедине, ни в собрании не говорит о них (Смирн. 7:8). Там же, в Смирне, лжеучителям удалось привлечь на свою сторону одного или нескольких уважаемых лиц. Весьма заметны также опасения успеха лжеучений и в Посланиях к Церквам, которых Игнатий не посещал. Подробные предостережения пред ересью в Послании к Ефесянам (7:9; 13:19) показывают, что учение князя века сего готово было увлечь верующих как пленников от жизни, которая лежит пред ними. «Почему, – спрашивает он, – не все рассудительны, принявши ведение Божие, которое есть Иисус Христос? Зачем мы безрассудно погибаем, не признавая того дара, который истинно Господь послал» (17). Магнезийцев Игнатий хочет предостеречь, чтобы они не впали в сети суетного учения (11); Траллийцев он также предостерегает от козней диавольских (8:1); нет сомнения, что лжеучители уже проникли и в эти сравнительно отдаленные Церкви. Таким образом, из Посланий Игнатия видно, что в Церквах, которые составились из очень подвижного населения Мало-Азийских городов, проникшие лжеучители скоро нашли удобную для себя почву. Малоазийские христиане, которые от самого основания своих Церквей распадались на малые круги, не могли в своих собраниях оказать решительного противодействия наступающим на них еретикам, образовали в некоторых местах отдельные общества, крестили и совершали Евхаристию, причем, конечно, не могло быть и речи о каком-нибудь контроле. Кто же были эти еретики? Полемика Игнатия ясно направляется против ложной Христологии и против иудаизма. Материал для характеристики опровергаемой Игнатием Христологии дают Послания к Ефесянам, Траллийцам и Смирнянам. По указаниям этих трех Посланий Христология лжеучителей оказывается настоящим докетизмом: они совершенно уничтожали человеческую природу Христа. По их учению, Христос имел только кажущееся тело. Он истинно не родился и не крестился, не проводил истинно земной жизни с ее телесными функциями, и прежде всего Он истинно не страдал и истинно телесно не воскрес. Целый ряд пространных и ясных мест в трех названных Посланиях доказывают это положение. |
| XIII). Из этого места Пирсон заключает, что уже св. Поликарп, церковный писатель начала II века, обладал полной коллекцией посланий св. Игнатия и что, стало быть, в его время они уже были известны христианскому миру. От Поликарпа автор «Vindiciae Ignatianae» переходит потом к ученику его, св. Иринею лионскому , который цитирует, в своем трактате «Adversus haereses» (lib. III. 28) следующее место из послания св. Игнатия к Римлянам: «я пшеница Божия., пусть измелят меня зубы зверей, чтобы стать мне чистым хлебом Божиим». Дальше Пирсон ссылается на Оригена , который приводит из св. Игнатия два места в своих сочинениях (в предисловия к коммент, на Песнь Песней и в VI беседе на евангелие Луки), одно из его послания к Ефесеям, а другое из послания к Римлянам. Особенно подробно Пирсон останавливается на свидетельстве Евсевия. По словам Пирсона, показание Евсевия о посланиях св. Игнатия (Цер. Ист. кн. III, гл. 36) так ясно и просто, и вместе так, решительно, что даже на основании этого одного свидетельства можно бы, кажется, считать дело решенным. Евсевий не только утверждает факт подлинного происхождения всех семи посланий св. Игнатия, но даже перечисляет их в том самом порядке, в каком они выходили из-под, пера св. Игнатия, и указывает на местности, откуда они были писаны. По Евсевию, все свои послания св. Игнатий написал на пути из Антиохии в Рим; в Смирне он написал и отправил одно за другим следующие послания: к Ефесеям, к Магнезианам, к Траллианам, и к Римлянах; а из Троады он написал послания к Филадельфийцам, к Смирнянам и особо к предстоятелю смирнской церкви, св. Поликарпу. Посланиями св. Игнатия, продолжает Пирсон, пользовались и св. Афанасий и св. Златоуст, а Иероним перечисляет их в своем «Каталоге церковных писателей» в том же самом порядке, в каком перечисляет их и Евсевий. Бл. Феодорит в опровержение еретиков своего времени приводит из посланий св. Игнатия десять мест: шесть из его послания к Смирнянам, три из послания к Ефесеям и одно из послания к Траллианам. |
| В конце XV же в. и до половины XVI найден и издан был сначала латинский, а затем и греческий текст двенадцати посланий Игнатия, а именно: 1) к траллийцам, 2) к магнезийцам, 3) к тарсянам, 4) к филиппийцам, 5) к филадельфийцам, 6) к смирнянам, 7) к Поликарпу, 8) к антиохийцам, 9) к диакону Ирону, 10) к эфесянам, 11) к римлянам, 12) к Марии Кассобольской (Кастабольской? в Киликии), написанное в ответ на послание Марйи К. к Игнатию. Таким образом, по сравнению с перечнем у Евсевия, прибавлено пять посланий. Одни признавали все опубликованные послания подлинными (преимущественно римско-католические богословы), другие (протестантские богословы) оспаривали подлинность или всех, или по крайней мере тех посланий, о которых нет упоминания у Евсевия; раздавались голоса, что спорные послания действительно написаны Игнатием, но не двенадцать, а только семь, перечисленных у Евсевия, и что найденный текст и этих посланий заключает в себе позднейшие вставки. Около середины XVII в. сделаны были новые весьма важные текстуальные находки. Англиканский архиепископ J. Ussher нашел два манускрипта: a) Cod. Caiensis в кембриджской библиотеке (ок. 1440 г.) и б) Cod. Montacutianus из частной библиотеки Rich. Montacutius " a, которые заключали латинский текст посланий Игнатия, отличный от известного в печати (в настоящее время сохранился только Cod. Caiensis). J. Ussher опубликовал найденный перевод (Oxford, 1644) и высказал надежду, что найден будет или греческий текст в флорентийской библиотеке, или сирийский перевод в римской библиотеке, соответствующий этому латинскому тексту. И в этом случае надежда не обманула его. Уже в 1646 г. I. Vossius на основании Флорентийской рукописи – Codex MediceoLaurentianus (XI в.) опубликовал греческий текст посланий Игнатия, отличный от прежде изданного. В этом кодексе сначала помещены послания, названные у Евсевия, в таком порядке: 1) к смирнянам, 2) к Поликарпу, 3) к эфесянам, 4) к магнезийцам, 5) к филадельфийцам, 6) к траллийцам, – текст их представляет оригинал латинского перевода, найденного Ussheroм, и короче прежде известного греческого, – затем следуют послания: 7) Марии Кассобольской к Игнатию, 8) ответ Игнатия Марии, 9) к тарсянам. |
| В рамках такого богословия полнота человеческой природы Спасителя – духа, души и тела – принципиально важна для святого Игнатия. Наше богоношение (и, в конечном счёте, наше спасение) не может быть полным, если не полон, не таков, как мы, по человечеству Христос. Поэтому св. Игнатий обличает воззрения докетов, учивших о призрачности тела Христа Спасителя либо о призрачности Его страданий, называет их «трупоносцами» за их отвержение полноты богоношения. «Он [Христос] укрепляет меня, потому что соделался человеком совершенным» (Послание к смирнянам. Гл. 4. Хрестоматия, с. 326); «Что мне пользы, если кто и хвалит меня, а Господа моего хулит, не исповедуя Его носящим плоть. Кто не исповедует этого, тот сам носит в себе смерть» (Послание к смирнянам. Гл. 5. Хрестоматия, с. 327); «А если иные, как некоторые безбожники, то есть неверующие, говорят, что Он страдал только призрачно, – сами они призрак, – то зачем же я в узах?» (Послание к траллийцам. Гл. 10. Хрестоматия, с. 318). Но Христос не просто Носитель всякого совершенства! Все наши земные противоречия, диктуемые ограниченностью человеческой логики, снимаются и пропадают в Самом Христе, в Его непресекаемой и неумаляемой жизни, в неизменном совершенстве и полноте обеих Его природ – Божественной и человеческой. Эту мысль святой Игнатий раскрывает через образы молчания, тьмы и смерти, – всего того, что не может удержать реальность совершенного Богочеловеческого бытия. – и молчание, и слово Его – слово! – и смерть, и жизнь Его – жизнь! – и тьма, и свет Его – свет! Особенно ярко звучат следующие слова святого, сказанные о Христе, о Его Крестной Жертве, заключённой в образ молчания, безмолвного Слова: « Лучше молчать и быть, нежели говорить и не быть Поэтому один только Учитель, Который сказал и исполнилось; и то, что совершил Он в безмолвии, достойно Отца. Кто приобрёл слово Иисусово, тот истинно может слышать и Его безмолвие, чтобы быть совершенным, дабы и словом действовать, и в молчании открываться» (Послание к ефесянам. Гл. 15. Хрестоматия, с. 311). |
|
|
