| И кто каким предметом возбуждается к слезам, о том надлежит ему и размышлять, дабы поддержать плачь, сколько то надобно. Это все слезы «благодатныя»; а бывают также слезы «естественныя», когда душа трогается, до пролития слез, видением или слышанием о предметах приятных или горестных. Нужно пользоваться и такими случаями, и естественныя слезы прелагать в слезы духовныя, обратив ум свой к славословию Бога, к исповеданию Его совершенств, или размышлению о смерти, о суде, о муках и проч. Преимущество благодатных слез пред естественными состоит в том, что они имеют большую силу и действенность к истреблению грехов и страстей, нежели те слезы, которыя возбуждаются с трудом и разными искусственными мерами 46 . Вторая ступень внутреннего подвижничества, преддверие к которой составляет борьба с помыслами, есть так называемая «умная» или сердечная «молитва», совершаемая в таком состоянии и в такое время, когда ничто постороннее не рассеевает и не колеблет благоговейного расположения молящегося, когда ум пребывает глух и нем ко всякого рода являющимся в душу запросам, когда сердце освободилось от всякого помысла, хотя бы он казался добрым: «ибо по опыту известно, говорит пр. Нил, что за допущением благих помыслов следуют и лукавые, и вход первых отверзает дверь вторым» 47 . О достигших преспеяния св. Григорий Синаит говорит, что им надобно не глаголание псалмов, т. е. не внешние действия и выражение молитвы словом, но молчание, соединенное с непрерывною молитвою в сердце и созерцанием. «Бог есть мир, чуждый всякого смущения и беспокойства» (стр. 90); а потому когда в молитве ум отступает от памятования о Боге и рассеивается, обращаясь к предметам не столь важным, то он «прелюбы деет» (стр. 92); ибо молящийся во время молитвы соединен бывает с Богом, и не потребно ему отторгать ум свой от Него. Отсюда ясно, что теоретическое основание сердечной или мысленной молитвы, ставящее ее выше молитвы, совершаемой внешними действиями, есть то, что безмолвная молитва представляет собою, как бы состояние богоподобия и соприсутствия с Богом, достигаемое чрез созерцание Его. |
| Однако он строго ограничил случаи и пределы приношений: милостыню можно принимать только в необходимых случаях и притом малую, а отнюдь не излишнюю; особенно должно остерегаться от «чуждоприсвоения». «Стяжания, приобретаемые насилием и чужими руками, говорит он, отнюдь не должно принимать нам, но да отреваем таковыя, как некоторый смертоносный яд». Особенного внимания заслуживают наставления пр. Нила об обязательности и смысле милостыни по отношению к монашествующим. «Имеющий не более того, сколько потребно (поучает он), не обязуется к подаянию. Поэтому истинный инок не подлежит долгу – творить милостыню; ибо откровенным лицем он может сказать: се мы оставихом вся и в следе тебе идохом» ( Мф.19:27 ). Для иноков есть другая милостыня не вещественная, а духовная: «еже помощи брату словом во время нужды и утешити ему скорбь разсуждением духовным. Вот душевная милостыня! И она настолько же выше телесной, насколько душа важнее и преимущественнее тела». В других монастырях соблюдали определенные правила касательно постов, и качество пищи и количество блюд с точностию определялись монастырским уставом. В Ниловой пустыни не существовало никаких нарочитых постановлений о пище и питье. Один и тот же человек мог употреблять различную пищу, смотря по состоянию и крепости здоровья и по роду занятий. «Здравии и юнии да утомляют тело постом, жаждею и трудом по возможному: старии же и немощнии да упокоят себе мало». Благоразумные и рассудительные вкушают всякого явства, как бы оно ни было вкусно и сладко, сказал Григорий Богослов : у них нет того, чтобы одно избирать, а другое отринуть; а чрез это и Богу за все благодарение воздают и предохраняют душу свою от надмения. Пр. Нил поучает, согласно с наставлением Василия Великого , что не нужно вообще пренебрегать никаким родом пищи, основываясь на той мысли, что не подобает ратовать против тела брашном, которое служит к его сохранению (стр. 118, 119). Неизвестный же составитель предисловия к «преданию», вероятно один из учеников его, еще с большею силою отстаивает эти мысли, проводя совершенно верное возрение, что пост и изнурение плоти суть не более, как средство, ведущее к добродетельной жизни, а не самая добродетель. |
| О том же Симеон Новый Богослов пишет так: «страшно, воистину страшно (сие) и выше слова. Зрю свет, котораго нет в мире, зрю, посреди келии, сидя на одре; внутрь себе зрю Творца миру, и беседую, и люблю, и слушаю, сладко питаясь единым Боговидением и, соединяясь с Ним, небеса превосхожду. Знаю это доподлинно и верно, где же тогда тело – не знаю. Господь любит меня, и в Себе Самом меня приемлет и в объятиях сокрывает. Живущий на небесах есть и в моем сердце; здесь и там зрится мною. И вот Владыка являет меня равным ангелам и даже лучше тех соделывает: ибо и теми невидимым бывает по существу, неприступен бо естеством; силою же зрится всяко, и с естеством моим соединяется по существу. Изведавший сие опытом не только не пожелает выйти из келии, но захочет быть сокрытым в ров, выкопанный под землею, чтобы там наедине, вне сего мира, созерцать безсмертнаго Владыку своего и Создателя. Если бы Бог не положил предела, сколько времени в жизни сей можно пребывать в сем состоянии, то хотя бы оно продолжалось всю жизнь, человек не захотел бы выйти из него. Но (присовокупляет он) Бог не попускает долго пребывать в оном, чтобы человек не забыл попечений о братии своей…. Посему Господь ослабляет силу благодати и не позволяет (подвижнику) взойти на все ея двенадцать ступеней, оставляя на одиннадцатой " …. Макарий Египетский о сподобившихся благодатных видений, в молитве говорит, что они «ни красным, ни сладким мира сего не приложатся более, ни скорбных и злолютных не убоятся; но с Апостолом дерзают глаголати: ничто же нас разлучит от любве Божия» ( Римл. 8, 32 ). Невозможно не преклониться умом пред этой высотою мысленного молитвенного созерцания, пред которою остаются тщетными всякие логические разграничения… Нарисуем в воображении своем такое положение подвижника: в глухую ночь, когда все живое безмолвствует после дневного утомления, уединившись в свою келию, один или с учеником своим, инок сидит на одре. Голова его поникла долу, взор устремлен внутрь себя. Ничто из внешнего мира не рассевает его сосредоточенного внимания; он порвал связи с этим миром, кроме своей убогой келии и крайне скудного ее убранства. |
| В заключение он дает практический совет: «иногда, говорит, бывает крайняя нужда войти в общение и собеседование с каким-либо опытным и назидательным человеком; благовременное и благонамеренное посещение такого человека и беседа с ним в меру могут не только изгнать из души уныние, в ней гнездящееся, но и, доставить некоторый отдых, придать силы и усердие к дальнейшему подвигу в благочестии». Гордость бывает двоякая: «иноческая», когда ради благоговейного жития входит в душу человека горделивый помысел, что он много потрудился и много претерпел зол из-за добродетели, – и гордость «мирская», рождаемая внешними преимуществами. Мысли Нила о гордости мирской весьма замечательны по глубине и ясности воззрения на значение иноческого звания и на ту разделительную черту, которая отличает его от положения мирянина; притом в них отражаются многие черты современности и направление духа времени в области монашеской жизни. «То гордыня мирских, говорит он, когда кто-либо тщеславится званием и преимуществами монастыря, или многочисленностию братства. А о тех, не знаю, что и сказать, которые, «по установившемуся ныне обычаю», гордятся множеством сел и имений монастырских, или известностию в мире и знакомствами… Иные кичатся известностию в мире своих родителей, или знаменитостию родственников, или тем, что сами, до поступления в иночество, находились в почестях и в числе сановников. Это крайнее безумие…, и кто думает видеть в этом славу себе, сих слава – студ есть. А есть еще между иноками, продолжает он, и такие, которые высятся пред прочими ничим же, – ничего своего не имея, – т.е. хорошим голосом, способным к пению, или языком, годным для звучного чтения и произношения. Какая человеку похвала и честь от Бога в том, что составляет не нашу собственность, трудом приобретенную, но принадлежность естества нашего». – «Гордится человек, будучи сам грешен; а не знает того, что грешник горше самых бесов, как их раб и послушник, и сожитель их, долженствующий сойти к ним во тьму бездны. Воистину, кто во власти бесов, горше и злосчастнее их самих», восклицает он 43 . |
| 474 . Вообще Артемий неоднократно и довольно подробно останавливается на сущности иноческой жизни, значении её и на обетах иночества. Эту жизнь он ставит особенно высоко, и даже готов признать, что иноки исполняют даже больше того, что должны делать по обязанности христианина («мниси, хранящеи яже выше заповедеи», ст. 1265). Сущность монашеской жизни есть безмолвие и воздыхание о прегрешениях. «Молчание, говорит Артемий, – таинство будущего века, а словеса же сосуд мира сего есть… Рече некий от премудрых святых: въздыхаяй един час о души своей лепше ест ползующаго весь мир в видении своем; лучше ест кому въскресити умръщвение душа своея от страсте, нежели въскресити умерших». 475 Особенно советует прибегать к безмолвию Артемий в «нынешнее время», которое есть «плача время»: безмолвие и погружение в сосредоточенное размышление о вопросах нравственной жизни может содействовать воспитанию в душе человека чувства христианской любви». 476 Цель иночества, таким образом, сводится, к очищению и возвышению личности человека путем покаяния, безмолвия, воздыхания и соблюдения всех вообще монашеских обетов. Иночество имеет в виду личность, а не общество, служит к личному совершенству человека, принимающего его. Поэтому понятна мысль Нила Сорского , повторяемая и Артемием: «в нынешнее время похвальнее общаго особное житие». 477 Это «особное житие», как понимали его Нил Сорский и Артемий и как оно выразилось в реальной форме у учеников Нила Сорского , – был скитский образ жизни. «О общежителнем же чине обретохом писано от святых, яко преже многих лет разрушися таковое жительство. Аще же и дръжали, то неции ныне в своих волях дръжат, а не якоже общежителный устав. И воля Божия есть, такоже игуменства духовне погибша. Тем же не требе ныне игумен, но потреба ныне служителем о церкви же и странноприимстве. В нынешнее бо время похвалнея общаго особное житие, и спасая спасет свою душу». 478 «Похвалено убо ест от отец, еже со единем или много с двема безмолствовати: средний путь быти сь глаголют. Иде же бо, рече Господь, два или трие събраны в имя мое, ту есм посреде их». 479 Для иноков, собранных «во имя Господне», Артемий указывает занятия: «странничество истинное и любодружное уединение, и прочитание книжное в безмолвии, и въпрашение искусных, и еже к трудолюбивой молитве упражнение всякому потребно есть, дóндеже приимет учительства духа внутрь незабытнаго разума». 480 |
| Того же великого старца к одному безмолвнику, который вопрошал о служащем ему, о смущении от помыслов и о родственниках своих по плоти. 70. Один безмолвствовавший отец просил сего же великого старца помолиться о нем. Вопрос 71, того же к тому же великому старцу. Отец мой! Как надобно молиться: произносить ли: Отче наш, как сказал Господь, или следовать авве Макарию Скитскому, который говорит, что не нужно многословить, а простирая руки взывать: «Господи! как Ты хочешь и как знаешь, помилуй меня». Если же восстанет брань, то: «Господи, как Тебе угодно, помоги (мне)». Не совершенным ли только заповедано произносить: Отче наш, и проч.? Ответ 72, того же великого старца к тому же, который просил благословения и вопросил о бесстрастии. Вопрос 73, того же к другому старцу. Отец мой! Почему добрый старец назвал келлию свою гробницею? Вопрос 74, того же к тому же старцу. В житиях святых повествуется, что один из них творил сто молитв, другой столько-то: должны ли и мы иметь меру в молитве, или нет? И как совершать молитвы: продолжительные ли, или произносить Отче наш и приниматься за рукоделие, и, во время занятия им, что должно делать (умом)? Также и о вечернем и ночном времени, как проводить его пребывающему наедине, и должно ли читать песни или хваления? Вопрос 75, того же к тому же старцу о сне, сколько следует спать и сколько бодрствовать, и сколькими одеждами довольствоваться. Вопрос 76, того же к тому же старцу. Ты сказал мне, отец мой, чтобы я бодрствовал шесть часов, но как мне узнать, что я бодрствовал шесть часов? Вопрос 77, того же к великому старцу. Я болен, отец мой, помолись о мне, чтобы я мог с радостью переносить болезнь, и скажи мне, как омыть скверны? Вопрос 78, того же к тому же старцу. Прошу вразумить меня, отчего происходит слабость тела и изнеможение сердца, и почему не могу я постоянно сохранять один устав в пище? Вопрос 79, того же к тому же великому старцу. Отец мой! Прошу тебя, скажи мне: как приобретает кто-либо смиренномудрие или молитву совершенную? Что делая, человек может считать себя свободным от рассеяния (мыслей), и что полезно читать? 80. |
| Вспомните того подвижника, который, когда мать пришла повидать его, не соглашался выйти к ней, когда же настоятель уговорил его выйти к ней, он вышел, обратив к матери лицо, зажмурив глаза, и немного спустя возвратился в келию. Сейчас мне пришло на мысль, что вам, побывши немного в скиту, надо воротиться в обитель — и пройти там все послушания, какие обычно проходят все поступающие в монашество. Ибо надо все переиспытать, и всюду показать и послушание и разумность. Я думаю, Авва ваш и с вами так поступит, — иначе Вы останетесь необожженным кирпичом. Приезжал Б-й, и, думаю, написал к вам и к о. игумену. Моя хата заперта, и никого не пускает. И он не прошел. Тоже бы и с вами было. Хорошо, что вы дома сидите, и устав прибыл на Вышу один. Нашли советника!! — Я и монастырской-то жизни не испытал и не знаю, а не только скитской. Какой это у Крылова есть стишок, — что заставлять пироги печь сапожника не совсем удобно. 30 авг. 92 г. Письмо 807. Безопасная пристань Таким образом после долгого плавания вы благополучно вступили в безопасную пристань. Благослови Господи сие вступление ваше. Случалось ли вам встречать стихи: — «из-за облак месяц красный встал и смотрится в реке; сквозь туман и мрак ужасный путник едет в челноке. Вот уж берег видится ему, и он мечтает как вступить на твердую землю — встретить своих и проч. Как вдруг налетела волна, опрокинула челнок и путник пошел ко дну». Почаще вспоминайте этот случай. Вы в скиту; — на один переход опередили прочее воинство. Но как Главнокомандующий при вас недалеко, то вам нечего бояться случайных превращений; при случае Он вас подхватит. Я писал, что вас следует посадить на монастырские послушания, чтобы обжечь как сырцовый кирпич, полагая, что вы вступаете с барского покоя. — А теперь вижу, что вы долго уже были в огне. Потому для вас должен быть другой черед, — и о. игумен очень мудро поступил, укрыв вашу ладью от начавших бить в нее волн. Да поможет вам Бог улаживаться с собою. Вы правду говорите, что я смотрел на скит, как на жилище решительных отшельников. |
| Последнее тем более должно быть так, если мы примем во внимание, что раз в XVII в. рассматриваемый чин признавался бы Русскою церковью необходимым, – он был бы помещен в печатных богослужебных изданиях этого времени – чего, однако, мы нигде не видим. Сверх того, самое разнообразие самопричащальных чинов в XVII в., при их почти тожественном молитвенном составе – факт совершенно напрасный. Руководясь такими соображениями, мы не обинуясь должны признать, что в данном случае имеем дело с самопричащальными чинами (особенно тремя последними из них) раскольнического творчества. В справедливости такого мнения убеждает самый внутренний характер рассматриваемых чинов, когда мы находим здесь: ничем невынужденную и произвольную переделку устава самопричащения, приписываемого в греческих памятниках митр. Коринфскому, апокрифическую формулу при причащении, и смешение понятий – чина причащения «вборзе» и чина самопричащения, В пользу того же самого говорит и время написания рукописи с трактуемыми чинами, время – никак не ранее второй половины XVII в. Почему раскольникам понадобился этот чин и почему они столь внимательно отнеслись к его разработке, это ясно, если принять во внимание, что по отделении от правосл. Церкви, они могли располагать, даже беглыми священно-служителями, – только в исключительных случаях. Став с половины XVII в. достоянием только раскольнической практики, но еще необработанный во всех деталях, устав самопричащения во время, более близкое к нашему, – хотя неизвестно, когда именно, – был, наконец, редактирован у них в виде цельного, стройного и со всесторонними практическими наставлениями – чинопоследования. В таком виде ему усвоено надписание: «Чин, како подобает самому себе причастити причистых и животворящих тайн Христовых нужды ради великия, не сущу священнику». По этому чину самопричащающийся должен приготовить себя к тому исповедью своих согрешений «искуснейшему брату», а за его отсутствием – чрез чтение со умилением и сокрушением сердца скитского покаяния – самому Богу, недельным сухоядением и чтением обычного «последования ко св. |
| причащению». Самый же чин совершается следующим образом: желающий причаститься надевает на себя чистые и белый одежды и делает буквально те же самые предварительный приготовления, который рекомендуются выше в переделке греческого устава самопричащения; затем он произносит начальный молитвословия, 50-й псалом, троп. «Вечери твоей тайней»; «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси Христос», и пр., «Боготворящую кровь ужаснися, человече, зря»... и краткое прощение: «Ослаби, остави, отпусти, Боже, согрешения наши..»; посем целует иконы и свой тельный крест, произносит: «Владыко Господи человеколюбче, да не в осуждение ми будет причастие...» и, наконец, причащается св. таин с троекратным произношением «Аминь». По причащении причастник читает: „Ныне отпущаеши», «Трисвятое», тропарь дня или гл. 6-го «Днесь спасению нашему начаток...» – кондак «Вечери твоей тайней» и, отпуст, почти буквально тот же, какой мы видели в раскольничьем чине причащения больных 306 . Эта позднейшая редакция, как легко видеть, труд чисто компилятивный. Источниками для его составления послужили, с одной стороны – уже известная нам переделка устава самопричащения митр. Коринфского, с другой – только что указанный раскольнический чин причащения «вборзе». Из первого сюда буквально заимствованы имеющиеся там уставные замечания (особенно предварительные) исключая разве заметки о величине частицы для причащения. Со вторым же оно поразительно тожественно по распорядку своих молитвословий, причем, как только что замечено, из него заимствована сюда сложная формула отпуста. Чин, в таком виде, как сказано, составлен был неизвестным лицом, – но несомненно, – лицом начитанным. Этою позднейшею редакцией трактуемого устава и собственно указанными у нас предварительными ей замечаниями, без всяких других комментариев, устанавливается в раскольнической практике генетическая связь между уставом самопричащения и «скитским покаянием», как самоисповедью. Эта связь тем более явствует, если принять во внимание, что я «скитское покаяние» и устав самопричащения, именно в только что изложенном его виде, – неизвстно когда, но несомненно, – были изданы в печати нарочитым отдельным изданием. |
| Служба этим не оканчивается: сестры затем испрашивают друг у друга прощения, кланяются друг другу в ноги, примиряются и, пропев в конце всего умилительный гимн «О, пресладкий и всещедрый Иисусе!» – молча расходятся по келиям. Как вы думаете, не создают ли такая ночная молитва и христианское всепрощение в душах скитянок светлого рая? Да, несомненно создают. Если там, за оградой, скажем еще раз, люди объединяются на почве грубочувственного дикого веселья, за которым кроется разобщение, вражда и ненависть, то тут, во святом уголке, сестры с каждой полунощницей становятся лучше, крепнут во взаимной любви, нося в сердцах мир и тихую благодатную радость... Схиигумения Фамарь (Марджанова) Эскиз к картине П.Д.Корина «Реквием. Русь уходящая» 1935–1959 гг. Наступает день. Скитянки на послушаниях. Одни из них работают поодиночке: кто в саду, кто при пчелах, кто очищает рощу от сухого листа, – другие совместно носят траву, сушат сено, пасут коров, возделывают огороды. Всем заповедано непрестанно творить молитву Иисусову, петь псалмы, читать акафисты, и они ненарушимо, свято исполняют это правило: трудятся и молятся. Всякая работа приносит утомление, а с ним нередко поднимается ропот, является дурное настроение духа. Посмотрите на мирских людей: как часто свои занятия они сопровождают раздражительностью, гневом, особенно при затруднениях и неудачах. Не то во святом скиточке. Тут то же дело при молитве кажется сестрам более легким, и усталость рождает не досадное состояние духа, не расслабленность, а здоровый сон, тихий покой. С Богом они поработают, с Богом, веселые и довольные, оканчивают свои послушания. Даже во дни всенародных бедствий наши скитянки не оставались без утешения и Небесного покровительства. Голод. Трудно достать хлеб. Многие в поисках его предпринимают поездки на сторону, с опасностью даже для жизни. Устав скитский не позволяет насельницам отлучаться из обители ни по какой причине; строгая матушка велит сестрам молиться и ожидать помощи свыше. Малодушные, однако, не выдерживают и, страшась голода, отправляются разыскивать пропитание, но дорогой теряют все, что приобрели с большим трудом. В слезах возвращаются они в святой уголок, где в их отсутствие происходит нечто чудесное: находятся добрые люди, которые делятся с молитвенницами своими пайками. |
|
|
