| Церковь учит, что отказ в оплате честного труда является не только преступлением против человека, но и грехом перед Богом. Священное Писание говорит: “Не обижай наемника в тот же день отдай плату его чтоб он не возопил на тебя к Господу, и не было на тебе греха” (Втор 24:14–15); “Горе тому, кто заставляет ближнего своего работать даром и не отдает ему платы его” (Иер 22:13); “Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа” (Иак 5:4). Вместе с тем заповедь Божия повелевает трудящимся заботиться о тех людях, которые по различным причинам не могут сами зарабатывать себе на жизнь, — о немощных, больных, пришельцах (беженцах), сиротах и вдовах — и делиться с ними плодами труда, “чтобы Господь, Бог твой, благословил тебя во всех делах рук твоих” (Втор 24:19). Продолжая на земле служение Христа, Который отождествил Себя именно с обездоленными, Церковь всегда выступает в защиту безгласных и бессильных. Поэтому она призывает общество к справедливому распределению продуктов труда, при котором богатый поддерживает бедного, здоровый — больного, трудоспособный — престарелого. Духовное благополучие и самосохранение общества возможны лишь в том случае, если обеспечение жизни, здоровья и минимального благосостояния всех граждан считается безусловным приоритетом при распределении материальных средств. VII. Собственность VII.1. Под собственностью принято понимать общественно признанную форму отношения людей к плодам труда и естественным ресурсам. В число основных полномочий собственника обычно включают право владения и пользования, право управления и получения дохода, право на отчуждение, потребление, изменение или уничтожение объектов собственности. Церковь не определяет прав людей на собственность. Однако материальная сторона человеческой жизни не остается вне ее поля зрения. Призывая искать прежде всего “Царства Божия и правды Его” (Мф 6:33), Церковь помнит и о потребностях в “хлебе насущном” (Мф 6:11), полагая, что каждый человек должен иметь достаточно средств для достойного существования. |
| Но послушаем далее апостола: »Некоторые, правда, по зависти и любопрению, проповедуют Христа нечисто, думая увеличить тяжесть уз моих, а другие с добрым расположением проповедуют Христа. Но что до того? – говорит апостол: – как бы ни проповедали Христа, притворно или искренно, я и тому радуюсь и буду радоваться« ( Флп. 1:15–18 ). Если же так, то можно ли не радоваться возникновению нового литературного и политического общества, о котором никоим образом нельзя сказать, что оно проповедует что-либо «нечисто», ибо оно «имеет целью способствовать уяснению русских духовно-нравственных, национальных, политических и экономических начал на русских исторических основах в духе Христовой веры и русской государственности, занимается (кроме выяснения положительных основ православно-русского исповедания) устной и печатной борьбой со всякими враждебными русскому народному духу, вере, законности и порядку течениями», а своими почётными членами избирает лиц «особо выдающихся, как патриотов, в литературе, общественной и государственной деятельности?» (§§ 1, 2 и 6 устава). Как бы ни прекрасен был цветок, он составляет красивый букет не один, но с другими цветами вместе. И картина становится законченной и художественной, когда она не однотонна, а представляет сочетание различных цветов и красок, с самыми тонкими и разнообразными оттенками. В деле нашем применимо это сравнение, будет ли оно касаться идей, или даже лиц. Пусть будет одно и совершенно совпадающее исповедание; это не исключает ни возможности, ни пользы различия лиц, служащих ему: каждый будет работать в сродной ему области и доступными ему силами и способами, каждый будет вносить в дело свою индивидуальность. Лишь бы истина была единой; лишь бы она познавалась и распространялась любовью, а не злобой: «гнев бо мужа правды Божьей не соделывает»... ( Иак. 1:20 ). Лишь бы царило в нас «любодружное и благое единство, спешное во изящных». И об этом именно молит апостол после того, как упомянул о проповеди Христа другими проповедниками: «Итак, если есть какое утешение во Христе, если есть какая отрада любви, если есть какое общение духа, если есть какое милосердие и сострадательность, – то дополните мою радость: имейте одни мысли, имейте ту же любовь, будьте единодушны и единомысленны, ничего не делайте по любопрению, или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя» ( Флп. 4:1–3 ). Терпяще друг другу любовию, честию друг друга больша творяще – золотые заветы. Записка об открытии вновь открываемого Общества именно и указывает эти вечные нравственно-христианские основы для предстоящей Обществу деятельности. Она заслуживает того, чтобы привести её главную часть буквально. |
| 16:24-25). «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня» (Мф. 10:37). В этих словах Спасителя — вся «философия» монашества. Оно для тех, кто хочет быть совершенным, кто хочет следовать за Христом и отдать душу за Него, кто хочет обрести сокровище на небесах. Подобно купцу, который, найдя хорошую жемчужину, готов отказаться от всего своего богатства, чтобы приобрести ее, монах отказывается от всего мира, чтобы приобрести Христа. И жертва окупается, потому что награда велика: «Тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили все и пошли за Тобою; что же будет нам? Иисус же сказал им: …Всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19:27-29). Монашество существовало в Церкви, вероятно, с очень раннего времени, однако оно становится массовым в IV веке, когда прекратились гонения на христиан. Если раньше вера была подвигом и жертвой, готовностью на мученичество, то теперь христианство становится государственной религией, и искатели подвигов, жаждущие скорбей и лишений, взыскующие «тесного пути», устремляются в пустыни, чтобы там создать свое «государство в государстве». Прежде бесплодные пустыни Египта, Палестины, Сирии заселяются монахами, превратившими их в города: «В горах явились монастыри, пустыня населена иноками, оставившими свою собственность и записавшимися в число жительствующих на небесах… Монастыри в горах подобны были скиниям, наполненным божественными ликами псалмопевцев, любителей учения, постников, молитвенников… Представлялась там как бы особая некая область богочестия и правды. Не было там ни притеснителя, ни притесненного, не было укоризн от сборщика податей; подвижников было много, но у всех одна мысль — подвизаться в добродетели» (Житие преподобного Антония Великого) [ 261 ]. Вскоре монастыри появились и в городах: в середине VI века в одном Константинополе было 76 монастырей [ 262 ]. Монашество в IV-V веках существовало трех родов — общежительное, пустынножительное и полу-отшельническое. В общежительных монастырях все жили вместе, ежедневно и по нескольку раз в день сходились в храм для богослужения. Отшельники жили каждый по отдельности, и сходились в храм только по воскресеньям ради причащения Святых Тайн. Средний путь — когда жили небольшими группами по два-три человека. «Все житие монашеское содержится в трех устроениях и образах подвига: или в подвижническом уединении и отшельничестве, или в том, чтобы безмолвствовать с одним, много — с двумя, или, наконец, в том, чтобы терпеливо пребывать в общежитии. Не уклонись, как говорит Екклесиаст, ни направо, ни налево, но иди путем царским. Средний из этих образов жизни многим приличен» (Иоанн Лествичник) [ 263 ]. В настоящее время в Русской Церкви существуют по преимуществу общежительные монастыри. На Афоне сохраняются все три типа монашества. |
| «И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот, и он упал, и было падение его великое» ( Мф.7:24–28 ). Конечно, эту евангельскую притчу Господь изрек не для того, чтобы преподать нам урок обыкновенной житейской строительной техники. Христос Спаситель имел здесь в виду высшую технику, высшее строительство душевного спасения и потом всякое другое идейное творчество. Оно ни в коем случае не может быть беспочвенным. Его нельзя созидать на текучем, неустойчивом песке меняющихся теорий и человеческих самоизмышлений. Тут нужны твердые, осевшие пласты религиозного сознания и вековых священно-исторических преданий. Без этого фундамента всякое строительство будет непрочным. И, в самом деле, отнимите у человеческой совести веру в целесообразность мировой жизни, лишите ее этой незримой идеальной атмосферы, и вы увидите, что она будет поражена неисцелимым недугом. Для человека тогда наступает как бы нравственное удушье. Душа его умирает. Всякое чувство в ней бывает подорвано и движение воли внутренне обессилено. Не здесь ли тайна того общего уныния и бессилия жить и творить, которое многих толкает на самоубийство. Если древний языческий мудрец бесплодно искал точки опоры, чтобы повернуть землю, то такая точка религией дана и дается. Сделайте точкой опоры устроения земной жизни живое религиозное сознание и вы перестроите жизнь. Вы, прежде всего, повысите ее ценность. Из момента она превратится в вечность. И человек тогда – не случайно вздувшийся пузырь на мировом океане бытия. Он – разумный строитель жизни, понимающий, что на эту идейную стройку нужен не гнилой материал, а крепкие, здоровые начала жизни. С энтузиазмом, с победной верой в силу и вечность света, правды и добра выступит он на борьбу с темными силами и в этой борьбе победит, ибо «сия есть победа, победившая мир, вера наша» ( 1Ин.5:4 ). Моральное разложение народа, всегда является результатом многих и весьма сложных причин общего характера. Но мораль народа покоится, прежде всего, на религиозной основе. Если научные основы не могут дать законно-обязательного базиса для морали нашей интеллигенции, то народу, массе, особенно нашей русской отсталой массе, они решительно непонятны и, может быть, останутся непонятными в течение столетий или тысячелетий. Даже, если бы основы эти и стали понятными, то едва ли можно надеяться, что они обратятся в авторитетный, руководящий закон. Личность склонна к бунту против всех мерок, стоящих не выше уровня земного интереса. Личность, в сущности, никогда не поступится своими влечениями в пользу мира, который является для нее только отвлеченным понятием, или в пользу потомков, которым она ничем не обязана. |
| Так: еретики, лишённые истины, спорили, надеясь словами доказать то, чего не было в их жизни, – ложь путём софистики они старались представить правдой. Между тем христианам не для чего было спорить с людьми о словах. В словопрениях они не видели жизненной правды. Вслед за Апостолом они рассуждали, что «кто не следует здравым словам Господа нашего Иисуса Христа и учению о благочестии, тот горд, ничего не знает, но заражен страстью к состязаниям и словопрениям, от которых происходят... пустые споры между людьми»... ( 1Тим. 6:3–5 ). От таких «спорщиков» христианам Апостол советует удаляться (там же, ст. 5). Он учит их об истине свидетельствовать не «препретельными словесами», a «явлением» в своей жизни «духа и силы» ( 1Кор. 2:4 ). Тем «явлением», которое в конце концов размягчает самые жестокие сердца, покоряет волю противников и ведёт их усмирёнными ко Христу. Само собой разумеется, что, осуждая «пустые споры» о вере, которые ведутся иногда без всякого нравственного смысла между людьми, Апостол не избегал сам и нам заповедал с любовью во славу Христа пользоваться разумными доказательствами, которыми можно иногда тронуть души пытливые, исследующие истину. – Так, св. Павел, будучи ещё Савлом по имени, некогда «более и более укреплялся и приводил в замешательство иудеев, живущих в Дамаске, доказывая, что Сей (Иисус) есть Христос» ( Деян. 9:22 ). В другом случае в Фессалонике, «где была иудейская синагога, Павел, по своему обыкновению, вошел (к иудеям) и три субботы говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу надлежало пострадать и воскреснуть»... ( Деян. 17:2, 3 ). Это уже было подлинным миссионерством, – даже в привычном смысле, св. Павла среди иудеев. Он три праздника беседует с ними «из Писаний» о Христе. Им, изумлённым, пока ещё испытующим и проверяющим слышанное, он благовествует о спасении через Христа и во Христе. С такими недоумевающими людьми, искренно держащимися природных убеждений и горячо ратующими против «новшеств», Апостол, порою, не прочь был и «состязаться» ( Деян. 9:29 ). Тут состязания апостольские не походили на «профессиональные» споры о вере. Это был богобоязненный обмен мыслей между людьми, ценящими доказательства противников. Это была своего рода благочестивая переоценка идейных ценностей, психологически неизбежная. |
| Ощущение конца христианства как общественной силы тем сильнее, чем реже встречаешь «таинство веры в чистой совести». Я вспоминаю один судебный факт, о котором было сообщение в конце прошлого, то есть XIX, столетия. Деревенская девочка возвращалась из дома в школу после пасхальных каникул. Несла она с собой несколько копеек денег, корзиночку каких–то домашних пирожков и десяток яиц. По дороге с целью ограбления ее убили. Тут же убийца был пойман. Денег у него уже не нашли, пироги были съедены, но яйца остались. На случайный вопрос следователя, почему, собственно, он не съел и яйца, последовал ответ: «Как же я мог съесть! Ведь день был постный». Это страшно не потому, что это судебный факт, а потому, что за спиной этого соблюдающего посты убийцы чувствуешь звенья длинной цепи, уходящей в века. Этот случай только вскрыл на минуту процесс гниения, который совершался в Русской Церкви в XIX веке. «Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв» (Откр.3:1) — это слова не к человеку, но к Церкви. Почему же в те времена, да и во все времена, члены Церкви, тем более духовенство, не решались признаться в этом, а того, кто решился, наверное, обвинили бы в неуважении к Церкви? Уважал ли Господь Церковь, когда говорил ей, что она мертвая, а не живая? Ведь мы ни в чем не отделяем себя от Церкви и всю силу обличения принимаем прежде всего на себя. Я и в этом виновнее всех. Еще вспоминаю (ведь я пишу воспоминания, а не статью) хороший весенний вечер в Москве. Отец служит утреню в самом начале Страстной и после «Се, Жених…» читает Евангелие: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь гробам окрашенным, которые снаружи кажутся красивыми, внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты». И еще раз, и еще раз «горе»; это «горе» все нарастает в тишине церкви и весеннего вечера и, мне кажется, звучит на весь мир. Я очень люблю и знаю отца и слышу в его голосе слезы, и страх, и величайшую тревогу, и горечь, и страшную правду о том, что это он читает про себя, про нас, про Церковь. «Дополняйте же меру отцов ваших»… «Горе» стихает, потому что уже все сказано. Но вот еще: «Иерусалиме, Иерусалиме, избивый пророки… Се, оставляется вам дом ваш пуст». Было страшно слушать, но как же было и хорошо! Что может быть лучше правды, что может быть радостнее того, когда удостоверяешься, по слову Достоевского, что «не умирает великая мысль», что Истину Божию «и врата адовы не одолеют»! (Мф. 16, 18) |
| Церковь не «наша»! Она – Божия. Не нам принадлежит истина веры, но мы сами можем, если будем покаянны, принадлежать ей. Ангелу Сардийский Церкви сказано: «Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв. ...Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя» ( Откр. 3:1, 5 ). Это тоже не о язычниках речь или иудеях – это обращение к православным. Православные не могут огорчаться на меня за то, что я говорю более об их покаянии, чем о покаянии людей нецерковных. Они знают, что на всякий грех «внешних» людей, на всякое беззаконие мира верующий имеет святую власть и сыновнее право обнажить самое острое оружие правды: покаянное стояние перед Богом. Бдительность веры В то время как русский народ призывается к атеистической бдительности, мы, православные пастыри Русской Церкви, зовем к бдительности Христовой веры. «Ибо будет время, – говорит апостол Павел, – когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням. Но ты будь бдителен во всем, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение твое» ( 2Тим. 4:3–5 ). Бдительности учит Бог; но ей учит и лукавый враг. Учат бдительности ученики Христовы, и ее же проповедуют духи тьмы. Евангелие возвещает святую бдительность веры. А неверующие учат классовой, расовой и партийной бдительности, сопровождая ею всякую насильственную организацию человеческого общества в мире. Бдительность христианская – это понимание путей спасения и освобождения человеческой души в Боге, привлечение всех людей ко Христу Иисусу, Спасителю мира… Светлая бдительность есть любовь христианская. Любовью Господь создал Церковь , но не «партию апостолов», не «партию христиан». Мать бдит над ребенком, храня его. Дух Божий бдит над душой человеческой, спасая ее. Христианин бдит над волей Божией в себе и в других. Это есть явление любви и истины. |
| Летопись Русской Жизни Телеграмма министра Императорского Двора Курск. 12-го декабря Императорский поезд, следуя с Их Величествами и Августейшими детьми из Севастополя в Царское село, имел остановку на станции Белгород… Депутации имели счастье приветствовать Его величество хлебом-солью и поднести икону святителя Иоасафа. Ея Величество Государыня Императрица Александра Федоровна изволила принять букет от курского дворянства и иконы и рукоделия от белгородского женского монастыря и женских гимназий и ремесленного училища. Государь Император поблагодарил депутации за хлеб-соль и святые иконы, и с Августейшим семейством проследовал в Троицкий собор, где их Величество молилось у раки новопрославленного святителя Иоасафа, после чего изволили проследовать в Императорский поезд. Войска, учебные заведения и местное население восторженно приветствовало проезд Их Величеств по городу. Петрозаводск, 25 декабря «Вот я возвещаю Вам великую радость, потому что сегодня родился Спаситель Mipa». Долго и напряженно ждали народы этой радости, ждали, «как иссохшие деревья ждут дождя». Истомились они от нравственных страданий и мук, нигде и ни в чем не находя «мира и утешения». Непроглядный мрак окутывал землю, и люди бродили словно в могильной темноте… Одно у них было утешение: вот придет «желаемый всеми народами, придет Спаситель и научит новой жизни». Лучшие люди верили, что Он «восстановит на земле золотой век», что Он «возвестит мир народам», и люди, под влиянием Его учения, перекуют свои мечи на орала и копья свои на серпы, и не поднимет народ на народ меча, и не будет более учиться воевать (Npop.Ucaiя). «Смотри, как земной шар колеблется, земля и море и глубокое небо волнуются; смотри, как все восторгается перед наступлением новой эры!» (Вергилий) И вот эта новая эра наступила… Начались не новая страница, а новая жизнь и новая история жизни. Занялась заря новой жизни. Взошло солнце правды и осветило светом разума, светом любви и добра и красоты всю землю… Небожители приветствовали появление Его восторженною песнью: «Слава в вышних Богу и на земле мир, среди людей благоволение!»… |
| 2 Рецепция (от лат. receptio – принятие) – восприятие и преобразование одних процессов в другие с целью их согласования с чем-либо иным. Церковная рецепция культуры – согласование средств и методов миссионерства со спецификой разных культур, традиций и обычаев. Православие рассматривает культуру как «социальную природу» человека. Стоит миссионерская стратегическая задача переосмысления, преображения культуры народа для ее воцерковления, создания национально-церковной культуры и социокультурной среды во всем обществе: «Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть участником его» ( 1Кор. 9, 20–23 ). 3 Миссионерская деятельность должна учитывать, что условия и формы миссии различны в сельской местности, в городе, воинской части, в учреждениях культуры и науки, в храмах, созданных при учебных заведениях и в местах лишения свободы, и т.д. 4 Необходимо особо подчеркнуть каноническую недопустимость в обычных случаях Крещения взрослых людей и молодежи без предварительной полноценной катехизации (Крещение без оглашения запрещается 78-м правилом VI Вселенского собора и 46-м правилом Лаодикийского собора). Конечно, никто не должен накладывать на людей «бремена неудобоносимые» ( Лк. 11, 46 ), однако того, кто не хочет посильно потрудиться ради Бога и осознанного, ответственного вступления в Церковь , крестить «по первому требованию» вряд ли полезно. 5 Под прозелитизмом принято подразумевать любую прямую или косвенную попытку воздействия на религиозность человека другого вероисповедания с целью склонения к вероотступничеству через какую-либо «приманку», путем обмана или утаивания правды, использование неопытности и незнания личности, нужды и т.п.. Прозелитизм отличается от миссионерства нарушением духовно-нравственных законов и норм, в том числе, свободы человеческой воли. |
| И как эпилог всей этой мерзости, столь свойственной разбойничьему надругательству над Россией, помещено на последней, восьмой странице, в крайнем углу, но крупным шрифтом «обращение к банкам и кредитным учреждениям» генерала А. И. Оприц, живущего в Петрограде, Офицерская, 60, кв. 15, сообщающего, что 2 марта ворвавшимися в его квартиру вооруженными злоумышленниками в морской форме взяты все его наличные деньги и ряд дивидендных бумаг... и просящего банки о задержании указанных акций. Кара Божия (Руднев В. Правда о Царской Семье и «темных силах». Берлин, 1920. С. 28–32.) Ты положил на него благословения на веки, возвеселил его радостью лица Твоего, ибо Царь уповает на Господа, и по благости Всевышнего не поколеблется. Рука Твоя найдет всех врагов Твоих, десница Твоя найдет всех ненавидящих Тебя. Во время гнева Твоего Ты сделаешь их как печь огненную; во гневе Своем Господь погубит их, и пожрет их огонь. Ты истребишь плод их с земли и семя их – из среды сынов человеческих, ибо они предприняли против Тебя злое, составили замыслы, но не могли выполнить их. Пс. 20, 7–12 «Свобода, равенство и братство» – лозунги «великой» французской революции, по существу своему такие идеальные, красивые. Но при проведении их в жизнь они, в лучшем случае, обращаются в ничто, над ними же высится неотъемлемая принадлежность революции – кровавая гильотина, ножом которой действительно свободно, равно и по-братски рубились головы всем, не желавшим, а часто просто не умевшим вовремя поклониться кровожадному революционному Молоху. Ложь, лицемерие и потоки крови, крови без конца – вот истинные символы революции. С особенной яркостью выражаются они в потрясающей ныне весь мир «великой» русской революции. Красной нитью проходят эти символы через деятельность всех деятелей революции. Все эти Гучковы, Милюковы, Родзянки, князья Львовы, Винаверы, Маклаковы, крестные отцы революции, крупные по своей разрушительной работе и столь бледные и безвольные в деле созидания, их воспитанник, в сущности, психически больной Керенский и, наконец, их естественные преемники по каиновому делу – Ленин и Троцкий, эти умные, наиболее яркие, но демонические слуги князя тьмы, затопившие Россию потоком крови и закончившие начатую их предшественниками работу по ее разрушению, – все они так или иначе послужили этим революционным символам. |
|
|
