| 555 Лес вокруг скита, как бы принадлежавший теперь музею, назван был устроителями «Заповедник имени Ф.М. Достоевского». 556 «При организации музея “Оптина пустынь” 18 мая 1919 г. охрану и временное заведование музеем поручили оптинскому иеромонаху Никону (Беляеву) ; к организационной работе разрешалось привлечь “проживающую при пустыни” Лидию Васильевну Защук (р. 2 июня 1871 г.), которая с 4 декабря 1919 г. стала хранительницей музея (опт. архив ГИМ. Ед. хр. 2. Л. 39), а с ноября 1920 г. по документам она проходит уже как заведующая... Музей “Оптина пустынь” с самого начала ставил перед собой задачу сохранения фондов, монастырских зданий и территории... Музей состоял из библиотеки (30 тыс. томов) и павильонов: Потолочной и стенной живописи; Культового; Макарьевского, Вассиановского; Бытового; Кустарного; Лубка; Исторического; Портретов; Литературного; Гравюрного; Болотовской живописи; Виноградовской живописи (иеромонах Алексий (Александр Николаевич Виноградов, р. в 1846 г.), окончил Демидовский лицей, потом учился в Петербургской Духовной Академии и в Академии Художеств. Кандидат юридических наук, археограф, китаевед, художник. В составе Духовной миссии посещал Китай. Опубликовал ряд работ о Китае. В архиве Оптиной пустыни хранились некоторые его китаеведческие труды, в 1920-е гг. приезжал знакомиться с ними академик Н.И. Конрад. Основное послушание о. Алексия в Оптиной было иконописание. См. его житие в книге: Афанасьев В. Оптинские были. М., 2003. С. 516–525.); Рукодельного» (Письменные памятники в собрании ГИМ. М., 1993. С. 79). 557 ОПИ ГИМ (Отдел Письменных источников Государственного Исторического Музея). Ф. 521. Ед. хр. 4. Л. 35–35 об. 564 Иеромонах Кукша (Крискент Васильевич Степченков), р. в 1859 г. в селе Стариково Курской губернии. Начало своего монашеского жития положил в Глинской пустыни. Перешел в скит Оптиной пустыни 7 апреля 1885 г. Пострижен в мантию 4 декабря 1899 г. Был портным в ризнице и певчим на клиросе. Иеродиакон с 1 марта 1908 г. Иеромонах с 8 февраля 1909 г. Уставщик. |
| Я особенно рекомендую на этот предмет прочитать самую великую и самую высокохристианскую книжку, написанную Е.А.Вороновой – «Люди – братья». В этой книжке помещены очерки и рассказы из жизни заключенных в тюрьмы, и исключительно из молодежи последнего времени, пострадавших в период безобразного движения в России в 1905–1906 годах. Здесь многие увидят живую правду, подтверждающую нашу мысль о роли и значении старчества для мирских людей. Вот почему и вот чем только и можно объяснить ту массу народа, которая идет в течение круглого года с раннего утра до глубокой полночи к Оптинским старцам. Идут и простые неграмотные люди, идет – средний обыватель и идут высокоинтеллигентные натуры; идут великие писатели и мыслители, и последние-то идут, быть может, больше потому, что в их душе больше столпилось неразрешенных вопросов, больше накопилось мучительных проблем. И вот потому-то человеческая нужда и повлекла всех к прославившемуся своим внимательным отношением к человеческой скорби старцу Леониду. Старец Леонид был человек редкой неподкупности, и, если действительно в уставную особенность Оптиной пустыни по преданию было заложено нелицеприятие, то старец Леонид был одним из наиболее ярких выразителей его. Были очень часто такие примеры, где старец, провидя в только что вошедшем какой-нибудь тяжелый порок, какой-нибудь великий грех , несмотря на внешнее положение носившего этот порок или грех, обличал его очень сурово. Были случаи, что он выгонял таких, которые приходили к нему с видимым лицемерием. Рассказывают такой случай. Недалеко от Оптиной пустыни жил помещик, который хвалился; что стоит ему только взглянуть на о.Леонида, как он сейчас же насквозь увидит его. Вот однажды этот помещик и приехал к старцу. Келья, по обыкновению, была полна народом. Входит в келью. Росту он был очень высокого и чрезвычайно полный. Отец Леонид имел такой обычай: когда хотел произвести на кого-нибудь особенное впечатление, то, загородив глаза рукою, приставя ее ко лбу козырьком, как будто рассматривал какой-нибудь предмет на солнце. Так он сделал и при входе этого помещика. Поднял руку к глазам, смотрит и говорит: «эка остолопина идет! Пришел насквозь увидать грешного Леонида, а сам, шельма, семнадцать лет не был на исповеди и у Святого Причастия». Помещика эти слова так поразили, что он весь затрясся, а после плакал и каялся, что он, действительно, неверующий грешник; что он, действительно, семнадцать лет не исповедовался и не причащался Христовых Таин. |
| После трапезы, члены съезда осмотрели богатую книжными сокровищами монастырскую библиотеку, где имеются редкие экземпляры старопечатных, уважаемых и раскольниками, книг, весьма ценных в миссионерском отношении. Несколько подобных экземпляров, по распоряжению епархиальной власти, давно взяты в миссионерскую библиотеку. Нам кажется, что и здесь бы эти книги могли иметь не менее важное миссионерское значение, так как обитель чтима и раскольниками, которых при посещении иноки могли бы вразумлять „от старопечатных книг“. Посетили оо. миссионеры и скит, находящийся вблизи пустыни среди векового бора, на расстоянии версты. Скит Оптинский представляет собой, так сказать, высшее по подвигам благочестия отделение обители, управляемое старейшим по жизни и духу из старцев. Здесь привитают подвижники и герои веры и благочестия, отвергшиеся всего в мире Христа ради. Оптинская пустынь с её скитом искони славится, как рассадник и колыбель строгого подвижничества и монашества из среды образованного общества. В этом отношении обитель эта не оскудевает и ныне, когда все другие русские монастыри держатся почти исключительно иночеством из простого нашего народа. Так среди насельников Оптиной пустыни мы встретили о. Д., первоклассного художника портретиста, не покидающего и доселе своей чудной кисти; о. В., инженера, недавно оставившего мир после потери любимой жены при крушении поезда; о. П., бывшего полковника, более десяти лет подвизающегося в монастырском затворе среди подвигов поста и молитвы и однако не бросившего своего пера, из под которого иногда появляется в печати вдохновенное стихотворение „Странника“; о. А., учёного востоковеда, бывшего члена Пекинской миссии и в тоже время художника, ныне пребывающего на покое и трудящегося над воссозданием по китайским и японским источникам истории религиозного стиля в постройках буддийских храмов и дворцов Китая и Японии. Но центральной фигурой среди оптинского современного интеллигентного иночества показался нам старец о. Э. Это живое предание и летопись последнего полувека, – и сам он своего рода оптинский Пимен. Он был секретарём Ржевской комиссии по делам раскола, председателем которой состоял знаменитый о. Матвей Константиновский, – духовник и друг Гоголя, а также любимец и сослуживец романиста Лажечникова, друг и единомышленник писателя-славянофила Леонтьева, как известно, долго прожившего в Оптиной, – близкий человек к Т.П. Филиппову, бывший сотрудник-публицист многих изданий, канувших в Лету и ещё существующих. Беседа с этим старцем, полным глубокого духовного и житейского опыта, о делах давно минувших дней и о сошедших со сцены жизни людях составляет величайшее духовное наслаждение. |
| Я имею в виду семью молодых Киреевских и монахов Оптиной пустыни. Единство в таком вопросе удивительно и очень поучительно для нашей современности. Киреевский черпал в этом единстве материал для своих «новых начал философии». Начало издания аскетической литературы Оптиной пустынью было подготовлено и обусловлено двумя фактами: во-первых, помещением И.В. Киреевским в его журнале «Москвитянин» в 1845 году статьи оптинского старца иеромонаха Макария о жизни молдавского старца Паисия Величковского , – статьи, написанной по просьбе Киреевского, и, во-вторых, последовавшим вскоре после этого в 1846 году разговором в доме Киреевских между хозяевами и старцем Макарием о неизвестных для большинства творениях святых отцов-подвижников, – разговором, в котором Киреевский и его жена Наталья Петровна прямо поставили перед отцом Макарием вопрос о необходимости «явить миру эти сокровища», обещая со своей стороны обращение за помощью к митрополиту Московскому Филарету 271 . На самом деле их участие в тут же после этого начавшейся издательской работе вышло далеко за пределы только посреднических хлопот. В «Летописи скита» Оптиной пустыни есть такая запись в 1845 году: «Получены от г. Киреевского Ивана Васильевича книги 100 экземпляров Жития блаженного старца Паисия… и 100 портретов его к книжкам; столько же и о[тцу] игумену. Рукопись (отца Макария. – С. Ф.) прежде послана была к г. Киреевскому в Москву, он, как издатель журнала Москвитянина, поместил в сем журнале оную, а потом отпечатал особо на свой счет; на напечатание особо о[тец игумен] посылал деньги, но супруга г. Киреевского Наталья Петровна возвратила оные с обещанием… напечатать на свой счет. В последних числах июля г. Киреевский со всем семейством… посетил обитель и скит» 272 . В письме к неизвестному лицу от 24 мая 1845 года, то есть несколько ранее напечатания статьи, старец Макарий пишет: «Издатель («Москвитянина». – С. Ф.) мне знаком – г. К[иреевск]ий; но, к сожалению, он по болезни своей оставляет оный на попечение других; а он имел надежду провести религиозное и нравственное направление и соединить их, как и необходимо, с наукой, тогда как в ученом мире наука непременно разъединяется с религией. |
| Р. S. И настоятель теперешний о. Игумен Даниил очень будет рад пришествию вашему. Он человек весьма добрый и благоразумный и монахолюбивый. Вы его полюбите». Письмо это о. Моисей вручил старцу Афанасию. По всестороннем рассмотрении и обсуждении вопроса о переходе в учреждаемый скит, на общем совете Рославльские старцы согласились последовать приглашению, понуждаемые к тому и тем обстоятельством, что местная земская полиция стала беспокоить их скитки своим надзором. О согласии своем на переход в Оптину о. Моисей известил письмом игумена Даниила. А старец о. Афанасий 1 Апр. 1821 г. отвечал, между прочим, Архиеписк. Филарету: «когда Бог благоволит положить начало основанию Скита и привесть оный в совершенство, желательно, чтобы ничем не причинять неудовольствия обители, чтобы была взаимная поддержка и духовный соблюдался союз любви; а для того два главных средства: 1) «чтобы скит, ежели только возможно, имел бы особое содержание, посредством Боголюбивых душ, не нанося стужения обители о потребностях, и, самим, что в силах будем, поделывать, как то: огородный овощ сажать и рукодельем, каким кто может, по временам от уныния заниматься, уповая наипаче на Промысл, что Он не лишит нужного продовольствия; когда же случится избыток в чем, – отдавать в обитель, а недостаток, сколько можно, понести терпением. Второе: нужно к общей тишине не допускать входить в скит мирских лиц, любопытством побуждаемых, иначе не можно иметь безмолвия; из обители же братиям по нужде приходить с благословения начальника в субботу или воскресенье, a прочие бы пять дней пребывать в совершенном от всех безмолвии. На таковом учреждении, паче же на Вашем Архипастырском милосердии уповаем пользоваться отшельническою жизнью, на которую, когда решительно поступит собрат наш о. Моисей с присными своими братьями и со старцем, то с любовью и я последую за ними; только признаюсь, Ваше Преосвященство, в немощи моей, что я не могу вместить иеромонашеской должности и начальнической, а согласен быть наравне с монашествующими». |
| О трудностях своей настоятельской деятельности в Коренной пустыни и о помощи ему Глинских собратий писал настоятелю Оптиной пустыни о. Исаакию (Антимонову): «Знаешь ли ты положение Коренной пустыни и ее жителей, в среду которых я попал?.. Хорошо тебе там при всем готовом хозяйстве распоряжаться людьми способными и честными, а мне каково было? И при всем том я никого, кроме Досифея из Оптиной, не звал, перемогался с помощью Глинских братий... Глинских я точно звал» . Благодаря трудам о. Ювеналия и помогавших ему Глинских иноков в Коренной пустыни насаждались правила истинного духовного подвижничества. В отчете о состоянии Курской епархии за 1862 год преосвященный Сергий писал: «.Лучшей обителью в епархии продолжает быть Глинская пустынь, за ней следует Коренная, в которой архимандрит Ювеналий (Половцев) с примечательным успехом проводит в жизнь братии строгие правила иноческие,., он трудится для Бога, и других учит тому же» . За отлично-усердное исполнение обязанностей по управлению обителью 21 декабря 1867 г. архимандрит Ювеналий был назначен наместником Александро-Невской Лавры. Однако в 1875 г. по слабости здоровья он оставил управление Лаврой и возвратился в Оптину пустынь, где занимался переводом богословских книг с греческого языка. 21 мая 1884 г. о. Ювеналия назначили наместником Киево-Печерской Лавры, а 25 октября 1892 г. — епископом Балахнинским, викарием Нижегородской епархии . При наречении во епископа Ювеналий произнес речь, в которой раскрыл значение монашества и его влияние на религиознонравственную жизнь народа. 3 января 1893 г. он был переведен на Курскую кафедру. Будучи архипастырем Курской епархии, преосвященный Ювеналий неоднократно посещал Глинскую пустынь, почитал ее богомудрых старцев, беседовал с ними. Так, в 1893 г., осматривая Спасо-Илиодоровский скит, он обратил свое особенное внимание на о. Архиппа и посетил его келлию. На вопрос архипастыря: «Как поживаешь, старец?» отец Архипп ответил: «Боюсь мук вечных, боюсь геенны огненной, скрежета зубовного, червя неусыпаемого...» и залился слезами. Потом говорит: «Спокойно живу, враг меня не берет». — «Ты уже поборол врага», — заметил владыка и любезно простился с подвижником. На следующий год архипастырь снова заходил в келлию старца и беседовал с ним наедине. |
| И с душою детской мудрецы. В злобном вихре беспощадной битвы Мир совсем забыл бы небеса, Если б смолкли праведных молитвы, Прекратились Божьи чудеса. И нисходят в грешный мир святые, И низводят с неба благодать... Подвиг их – целить сердца больные И умы заблудшие спасать. Умер он – молитвенник народный, Умер он – народный иерей, И ненастной ночи мрак холодный Стал еще темней и холодней. Пусть он с нами вечным духом ныне, Но не слышим мы его речей... Не сияет в жизненной пустыне Свет его ласкающих очей. Оросив горячими слезами Мертвый камень гробовой плиты, Шепчем мы дрожащими устами! «Без тебя мы в мире сироты». В заключение я не могу не сказать о том, что праведный старец Амвросий и после своей кончины не оставляет обращающихся к нему. В этом направлении уж есть много случаев, проникающих в печать и живущих в народе. Старец продолжает свое служение, как и продолжал, и очень многие, и по настоящее время, посещают могилу великого старца, служа о нем панихиды, как великое благодарение за его незримую помощь. Как на яркий факт, подтверждающий это, я считаю необходимым указать на следующий, в высокой степени интересный случай, бывший лично со мною. После того, как Оптинские старцы, как это мы увидим ниже, окончательно воскресили мою душу, и когда я твердо решился покончить со своим нехорошим прошлым, я, с благословения Его Высокопреосвященства Петербургского митрополита Владимира, по указанию старцев, решил выступить на открытую проповедь против спиритизма, оккультизма и других знаний, тесно связанных с вызыванием духов, черной магией, и со всякой другой мерзостью, перед лицом Бога Живого 51 , чему я когда-то так долго и ревностно служил. И я решил сделать первое свое выступление с публичной лекцией об «Оптиной пустыни». Незаслуженная мною любовь и снисходительность ко мне высокоуважаемого епископа Дмитровского Трифона, снабдила меня чудными картинами из его библиотеки об Оптиной пустыни; но мне хотелось, чтобы это мое начинание благословил великий, почивший старец Амвросий, каким будет только угодно ему путем. |
| Это новое ходатайство удовлетворено без задержки. Лесной Департамент предписал Калужской Палате Государств. Имуществ 3 Декабря 1860 г. отвести Пустыни лесной участок в даче «Каменке» в 108 десятин удобных и неудобных. Кроме сего, в Декабре месяце 1859 года, Коллежская Советница Мария Полугарская пожертвовала 16,000 р. на покупку для Скита земли с тем, чтобы Оптина Пустынь из доходов с имения обеспечивала содержание братии Скита. Во исполнение воли жертвовательницы отыскался вскоре подходящий выгодный участок земли в Перемышльском уезде в п. «Ноздриной», в количестве – 275 десятин. Тогда по определению Св. Синода, исправляющей должность Обер-Прокурора вошел со всеподданнейшим докладом Государю Императору об укреплении за Козельской Введенской Оптиной Пустынью земли, покупаемой для Скита этой обители у г. Ключарева, на что в 28-й день Мая 1861 г. и воспоследовало Высочайшее соизволение. Между тем, жертвовательница Полугарская обратилась к Епископу Григорию с письмом от 3 Августа 1861 года, в котором она изъяснила, что покупаемое имение, как она известилась, Высочайше повелено укрепить не собственно за Предтеченским Скитом, как она и покойный муж ее того желали, а за Оптиной Пустынью с тем только, чтобы. Пустынь из доходов с приобретенного имения обеспечивала содержание братии Скита, чего ни она, ни муж ее не имели в намерении, а всегда желали и с тем именно и пожертвовали капитал свой, чтобы Предтеченский скит имел свою отдельную собственность , а потому и просила дать сему делу направление, которым бы в точности была исполнена воля благотворителя». В объяснение противу сего письма, настоятель о. Моисей донес Преосвященному, что преждевременное опасение и беспокойство г-жи Полугарской произошли не иначе, как от неправильных слухов, дошедших до нее, или от собственного ее недоразумения, и что купчая крепость совершена 3 Августа 1861 года действительно на имя Предтеченского Скита в Калужской Гражданской Палате. Эта купчая крепость гласит так: «лета 1861 г. Августа в 3 день г. |
| Жизнь ее отличалась простотой и умеренностью, но особенное прилежание у нее было к молитве. Тимофей сподобился свидания со старицей Досифеей и духовного наставления. Впоследствии он писал ей письма, на которые даже получал ответы. Целиком сохранилось довольно большое письмо, написанное образным, тонким стилем, в котором старица поддерживает молодого подвижника в его намерении посвятить жизнь Богу и уговаривает придерживаться выбранного духовного наставника. В период отшельничества Тимофею, будущему игумену Моисею, пришлось выдержать сильнейшие испытания, достойные тех, которые выпадали на долю отцов-пустынни-ков времен Антония Великого , но только в более суровом и холодном климате, на более скудной земле. Подвизался Тимофей под руководством старца Дорофея, средства к существованию добывал рукоделием или переписыванием богослужебных книг. Летом собирал грибы, ягоды и огородные овощи: возле кельи было несколько грядок, там сажали капусту и репу. Келью, в несколько комнат, подвижники выстроили сами, и Тимофей показал при этом отличные способности плотника. Подвижникам пришлось перетерпеть и разного рода лишения, и болезни, и даже нападение разбойников, едва не лишивших старца Дорофея жизни. Разбойники пришли в келью под видом странников, во время чтения Псалтыри. Напали они внезапно и жестоко — были хорошо вооружены. Но Тимофей смог защитить своего духовного наставника — сердце его не оставляло молитву. Пребывание в Рославльских лесах пришлось на довольно трудное для страны время: Отечественная война и послевоенные годы. В начале 20х от архиерея пришло указание рославльским пустынникам переселиться в скит при Оптиной пустыни. Период пребывания в Оптиной для Моисея начался так же, как и период пустынножительства. Вместе с помощниками он рубил деревья, выкорчевывал пни, расчищал место для будущего строительства. Вскоре был составлен план скита, а в июне 1821 года утвержден Козельским владыкой. Строительство Иоанно-Предтеченского скита при Свято-Введенской Оптиной пустыни приобрело нечеловеческий размах и порой даже причудливые формы. Игумен Моисей благословил строительство, и даже сам принял участие в посадке кедров возле братских келий. Удивительно, но прихотливые растения прижились. Недоставало пищи и строительных материалов, а игумен заботился о цветнике, в котором росли бы французские розы. Но Господь так щедро наделил это место Своей Благодатью, что все недостатки восполнялись, а пожертвования приходили одно за другим. Обитель росла и хорошела. Ни церковное, ни епархиальное начальство особенного участия в судьбе обители не принимали. Игумен раздавал деньги направо и налево, часто переплачивая или как будто не замечая обмана торговцев, но плата работникам всегда выплачивалась вовремя. |
| Вместе с Ф.М.Достоевским был и Вл. С.Соловьев , о взглядах которого старец, как передают, отозвался неодобрительно. К.Н.Леонтьев жил несколько лет при старце Амвросие и по его благословению принял в Оптиной пустыни монашество. В 1887 году о.Амвросия посетил Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович, проведший некоторое время с ним в задушевной беседе и после с любовью к нему относившийся. Несколько раз был у старца граф Л.Н.Толстой. В первый раз Л.Н.Толстой был у старца вместе со Н.Н.Страховым в 1874-м году; во второй раз пришел пешком в 1881-м году в крестьянской одежде со своим конторщиком и сельским учителем, а в третий раз в 1890 году приехал к нему со своею семьею. Сильное впечатление произвел о.Амвросий на графа Л.Н.Толстого, во второй его приезд. Свое впечатление от разговора со старцем Толстой передавал так: «этот о.Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко стало и отрадно у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога». Это было сказано гр.Толстым в 1881. г. А в 1890 г., выйдя от старца, он сказал окружающим его лицам – «я растроган, я растроган». Последние дни своей жизни старец Амвросий делил свою деятельность между, по-прежнему приходящим к нему скорбным людом, и созиданием указанной выше женской Шамординской пустыни, о которой мы будем говорить ниже. И, благодаря своему преклонному возрасту, изнурявшей его на протяжении многих лет мучительной болезни, 10-го октября, 1891 года, он отошел к Тому, Кому так чудно, так славно и так назидательно служил почти с ранней своей молодости, и к нему можно вполне применить прекрасное стихотворение, хотя и написанное на утрату другого лица, но сродного ему и по духу, и по деятельности, – великому старцу в миру – о. Иоанну Кронштадтскому . ... " Он был жив – мы сердцем не робели, Он был жив – и были мы сильней; Умер он, – и мы осиротели, Умер он, – и ночь еще темней. Ночь темней, – а мы так одиноки В грозном море – слабые пловцы... Миру нужны вещие пророки |
|
|
