| Певч. книги поступали как вклады от приходящих на жительство и от жертвователей, но в большом количестве писались и в мон-рях. Существование собственной традиции создания певческих книг на Иргизе подтверждается как записями их создателей - иером. Трефилия (ОРКиР Зональной науч. б-ки Саратовского гос. ун-та. 2812. Л. VIII, 178, 227 об., Кон. XVIII в.), инока и головщика Гаврилы и подголовщика Иуды Иванова Аверина (БАН. Т. П. 625: Азбука, Октоих, Обиход. Воскресенский мон-рь, 1797 г. Л. 179 об.), инока Исаакия Донского (Пугачёвский краеведческий музей. 2398: Демественник. Спасо-Преображенский мон-рь, 1816 г. Л. 44), инока Антония (ОРКиР Зональной науч. б-ки Саратовского гос. ун-та. 139. Л. 84 об., 1817 г.), так и свидетельствами историков - Н. С. Соколова («Так называемые певчия книги, или ноты, писались большей частью в самих монастырях,- это искусство было довольно сильно развито на Иргизе, и в круг монастырского обучения входили между прочим уроки писанья крюков для певчих косым пером» - Соколов. 1888. С. 249; схожие сообщения оставили Н. С. Попов и Д. Н. Дубакин), П. И. Мельников (А. Печерский) («Наряду с слободскими рукописями стоят московские и иргизские, т. е. писанные в прежде бывших саратовских раскольничьих скитах» - цит. по изд.: Бобков Е. А., Бобков А. Е. Певческие рукописи с Ветки и Стародубья//ТОДРЛ. 1989. Т. 42. С. 448-451), М. Н. Тихомиров («Особенно охотно переписываются певчие книги - Октоих, Обиход, Праздники… Большинство рукописей такого содержания написано на Иргизе» - Тихомиров М. Н. Описание рукописей Иргизских монастырей: Ркп. Л. 5//ОР Самарской обл. универсальной науч. б-ки). С др. поповскими старообрядческими общинами наблюдается совпадение не только в догматических вопросах и чинопоследовании, но и в особенностях книгописания и книжного оформления. Большинство певческих книг предназначалось для частого употребления и имело скромное оформление - киноварную вязь и инициалы с травными элементами. Наиболее украшенными являются книги, предназначенные для литургии и праздничного богослужения. Стиль украшений не отличается особым изяществом, характерный прием - штриховка. Отдельные певческие рукописи имеют «старопечатный» стиль украшений чернилами без раскраски. В целом, как и для ветковских книг, здесь нетипично применение золота. Отдельные экземпляры пышно иллюминированы (ОРКиР Зональной науч. б-ки Саратовского гос. ун-та. 139: Обиход, 1817 г.; 2843: Ирмологий, 2-я пол.- кон. XVIII в.) в темной, густой и контрастной цветовой гамме. Крюковая нотация в иргизских книгах, как это типично для поповских старообрядческих толков, имеет пометы и признаки . Характерной чертой является более крупное письмо демественной нотации по сравнению со столповой. Текст песнопений истинноречный, что также характерно для практики старообрядцев, признающих священство. |
| Период бытования кокизников К. н. непродолжительный - с 20-х гг. до сер. XVII в. Во всех кокизниках богослужебные тексты, сопровождающие начертания строк, даны в раздельноречной редакции. Строки изложены в порядке осмогласия, начала гласов выделены заголовками, в качестве к-рых обычно используются слово «глас» и порядковый номер словом или цифрой. Большинство строк (в кокизнике ркп. СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. 1126 все строки) дано с наименованиями в отличие от путевых кокизников, где даны только отдельные наименования строк. По содержанию, последовательности и форме изложения кокизники К. н. близки друг к другу, что свидетельствует об определенных принципах отбора включаемого в них материала. Различие наблюдается лишь в полноте состава. Наибольшая общность - в списках РГБ. Ф. 37. 93 и ГИМ. Увар. 635, в них содержится соответственно 159 и 153 строки. Кокизники рукописей РГБ. Ф. 299. 154 и БАН. Ф. 32. 16. 18 менее полные: 1-й обрывается на середине 6-го гласа, 2-й - на середине 4-го гласа. В этих кокизниках насчитывается соответственно 88 и 63 строки. От указанных кокизников большей полнотой содержания отличается руководство СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. 1126, в к-ром приведено 202 строки. В изложении материала здесь заметно стремление к более полному показу гласов, довольно скромно представленных в др. кокизниках. В табл. 5 отражено число гласовых строк в 3 кокизниках К. н. В кокизнике СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. 1126 присутствует одинаковое число строк во 2-5-м гласах, к-рое, по-видимому, было нормой; при этом неясно, почему в наиболее сложном и богатом напевами 8-м гласе присутствует меньшее число строк по сравнению с кокизниками РГБ. Ф. 37. 93 и ГИМ. Увар. 635. Кокизник из рукописи РНБ. Солов. 690/752, по числу строк во много раз превышающий остальные 5 списков, привлек особое внимание исследователей: к нему обращались Смоленский, А. А. Игнатьев , Бражников, Кручинина и Шиндин. По подсчетам Смоленского, в рукописи содержится 1680 попевок (это число приведено Игнатьевым, продолжившим после смерти Смоленского описание рукописей Соловецкой б-ки, см.: Игнатьев. 1910. С. 45). Бражников пишет о 862 попевках ( Бражников. 1972. С. 203). Разница в числах объясняется тем, что Бражников учитывает только те попевки, к-рые имеют названия. Еще меньшее число попевок - ок. 500 - называют Кручинина и Шиндин, не уточняющие принципа подсчета ( Кручинина, Шиндин. 1979. С. 194). Различия в подсчете проистекают из сложности понимания материала, излагаемого в соловецком кокизнике, а также из большого количества строк, не имеющих названий, в т. ч. в 8-м гласе. Несмотря на то что начала строк обычно выполнены заглавной буквой, а окончания обозначены точкой или точкой с запятой, отсутствие терминологии затрудняет классификацию строк. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ЕВСТАФИЙ Образец тайнописи из Анфологии протопсалта Евстафия. 1511 г. (ГИМ. Щук. 350. Л. 140 об.) Образец тайнописи из Анфологии протопсалта Евстафия. 1511 г. (ГИМ. Щук. 350. Л. 140 об.) [молдав. Евстатие] (кон. XV - нач. XVI в.), мон. из мон-ря Путна на севере Молдавского княжества (ныне на территории Румынии), кодикограф, доместик, протопсалт, мелург. Был всесторонне образован, знаток визант. пения своего времени и нотации (т. н. средневизантийской), греч. и старослав. языков, глаголического алфавита, средневек. метода тайнописи. Из рукописей Е. сохранилось только 2 Анфологии, созданные им в мон-ре Путна: 1-я написана в 1511 г. (158 с.- ГИМ. Щук. 350, 14 с.- БАН. Яцимир. 13. 3. 16), 2-я - в 1515 г. (ГИМ. Син. певч. 1102). Обе рукописи были изучены в 1881 г. проф. Венского ун-та Э. Калужняцки в б-ке мон-ря Путна, проф. А. И. Яцимирским - вероятно, в 1885 г., во время осмотра румын. манускриптов (см. описание 1-й ркп.: Яцимирский. 1897). Яцимирский отмечает, что Калужняцки обнаружил в мон-ре Путна 6 разных певч. Анфологий, написанных Е. Первая рукопись из этой серии (ГИМ. Щук. 350) привлекла ученого не муз. содержанием, а наличием необычных криптограмм, основанных на использовании неск. алфавитов (глаголического, 2 псевдоглаголических изобретения Е. и среднеболгарского кириллического) и неск. типов тайнописи («тарабарского», греческого, числового и др.). В статье, последовавшей за докладом в Австрийской АН в Вене, Калужняцки обобщил результаты изучения криптографии, которую он назвал «древней тайнописью славян» (см.: Kalu niacki. 1883). Яцимирский вернулся к этой теме в 1901 г. В наст. время известно, что Е. употреблял 6 или 7 криптографических систем (основанных на разных принципах, порой весьма сложных), а также их комбинации. 2 из этих систем имеют, по всей вероятности, индивидуальный характер и известны в наст. время только по рукописям Е. ( Сперанский. 1929. С. 11-14, 45-47). Чрезвычайной редкостью для южнослав. и славяно-молдав. рукописей этого времени является употребление Е. в качестве тайнописи древнейшей (округлой) глаголицы . |
| Часть исправлений, сделанных Бабушкиным, была внесена в рукопись, выполненную, возможно, по его заказу в начале XIX в. – БАН, Дружинин 131. Это рукопись в восьмую долю листа, несколько обрезанная по вертикали, включает 325 листов и содержит, помимо месяцесловной части, также пасхалию и лунное течение. На фронтисписе в овале, окруженном пышным орнаментом, в качестве эпиграфа помещены такие строки: «Яко же небо украшено бесчисленными звездами, тако и книга сия наполнена святых именами» 251 . Первый год в пасхалии – 7296 (1788) г., что в данной ситуации вряд ли может послужить датирующим признаком 252 . Дощатый переплет в коже поврежден – множество следов жучка, средник утрачен. Рукопись богато орнаментирована, начиная от титульного листа, заставок и выполненных золотом инициалов. Имеющаяся в ней миниатюра с изображением Федора Стратилата, вероятно, может служить подтверждением тому, что рукопись предназначалась лично для Ф.П. Бабушкина, хотя, возможно, ее протограф был выполнен для прежнего выговского наставника Андрея Борисова (1734–1791), принявшего в старообрядческом крещении имя Феодор 253 . Исправления, внесенные рукой Бабушкина в Друж. 131, в Друж. 736, как и следовало ожидать, не отразились. Однако далеко не все исправления, внесенные Бабушкиным в Друж. 736, попали в Друж. 131, так что считать Друж. 131 копией с Друж. 736 не следует. В числе не внесенных в Друж. 131 добавлений к Друж. 736 – указание под 17 июля (л. 68): «В сий день празднуем российским всем чюдотворцам». Исправления, сделанные обоими почерками в Друж. 736, читаются в основном тексте Друж. 131. Отдельные исправления рукой Бабушкина внесены в обе рукописи: т. е., вероятно, на каком-то этапе правка вносилась в оба списка одновременно. Не исключено, что какая-то часть исправлений Друж. 736 игнорировалась писцом Друж. 131, но также можно предположить, что правка в Друж. 736 была внесена с какой-то рукописи, использованной при создании Друж. 131 или ее протографа. Даты в Друж. 736, как правило, проставлены кириллицей, в Друж. 131 – римскими цифрами, хотя встречаются и исключения. Часть памятей, особенно русских святых, имеющихся в Друж. 736 на полях, вписана в Друж. 131 киноварью основным почерком 254 . |
| Простых знаков 4, они соответствуют просодийным и экфонетическим знакам - варии, оксии, синемве, апострофу. Они подчиняются свойственным визант. нотации принципам знаковой систематизации - удвоению (двойная оксия - дипли, двойная вария - пиазма) и графическому зеркальному «отражению», особенно характерному для кондакарной нотации (синемва - элафрон, апостроф - исон). Этому же принципу подчиняются и 2 больших знака в нотации Д. М. (принцип графической экономии) - знак сирматики и его зеркальное «отражение» - хоревма (согласно поздневизант. нотации). Возможно, что и написанные киноварью подобно экфонетическим знакам невмы Д. М. предназначены для певч. исполнения, поскольку располагаются над слогами словесного текста. Они оказываются связанными с фитной нотацией - знак фиты является 3-м большим знаком нотации Д. М. Согласно Ростеду, фитная нотация происходит из Иерусалима и, возможно, отражает певч. традицию, отличную от записанной с помощью ранневизант. нотаций. В исследованиях Е. Тончевой (1992, 1993, 2001, 2003) показано существование в славяноязычной певч. традиции устойчивой практики, в к-рой композиционная структура основывалась на периодическом повторении определенной мелодической модели псалмодического стиля. Эту стилистику можно проследить в славяноязычных балканских песнопениях, записанных в поздневизант. нотации в источниках XV в. (греко-слав. Анфология - Athen. Bibl. Nat. 928), в славяноязычном репертуаре рукописей XVI в. из собрания молдав. мон-ря Путна (ркп. 1511 г. протопсалта Евстафия - ГИМ. Щук. 350; БАН. 13.3.16), в репертуаре укр., белорус. (с кон. XVI в.) и великорус. (с сер. XVII в.) рукописей, устойчиво связанном с этнонимом «болгарский»: «болгарский напел», «болгарский роспев», «болгарское пение стародавнее» ( Тончева. 1981; см. ст. Болгарский распев ). Е. Тончева Лит.: Срезневский. Трефологий. 68; Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 1. С. 131; Т. 2 (особенности месяцеслова по числам); Зографский трифологий: Со ст. А. И. Соболевского, прот. М. Лисицына, прот. |
| Этот факт объясняет наличие в рукописной традиции почти двух десятков списков грамоты к Дионисию. Но интерес переписчиков к этому посланию Никона можно объяснить и большой известностью в России адресата Никона: именно с Дионисием в большей степени были налажены отношения русского правительства во время подготовки церковного Собора по «делу» Никона, именно к нему отправлялись посольства из Москвы, именно он поставил главную точку в «деле» Никона, когда на вопрос царя Алексея Михайловича в 1666 г. о том, может ли царь поставить другого патриарха, Дионисий ответил: «Царь самодержавный, всё ему возможно» (Гиббенет 2, 177; Соловьёв 1991, 240; Успенский 1998, 360). Просьба Никона к патриарху Дионисию о совершении праведного суда над ним и решение вселенских патриархов в пользу самодержавной власти государя – вот ещё одна причина, по которой послание Никона к Дионисию сохранялось в рукописной традиции в XVIII–XIX вв.: в связи с упразднением в России патриаршества 25 января 1721 г. и восстановлением его в 1917 г. вопрос о характере соотношения царской и патриаршей властей был чрезвычайно актуален. Грамота к Дионисию сохранилась более чем в 20 списках конца XVII – XIX в. Кроме того, известно, что существуют списки грамоты в иностранных библиотеках: один – в вольфенбиттельской библиотеке; сделанная с него в 1838 г. В.А. Бильбасовым копия сегодня находится в РНБ (упомянутая в описании собраний Российской Публичной, ныне Национальной, библиотеки рукопись (Сборник РПБ, 83) установлена; это ф. 73 (В.А. Бильбасов и А.А. Краевский), 70); второй список есть в Амстердаме (210.5, л. 415–437); текст этого списка сверен с текстом списка БАН (16.18.14, л. 2–29) и опубликован (Маттес-Хохлфела 1970); оба иностранных экземпляра грамоты, как и амстердамское издание текста, мне недоступны. Не обнаружен мной и список грамоты из Вифанской духовной семинарии, упоминаемый в литературе. Сохранился текст грамоты Никона к Дионисию на греческом языке, подписанный по-русски самим Никоном: РГАДА, ф. 27, оп. |
| В XVII в. «Повесть о Варлааме и Иоасафе» неоднократно издавалась в разных версиях, целиком и отдельными частями. Начиная с 1-го издания Пролога (М., 1641) входящие в него притчи из «Повести» многократно переиздавались на протяжении XVII-XIX вв. в составе этого сборника, а под влиянием печатного текста получали широчайшее распространение в старообрядческой рукописной и гектографической традиции (число списков XVIII-XIX вв. не поддается учету). В 1637 г. в типографии Кутеинского Богоявленского мон-ря под Оршей вышло издание «Повести» в переводе на «просту мову» («простый наш язык руский»), выполненное наместником могилёвского Братского мон-ря Иоасафом Половком частью с лат. (по изд. Жака де Билли, откуда заимствованы разбивка на 40 глав и оглавление), а частью со слав. языка (на титульном листе указано, что перевод сделан «с грецкого и словенского»). Издание снабжено предисловием, «Песнью св. Иоасафа, кгды вышел на пустыню» и маргинальными комментариями. В 1680 г. в Москве в дворцовой Верхней типографии «Повесть» была издана с предисловием, «стихами краегранесными в похвалу Иоасафу» и «молитвой св. Иоасафа, в пустыню входяща» Симеона Полоцкого и со службой преподобным. Московское издание содержит древнеслав. текст перевода «Повести», разбитый на 40 глав в соответствии с кутеинским изданием и снабженный переводом заимствованных из него комментариев. Вероятно, для этого издания предназначалось не включенное в него стихотворное предисловие, известное в ряде списков XVII в. (БАН. Арханг. Д 527, С 210; РГБ. Тихонр. 380). Особую редакцию «Повести», приближенную к нормам агиографического жанра, создал для 1-го т. своей «Книги житий святых» (К., 1689. Л. 544 об.- 562 об.) св. Димитрий , митр. Ростовский. В основу редакции положен текст из Великих Миней Четьих, сокращенный в основном за счет пространных речей персонажей. Московское и киевское издания получили распространение в рукописной традиции кон. XVII - XIX в. (при том что последнее многократно переиздавалось). «Молитва Иоасафа царевича» из изд. |
| Ф.В. Панченко. Музыкальные рукописи в собрании В.Г. Дружинина В многогранной научной и общественной деятельности В.Г. Дружинина главным для него всегда оставалось собирание и изучение памятников старообрядческой культуры. Его коллекция рукописей, хранящаяся ныне в БАН, и сегодня является незаменимой Источниковой базой для проведения исследовательских работ по истории старообрядчества 206 . Среди материалов собрания – уникальные документы, целые архивы и отдельные памятники книжности разных старообрядческих толков и согласий. Большую часть составляют рукописи поморской традиции, которые были предметом особого внимания В.Г. Дружинина . Основываясь на своей коллекции, В.Г. Дружинин проводил поистине фундаментальные исследования, о чем свидетельствуют его хотя и лаконичные, но чрезвычайно содержательные публикации. В них были сформулированы практически все основные характеристики творческого наследия старообрядцев, особенно поморцев 207 . Каждый раз, работая с какой-либо его рукописью, невольно задаешься вопросом: почему именно она оказалась в собрании ученого? Что в ней привлекло Дружинина? Нередко ответы мы находим здесь же на полях книг, на переплетных листах и обложках – в пометках ученого. По этим записям понимаешь, что многие памятники были открыты и основательно изучены Дружининым, хотя и не все сделанные открытия отразились в публикациях. Сами рукописи теперь служат едва ли не столь же значимым источником научных идей Дружинина, что и его публикации. Для современных исследователей певческих традиций старообрядцев работы Дружинина незаменимы: наряду с обилием изложенных наблюдений, высказанных идей и обобщений в этих статьях показаны методологические подходы в изучении старообрядческой культуры. В.Г. Дружинин , хотя специально и не изучал певческую традицию старообрядцев, все же отдал должное и музыкальной культуре, процветавшей в старообрядческих обителях, поставив ее в один ряд с другими художественными явлениями: «Коснулись поморцы и крюкового пенья: они внесли некоторые изменения в нотациях, усердно переписывали сборники духовных стихов и псальм, снабжая их нотациями для пения. Эти песнопения исполнялись в свободное время клирошанами и клирошанками и умеющими их петь простецами» 208 . Нет сомнения, что с музыкальной культурой старообрядцев, В.Г. Дружинин был хорошо знаком. Этому содействовали старообрядческие корни его семьи, дружеские отношения и сотрудничество с Ф.А. Калининым и другими старообрядцами-книжниками, научные контакты в Обществе любителей древней письменности 209 . |
| было старообрядчество. Он стал 1-м исследователем истории и культуры Выголексинского общежительства . Справочник-указатель «Писания русских старообрядцев: Перечень списков, составленный по печатным описаниям рукописных собраний» (СПб., 1912), в к-ром Д. впервые систематизировал огромный массив старообрядческой книжности, до наст. времени сохраняет научное значение и во многом определяет изучение старообрядческой книжности. Необходимость исследования значительного корпуса анонимных сочинений побудила ученого разработать методику определения авторов и переписчиков произведений, к-рой пользуются и по сей день. Занятия палеографией и археографией отразились в трудах Д.: «Словесные науки в Выговской поморской пустыни» (СПб., 1911); «Поморский Торжественник» (СПб., 1911); «Подлинная рукопись «Поморских ответов» и ее издание» (ИОРЯС. 1912. Т. 17. Кн. 1); «Несколько автографов писателей-старообрядцев» (СПб., 1915). В исследовании «Поморские палеографы XVIII столетия» (Пг., 1921) Д. ввел в научный оборот факт разоблачения старообрядцами с помощью методов палеографии фальсификаций кон. XVII в.: «Соборного деяния на еретика Мартина» и т. н. Требника митр. Феогноста. В 20-х гг. научные интересы Д. были сосредоточены на исследовании социальной и экономической истории старообрядчества и на роли старообрядцев в колонизации Русского Севера. В 1927 г. под ред. Д. был издан 1-й т. «Памятников истории старообрядчества XVII в.» (Л., 1927). Не опубликованы написанные им в ссылке «Воспоминания о литературных встречах и знакомствах» (РГАЛИ), частично издано исследование о поморском медном литье. После кончины Д. его собрание рукописей (1005 ед. хр.) поступило в фонды БАН. Книги из б-ки исследователя оказались в б-ке С.-Петербургского ин-та истории, в б-ке Музея истории религии, часть коллекции - в Гарвардском ун-те (США). Коллекция запрещенных до революции изданий из б-ки Д. поступила в Ин-т Ленина (РЦХИДНИ). Собрание поморского литья частично попало в Гос. Эрмитаж . Соч.: «Священноиерей» Матвей Андреев, его беседы с беспоповцами и послания к ним. |
| вел переписку с венг. кор. Яношем Запойяи, сохранились послание проту 1533 г. и ответ Г. 1534 г. (из преамбулы послания 1533 г. известно о более ранней переписке, посвященной, вероятно, богосл. вопросам, и о том, что 1-е послание Г. было положено в королевскую казну). В послании 1533 г. говорится о широком распространении в подвластной Запойяи части Венгрии учения М. Лютера, к-рый называется пророком, лютеранство противопоставляется католицизму, пораженному расколом и ересями, и отмечается близость нек-рых его обычаев (напр., женатое священство) с Православием. Лютера автор именует ложным пророком и «не христианином», а «нечестивым жидовином и турком». В адрес католиков он повторяет традиц. в средневек. полемике (с сер. XI в.) обвинения. В равной мере Г. настроен и против протестантов, его послание - одно из первых в правосл. слав. мире обличений протестантизма. Заканчивается ответ подробным рассказом о мифическом папе Петре Гугнивом и женщине-папе Стефане, источники к-рого нуждаются в исследовании. Переписка сохранилась в 2 дефектных серб. списках 1558 г. (в прибавлениях к Синтагме Матфея Властаря б-ки Цетинского мон-ря, 56) и XVII в. (в сборнике из Народной б-ки в Белграде 404), погибшем в 1941, текст был издан С. Матичем) и в целом ряде восточнослав. списков XVI-XIX вв. Последние составляют единую группу, восходящую, по всей видимости, к списку, принесенному в 1546 г. в Супрасльский мон-рь с Афона (древнейшие из них - БАН. Доброхот. 31 и Ин-т рукописей НБ НАНУ. Собр. Михайло-Златоверхого мон-ря, 475/1656) вместе с антилат. трактатом Никольского Василия об исхождении Св. Духа и Повестью о Ксиропотамском мон-ре. С XVIII в. эти тексты через западнорус. полемическую традицию получили широкое распространение у старообрядцев. Известны также переводы Г. с греч. богослужебных и уставных текстов: статьи «О службе над усопшим в неделю Пасхи» (без даты, в период, когда он был протом) и Устава (типика) литургии Преждеосвященных Даров (1534-1535). Хотя эти тексты и невелики по объему, Г. |
|
|
