| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 Супруги из Сирии, обратившиеся в Христианство из ислама, получили убежище в Великобритании 07.10.2008 Супруги из Сирии , недавно перешедшие из ислама в Христианство, получили право религиозного убежища в Великобритании . Английский суд впервые в истории признал, что сирийской паре грозила смерть из-за обращения в христианскую веру. Юридическую помощь сирийским христианам оказал базирующийся в Страсбурге Европейский центр закона и справедливости (European Centre for Law and Justice - ECLJ). Лондонский апелляционный суд по вопросам иммиграции впервые признал критическое положение сирийских евангеликов мусульманского происхождения, которые обратились за религиозным убежищем к властям Соединенного Королевства. Суд признал, что если молодые люди вернутся в Сирию, на родину мужа, им угрожает смертельная опасность. Молодые супруги (их имена не разглашаются в целях безопасности) недавно перешли из ислама в христианство (муж крестился в 2003 году, жена – в 2005) и открыто свидетельствовали о своей вере мусульманам на одном форуме в Интернете. После этого в адрес молодоженов начали поступать послания с угрозами, в том числе видеоролик со сценой обезглавливания – по законам шариата вероотступничество карается смертной казнью. Родственники мужа предложили ему вернуться в ислам, заявляя, что в противном случае им пришлось бы «омыть его позор», то есть убить. Важным моментом в решении суда стало признание евангелизации как неотъемлемой части религиозной практики христиан веры евангельской. Суд признал, что сегодня в мусульманских странах люди, обратившиеся из ислама в христианство, подвергаются смертельной опасности. «Это знаковое и поистине революционное решение, поскольку суд признал, что многие обращенные в христианскую веру из ислама подвергают себя реальной опасности, – заявил президент ECLJ адвокат Джей Секулов. – Это важнейшее решение не пройдет незамеченным мировой общественностью, и мы рады, что оно поможет обеспечить защиту христиан, обратившихся из ислама, которые подвергаются опасности из-за своей веры и желания поделиться этой верой с другими». «Это решающий момент для Соединенного Королевства: нация осознала растущую угрозу радикального ислама и критическое положение христиан в странах Ближнего Востока», – отметил в свою очередь Роджер Киска, адвокат ECLJ, который представлял интересы супругов в апелляционном суде. Благовест-инфо Редакция текста от: 07.10.2008 00:00:00 |
| Святитель Игнатий (Брянчанинов) « Смерть – разлучение души с телом вследствие нашего падения, от которого тело престало быть нетленным, каким первоначально создано Создателем. Смерть – казнь бессмертного человека, которою он поражен за преслушание Бога». Митрополит Сурожский Антоний «Память о смерти имеет огромное значение, но я говорю не только о людях, которые больны, лежат в постели или поражены так называемыми смертельными заболеваниями. Если позволите выразиться резко, мы все больны неизлечимым заболеванием – смертью. Каждый из нас умрет. Возможно, здесь нет ничего трагического, а может быть, и есть, но это просто факт. И я думаю, что это важно сознавать, потому что если бы только мы успели сознавать, что ничего нет в нашем распоряжении, кроме настоящего момента, что ничего дальше может не быть – как бы тогда мы относились друг к другу? Если бы мы знали, что человек, с которым мы разговариваем, или мы сами можем вот-вот умереть, не закончив разговора, разве не изменился бы наш голос, наши движения, наше отношение – разве не стали бы мы вести себя иначе, не так, как обычно, когда считаем, что у нас впереди много времени? Сейчас я позволю себе быть нетерпеливым, быть грубым, проявить равнодушие, неверность, быть холодным – позже я всё заглажу. А что, если времени уже не будет? Только сознание, что каждый момент, каждый настоящий момент может быть последним, позволяет нам превратить его в полноту, в торжество отношений, в победу. И я думаю, что это очень важно в каждодневных отношениях». «Древние авторы часто говорили: “Помни о смерти” … Они хотели сказать, что если ваша жизнь не соответствует мере смерти, это жизнь “в половину”. Французский писатель Рабле сказал: “Я готов стоять за свои убеждения вплоть до повешения — исключительно”; это означает, что он не был готов отстаивать свои убеждения, потому что, окажись испытание слишком трудным, он бы отказался от них. Только тот, кто может сказать: “Я готов умереть за то, во что верю, или за то, чем я являюсь, или за тех, кого я люблю”, тот может жить с полным дерзновением; а тот, кто не живет с полной отдачей, не может иметь жизни с избытком, его жизнь течет тонкой струйкой, он все время, словно кролик, прячется от смерти, прячется от опасности, сталкивается с опасностью и смертью, только когда смотрит фильм или читает книгу, где можно прикоснуться к опасности, в то же время ощущая безопасность реальной ситуации. Очень важно осознавать, что только готовность встать лицом к лицу со смертью позволяет нам жить в полную силу». |
| По причине лежащей во зле мысли и расположения нашего (1 Ин. 5:19; Кол. 1:21) необходимо постоянно быть в «боевой готовности», как сказано: «больше всего хранимого храни сердце твое» (Притч.4:23), — чтобы через створки не ворвалась смерть (Иер. 9:21). Ведь даже наводящие ужас звери из-за неистового возбуждения естественных надобностей попадают в смертельные ловушки. Всесильным противоядием от подобных злоумышлении для нас является вера в Промысел и покровительство Господа. Таким образом, поскольку «это предстоит нам» и «путь Его не путь человека», мы ослабляем насильственное действие греха на пути, где нам угрожает опасность попасть в ловушку. Ни один из вас, заботясь, не может сделать хоть одного своего волоса белым или черным и «прибавить себе росту хоть на один локоть» (Мф. 6:27; Лк. 12:25). Не значит ли это, что все упорядочивается спасительной десницей Промыслителя Господа, а не человеческим старанием и заботой? А слова «возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает» (Пс. 54:23) не показывают ли, что Божественное покровительство всегда больше нашего собственного старания? После падения человеческая личность была лишена власти над собой, так что теперь мы скорее являемся «жертвами воздействия». На нас беспрепятственно влияет все окружающее, и таким образом враг возбуждает чувства якобы во имя необходимости. Как раз здесь и проявляется смекалка подвизающихся, которые должны «всяческим сохранением блюсти сердца свои». Чувственные вещи провоцируют человека. Однако наибольшая опасность исходит от страстных помыслов, оказывающих давление на людей слабохарактерных и понуждающих их идти на уступки, поскольку этого якобы требует необходимость, а не вожделение. «Кто премудр и сохранит сия? И уразумеют милости Господни» (Пс. 106:43). Тех же, кто не имеет духовной опоры и поддается позорным предлогам самолюбия и самодовольства, оплакивает царь и пророк Давид: «Видех неразумевающыя и истаях» (Пс. 118:158). Великим утверждением для нашей жизни служит изучение Писания. В особенности важно чтение повествований, в которых описывается брань подвижников, вознагражденных исполнением Божественных обетований. Кто жаждет спасения, должен неустанно изучать такие поучения, поскольку изменения к худшему, действуя с помощью иссушения сердца, а иногда и уныния, оказывают давление на наше благое расположение. |
| Мэри Стэндиш пристально посмотрела на него, но не шевельнулась. Она сжимала в руках ружье, Ноадлюк тоже не двинулась с места. Киок продолжала подниматься наверх и наконец исчезла в темноте. — Идите в погреб! — тоном приказания сказал Алан. — Если вы этого не сделаете… Улыбка осветила лицо Мэри, бесстрашная и нежная улыбка, казавшаяся в этот час смертельной опасности лучом света, прорезавшим мрак. Мэри Стэндиш медленно подползла к Алану; в одной руке она тащила ружье, а в другой был зажат маленький револьвер. Опустившись около его ног, окруженная рассыпавшимися блестящими волосами, она все еще улыбалась и спокойным тихим голосом, заставившим его затрепетать, сказала: — Я буду помогать вам драться. За ней подползла Ноадлюк, волоча другое ружье и передник, полный патронов. А наверху в темном отверстии чердачного окна бегающие глаза Соквэнны уловили движение теней в сером тумане, и его винтовка еще раз послала смертельный вызов Джону Грэйхаму и его людям. То, что последовало за этим, согнало улыбку с губ Мэри. Стон вырвался из ее груди: человек, которого она любила, встал во весь рост перед открытым окном, навстречу гонцам смерти, снова забарабанившим по бревенчатым стенам дома. Глава XXV Объятый несдержанной, безумной страстью, Джон Грэйхам не побоялся попрать все законы. Он был уверен, что Холт предохранит Мэри Стэндиш от всякой опасности. Во всем этом уже нельзя было больше сомневаться, когда пролетели первые минуты после выстрелов Соквэнны из чердачного окна. Алан просунул свою винтовку в окно нижней комнаты, которое было тщательно забаррикадировано предусмотрительным старым воином, оставившим открытым лишь маленькое отверстие, дюймов в восемь. В это время ружейный залп прорезал серый густой сумрак ночи. Алан услышал жужжание и шипение пуль и их визгливое пение, напоминавшее рассерженных пчел, когда они пролетали с быстротой молнии над крышей дома. Их щелканье по бревенчатым стенам походило на глухой стук пальцем по спелому арбузу. Было что-то захватывающее, почти приятное в этом звуке; как-то совсем забывалось, что он несет с собою смерть. Алан не испытывал ни малейшего страха, когда он внимательно вглядывался туда, откуда раздавались выстрелы, стараясь заметить чью-нибудь тень. Тут и там мелькали слабые вспышки; и в том направлении он начал стрелять с такой быстротой, с какой только он успевал выбрасывать израсходованные патроны и спускать курок. |
| 13 . 82. Вот перед тобой удивительная Иудифь 591 , которая пришла к Олоферну, вызывающему ужас среди людей, окруженному празднующими триумф ассирийскими воинами 592 . Она поразила его своим изяществом и красотой лица, а затем прельстила прекрасными речами. Первым триумфом ее было то, что она вышла из вражеского шатра, сохранив свое целомудрие, а вторым было то, что женщина одержала победу над мужчиной и мудростью своей обратила народ в бегство. 83 . Персы устрашились ее мужества. И подобно этим двум пифагорейцам, она не испугалась ни грозящей ей смерти, ни утраты целомудрия, что для добродетельных женщин страшнее всего, ни удара палача, ни оружия целого войска. Стояла женщина перед рядами вражеских воинов, среди их победоносного оружия, не страшась смерти. Что касается величайшей опасности, она не трепетала перед ней и шла на смерть, если говорить о преданности вере – она готова была сражаться. 84 . Итак, Иудифь избрала достойное и, следуя ему, обрела пользу. Ибо достойное требовало не допустить, чтобы народ Божий оказался во власти язычников, предал обычаи и таинства своих отцов, чтобы святые девы, почтенные вдовы и целомудренные жены оказались в руках грязных варваров, чтобы осада окончилась сдачей города; достойное требовало ей одной подвергнуться смертельной опасности ради всех, чтобы все были спасены. 85 . Как велико было значение достойного, если женщина взяла на себя решение в самых важных делах, а не передала его народным вождям! Как важно для нее было достойное, что она призвала себе в помощь Бога! Какова была Его милость, что она обрела ее! 14 . 86. Именно достойному следовал Елисей, когда сирийских воинов, пришедших, чтобы захватить его, привел пленными в Самарию, поразив их слепотой? Он сказал: Господи, открой глаза их, чтобы они видели ( 4Цар.6:20 )! А когда царь израильский захотел убить их и просил пророка разрешить ему это, Елисей ответил, что нельзя убивать тех, кого царь пленил не своей рукой и не в военной схватке, но им нужно помочь и накормить. И вот сирийские захватчики, восстановив силы на обильной трапезе, затем уже никогда и не помышляли вернуться в землю израильскую 593 . |
| Так чувствовали и многие русские писатели и мыслители, из самых лучших. Я не вполне разделяю этот взгляд и думаю, что он не идет в самую глубь вопроса. Хотя и я чувствую опасности, связанные с властью машин, и испытываю смертельную тоску от их дыма и шума. Поистине, машина есть как бы распятие органической природы. Она разрушает органический ритм нашей природной жизни, она разрывает всякую органическую целостность. Машинизация нашей жизни и есть прохождение через расщепление, выход из первоначальной целости родовой жизни, в которой дух и материя связаны неразрывно, в которой дух пребывает и ещё в самых недрах органической материи. Хозяйственные победы человека над природой должны вести к отрыву человека от природы, к расщеплению целости и раздвоению. Человек выходит из недр природы, из её стихий и хочет быть господином природы, хочет владеть природными стихиями. И природа отходит от человека, она морщится и иссыхает вокруг него. Победное явление машины и есть самый важный момент борьбы человека с природой. Машина косит всё живое в природе. Она несет смерть животным и растениям. Повсюду, где распространяется власть машины, отцветают цветы. Машина должна разрушить одно из самых совершенных явлений органической природы – человеческое тело, она должна заменить тело. В победном шествии своем машина несет гибель античной красоте. Это явственно видно на футуризме, который есть рабское отражение машинизации жизни. Гордая мечта человека о власти над природой ведет к уродству, к смерти красоты, к разрушению цветущей жизни. Вы допустили какую-то неправду в самой постановке задачи овладения природой и властвования над ней. Вы разобщены с душой природы. Вы хотите не брачно владеть природой, владеть не соединяясь, а разобщаясь с ней. И потому горьки и некрасивы плоды вашей власти над природой. Но ошибочно было бы думать, что машина убивает дух. Не дух, а органическую материю, плоть мира убивает машина. Она несет с собой смерть не духовной жизни, по существу неистребимой, а органическому жизненному укладу, родовому быту. |
| Вершина гимна - строфа " Все, все, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья - Бессмертья, может быть, залог... " . Извлеченная из контекста гимна, эта строфа заключает в себе великую правду: в наслаждении смертельной опасностью душа догадывается о том, что она сотворена бессмертной. Но внутри гимна правда интонационно извращена - ибо разрушена иерархия ценностей, все сдвинулось со своих мест,- и для этого употреблены три могучих художественных средства. Во-первых, сам контекст - контекст хвалы бедствию, несущему страдания не только мне (нам), но и другим людям; во-вторых, сокрушительная энергия стиха, его сила и стремительность, его напор, которые сметают на своем пути простые связи между словами (так смазанные чернила соединяют несколько ясных слов в одно приблизительно угадываемое),- и в результате выходит, что не только мое человеческое восприятие угрозы гибели ( " неизъяснимы наслажденья " ) намекает на бессмертие, нет, - сама угроза, и притом любая, сама гибель, и притом всякая, они-то обещают бессмертие - обещают сами по себе! И это усиливается третьим средством - двумя мощными ударами: " Все, все, что гибелью грозит... Бессмертья, может быть, залог! " Цветаеву восхищало это " двоекратное " " все, все... " - упорное, не терпящее возражений и словно само с кем-то или с чем-то пререкающееся. Собственно, предмет пререкания и есть та " система ценностей " , от которой отступился Вальсингам. В этой другой " системе " бессмертие и в самом деле может быть обеспечено гибелью - но не всякой, не самой по себе; не все, " что гибелью грозит " , заключает в себе бессмертие - а только такая гибель, которая освящена верой и любовью. Как бы в ответ на гимн Священник напоминает о добровольной крестной смерти Спасителя, " распятого за нас " , смертию смерть поправшего. Вальсингам же воспевает связь смерти и бессмертия за вычетом духовных основ этой связи - веры и любви; и потому под видом правды у него поется ложь, под именем бессмертия воспевается смерть - черная, окончательная, абсолютная. Это и прочла в гимне Цветаева, это ее и увлекло, это она Пушкину и приписала, " переведя " интонационное извращение правды на словесный язык: " ...Пушкин говорит о гибели ради гибели нее блаженстве " . |
| Христос помышлял о Своей смерти и погребении, когда сидел за пиршественным столом, устроенным для Него гостеприимным Лазарем и его сестрами. Урок для всех назидательный! И мы не только во время пиршества, но вообще во время всякого ястия и пития должны приводить себе на память смерть и сим памятованием удерживать себя от невоздержания и чревоугодия. Чревоугодие, особенно нетрезвость, есть идолопоклонство, ибо, по слову Апостола, для чревоугодников чрево есть бог ( Флп.3:19 ). Чревоугодник приносит в жертву этому богу свои физические и духовные силы, теряет охоту к делам благочестия, в праздники Господни ходит не в храм Божий, а в питейные заведения, предается буйству, распутству, сквернословию, находится в опасности умереть без покаяния. Мысль о смерти могла бы удержать его от этих грехов, если бы возникала в нем, пока он еще не успел погрузиться в бездну их. Неудивительно, если забывают о смерти неверующие в загробную жизнь и потому спешащие насладиться всеми земными благами и удовольствиями. «Станем есть и пить,– говорят они – ибо завтра умрем» ( 1Кор.15:32 ). Мысль о смерти располагает их не к воздержанию, а к невоздержанию. Таковы были многие язычники. Но и язычники не все так смотрели на смерть. Египтяне, верившие в загробную жизнь, боялись смерти и мыслью о ней старались удерживать себя от грехов чревоугодия. С этою целью они во время пиршества ставили на стол скелет человека и, смотря на него, удерживали себя от невоздержания, рассуждая: «стоит ли утучнять тело в виду того, что оно сгниет и останутся от него одни кости? Стоит ли, утучняя тело, пресыщая его разнообразными роскошными снедями и напитками, приготовлять обильную пищу червям? И не опасно ли чревоугодничать в виду загробной участи, грозной для чревоугодников?» Христианам еще более свойственно рассуждать так. Пусть они, когда представится случай к нарушению воздержания в пище и питии, припоминают богача евангельской притчи, проводившего каждый день в обществе приятелей в пировании и попойках. Чем кончилось все это? Тем, что он по смерти из своих великолепных палат переселился в адское жилище, и здесь, объятый неугасимым пламенем, узрев на лоне Авраама нищего Лазаря, которого презирал при жизни, умолял Авраама: «пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста в воде и прохладил язык мой, ибо я мучусь в пламени сем» ( Лк.16:24 ). Язык есть орган не только слова, но и вкуса. Несчастный богач пресыщал свой вкус напитками, и вот орган вкуса послужил ему орудием наказания. Кто чем согрешил, тот тем и наказывается. Подобная опасность угрожает всякому чревоугоднику, злоупотребляющему органом вкуса. Язык его на том свете будет мучиться смертельной жаждой, для утоления которой не явится Лазарь. Бойся этой участи, христианин, искушаемый невоздержанием, и когда грозит тебе таковое искушение, удерживай себя от него помышлением о смерти и страхом загробного воздаяния. О воровстве – Поучение в великую среду |
| Жизнь и смерть святого Албания есть пример того, что современный автор, по другому поводу, назвал «прекраснейшей логикой христианского мученичества» (Рейнхольд Нибур). Они составляют последовательный ряд призывов и благодатных даров, в котором каждое призвание и каждый дар благодати, будучи воспринятыми, приводят к иному призванию и новой благодати. Отправным пунктом является проявление милосердной любви. Преследуемый христианин, клирик находит убежище у Албания, который был солдатом и язычником. Албаний принял его. Чуть позже сам Албаний просит о крещении. Так проявление милосердия может приводить к вере. Однако теперь уже сама вера предполагает новую ответственность и новое призвание. Посланцы римского правителя приходят с обыском в дом Албания: Албаний облачается в одежды христианского клирика и подвергается аресту вместо него. То, что было просто проявлением милосердия, становится деянием героической любви. То, что было просто актом веры, становится ее героическим исповеданием, граничащим со смертельной опасностью. Албаний предстает перед судьей. Он отказывается отречься от Христа и подвергается телесному наказанию. И призвание, и благодать возрастают. Албаний не удовлетворяется провозглашением своей веры; теперь он исповедник веры — он страдает за нее. Принеся в жертву свое тело, он воспринял — вместе со столь многими другими святыми — особую власть над физической природой. Он останавливает воды реки, чтобы ее можно было перейти посуху, а затем изводит источник воды из земли. Здесь поразительная символика: святой может остановить течение вод зла, так же как побудить течь источники воды очищения и освобождения. Первое чудо произошло по пути на гору, где Албанию предстояло пострадать, а второе — на самой вершине горы. Власть святого связана с его жертвой, ибо Албаний слышит призыв свыше и принимает свыше благодать: он был осужден на смерть, обезглавлен и так достиг последнего предела жизни истинного ученика. «Когда Христос призывает человека, Он повелевает ему прийти и умереть» (Дитрих Бонхеффер). Нет большего вызова человеку и нет большей награды. |
| История человечества не запечатлела в своих анналах каких-либо других ярких исторических случаев такого рода предательства. Но зато они стали нередким явлением в царстве безбожного коммунизма. Приведу только два примера. Вот большевистская власть обрекла на смерть неугодного ей почтенного, всеми уважаемого общественного деятеля, например, академика Академии наук. Она приписывает обвиняемому пред общественностью самые фантастические и позорные обвинения и требует от его самых близких друзей и почитателей-сослуживцев подтвердить эти ложные обвинения своей подписью под изготовленной ей, от лица их, декларацией. Как быть? – рассуждают эти друзья и почитатели. Обвинения явно фантастически-лживые… Не подписать, – значит немедленно подвергнуть опасности свою жизнь. Но какую пользу принесу я несчастному оклеветанному, если не подпишу? Ровно никакой. Ведь все равно большевистская власть его расстреляет, независимо от того, что я подпишу или не подпишу, а я то без нужды жестоко пострадаю. Так, значит, никакого греха нет, если подпишу. И подписывают, и тем предают друга на смерть, как Иуда. Конечно, здесь нет еще налицо той гнуснейшей черты предательства Иуды: добровольности и мотива выгоды. Но в иных подобных случаях привходит и этот мотив; иногда друзья оклеветанного и без внешнего принуждения спешат сами добровольно предложить свою подпись, в расчете таким образом улучшить свою карьеру. Из трех, взаимно дополняющих, евангельских повествований мы видим, что по вступлении Спасителя в Гефсиманский сад, Его душу охватила самая сильная, самая тяжелая, «смертельная» скорбь. Его душа, как бы разрывалась от терзавших ее в самой крайней степени чувств страха, скорби и тоски. Пред чем был этот страх? Чего так сильно устрашался тогда Спаситель? Об этом говорят слова молитвы Спасителя: «Отче, аще возможно да минует меня чаша сия»; Он страшился некоей «чаши», которую предстояло Ему испить. Что разумел Спаситель под образным выражением «чаша сия»? В указанных выше евангельских повествованиях на этот вопрос мы не имеем прямого ответа. |
|
|
