| и Г. (Май. С. 96-111), содержащаяся в рукописях ( Успенский. С. 10, 59), в к-рой присутствуют исторические паремии Б. и Г., напечатанные не на обычном месте паремий, а после кафизм и полиелея под заголовком «Жития чтение». Паремии же в службе те же, что и 24 июля (т. е. общие мученику единому). В службе приведены 4 тропаря (1-й - 4-го гласа « »), 1 канон 8-го гласа (ирмос: « », нач.: « »). Кондак, глас 4-й: « ». Стихира святым Борису и Глебу «Приидите, новокрещении русьстии собори», распев Феодора Христианина. 1-я пол. XVII в. (БАН. Строг. 44. Л. 979) Стихира святым Борису и Глебу «Приидите, новокрещении русьстии собори», распев Феодора Христианина. 1-я пол. XVII в. (БАН. Строг. 44. Л. 979) Интересна эволюция распевов стихир Б. и Г. Уже в XII в. прослеживаются по 2 редакции распева, просуществовавшие до сер. XV в. В кон. XV в. складываются новые, единые редакции, распространенные в XVI-XVII вв. В кон. XVI - 1-й пол. XVII в. возникают до 3 редакций знаменного распева, а также путевой распев стихир Б. и Г. Одна из редакций знаменного распева стихиры «Приидите, новокрещении русьстии собори», судя по помете в списке РГБ. Ф. 178. 766 (Л. 339: «Христианиново знамя»), принадлежит Феодору Христианину . Самым масштабным песнопением, посвященным Б. и Г., является стихира-многогласник «Плотскую богатяща», текст к-рой восходит к СС. Стихира с первых списков представлена 2 редакциями распева с вкраплениями кондакарной нотации; с XVII в. известны 3 редакции распева, отличающиеся развитым мелосом большого диапазона с широкими мелодическими ходами. Стихира «Возъписта Борис и Глеб» легла в основу 2 покаянных стихов о Б. и Г. и духовного стиха XIX-XX вв. По текстологическим данным, примерно на рубеж XI-XII вв. приходится создание др. богослужебных произведений о Б. и Г.- древнейших проложного сказания и паремийных чтений (впрочем, согласно Л. С. Соболевой, первоначальное паремийное чтение было создано еще при Ярославе Мудром). Древнейшие паремийные чтения в службах Б. |
| За всем сказанным о классическом образовании стоят вопросы вполне широкой передачи, трансмиссии культурного наследия. Так, профессору университета Александру Марковичу Лубоцкому удалось в рукописи служебника XIII века, хранящейся в БАН, опознать слова, написанные на полях по-осетински! Это, с одной стороны, культурная жизнь XIII века, с другой стороны, это факт культуры, который можно рассматривать и в рамках той церкви, где этот служебник был, и в рамках более широких культурных взаимодействий Европы этого периода. Николай Казанский на конференции. Фото: librarius.narod.ru Ученые должны разговаривать друг с другом – Как вам кажется, как можно преодолеть разобщенность разных дисциплин? Или назад возврата нет? – Я бы сказал, что самый простой способ – это разговаривать друг с другом. Я вспоминаю не без ностальгии и даже не без некоторого отчаяния выставки новых книг, новых поступлений в Библиотеке Академии наук. По вторникам весь университет и все институты РАН собирались в БАН, а филологи – у нас в институте, потому что здесь проходили выставки новых поступлений, хотелось пересмотреть всё, и это было место профессионального общения коллег. Сейчас же мало того, что из-за отсутствия подписки нас держат в минимум трехлетнем отставании к доступу к свежим научным журналам. Вы не можете взять и прочитать журнал в день его выхода, если у вас нет подписки. А на нас экономят, говорят, что через 3 года журналы поступят в бесплатный доступ. «Пожалуйста, вам надо только подписаться на базу данных, и дальше вы можете спокойно эти статьи прочитать». Но в базы данных попадают не все журналы… Раньше было живое обсуждение, когда люди встречались и обсуждали. «А вы видели эту статью? Как она вам показалась?» А сейчас этого нет. Сейчас в ходу очень узкая специализация. Если ты – физик, то «зачем я буду разговаривать с этими лириками?», если ты – филолог, то «зачем мне ядерная физика?». И лишь очень небольшая группа людей способна радоваться возможности междисциплинарного общения. Слава Богу, такие есть люди среди филологов, это прекрасно. |
| Свое рукописное собрание Василий Григорьевич собирал свыше 40 лет, с 1874 по 1916 гг., очень целенаправленно, приобретая лишь сочинения старообрядческих авторов, преимущественно беспоповского, поморского направления в старообрядчестве, что в наиболее полной мере отражало его научные интересы. Необходимость в собирательстве рукописей диктовалась не только и не столько любовью ученого к собирательству, но и чисто утилитарными причинами. Дело в том, что государственные древлехранилища в XVIII–XIX вв. почти не имели в своих стенах старообрядческих рукописей и не занимались их целенаправленным приобретением. Так, например, в БАН такие рукописи, ко времени поступления сюда Дружининского собрания, насчитывались единицами. Широкий охват исследований по истории старообрядчества на основе доступных в то время материалов в государственных архивохранилищах С.Петербурга и Москвы был явно недостаточен 1 . Большинство приобретенных В.Г. Дружининой рукописей для своего собрания состоит из сборников, каждый из которых содержит десятки небольших авторских сочинений: повестей, «слов», житий, писем, челобитных, посланий, стихов, песнопений, служб и др. Вскоре перед исследователем встал вопрос о систематизации содержания и упорядочении хранения своего собрания рукописей. Это было необходимо прежде всего для организации ссылок на рукописи собрания в научных работах, как своих, так и других исследователей. Так, Василием Григорьевичем был задуман и осуществлен его знаменитый каталог «Писания русских старообрядцев», в котором, помимо рукописей собственного собрания, нашли отражение и все другие, известные составителю по существующим научным описаниям 2 . К моменту окончания работы над «Писаниями», в Дружининском собрании насчитывалось около 500 рукописей, но из-за чрезвычайной сложности задуманной работы, лишь 100 из них нашли отражение в этом каталоге, где было зафиксировано около 1500 старообрядческих сочинений. «На эту работу, – писал позднее В.Г. Дружинин в своих «Воспоминаниях», я потратил около десяти лет и сверх ожидания получил более полутора тысяч сочинений именных и безымянных...» 3 . Книга В.Г. Дружинина вызвала большой общественный интерес и послужила объектом доброжелательной критики 4 . Работу над каталогом ученый продолжил и к 1922 г., в подготовленном им новом издании «Писаний» были отражены списки еще 478 старообрядческих сочинений «бывших доселе неизвестными» 5 . К сожалению, этот «исправленный и дополненный» каталог так и не был издан, а его рукопись была утрачена 6 . |
| Н.Ю. Бубнов. Собрание рукописей В.Г. Дружинина в Библиотеке Академии наук Собрание старообрядческих рукописей В.Г. Дружинина в БАН, насчитывающее 1112 единиц хранения, является в своем роде уникальным. Прежде всего, это собрание ученого, профессионально занимавшимся историей старообрядчества. В этом плане собранию почти нет равных. Собирание рукописей и составление коллекции не было для Василия Григорьевича Дружинина самоцелью, рукописи были необходимы ученому для его научных исследований. Интерес к истории старообрядческого движения появился у будущего ученого уже во время обучения его в гимназии, где он, судя по всему, познакомился с главными работами по этой теме и публикациями старообрядческих сочинений, начавшими появляться в печати в царствование Александра II: книгами Александра Бровковича (1861), Д.С. Кожанчикова (1862), М. Тихонравова (1861–1863), Н.И. Субботина (1875–1895) и др. В это время выходят в свет и первые научные описания собраний, содержащих старообрядческие рукописи: Ф.А. Толстого, В.М. Ундольского, А.И. Хлудова, П.Д. Богданова, А.С. Уварова и др. Можно предполагать, что еще в гимназии Дружинин познакомился с книгами А.П. Мельникова (Печерского) «В лесах» (1871–1874 гг.) и «На горах» (1875–1881 гг.). В период учебы в Санкт-Петербургском университете интерес Василия Григорьевича к истории старообрядческого движения уже вполне определился и увенчался его магистерской диссертацией «Раскол на Дону», изданной в 1889 году. Одним из первых соотечественников В.Г. Дружинин осознал роль и значение старообрядчества в отечественной истории как религиозного и общественного течения, продолжившего культурную традицию Древней Руси. Вместе с тем, он особо оценил и значение Выго-Лексинской старообрядческой пустыни, в стенах которой была предпринята попытка создания микрокосмоса – нового общественного устройства мирового уровня. Выголексинские старцы, за полтора столетия существования Выговского «суземка» в максимальной изоляции от враждебного «никонианского» мира, сумели практически из ничего, не считая унаследованной ими некоей древнерусской «духовной субстанции», создать уникальную гармоничную культуру высочайшего уровня. |
| Начало кокизника в певч. сборнике 30–40-х гг. XVII в. (СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. 1126. Л. 250) Начало кокизника в певч. сборнике 30–40-х гг. XVII в. (СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. 1126. Л. 250) Следующим по времени написания является кокизник рукописи СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. 1126, которому предпослан заголовок «Книга, глаголемая кокизы. Сиречь ключ столповому и казанскому знамени. Ему же главизна сице» (Л. 248). В рукописи РГБ. Ф. 299. 154 кокизник помещен после 2-голосных партитурных записей троестрочного стиля пения, имеющих учебное назначение; его заголовок немного отличается от приведенного выше - «Глаголем Кокизы. Сиречь ключ столповому и путному знамени. Ему же предисловие» (Л. 764). Кокизник рукописи БАН. Ф. 32. 16. 18 озаглавлен «Книга, глаголемая кокизы. Ключ столповому и казанскому знамени» (Л. 313). Теоретическое руководство РНБ. Солов. 690/752, не имеющее заголовка (возможно, в силу утраты начальной тетради ркп.), следует рассматривать как кокизник и фитник казанского знамени. А. Н. Кручинина и Б. А. Шиндин , а также Гусейнова отнесли руководство РНБ. Солов. 690/752 к путевым кокизникам ( Кручинина, Шиндин. 1979. С. 190; Гусейнова. 1999. С. 18), однако по форме изложения материала, а также по содержанию оно отличается от известных кокизников путевого знамени. Для последних характерно последовательное изложение в записи 3 строчек: в 1-й записана знаменная строка, 2-я воспроизводит аналогичную по месту расположения в песнопении строку путевого знамени, 3-я строчка является переводом путевой строки дробным столповым знаменем. Под каждой из 3 строчек выписан один и тот же фрагмент богослужебного текста. Наименования строк в путевых кокизниках практически отсутствуют. В соловецком кокизнике материал изложен по-другому: типичным является расположение 2 строк друг над другом; фрагмент богослужебного текста выписан только один раз и помещен под нижней строкой; в верхней строке выписано казанское знамя, в нижней - столповое; толковательная строка отсутствует; строки, как правило, имеют наименования. Описанная форма во всем подобна казанским кокизникам, поэтому к ним следует причислить и кокизник РНБ. Солов. 690/752. Типичная для казанских кокизников форма изложения материала представлена на начальном листе (250) кокизника рукописи СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. 1126. |
| И все же Симеон Полоцкий отчетливо осознавал основные, ведущие линии своего поэтического творчества и пошел не по пути их объединения, что привело бы к жанровой форме флорилегия («цветника»), а. напротив, развел эти тенденции и воплотил их в отдельных книгах: в «Рифмологионе» объединены стихотворные жанры придворноцеремониальной поэзии. «Вертоград» же, охватывающий сферу просветительско-нравоучительной проблематики и моральной философии, предстает как христианско-дидактическая система. Сложна, интересна и не вполне обычна история создания «Вертограда многоцветного», в результате чего в русской литературе появился новый жанр стихотворной книги. «Вертоград» известен в трех рукописях, позволяющих проследить движение текста от его первоначального варианта в авторской рукописи через промежуточный писцовый список к окончательной редакции, представленной в великолепно оформленной парадной рукописи, хранящейся в БАН, шифр: Петровское собр. А 54 (прежний: 31.7.3). По этой рукописи, обозначенной здесь как список С , текст «Вертограда» публикуется в настоящем издании. Первые впечатления о парадном экземпляре передал поэт, филолог, реформатор русского стиха XVIII века В.К.Тредиаковский, выразивший восхищенное удивление большим объемом произведения и красотой каллиграфического письма: «Вертоград многоцветный (...) превеликая рукописная книга, хранящаяся в императорской Академической библиотеке (...) Сия книга писана толь чистым и преизрядным письмом, что уже ныне таких рук у наших писцов не видно.» 16 . Список С был изготовлен на основе беловой писцовой рукописи, хранящейся в ГИМ, Син. 288 и обозначенной в настоящем издании как список В . В поле зрения ученых эта рукопись попала только в середине XIX в 17 . После речи патриарха Иоакима, в которой под страхом наказания запрещалось читать сочинения Симеона, список С вместе с другими рукописями писателя был помещен в патриаршую ризницу 18 и таким образом оказался практически изъят из обращения. Характерной особенностью текста ’’Вертограда» в писцовых рукописях В и С является то. что в них приведен в исполнение авторский замысел, в соответствии с которым стихи расположены в алфавитном порядке их названий. |
| Основные направления в изучении П. п. сложились во 2-й пол. XIX - нач. XX в.: публикация исторических источников, собирание, каталогизация и систематизация рукописей, анализ рукописных собраний, публикация музыкально-теоретических трактатов и муз. произведений, осмысление историко-теоретических вопросов в научных работах. Основополагающее значение имели труды В. М. Ундольского , прот. Д. В. Разумовского , прот. В. М. Металлова , С. В. Смоленского , в советское время эти традиции были продолжены Н. Ф. Финдейзеном , Т. Н. Ливановой, С. С. Скребковым, Г. В. Келдышем , Н. Д. Успенским . Новый этап в научном освоении П. п., связанный с именами Н. А. Герасимовой-Персидской и Протопопова, отличают подготовка к публикации большого корпуса муз. произведений выдающихся мастеров В. Титова , Н. П. Дилецкого , анонимных авторов, создание работ о жизни и творчестве авторов П. п. на основе новых архивных данных, монографическое исследование партесного концерта и т. п. П. п. до наст. времени сохранилось в рукописях (известны более 2,5 тыс. партий-поголосников, очень редко партитур). Крупнейшими архивными хранилищами являются Синодальное певческое и Епархиальное певческое собрания ОР ГИМ, Ф. 283 «Культовая музыка» в Российском национальном музее музыки (до сент. 2011 - ГЦММК, после сент. 2011 - Всероссийское музейное объединение музыкальной культуры им. М. И. Глинки), а также фонды РГАДА, НИОР РГБ, Отделов рукописей РНБ, БАН, Кабинета рукописей РИИИ, ГАТО, ГАЯО, НБУВ, НМЛ, собрания Нововалаамского мон-ря в Хейнявеси (Финляндия). Совокупность рукописных источников показывает широту распространения П. п. в России. Указатель населенных пунктов, церквей и монастырей России кон. XVII-XVIII в. (по материалам певческих рукописей) насчитывает более 150 позиций ( Плотникова. Русское партесное многоголосие. 2015. С. 251-258), области интенсивного распространения партесного стиля: Центральный, Северный и Северо-Западный регионы, также представлены Поволжье и Пермский край. Более 60 позиций занимает Центр. Россия: храмы и мон-ри Московской, Тверской, Калужской, Владимирской, Рязанской, Костромской, Ярославской, Ивановской областей. На Севере партесные рукописи создавались в Вологодской губ. (в Вологодском, Верховажском, Тотемском, Великоустюжском уездах, Кирилло-Белозерском мон-ре), Новгородской губ. (в Кирилловском, Белозерском, Череповецком уездах, в Устюженском мон-ре), Олонецкой губ. (в Вытегорском мон-ре), Архангельской губ. (Каргополь, Холмогоры, Сольвычегодск, Антониев Сийский и Соловецкий мон-ри). |
| Зде же изложение существенно против столпового знамяни казанскому, како которое с коемждо знамянем поется. Статья светлая столповая против параклита казанскаго. Статья мрачная против крюка простаго казанскаго. И прочая по сему же разсуждай» (Л. 2 об.). На л. 3-5 об. расположены таблицы, разделенные на клетки, каждая из к-рых содержит наименование знака и 2 начертания. Верхнее знамя - казанское, оно выполнено красным цветом. Под ним расположен развод столповым знаменем, к-рый дан черным цветом. Заголовок в рукописи РГБ. Ф. 299. 212 близок к приведенному выше, однако в нем сопоставляемые знамена названы «столповыми» и «путными»: «Сказание како именуются коеждо знамени в коем гласе или како поется. Имена столповому знамени како именем коегождо знаме[не]м назвати столповое и путное. Зде изложение существенно противу [с]толповаго знамени путному како которо коймждо знаменем поется. Статья светлая столповая противу параклита путнаго. И прочая по разсуждению» (Л. 176-176 об.). Изложение материала в рукописи РГБ. Ф. 299. 212 резко отличается от типичной формы граней, выполняемых в виде таблиц, разграфленных на клетки. Таблицы здесь отсутствуют. Путевое знамя (оно показывается первым) и соответствующий ему развод столповым знаменем размещены над названием знака и отделены друг от друга промежутком и небольшой вертикальной чертой красного цвета. Оба знака выполнены черным цветом. Несмотря на различные формы изложения материала, в силу общности содержания вышеназванных руководств в певч. практике применительно к одной и той же нотационной системе использовались разные термины - «путное» и «казанское». В табл. 2 сопоставлены начальные фрагменты рассматриваемых руководств (разводы казанских/путевых знамен не воспроизводятся). Аналогичная общность содержания при имеющемся различии наименований наблюдается в казанских кокизниках. Из 6 известных списков 4 (РГБ. Ф. 37. 93; ГИМ. Увар. 635, 1845 г., копия рукописи 20-х гг. XVII в.; СаратГУ. ЗНБ. ОРКиР. 1126; БАН. Ф. 32.16.18, 40-е гг. XVII в.) именуются «казанскими» и сопровождаются однотипными заголовками - «Какизы сиречь ключ столповому и казанскому знамени...» (РГБ. Ф. 37. 93. Л. 644). Список РГБ. Ф. 299. 154 озаглавлен «Кокизы сиречь ключ столповому и путному знамени...» (Л. 764 об.). Список РНБ. Солов. 690/752 названия не имеет, что, по всей видимости, объясняется утратой начального фрагмента рукописи. В таблице 3 сопоставлены начертания и наименования 3 первых попевок 1-го гласа по казанскому кокизнику РГБ. Ф. 37. 93 и путевому кокизнику РГБ. Ф. 299. 154. |
| Тексты св. Мефодия, которые дошли до нашего времени, то есть до конца XIX – начала ХХ в., на греческом языке, неполны, они имеют пробелы-лакуны. А эти лакуны, как это ни удивительно, восполняются церковнославянскими переводами, которые когда-то были сделаны с греческого в болгарской среде еще задолго до начала рассвета славянской письменности при патриархе Евфимии Тырновском в XIV в. В своем издании Н. Бонвеч расположил в два столбца текст творений св. Мефодия, сохранившийся на греческом, и текст, утраченный в греческих источниках, реконструировав последний с помощью перевода с церковнославянского на немецкий язык. Таким образом, русские богословы и церковные историки благодаря трудам их немецкого коллеги получили книгу, появление которой говорило о необходимости обращения к славянским рукописным собраниям России ради реконструкции полного корпуса творений св. Мефодия Патарского, одного из самых значительных авторов доникейского периода. Если мы обратимся к перечню славянских рукописей, о которых говорит в своей работе Н. Бонвеч, то их сигнатуры отошлют нас к различным книжным собраниям современной России: Синодальному собранию (ГИМ, Москва), собранию МДА и собранию И. Д. Беляева (РГБ, Москва), собранию Ф. А. Толстого (РНБ, СПб.) и собранию рукописей БАН (СПб). Следует заметить, что из упомянутых Н. Бонвечем девяти славянских рукописей при переводе на немецкий были использованы только две. О некоторых источниках, содержащих славянский текст творений св. Мефодия, он узнал из описания монастырских библиотек русского севера, сделанного А. Е. Викторовым (1827–1883) , замечательным русским палеографом и библиографом. Этот труд , увидевший свет уже после смерти автора, указывает на три рукописи с текстами св. Мефодия – из Архангельской духовной семинарии, из Антониева-Сийского монастыря и из Флорищевой пустыни. Так был намечен, пусть лишь курсивом, дальнейший путь для воссоздания полного корпуса древних славянских переводов творений св. Мефодия. Положение, в котором оказалась русская церковная наука после 1917 г., исключало продолжение работы, начатой Н. Бонвечем, в стенах наших духовных школ. |
| Последование литургии записывается в служебнике. К сожалению, до наших дней сохранились служебники не ранее начала XIII в. Рукописи XI в. представлены лишь фрагментами – это отдельные листы с текстами литургии. Поэтому о древнейшем периоде существования славянской литургии мы можем только выдвигать гипотезы и строить предположения: полных текстов литургии XI–XII вв. не сохранилось. В качестве источников исследования нами было использовано 93 славянских служебника. Из них большинство – рукописные служебники из государственных книгохранилищ Санкт-Петербурга: РНБ, БАН и РГИА. К исследованию привлекались также рукописи из московских собраний: ГИМ, РГБ и РГАДА. Отметим, что в исследовании использованы все служебники XIII–XIV вв. из отечественных хранилищ, содержащие эти литургии. Датировка рукописей опирается на данные Сводного каталога славяно-русских рукописных книг XI–XIII вв. [СК 1984], Предварительного списка славяно-русских рукописей XI–XIV вв. [ПС 1966] и Предварительного списка славяно-русских рукописных книг XV вв. [NCXV]. Некоторые рукописи были недавно передатированы Н. А. Охотиной, А. А. Туриловым [NCXVд] и Е. М. Шварц [Шварц 1989]. Результаты передатировки собраны в Дополнениях к «Предварительному списку славяно-русских рукописных книг XV в., хранящихся в СССР» [NCXVд] и в Сводном каталоге славянских рукописей XIV в. [СК 2002]. В настоящее время выявлено 30 древнерусских служебников, содержащих архаичный облик евхаристических литургий. Древнейшие южнославянские списки литургии XIII – первой половины XIV в. сохранились в небольшом количестве: 3 болгарские рукописи и 3 сербские; все они учтены в исследовании. Таким образом, рукописная традиция ранних списков памятника охвачена практически полностью, за исключением свитка XIII в. из Хиландарского монастыря на Афоне (Хил. 16/IV), оказавшегося нам недоступным 2 . Списки исправленных в XIV в. редакций службы многочисленны, но в работе использованы рукописи XIV–XV вв., преимущественно из петербургских собраний. На наш взгляд, они достаточно полно отражают эволюцию текста в этот период, и привлечение новых списков, по-видимому, существенно не изменит общей картины распространения правленых чинопоследований литургий. |
|
|
