| Едва успели засыпать свежую могилу землею, над ней снова послышалось надгробное пение с его конечным: вечная память! Вечная память, повторим и мы, в сердцах наших, тебе, наш любвеобильный отец, опытный наставник, мудрый руководитель и благодетель душ наших. Никаких слез не достанет оплакать нашу потерю. Но получив дерзновение у Всевышнего Царя и Бога нашего за твои труды и подвиги, паче же за преизбыточествующую ко всем любовь и крайнее смирение, не забуди и нас сетующих и болезнующих о разлучении с тобою, и умоли Его благость, да твой избыток будет в наше лишение, и да удостоимся, окончив наше земное странствие, соединиться с тобою там, идеже несть разлучения, несть печали и воздыхания, ныне нас одержающих, но жизнь и веселие присносущное! Л –б. 10 сентября, 1860 г. Скит Оптиной Пустыни. I. Письмо Высокопреосвященнейшего Филарета, Митрополита Московского Мир Вам от Господа. Что скажет немощный духом, смотря на подвижника страждущего телом, но не изнемогающего духом? – Потерпи Господа, Отче, мужайся, и да крепится сердце твое. Но, Господи, аще и не подвизавшихся и прещения достойных милуеши, облегчи подвизавшагося Тебе ради. Есть ли и праведно ему желати разрешитися и с Тобою быти, но и еще пребыти во плоти не благопотребно ли есть многих ради? Призри на сих и еще даруй им его. Обаче Ты един веси лучшая и даруеши полезнейшая. Твоя да будет воля, и Тебе слава во веки, Аминь. 7-го сентября, 1860 г. II. Письмо лечившего старца медика, к одному из скитских братий Только теперь могу сказать, что я видел человека, говорил с человеком. Не знаю, почему я прежде его не видел, а 18 лет знакомства, кажется, могли открыть глаза. – Вот как трудно видеть совершенство, а достигнуть до совершенства, я думал, не в натуре человека … Представьте себе теперь мое положение: увидеть человека таким, каким он должен быть. – Я чувствую себя нездоровым – так нечаянно увидеть живой образец человека потрясло меня. Ах! Почему прежде вы не открыли мне глаза. – Теперь я страдаю. – Сохрани, Господи, нам жизнь отца Макария, – но сердце говорит, да и ум, что такой человек есть жилец другого мира, мы недостойны иметь его. |
| Как народный учитель, руководитель в жизни, батюшка с любовью подавал нуждающимся указания и советы, как поступать в тех или иных житейских затруднениях. Один Московский житель рассказывал о себе следующее: „Служил я приказчиком у некоего г. М–ва с жалованьем в 500 руб. Вынужденный по некоторым обстоятельствам оставить это место, я думал было открыть торговлю, да без необходимого капитала это было бы слишком рискованно. Не зная на что решиться, я поехал на богомолье в Троицкую Лавру, а оттуда и на Пещеры. Тут, у крыльца батюшкиной келии стою я среди других посетителей старца и думаю про себя: ну что я буду беспокоить старца своими нуждами? уж идти ли мне к нему?.. Но вот на крылечко вышел сам о. Варнава и, подозвав меня к себе, вдруг говорит мне: что ты думаешь торговлю что ли открывать без денег? А ты ступай-ка с Богом домой, не беспокойся»! Пораженный прозорливостью старца я даже и не спросил, что же мне теперь делать. С тем и возвратился в Москву. Но вскоре же по молитвам батюшки я поступил в приказчики на 800 р. жалования. В другой раз поехал я к батюшке за благословением на женитьбу сына. Благословляя меня, батюшка не один раз повторил: „про невесту-то хорошенько узнай, смотри же, хорошенько узнай». Это предостережение его заставило меня очень призадуматься, так как невесту я хорошо знал. Что же вышло? Приезжаю домой и узнаю пренеприятную новость. Оказывается, невеста самовольно ушла от родителей и потом вышла замуж за другого жениха». Один иеродиакон Оптиной пустыни О. Ф. М. в своей келейной записи передает следующее: В 1898 и 99 годах у меня был в горле острый катар, который впоследствии превратился в хронический. Я ездил в Москву к специалистам врачам по горловым болезням. Между тем я счел долгом поклониться мощам великого Угодника Преподобного Сергия, откуда ходил в Гефсиманский скит к о. Варнаве. По приходе в его келью, около которой было много народа, я, увидев старца, рассказал ему, что, бывши певчим, потерял голос, и все время страдаю горлом, о чем глубоко скорблю, падаю духом. |
| Я лично не часто, но сталкивался с Л.Н., и сравнительно хорошо знаю его. До того момента, когда Л.Н., не выступал пророком нового слова, он был очень милый, симпатичный и добрый человек; с того момента, когда Л.Н., выступил в исследование Слова Божия, а в особенности личности Божественного Спасителя мира, он, быть может, незаметно для лиц, близко стоявших к нему, но для людей, встречавшихся с ним значительно реже, чрезвычайно заметно впадал в страшное обуревание гордостью. Когда он о чем-либо говорил, в особенности последнее время, то было заметно, что он, как хороший соловей, слушает самого себя, и, Боже упаси, если кто попытается перервать его в этом направлении. Далее: как лучшее доказательство его вступления на естественный путь духовного безумия в этом направлении, должно рассматривать те случаи, где Толстой выдумывал самые наивные доводы, к умалению чудес, произведенных Божественным Спасителем мира. Эти доводы доходили иногда до такой нелепости, как, например, объяснение Вознесения Спасителя мира тем, что Иисус спрятался за окружавшую Его толпу. Дальше, отрицая Божественность Спасителя и признавая Единым Богом, – Бога Отца, он, основываясь на Божественном Евангелии, ничем не опроверг, хотя бы, например, тех слов Христа, где Он говорит: «ненавидящий Меня ненавидит Отца Моего Небесного» 66 . «Я и Отец – одно» 67 . Отрицая Божественную личность Спасителя и низводя Его на степень, как мы сказали выше, в объяснении своем Его чудесного Вознесения, на степень очень и очень обыкновенного человека, он в то же время: цитирует изречения Божественного Спасителя мира; хотя по своему перекраивает Его Евангелие, но в девяти десятых оставляет его в том виде, как оно существует у Евангелистов. Трактуя о безразличии формы исповедания Бога в своем известном письме священнику о.Сергию Ильинскому, он в то же время кощунственно издевается над формами этого исповедания христианскою православною церковью. Говоря о братстве, свободе и равенстве по учению Христа, он, в то же время, не терпит ни малейшего возражения против своих доводов, считая последние непогрешимой истиной. |
| Так же учит и Каллист патриарх: «прежде всего попекись найти себе наставника и учителя непрелестного, и, нашедши его, вполне отдайся ему, как отцу родному сын отцелюбивый, ходя по повелениям его неуклонно, и на него взирая, как на Самого Христа». И Пр. Петр Дамаскин пишет в 11 слове о рассуждении: «весьма хорошо о сем вопрошать, но «опытных»; а неопытных опасно, потому что они не имеют рассуждения. Рассуждение знает время, потребности, устроение человека, свойство его, силу, ведение вопрошающего, произволение его, намерение Божие, смысл каждого изречения Божественного Писания и многое другое. Не имеющий рассуждения, может быть, и много трудится, но не достигает цели. Если же найдется человек, имеющий рассуждение, то он бывает руководителем слепых, и светом для находящихся во тьме, и к нему должны мы во всем обращаться и принимать от него все, хотя, быть может, по неопытности нашей, и не то находим, чего желаем. Однако, имеющий рассуждение, из того наиболее бывает познаваем, что он может и нежелающих, и неохотных расположить к тому, что говорит. Ибо через него действует Дух, испытующий все и совершающий Божественные дела, так что может и нехотящий ум заставит верить, подобно Ионе, Захарии и Давиду, бывшему из разбойников, которому Ангел воспретил говорить, за исключением только молитвенного песнопения. – Если же, может быть, ныне, в роде сем, нет имеющих рассуждение, по оскудению рождающего оное смирения, то мы должны о каждом начинании с трудом (с терпением) молиться, по слову Апостола» 34 . Вот те основания, на которых оставившие мир предают свои души руководству старца, с отсечением своей воли. Такой путь спасения признан всеми Св.Отцами самым надежным, и из всех путей удобнейшим. «Кто не обратится к Царству Небесному, как дитя, тот не может войти в него» 35 , сказано в Св.Евангелии. В простоте повинующиеся, ради Господа, благополучно совершают путь свой, не навлекая на себя коварства бесов своими тонкими исследованиями веры и нравственности. Марко постник в гл.78-й пишет: «человек советует ближнему, яко весть; Бог же действует в слышащем, яко же верова». |
| Я бы его довел, я бы добился до старца Иосифа, – но... видно Господь не попустил. Я уверен, что найдутся очень много людей, которые, если не вслух, то в душе, посмеются над простыми, немудрыми, но в высокой степени правдивыми словами этих двух людей: «Бог не попустил». А между тем, как много в этих словах великой Божественной правды. Пусть назовут меня фанатиком, безумцем, невеждою, я не могу не попытаться своим детским лепетом, своей простою речью не научить, не указать, – нет! Для этого я еще слишком юн, слишком неопытен и мало умудрен. Я хочу только помочь создаться тем импульсам, которые, быть может, заставят тоже какую-нибудь ищущую; тоже какую-нибудь жаждущую вечной Божественной правды душу, вдуматься, глубоко вдуматься в эту, по моему, страшную драму погибавшей души у святого порога Оптинского скита. Никогда не нужно закрывать глаза на правду. Самая великая наука, самая важная, самая необходимая, самая полезная человеку наука жизни – история. Не будем касаться того непосильного человеческому уму вопроса, – для чего в жизни появляются противоборствующее фараоны; избивающие и проливающие кровь пророков Иезавели, предающие Христа Иуды. Это не дело нашего ума. Это не дело изделия вступать в оценку действий и в критику промышлений своего Созидателя. Это, как я сказал выше, рискованный, опасный шаг, за первым опытом, в области которого человека охватывает гордыня, и он делается безумцем в самом точном смысле этого слова. Никто никогда в жизни до настоящего момента не был в силах разрешить этот вопрос, и он до скончания века, как недостроенная Вавилонская башня, будет служить живым укором гордой пытливости обезумевшего человеческого ума. Пусть на этот вопрос будет всегда один ответ, «не знаю: это не постигаемая для меня воля моего Господа», или, основываясь на Словах Христа: «быть может это растения, которые насадил не Отец Наш небесный» 52 . Но, непременно остановим свое внимание на каждом таком факте, вдумаемся в него и примем его, как урок, лучший урок для нас, данный Господом нам, для нашего общего блага. |
| Но не было доступа к умирающему мужу и ей. Мы не останавливаемся на вытекающих из этих чудовищных условий обстановки его смерти всевозможных, иногда даже чудовищных россказнях и предположениях, девять десятых которых говорят за то, что под прикрытием этой непроницаемости, шла непрерывная борьба ревнивых охранителей чисто антихристовых учений последних лет Л.Н., против пробудившегося в нем стремления к распятому Христу, к православной церкви; причем, по различным вариантам, эта борьба нередко из своих моральных форм переходила в более активные формы, – мы на этом не останавливаемся, так как это только лишь одни слухи, толки и разговоры, а живая действительность осталась там, за этой цепью. Мы имеем полное основание утверждать только лишь то, что одной из главных задач, окружавших одр умирающего христоотступника, была охрана его от тех смиренных представителей церкви, и от тех добрых людей, которые никакими силами не могли порвать эту ужасную черную цепь и принести облегчение страждущей душе умирающего; теперь уже, несомненно, постигшей весь ужас мучительной, страшной ошибки своего заблуждения и давящего, угнетающего всю ее сущность страдания заблуждения миллионов доверившихся ему душ, миллионов с детской верой: пошедших за ним в эту бездонную, в эту ужасную пропасть людей. Несомненно, перед ее неутешно скорбящими духовными очами огненными буквами горели слова Того, Кого, в обаянии безумной гордыни, она лишила и Божеского прославления и, самое страшное, Кого она в глазах миллионов людей уничтожила, аннулировала, как вечно живущего Бога, – Бога нашего спасения, как тот Источник постоянного, бесконечного утешения, обличения, избавления от жизненных скорбей, тяжких, мучительных переживаний, – единственного выхода из жизненных тупиков, и Всепрощающего, Всемилующего, Искупившего все наши грехи Своею Драгоценною Кровью, Распятого и Воскресшего Господа. И тем самым, быть может, некоторых навсегда лишила лучей истинного счастья, возрождения к новой жизни. А эти слова гласили вот что: «Лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтоб он соблазнил одного из малых сих» 70 . |
| Он не навязывается тебе в учителя. Он не говорит о внешних, безболезненных вещах и событиях. Он преподносит тебе то, что излилось из его сердца, которое принадлежит не ему, а Духу. Этот мятежник уверовал в Богочеловека и исповедал: «Если мне докажут, что Христос вне истины, я выберу Христа, а не истину». Он избрал Христа, Который сказал: «Кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него» (Ин 7:38–39). Предтеченский скит Оптиной пустыни. Старинная гравюра. Внешний вид скита довольно точно изображен Достоевским в «Братьях Карамазовых» Из него текут реки утешения, которого он сподобился, пройдя через тысячи мучений, через боль, искушения, угрозу смерти, каторгу. Это утешение привлекает к себе и оживотворяет всех. Так что ему есть о чем сказать, и он говорит о многом. И через это многое преподается одно: утешение, отрада Духа. Кажется, будто он сидит где-то в уединенном месте в одиночестве. И рассуждает сам с собой. Разговаривает со своим многоликим бытием (ведь говорят, что в «Братьях Карамазовых» в образах всех братьев запечатлен сам автор). И остается истинным, самим собой. Создает вокруг себя здоровую атмосферу. Издает очаровывающую музыку. Даром рассеивает драгоценный материал. И весь мир собирается вокруг него. Начинает слушать. Остается рядом с ним. Принимает его в себя. Воспринимает его как свое собственное «я». Самые глубокие, но засохшие корни орошаются водой, которая течет отсюда. В горячих водах этого целебного источника врачуется всякая боль, а больные параличом получают укрепление своих членов. Достоевский рассматривает историю изнутри. Переживает опыт своих героев. Жизненным соучастием познает, что происходит у них внутри. И этот опыт, внутреннее познание постоянно обнаруживаются в процессе повествования. Он составляет монтаж событий. Сплетает беседы. Сеет фразы. Одно говорит ясно, другое — лишь намеком. Во всяком случае, события неизменно идут в том направлении, какое он задает им изнутри. Или, лучше сказать, Христос направляет эти события Своей святой волей. |
| Для более внимательной жизни Промысл Божий, чрез высшее начальство, указал отцу Феодосию самое благонадежное место — скит Оптиной пустыни. Тут он жил очень скромно и своим простым обращением заслужил любовь братии. Нередко за святое послушание он ездил в Шамординскую женскую обитель для отправления богослужений наряду с другими иеромонахами. Там жила его родная сестра Екатерина Афанасьевна, которая пострижена была келейно в схиму и скончалась раньше своего брата дней на пять или шесть. И сам отец Феодосий незадолго до своей кончины тоже желал быть постриженным в схиму, но почему-то это дело не состоялось. В скиту он прожил немалое время — лет девять с лишком. Любил часто служить Божественную литургию и служил с умилением сердечным. А в свободное время имел привычку удить рыбу, в чем находил всегда большое удовольствие. Вообще, он был добрый и благожелательный монах и в свое время гостеприимный настоятель. Смерть застала его неожиданно. Дня за три или за четыре он служил; и это было последним напутствием его в жизнь вечную. Затем, как говорили, у него открылась сильная рвота, и 10 октября 1903 года он мирно скончался на 80-м году от рождения. На третий день была соборная литургия и похороны. Схимонах Феодот (Герасимов) (†16/29 января 1900) В миру Феодор Иванович Герасимов, из крестьян Тульской губернии Ефремовского уезда Дмитриевской волости деревни Лоташка. В раннем детстве остался от родителей сиротой. Сказывал он, что в начале 40-х годов прошлого XIX века в их местности было сряду два голодных года, и потому приходилось по целому дню работать у зажиточных крестьян за один ломоть хлеба, чтобы только не умереть с голоду. Но зато по прошествии этих голодных годов уж и урожай был хорош! Феодор Иванович в свое время был женат, но был бездетный и потому вместо детей воспитывал у себя двух мальчиков племянников-сирот, которые почитали его как родного отца. Занятие его, как сельского жителя, было обычное крестьянское — хлебопашество. А кроме того, он занимался рыболовством, и очень удачно. |
| Что Вы сумели вынести для себя, какую духовную пользу получили? Это ведь, в первую очередь, духовный труд… Безусловно. Вы знаете, мне трудно словами ответить на этот вопрос. Но мне кажется, я попытался ответить на него своей живописью. Это незабываемые месяцы в моей жизни. Я молился, думал о вечном, бывал на скитских службах. Отцы помогали советом, молитвой? Без них и кисть бы не двинулась. Они очень прониклись этой работой. С любовью деликатно что-то советовали или, проходя мимо, благословляли. А то, что унывать не давали, так это точно! Иду я как-то раз со всем своим «художественным багажом» по дорожке в скит, а мне навстречу отец Серафим с отцом Никоном – улыбаются, а отец Серафим показывает на меня и говорит: «Это наш певец скита идет!» Сколько любви в нем! Ну как после такого не вдохновиться? Кисть сама собой и пишет! В итоге написали с отцами 12 работ. Ваша выставка в Козельске – это большое региональное событие; такие мероприятия тут, к сожалению, редкость. Должно быть, на открытии будет много гостей? Очень надеемся, что приедут самые близкие и самые дорогие люди. Мы пригласили московских друзей, педагогов и художников, калужских художников и друзей из Козельска. Будет хороший повод встретиться, обсудить живопись. Сами виновники выставки будут? Кого Вы имеете в виду? Отцов Оптиной пустыни, разумеется, – наших молитвенников и вдохновителей. Конечно, мы пригласили дорогих батюшек! Какие планы на будущее? Ведь Оптина своих не отпускает... Вот это очень точно! Ну, для начала нужно открыть эту выставку, а вообще хотелось бы написать интерьеры скитских и монастырских храмов. Помощи Божией Вам. И до встречи на открытии! Краткая справка Яценко Илья Вячеславович Родился в 1975 году в Зеленограде. В 1990–93 гг. учился в МСХШ им. Н.В. Томского при МГХИ им. В.И. Сурикова. В 1993–99 гг. учился в МГАХИ им. В.И. Сурикова, мастерская В.Н. Забелина. В 1992–93 гг. – стипендиат гуманитарного фонда «Знание» им. Н.И. Вавилова. 1996 г. – стажировался в Штутгартской академии художеств. |
| Никто не уходил без ответа на то, с чем пришел. «Веруйте, что на пользу говорю вам то, что для вас потребно, – говорил о. Варсонофий. – Вот приходят ко мне с верой, и я сам удивляюсь, откуда что берется». Он добивался от каждого полного раскаяния в грехах, сам напоминая людям забытые ими грехи, несказанно удивляя их такой прозорливостью. Он умел быть настойчивым и властным, но у него была настоящая любовь к людям, поэтому каждый кающийся чувствовал не только его искреннюю заботу, но и сердечную нежность. Один Бог знает, сколько он исправил судеб, сколько добрых зерен посеял в души. Особенно к нему стремились люди интеллигентные, запутавшиеся в новомодных сложностях бездуховной культуры «серебряного века», и многим он помогал выпутаться – с Божьей помощью. Мир поражал о. Варсонофия – радости там мимолетны, мгновенны. Да и какие радости? Самой низшей пробы. И вот, несмотря на все трудности и искушения, о. Варсонофий противопоставляет «миру» свой Скит: «У нас – блаженство, даже немного как бы походит на рай». Этим светлым мироощущением о. Варсонофий родствен как преподобному Серафиму, так и всем Оптинским старцам прошлого от старца Леонида до старца Амвросия. Однако, живя в скитском «раю», о. Варсонофий чувствовал, что страшные времена совсем близко. Так, однажды (это было 5 июня 1909 года), он, просматривая какую-то книгу, подозвал о. Никона и, показывая ему одну из иллюстраций, спросил: «Что это?» Тот прочел подпись: «Развалины Колизея». «Да, заметьте, – сказал батюшка, – это театр, где язычники любовались на мучения христиан, где лилась рекою кровь христиан-мучеников. Ад тоже разрушен, но не уничтожен, и придет время, когда он даст себя знать. Так и Колизей, быть может, скоро опять загремит, его возобновят. Попомните это мое слово. Вы доживете до этих времен… Тогда вы скажете: “Да, помню, все это мне говорил батюшка Варсонофий…” Это время на за горами». В другой раз тому же отцу Никону сказал: «До ужасных времен доживете вы. А кто может ручаться? Может быть, и я буду жив…» – «Затем батюшка говорил, – пишет о. |
|
|
