| Вспоминал, как на его глазах снесло полчерепа бегущему человеку, и тот бежал еще метров десять, уже будучи убитым. Война – страшное дело. Папа летал на самолете, и в сентябре 1944 года его подбили. Когда он спрыгнул с парашютом, немцы стреляли, и он был ранен. Помню, на плече у папы был огромный шрам. Он снова чудом остался жив и раненым попал в плен. К-5 - Флагман советской авиации в тридцатые годы Третья смертельная опасность Папа провел 9 месяцев в концлагере. Сначала военнопленных держали просто в поле, обнесенном колючей проволокой. Папа как-то вспоминал, что немцы ради развлечения кидали через проволоку замерзшую свеклу, чтобы посмотреть, как умирающие от голода люди будут драться из-за пищи. З аключенные концентрационного лагеря в Эбензее Позже, когда смертность среди русских военнопленных стала просто чудовищной, их уже держали в бараках. Папа с двумя другими заключенными бежал, но их поймали. Он снова чудом остался жив: немцы выстроили всех из его барака и расстреляли каждого третьего. Среди расстрелянных был папин друг, а его самого смерть снова обошла стороной. Немецкий мальчик идет по дороге, на обочине которой лежат трупы сотен заключенных, погибших в концлагере Берген-Бельзен Лагерь освобождали американцы. Папа на момент освобождения весил 95 фунтов, это где-то 43 килограмма. Он вспоминал потом, как повар-афроамериканец смотрел на него с жалостью и спрашивал, чем его угостить, чего бы ему хотелось покушать. Папа готов был есть все, что угодно, а повар как раз делал панкейки – американские блины, и папе очень захотелось этих блинчиков. Он понимал, что ему нельзя много есть, и старался вовремя остановиться, но даже то небольшое количество, что он съел, оказалось для него почти роковым. Папа едва не погиб: две недели ему было плохо, рвало, страшно болел живот. Американские генералы Паттон, Брэдли, Эйзенхауэр в концлагере Ордруф у кострища, где немцами были сожжены тела узников И снова опасность В американскую зону приезжали из НКВД, чтобы забрать советских граждан. Однако все они помнили о словах Сталина: среди русских солдат нет военнопленных – есть лишь дезертиры и предатели. С декабря 1941 года для проверки «бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника», были созданы фильтрационные спецлагеря, напоминавшие тюрьмы строго режима. |
| И траурное резюме немецкого политолога по этому поводу: «Россия находится в опасности стать самым большим проигравшим в истории. Экономически разрушенная, в высшей степени коррумпированная, политически негибкая страна ищет своё место в мире. Она уже давно не супердержава, даже не великая держава. Право вето и ядерное оружие - это все остатки (реликты) померкнувшей эпохи». И, наконец, надо же разъяснить цивильному европейцу, что сегодняшняя Россия, которая почему-то считает, что ничего не должна Западу и не обязана жить по его правилам в ущерб себе, смертельно для него опасна! «Страна проспала модернизацию, политически отсталая, её демография в упадке - не хочет быть партнером Запада... Европа уже давно предлагала ей сотрудничество с ЕС и НАТО, только гордость и фатальная переоценка своих сил не позволяют таким людям как Медведев или Путин принять это исторические решение. Сирийское вето - последний камень завершающий эту мозаику. Россия опасна сегодня не своей силой, а своей слабостью. Идет ли речь о системе ПРО, Сирии или Иране - Россия всегда становится проблемой в современной внешней политике. Растущее внутреннее недовольство в стране мешает ей вписаться в глобальный мир и создает ему дополнительные проблемы», - вещает автор. Возникает вопрос, неужели наши так называемые «друзья-партнеры» не видят ничего положительного и хорошего в такой огромной, многоликой и многообразной стране как Россия? Ответ найдем в том же уважаемом немецком издании, регулярно посвящающем целую страницу газеты «хорошему», а именно либеральным и «правозащитным» движениям, которые как червь «неусыпающий» точат нашу страну изнутри. Вот уж воистину можно перефразировать известную русскую поговорку в соответствии с текущим моментом: «Что немцу хорошо, то русскому - смерть». Штефан Корнелиус, а мы помним, что это рупор официальной политики резюмирует: «Люди, выходящие на улицы с белыми ленточками, прозрели и протестуют против неуклюжих попыток правящей клики удержать власть. Надо отметить, что властные автократические правители потеряли свой нимб. Путин не внушает больше страх, его фигура стала уязвимой. Тех, кому дороги стабильный мир и современная Европа, не может оставить равнодушными такое падение России. Здесь речь идет уже не о триумфе и победе в борьбе идеологий, а о настоящей серьезной опасности. Опасность состоит в том, что российское правительство не принимает помощи от мирового сообщества». |
| Итак, едва моя больная, одевшись, села в кресло, я сказал ей: – Госпожа! То, что дела обстоят серьезно, Вы и сами знаете. Я не могу и не должен скрывать от Вас, что Вы находитесь перед серьезным выбором. Мои слова словно не произвели на нее никакого впечатления; на ее глазах не появилось ни слезинки. – Я должен немедленно переговорить с Вашим мужем! Мы должны немедленно вызвать его с фронта. На этот раз ее глаза стали влажными. – Я не знаю, где мой муж. Вот уже несколько месяцев от него нет вестей. Это еще более осложнило положение, потому что теперь бедной женщине предстояло одной принять решение, означающее жизнь или смерть ребенка, которого она носила под сердцем, Я должен был объяснить ей это и потому продолжал: – Вы тяжело больны, и без всяких сомнений находитесь в большой опасности. Обмен веществ в Ваших молочных железах напрямую зависит от беременности. Гормоны, вырабатываемые Вашим организмом, способствуют отмиранию Ваших желез. Я прошу Вас, поймите, что именно поэтому я должен предложить Вам прервать беременность. В Вашем состоянии я не могу сохранить Вашего ребенка. Мы должны постараться удалить опухоль из Вашей груди и по возможности предотвратить появление метастазов. Однако это невозможно, пока в Вашем организме циркулирует такое количество гормонов, которые, хотя и необходимы ребенку, но, представляют для Вас почти смертельную опасность. Поэтому беременность должна быть прервана. На мой взгляд, иного выхода нет! Она с ужасом посмотрела на меня и затем, отрицательно покачав головой, твердо объявила: – Нет! Никогда! Ребенок принадлежит не только мне, но и моему мужу! Я никогда не дам согласия на то, чтобы его взяли от меня. Мне совершенно безразлично, что будет со мной. Я знаю, что моя жизнь в опасности; давайте говорить – она кончена. Я и сама это чувствую и потому прошу Вас: помогите мне продержаться до родов. Я умоляю Вас об этом! Я долго молчал, побежденный ее словами. Затем я еще раз попытался ее переубедить. Я продолжал: – Не надо так говорить. Вы в большой опасности, это верно, но Ваша жизнь еще не кончена. Никто не стал бы так утверждать. У нас есть шанс. Это действительно так. Я постараюсь объяснить Вам: мы могли бы спасти Вас, если бы действие гормонов было нейтрализовано немедленным прекращением беременности, после чего мы могли бы сделать Вам операцию. Но совершенно ясно, что вы погибнете, если это не будет сделано, даже если я удалю обе Ваши молочные железы… |
| – Нет, государь, оно и лучше, что так вышло, – сказал Оливье. – В вашей свите много лиц, которые сочли бы бесчестным изменить бургундцу и стать союзниками де ла Марка. – Ты прав, Оливье. Дураков на свете немало, а нам с тобой в настоящую минуту было бы некогда успокаивать их щепетильность маленькой дозой личного интереса. Будем честными людьми, Оливье, и добрыми союзниками Бургундии, по крайней мере на эту ночь: время еще даст нам возможность отыграться. Ступай скажи, чтобы никто не снимал оружия, да передай мой приказ, чтобы в случае надобности стреляли в тех, кто будет кричать «Франция и Сен-Дени!», так же смело, как если бы они вопили «Преисподняя и Дьявол!». Я сам лягу в доспехах. Да передай от меня Кроуфорду, чтобы он поставил Квентина Дорварда на самый передовой пост караульной цепи перед городом. Пусть-ка первый воспользуется счастливым случаем, который может предоставить ему эта вылазка, так как он первый о ней сообщил. Коли ему удастся выйти целым, его счастье. Но главное, позаботься о Мартиусе Галеотти; пусть останется позади, в самом безопасном месте; он безрассудно смел и, как дурак, хочет быть сразу и философом, и воякой. Смотри же, ничего не забудь, Оливье! Покойной ночи… Пресвятая матерь Клерийская, святой Мартин Турский, будьте милостивы ко мне, грешному, и охраните мой сон! Глава XXXVII. Вылазка (Продолжение) Взглянул и видит: толпы без числа Из городских ворот выходят. «Возвращенный рай» Вскоре над огромным станом, расположившимся под стенами Льежа, воцарилась мертвая тишина. Некоторое время слышались еще голоса сменявшихся часовых и перекликавшихся солдат, потерявших свои части и товарищей; эти крики доносились из мрака, как лай заблудившихся собак, разыскивающих своих хозяев. Но наконец усталость после утомительного дневного перехода взяла свое; отбившиеся приютились кто где мог, и вскоре все погрузилось в глубокий сон в ожидании утра, которого некоторым не суждено было уже увидеть. Все спало мертвым сном, кроме измученных солдат почетного караула, охранявших помещения герцога и короля. Опасности предстоящего дня, надежды завоевать славу, о которой мечтали многие рыцари, собиравшиеся сразиться за высокую награду, обещанную тому, кто отомстит за смерть льежского епископа, – все стерлось из памяти тех, кого свалила с ног тяжелая усталость. Но Квентин Дорвард не спал. Уверенность, что он один сумеет узнать де ла Марка в общей сумятице, воспоминание о той, которая сообщила ему приметы Вепря и тем самым окрылила его надежды, мысль о предстоящей смертельной опасности, из которой он надеялся выйти победителем, – все это отогнало сон от его глаз и так напрягло его возбужденные нервы, что он не чувствовал ни малейшей усталости. |
| Гемофилия — это такая отложенная смерть. Но от нее не спрятаться под ватным одеялком Две истории о том, как научиться с этим жить 17 апреля, 2022 Две истории о том, как научиться с этим жить Смертельный риск удариться, упасть, получить малейшую травму — как жить с этим обычному мальчишке, которому приходится бегать, стоять на воротах и драться? Рассказывают писатель Николай Назаркин и президент Иркутского общества больных гемофилией Валерий Верянский, которые сами страдают гемофилией, но живут полноценной жизнью. Гемофилия — редкое наследственное заболевание, связанное с нарушением процесса свертывания крови. У больного возникают кровоизлияния в суставы, мышцы и внутренние органы, возрастает опасность гибели пациента от кровоизлияния в мозг и другие жизненно важные органы, даже при незначительной травме. «Я был абсолютным балбесом — дрался и стоял на воротах» Писатель Николай Назаркин. В шесть лет ему поставили диагноз «гемофилия». Сейчас он пишет книги для детей, вместе с женой растит собственного сына. — У меня особенный случай: родители и я узнали про мою гемофилию, когда мне было уже шесть лет. После травмы колена у меня никак не останавливалось кровотечение, только тогда врачи взяли анализы крови и был поставлен диагноз. Подобного никто не ожидал, ведь гемофилия — наследственное заболевание, передается по линии матери, но среди ее родственников в нескольких поколениях больных этим заболеванием не было. Мне просто повезло, что до шести лет у меня не возникало никаких травм. А тогда, в шесть лет, я сразу на полгода загремел в больницу. Там мне нужно было принять два факта: то, что я болен, и то, что больница — это надолго. Когда я после больницы отправился уже не в детский сад, а сразу в школу, то шел туда уже с новым чувством. Я должен был осознавать, что мне можно, что нельзя, что опасно, что нет. Но реальная жизнь мальчишки — другое. Я был абсолютным балбесом и особенно не заморачивался соблюдением каких-то правил. То есть на физкультуру не ходил, у меня же освобождение, а в хоккей и в футбол во дворе играл, на воротах стоял. |
| Они (были) быстрее (leviores) орлов и могучее львов. Дочери израильския, плачьте о Сауле, который одевал вас одеждами багряными с украшением вашим и который золотыя украшения возлагал поверх одежд ваших. Каким образом пали могучие среди сражения? Iohaфah был поражен на смерть. Скорблю о тебе, брат мой Iohaфah, прекраснейший мой. Погасла любовь (ceciderat). Любовь твоя ко мне была, как любовь женщин. Как пали могучие и погибли оружия желанныя (arma concupiscenda)» (II Цap. I, 21–27) 968 . 62 . Какая мать так оплакивает своего единственнаго сына, как этот оплакивает (своего) недруга? Кто такими похвалами благодарности превозносит (своего) благодетеля, как этот своего смертельнаго врага (insidiatorem capitis sui)? Как нежно (pie) он оплакивал, как сердобольно (affectu) вздыхал? Изсохли горы по пророческому проклятию. и божественная сила исполнила приговор проклинателя. Таким образом сама природа понесла наказание за то, что была свидетельницей убиения царя. 63 . Что (мне сказать) о святом Навуфее? Какая иная была причина его смерти, как не прилежание (contemplatio) его к честному? Ибо когда царь просил его (уступить ему) виноградник, обещая заплатить (ему за это), то Навуфей отверг (предлагаемую ему) за отеческое наследие гнусную (indecorum) цену; (мало того, когда ему за непослушание стала угрожать смерть), он предпочел лучше умереть, чем допустить такой позор (как продажа отеческаго виноградника). «Сохрани меня, Господь 969 , сказал он, отдать тебе наследство от отцов моихъ» (III Цap. XXI, 3), т. е. да не будет такого позора, да не допустит меня Господь совершить такое безчестие. Не о виноградных деревьях говорит он, — ибо не о них заботится Бог, — не о земном владении (spatio), а об отеческом праве. Он мог, конечно, получить (взамен) другой 970 виноградник и таким образом приобрести царское расположение (et amicus esse), что в настоящем веке считается весьма полезным; однако то, что постыдно, он не находил возможным признать за полезное, он предпочел (лучше) подвергнуться опасности, (но зато сохранить) честность, чем (получить) выгоду, (допустивши) позор; я говорю о пользе в обычном смысле слова, а не о той, в которой проявляется также и честность (in quo etiam honestatis gratia est). |
| Да простит меня Бог, но я не верю, что такое мог написать маленький мальчик. Что это не внушено взрослыми - такие мысли. Как можно сравнить ценность жизни с какими-то временными огорчениями от одиночества. Преодоление одиночества - это в будущем могло бы стать задачей жизни, это дало бы толчок внутреннему развитию. У меня сын умер в 13 лет от саркомы. Последний год жил без ноги - ампутировали полностью. До этого - тяжелейшее лечение с опасностью умереть от текарств. А последние месяцы - медленная смерть от удушья. Он до самого последнего дня хотел жить, очень боялся смерти, верил, что смерть не неизбезна. Он говорил: " я все жду-жду, когда Бог меня исцелит, уже устал ждать " . У него тоже были взаимоотношения с ангелом. Он как-то сказал: " я попросил Бога, чтобы Он послал мне ангела " . Через некоторое время нам пришла посылочка от незнакомых людей с фигуркой ангела. В последние дни жизни сын каждый принял решение каждый день рисовать по ангелу. Все кости были в метастазах, это было тяжело, ангелы получались похожими на каки-то каракатиц. Я не настаивала, чтобы он обязательно каждый день рисовал, но он сам вспоминал и просил бумагу и карандаш. ===Возможно, тайна Промысла приоткрылась в том, что именно неизлечимая болезнь семилетнего мальчика пробудила во многих проявления любви=== Я верю, что ребенка и так все очень любили. Что-то здесь не так - в подобных рассуждениях. Что проблема недостатка внимания со стороны близких моглв решиться Богом таким чудовищным способом - смертельным приговором. Трудно сформулировать, но общий тон публикации кажется мне подгонкой под какую-то православную схему. Рискую возражать, так как сама прошла через это горе - смертельную онкологическую болезнь сына. Андрей 25 июля 2016, 11:02 Упокой, Господи, душу раба твоего Георгия! Яна 25 июля 2016, 10:59 Как же нам всем не хватает внимания и Любви, особенно в детстве, когда Она так нужна, Она - источник и основа всей последующей жизни... Но вырастая мы об этом забываем, и сами недополучив Любви, не даем (или не можем в дать) полной мере ее своим детям и родным... |
| Долго длилась речь апостола. Сначала юноша внимательно слушал благовестника, не пророняя ни одного слова. Наконец, усталость брала свое: очи смежались, внимание ослабевало; но «он, будучи юношею, был не ленив и, чувствуя наклонность ко сну, не ушел и, видя опасность упасть, не устрашился» (Златоуст). Наконец, усталость превозмогла силы юноши, и он погрузился в глубокий сон, отнюдь «не по лености, а по естественной необходимости» (Златоуст). Несколько мгновений сна, и потерянное равновесие заставило упасть уснувшего. Так как собрание верующих происходило в горнице третьего этажа дома, то падение для Евтиха было смертельным. Когда, быть может, тотчас же, благодаря достаточному свету в комнате, заметили падение Евтиха и спустились вниз, куда он упал, то подняли его мертвым, νεκρς. Текст ясно утверждает, что упавший Евтих действительно от падения умер: это была не кажущаяся смерть, не обморок, ибо тогда бы стояло ως νεκρς. Печальная весть о смерти упавшего тотчас же была передана наверх собравшимся братиям, и, конечно, все братия во главе с апостолом сошли вниз. Смерть упавшего подтвердилась теперь еще более всеми сошедшими. И вот, в минуту горького сожаления об умершем, великий чудотворец – св. Павел пал на него (умершего юношу) и, обняв его, сказал: не тревожьтесь, ибо душа его в нем. Апостол пал на умершего отнюдь не с тем, чтобы проницательным взором врача исследовать: есть ли в нем еще жизнь, но чтобы через свое прикосновение к телу усопшего возвратить его к жизни. Подобным же образом пророк Елисей воскресил умершего сына самаритянки, а пророк Илия – сына вдовы сарептской. Присутствовавшие были преданы сильной печали о несчастном умершем, но скоро сия печаль претворилась в радость: апостол сказал им: не тревожьтесь, ибо душа его в нем. «Не сказал: он воскреснет, я воскрешу его; – но что? Не молите, не тревожьтесь. Видишь, как он был не тщеславен, как готов доставить утешение» (Златоуст)? Хотя апостол и «не говорит юноше: встань! и не упоминается о совершенных Павлом молитвах, чтобы Господь повелел юноше возвратиться к жизни», однако, когда он произносил свое победное: душа его в нем, то чудо уже совершилось: безжизненный получил снова жизнь. |
| Они и незаконны и неестественны, ибо отселе апостольский авторитет незыблем, а его христианская чистота обнаруживается с ослепительностью для всякого нормального глаза. Ясно, что все внешние тяготы скорее закаляют подвижника в избранном направлении и тверже обеспечивают желанный исход. И чем они энергичнее и напряженнее, тем крепче, ближе и ощутительнее сладостное предвкушение славы. При таком направлении отчаяние самоотрицания принципиально немыслимо, и в краткий промежуток между первым и вторым посланиями в Коринф св. Павел не мог преобразиться в своих эсхатологических упованиях, оставаясь на прежней точке зрения. Нужно всегда быть верным призванию до смертной самопреданности. Посему благовестник и ныне ревностно старается лишь о том, чтобы – водворяясь ли, выходя ли – быть угодным Господу ( 2Кор. 5:9 ), да и живот Иисусов в теле его явится ( 2Кор. 4:10 ). Непрестанное предание на смерть служит только к откровению жизни Иисусовой в смертной плоти нашей ( 2Кор. 4:11 ) и с этой стороны оно всего менее было роковым для апостольских убеждений. Модификации и метаморфозы оказываются немотивированными и – потому – сомнительными, хотя самые факты довольно бесспорны. Но все подобные тяготы были тесно связаны с благовестнической практикой и в немалой мере вызывались ее течением. Если здесь многое зависело от внешних случайностей – в роде борьбы со зверями в Ефесе ( 1Кор. 15:32 ), то во всяком случае горечь настроения значительно усугублялась именно смутами и непорядками церковной жизни. Самые опасности принимались частью для исправления верующих с прежней целью, чтобы в них действовала жизнь, а в просветителе смерть. Последняя существенно условливается утомительностью бесплодных усилий непрерывного обновления оправданных, где Апостолу приходилось вторично болеть муками рождения, пока в его чадах вообразится Христос ( Гал. 4:19 ). Колебания и моральные потрясения обращенных были важнейшими факторами его смертельных тревог, в которых и получали свой истинный смысл. Однако эти страдания не были сокрушительными для догматических убеждений св. |
| Они постоянно цитируют слова Господа и Апостолов о любви к врагам и молитве за ненавидящих. И это люди, которые сталкиваются с реальной сатанинской ненавистью, со смертельной опасностью, с убийствами и истязаниями, а не с наездами в интернете. Нам стоит оценить контраст с нашим православным интернетом. Почему-то уровень агрессии, раздражения, даже, скажем прямо, ненависти и злобы, на порядок выше у людей, которые находятся в комфорте и безопасности. Которым не приходится платить за верность Христу жизнями — да и вообще не приходится платить. Возможно, дело именно в этом; когда Вам не приходится платить за Вашу веру, Вы можете легко относиться к ее заповедям. Но давайте устыдимся мучеников, которые, наверное, смотрят на нас с небес — какие у нас реальные причины для недовольства и топания ногами? Евангелие — это серьезно, люди идут за него на смерть, и давайте относиться к нему серьезно. От нас не требуется принять смерть или мучительные увечья — от нас требуется просто воздерживаться от злословия. От нас не требуется любить наших убийц (нас пока никто не убивает) — от нас требуется любить тех, кто говорит о нас гадости в интернете. Другая тема, которая тут возникает — это довольно вялый интерес мира к судьбе гонимых христиан. Ну да, это все плохо, но не так, чтобы что-то делать по этому поводу… Можно возмущаться тем, что неудовольствия некоторых особенных групп оказываются гораздо более важной темой, чем масштабные убийства, а кое-где и геноцид христиан, но важнее подумать, почему это так. Дело не в каком-то заговоре — всемирные заговоры это вообще вещь маловероятная, обязательно найдется кто-нибудь вроде Сноудена, который всех сдаст. Дело в другом. Так уж устроено медиапространство, что если Вы молчите — Вас не существует. И, что еще важнее, если о Вас молчат — Вас не существует. Если Вы хотите, чтобы люди помнили о чем-то — не молчите об этом. Если Вам есть дело до людей, которые подвергаются гонениям — говорите о них. Недавно я был на показе фильма “Холокост — клей для обоев?”. |
|
|
