| Вот сему недавной образец: в Мстиславском воеводстве, в прошлом 1765 году, в месяце декабре, до восьмидесяти человек дворян, по такой точно клевете, приговорены на жесточайшую казнь, то есть, живых в четверти разрубить. Осужденные, от такового безчеловечного приговора разбежались по лесам и болотам, и там, во время жестокой стужи, укрываясь три дня, когда, наконец, спастись не могли, принуждены были веры отступить: почему хула оная, яко не злоумышленная, им оставлена. Когда бо крест святый мы, по случаю и нехотя, сломаем, паче же они сами ломают, и на нас клевещут; то хула на Бога и христоубийство есть: когда же они кресты наши, нарочно и злобясь, ломают, и иконы святые в болото бросают, и ногами попирают, как то делалось в местечке Дрогичине; то не хула, но жертва Богу приятная! Молчу о пастырях бедных, священстве нашем. Сколь многие из них изгнаны из домов; сколь многие в тюрмах, в ямах глубоких, во псарнях, вместе со псами заперты были, гладом и жаждою моримы, сеном кормлены; сколь многие биты и изувечены, а некоторые и до смерти убиты. Не воспоминаю в давнейшия времена бывших мучительств, кои только из истории ведаем: довольно бо и сих свежих случаев, во время моего здесь епископства бывших. Воспросит кто, может быть: неужели такое гонение делается по воле всего здешнего правительства? На то отвечаю: так думать и говорить грешно. Были прежде, и теперь есть знатные вельможи, которые таковых насилий не похваляли и не похваляют. Сами пресветлейшие короли некоторые – как их рескрипты свидетельствуют – и гонения унимали, и гонимым защищение подавали. Его Величество, ныне благополучно владеющий король, Государь наш всемилостивейший, когда я в запрошлом году защищения и подтверждения прежних прав наших просил, милостиво изволил мне сказать: «все де будет вам подтверждено, на что только прежния имеете права». Впрочем, перстом указывать гонителей не следует. А причину, которая к гонению их поощряет, не неприлично будет и здесь изложить. Суть от них одни, о которых можно сказать тоже, что апостол Павел об израильтянах, воздвигших гонение на христиан, написал: свидетельствую им, яко имут ревность Божию, но не по разуму ( Рим.10:2 ). |
| Доленене – в 1940 г. город в Восточной Пруссии на границе с Литвой. Домбров, Домброва-Гурнича – город на юго-западе Польши, промышленный центр в Верхнесилезском каменноугольном бассейне, Катовицкое воеводство. Домброва (Домброва-Бялостоцка ) – город в Польше, Белостоцкое воеводство. Дон – река в Европейской части Российской Федерации, берет начало на Среднерусской возвышенности, впадает в Таганрогский залив Азовского моря. Донецкий бассейн – важнейший угольный бассейн в Европейской части Украины, расположен главным образом в Донецкой и Ворошиловградской областях Украины и Ростовской области Российской Федерации. Дорохой – город в уезде Ботошани, Румыния. Дрезден – город на юго-востоке Германии, на реке Эльба. Промышленный центр, крупный транспортный узел. Дрисвяты, Друкшяй – озеро на границе Литвы и Витебской области Белоруссии. Дрогичин – город в Брестской области, Белоруссия. Дрогобыч – город в Львовской области, Украина, в предгорьях Карпат. Друскеники (Друскининкай) – город и ж.д. станция в Литве, на реке Неман. Бальнеологический и грязевой курорт. Дубисса, Дубиса – река в Литве, правый приток Немана. Дубно – город в Ровенской области, Украина. Дунаевцы – город в Хмельницкой области Украины, в 22 км от ж.д. станции Дунаевцы. Дунай – наиболее значительная река в Западной Европе. Берет начало в горах Шварцвальд (ФРГ), впадает в Черное море. Имеет важное транспортное значение. Дунайский бассейн – образован правыми (Инн, Драва, Сава, Морава) и левыми (Тиса, Олт, Сирет, Прут) притоками. В Д. б. полностью или частично расположены ФРГ, Австрия, Чехия, Венгрия, Югославия, Болгария, Румыния и др. При впадении в море образует дельту. Дуннин – город в Китае, провинция Хэйлунцзян. Дьёр – город на северо-западе Венгрии, центр медье Дьёр-Шапрон. Крупный транспортный узел, промышленный центр. Дынув – город в Польше, Пшемыское воеводство. Европа – часть света, совместно с Азией образующая материк Евразию. Египет – государство, расположенное в северо-восточной Африке и на Синайском полуострове в Азии. Столица – г. Каир. |
| Исследователи разных направлений сходятся в том, что главным мотивом, побудившим русских князей к сближению с Римом, было желание получить от латинских государств помощь против татар и освободиться от их власти . Неудивительно, что именно эта тема заняла видное место в первых посланиях, направлявшихся из папской курии русским князьям. Так, в письме князю Даниилу от мая 1246 г., рекомендуя ему своего легата архиепископа прусского Альберта, Иннокентий IV обещал со стороны последнего «consilium et auxilium» (совет и помощь) против татар, а в письме Александру Невскому от января 1248 г. он предлагал новгородскому князю в случае появления опасности со стороны Орды известить об этом «братьев Тевтонского ордена, в Ливонии пребывающих, дабы как только это (известие) через братьев оных дойдет до нашего сведения, мы смогли безотлагательно поразмыслить, каким образом с помощью Божией сим татарам мужественное сопротивление оказать» . Эти документы, являющиеся, несомненно, ответом на обращения русских князей, ясно показывают, что помощь против татар была, может быть, и не главным, но важным условием при заключении соглашений между князем Даниилом Галицким и папским престолом. Выполнить поставленное условие курия, однако, была не в состоянии. Вероятно, папа Иннокентий IV в серии своих булл 1247 г. так охотно пошел на удовлетворение ряда пожеланий князя Даниила по отношению к его западным соседям, потому что не мог оказать Галицкой Руси реальной помощи против татар. Это, однако, лишь временно удовлетворило галицких князей, что стало ясно в начале 50-х гг., когда папа с помощью королевской короны пытался удержать Галицкую Русь в сфере своего влияния, а Даниил галицкий, находившийся в это время в состоянии открытого конфликта с Ордой, отказывался ее принять, пока его западные соседи не помогут ему в противостоянии с Ордой. Коронацией Даниила в Дрогичине разногласия были улажены, но лишь благодаря обещанию польских князей выступить против татар. В таких условиях формальная уния между Галицкой Русью и Римом не могла наполниться реальным содержанием (сложившееся положение исключало для папского престола возможность оказывать давление на галицкого князя и требовать от него каких-либо церковных реформ), а само будущее унии ставилось в зависимость от того, смогут ли папская курия и западные соседи Галицкой Руси выполнить свои обещания. |
| 98 Нужно заметить, что Литовское епархиальное начальство еще в 1866 году ходатайствовало пред Виленским генерал-губернатором о дозволении восстановить, и виде опыта, собрания духовенства, вод именем собориков (униатские конгрегации), но получило отказ, под предлогом несвоевременности сего, по тогдашним обстоятельствам. 103 Так в 1870 году, Дрогичиинский благочиннический совет подал жалобу пр. Макарию на священника С. церкви Л. за оскорбление его, которое, по описанию членов совета, состояло в том, что, после прибытия их для своих заседаний в дом сего священника, в 6 час. вечера, в среду, явилась сюда же музыка, а за нею толпа лиц разного пола и слоев местного общества и вероисповеданий, причем судебный следователь М., поздоровавшийся с некоторыми членами совета, оказал полное неуважение к председателю оного, священнику Р. – благочинному, а хозяин дома не предложил следователю извиниться пред благочинным. В этом члены совета усматривали явное и преднамеренное действие хозяина, нарочно собрать на это время гостей и войти в уговор со следователем. Этот не в меру самолюбивый благочиннический совет оставил дом Л., прекратив заседание, и просил епархиальное начальство «для поддержания достоинства ново-организованного благочиннического совета» обоих виновных, по его мнению, т.е. следователя Маслова и священника Л. подвергнуть законной ответственности. Между тем, один из членов сего же совета, священник коп., подал по сему же поводу особую жалобу в консисторию на следователя Маслова за то, что он, на замечание его, коп., «почему он не поклонился благочинному, с которым знаком», ответил ему: «это мое дело; если же ты в другой раз в, доме о. Иулиана будешь рекомендовать чужих людей, то я заеду тебе в физику». В заключение своей жалобы коп. указывал на то, что это оскорбление нанесено в доме православного священника с очевидным намерением унизить священнический сан пред латинянами, лютеранами и евреями, и есть «явное следствие скептицизма малообразованного чиновника». Консистория, разобрав эту жалобу, пришла к тому справедливому заключению: 1) что гости собрались в дом священника, по случаю семейного праздника, а не для каких-то непристойных увеселений и забав; 2) что священник Л. |
| Тогда начал действовать единственный оставшийся в живых сын Миндовга Воишелк; когда он узнал о смерти отца своего, то испугался и ушел из Литвы в Пинск; но когда услыхал, что Тренята убит, то с пинским войском отправился в Новогрудек и, взявши здесь другие полки, пошел в Литву, где был принят с радостью отцовскими приверженцами. Воишелк стал княжить и, как бы желая привести в забвение, что он был когда-нибудь монахом, начал поступать точно так же, как поступал, будучи князем в Новогрудке. " Он стал княжить по всей земле Литовской, - говорит летописец, - и начал избивать своих врагов, и перебил их бесчисленное множество, а другие разбежались " . Воишелк утвердился в Литве с помощью зятя своего Шварна Даниловича и дяди его Василька Романовича волынского, которого он назвал отцом своим и господином; вместе с Шварном, приведшим в Литву сильное войско, Воишелк пошел на своих врагов, города их побрал, самих перебил; в числе убитых находился и рязанский изгнанник Евстафий Константинович. Таким образом, отношения литовские при жизни Даниила кончились с явною выгодою для Руси: Миндовга не было более, а сын его Воишелк, обязанный утверждением своим в Литве русскому войску, признал зависимость свою от брата Даниилова, ибо таково значение слов, что он назвал Василька отцом и господином. С таким же успехом шла борьба и с другим соседним варварским народом - ятвягами: в 1248 году ятвяги потерпели сильное поражение от Василька Романовича при Дрогичине, потеряли сорок князьков своих. В 1251 году отправились на ятвягов оба Романовича с поляками и половцами, перешли болота и вошли в страну их, причем поляки не утерпели, зажгли первую весь; Романовичи сильно рассердились на них за это, потому что пожар дал весть варварам о рати; ятвяги собрались всею землею и, как видно, зная о гневе Даниила на поляков, прислали сказать ему: " Оставь нам поляков, а сам ступай с миром из земли нашей " ; Даниил не согласился. Ночью ятвяги напали на укрепленный стан польский и готовились проломить острог, но польский князь Семовит послал просить стрельцов у Романовичей на помощь; русские князья насилу отпустили стрельцов, все еще сердясь на поляков. |
| «Опасаясь властолюбивых замыслов Гедимина, Князья Российские, Владимир и Лев, хотели предупредить их, и в то время, как он воевал с Немцами, напали на Литву. Владимир опустошил берега Вилии: Лев взял Брест и Дрогичин, бывшие тогда уже во власти Гедиминовой. Сей мужественный витязь, в 1319 году победою окончив войну с Орденом, немедленно устремился на Владимир (где княжил тесть Любартов). Под стенами оного началася битва, в коей Татары стояли за Российского Князя против Россиян: ибо Гедимин имел полочан в своем войске, а Князь Владимирский наемную Ханскую конницу. Густые толпы Литовцев редели, осыпаемые стрелами Татарскими; но Гедимин, поставив в ряды пехоту, вооруженную пращами и копьями, обратил Моголов в бегство. Россияне замешались. Тщетно жены и старцы, зрители битвы, с городских стен кричали им, что она решит судьбу отечества: Князь Владимир, оказав мужество, достойное Героя, пал в сражении, и войско, лишенное бодрости, рассеялось. Город сдался. Гедимин, поручив его своим Наместникам, спешил к Луцку, откуда Лев, устрашенный несчастием Владимира, бежал к Брянскому Князю, Роману, своему зятю: граждане не оборонялись, и победитель, изъявляя благоразумную кротость, уверил всех Россиян в безопасности и защите. Утружденное войско его отдыхало целую зиму. Наградив щедро Полководцев, он жил в Бресте и готовился к дальнейшим подвигам. Как скоро весна наступила и земля покрылась травою, Гедимин с новою бодростию выступил в поле, взял Овруч, Житомир, города Киевские и шел к Днепру. В Киеве властвовал Станислав, один из потомков Св. Владимира: он имел время призвать Моголов, соединился с Олегом Переяславским, с изгнанным Князем Луцким Львом, с Романом Брянским; верстах в 25 от столицы, на берегу Ирпени, встретил неприятеля и долго спорил о победе; но отборная дружина Литовская, ударив сбоку на Россиян, смяла их. Олег положил голову на месте битвы: Лев также. Станислав и Роман ушли в Рязань; а Гедимин, отдав всю добычу воинам, осадил Киев. Еще жители не теряли надежды и мужественно отразили несколько приступов; наконец, не видя помощи ни от Князя Станислава, ни от Татар и зная, что Гедимин щадит побежденных, отворили ворота. Духовенство вышло со крестами и вместе с народом присягнуло быть верным Государю Литовскому, который, избавив Киев от ига Моголов, оставил там Наместником племянника своего, Миндова, Князя голшанского, Верою Христианина, и скоро завоевал всю южную Россию до Путивля и Брянска». |
| Примерно то же следует сказать о южной части митрополичьей области, охватывавшей территорию Киевской земли. Следует учитывать, что для XV–XVI вв. архивы местных учреждений почти не сохранились, и о положении Церкви здесь можно судить в основном по материалам, вошедшим в состав книг Литовской метрики, которые интенсивно публиковались в середине — 2-й половине XIX в. в изданиях, хорошо известных митрополиту Макарию, и архива униатских митрополитов, материалы которого историк специально изучал. Круг источников впоследствии существенно расширился после работы исследователей в архивах киевских монастырей, прежде всего Киево-Печерского и Николо-Пустынского, и наблюдения митрополита Макария, касающиеся этих двух обителей, в настоящее время могут быть существенно дополнены . Иначе обстоит дело с Волынью — территорией Владимирской и Луцкой епархий. Особенность этого района — в наличии здесь большого собрания книг местных судебных учреждений Владимира Волынского, Луцка, Кременца. Разумеется, документы из этих книг, как и документы из книг Литовской метрики, касающиеся Волыни, публиковались с середины XIX в. в ряде изданий, использованных высокопреосвященным Макарием (таких, как «Архив Юго-Западной России» и др.), но они далеко не исчерпали богатства этого собрания. К тому же оставались неизданными архивы ряда волынских монастырей (часть из них во 2-й половине XIX в. хранилась в Почаевской лавре). Важные сведения, о церковной жизни на Волыни содержались также в документах, находившихся в недоступных для митрополита Макария рукописных собраниях польских магнатов, унаследовавших владения православных князей Волыни, публиковать материалы из этих собраний стали уже после смертиисторика . Отсюда ряд важных пробелов в его характеристике церковной жизни этих епархий. Пробелы эти в известной мере восполнили исследования Н. И. Теодоровича, где достаточно широко использованы отмеченные выше источники . К сожалению, эти работы Теодоровича охватывают не всю территорию Волыни. В состав Владимиро-Волынской епископии в XV–XVI вв. входила и наиболее западная, пограничная с Польшей, часть великого княжества Литовского — Берестейско-Дрогичинская земля, носившая в то время название Подляшье (значительная часть этой территории в настоящее время входит в границы Польской республики). Церковная жизнь на этой территории в «Истории Русской Церкви» оказалась практически не освещенной, вероятно, потому, что не были изданы документы, касающиеся истории православной Церкви на этой территории: актовые книги местных учреждений, местные церковные архивы. Уже после выхода в свет «Истории» митрополита Макария появились исследования и публикации документов о положении православной Церкви в этом районе . |
| Напрасно Волович требовал, чтобы мещане выдали бунтовщиков и угрожали карой, не только им, но и женам их и детям. «Они (говорит польский лтописец) были схизматики, и потому так отвечали: лучше погибнем, чем выдадим тех, которые ратуют за веру нашу». Мещане исполнили свое слово. Литвины исполнили свое. Через несколько времени литвины взяли Пинск штурмом и перетопили почти всё народонаселение, столь же варварски, как поступили гайдамаки. Небаба бежал из пылающего города, но был застигнут поляками: отчаянно дрался и погиб в сече. Первое дело собранных представителей нации касалось мятежа казацкого. Положено, по предложению примаса, выставить против казаков 36.000 войска, которое должно быть набрано по поветам и воеводствам, насчет провинций в виде земского ополчения. Собранные представители в своем универсале о собрании свежего войска, сочли нужными требовать, чтобы воеводства, даже и населенные чистыми поляками, при формировании войск отнюдь не доверяли хлопству, а полагали надежду единственно на людей благородного происхождения и на чужеземцев. 493 Так как не было гетманов, то положили избрать предводителями этого ополчения трех знаменитнейших панов: 494 первый был Доминик, князь заславский, сендомирский воевода, из славного русского и православного дома Острожских, владевший огромными поместьями на Волыни и, по примеру предков, любивший пышность и забавы, роскошный, изнеженный и потому мало знакомый с военным делом, да и мало к нему способный. 495 Второй был Конецпольский, хотя пылкий и страстный к подвигам и приключениям до того, что никогда не сидел на месте, как говорили о нём современники, 496 но еще не опытный настолько, чтобы быть начальником. Третий был Николай Остророг, староста дрогичинский и рогатинский; он славился дипломатическим искусством и ученостью, а особенно знанием латинского языка. 497 Фамилия его издавна была знаменита по любви к наукам: говорили, что когда в Польше было мало грамотных людей, то во всем королевстве только было три экземпляра библии: у короля, у примаса и у Остророгов. |
| Опиза пришел с королевским венцем в Польшу, в которую он был назначен от папы специальным легатом 64 , и здесь встретил Даниила Романовича, только что возвратившегося из одного похода, предпринятого им вместе с Польским королем 65 . Не смотря на все уверения со стороны легата великому князю, что: папа намерен оказать ему свою помощь, при чем легат, конечно, ссылался на то, что папа сделал воззвание к христианским народам о крестовом походе против Татар, Даниил Романович не соглашался принять королевского венца, который, может быть, уже успел потерять в его глазах свою прелесть. Но наконец, убежденный своим другом Польским королем, его боярами и своей материю, которая, вероятно, была по происхождению католической 66 , он позволил сделать себя королем священной Римской империи. В конце 1253-го года или в 1254-м году папский легат миропомазал его на королевство и возложил на его главу королевскую диадему 67 в городе Дрогичине (находящемся на западном Буге, вниз от Брест-Литовска, – в настоящее время заштатном городе Гродненской губернии, Бельского уезда) 68 . Это принятие Даниилом Романовичем королевского венца не значит непременным образом того, что он формально признал над собою власть папы и римско-католической церкви. Если бы он искал венца сам, то необходимо было бы это предполагать; но так как венец был ему навязан, то папа мог поступить и таким образом, чтобы вкачала сделать его королем, а потом ужо, как короля, убеждать его сделаться своим настоящим духовным сыном. Что было на самом деле, мы достоверным образом не знаем. Представляется нам вероятнейшим думать, что Даниил не приступал формально к союзу с Римскою церковью, а дал только обещание сделать это, если папа устроит соединение или унию с Греками 69 . Если же Даниил, принимая королевский венец, и действительно формальным образом присягал на послушание Римской церкви, как уверяет преемник Иннокентиев Александр IV 70 , то во всяком случае весьма не на долгое время. Сейчас помянутый преемник Иннокентиев Александр в своей грамоте к Даниилу от Февраля месяца 1157-го года укоряет великого князя за нехранение им данной им папе присяги 71 . |
| По первому предмету из дел консистории Литовской видно: в пределах Острожанского Римско-католического прихода находится двадцать три деревни, из коих три только – Острожаны, Стадники и Брики, числятся в Православном Дрогичинском приходе, остальные двадцать деревень, в том числе и деревня Сморклицы, состоят в кругу Гродзиского Православного прихода. Между тем, разбор прихожан Острожанского костёла подписан одним только священником Дрогичинской церкви, от священника ж Гродзиской церкви такового не требовано. Засим, я не понимаю, каким образом этот разбор Могилёвская Римско-католическая консистория могла положить конченным, и почему Литовское Православное епархиальное начальство должно согласоваться с этим положением. Подобное согласие было бы доказательством или беззащитности Православного духовного ведомства в отношении ведомства Римско-католического, или же совершенной беззаботности оного о целости своей паствы. Одно и другое было бы недостойно как правительства, так и обоих духовных начальств. Что касается совращенца Игнатия Радованского, то он считался в числе причётников Коснянской церкви; а Ваше Высокопреосвященство знаете, что причётники суть лица духовного звания, и скажите: могли ли бы вы терпеть в своём духовенстве людей, принадлежащих другому вероисповеданию? Кроме того, этот Радованский не только крещён, но даже миропомазан священником Коснянской церкви в 1821 году, как удостоверяет метрическая запись той церкви; да и священник сей церкви, спрошенный ныне, изъявил сомнение в том, якобы Радованский находится в списке прихожан Клещелевского костёла, подписанном им во время бывшего разбора тамошних прихожан. По сим причинам и предписано было епархиальным начальством местному духовенству склонить Радованского мерами увещания к возвращению на лоно прародительской церкви. Что ж касается делаемых якобы ему притеснений, с указанием на заключение его в зданиях упразднённого францисканского монастыря, то, по объяснению благочинного, это сущая клевета, в благодарность за отвод ему во время увещания помещения в сказанных зданиях, вместо жидовской корчмы, в которой он без того проживать бы был должен. |
|
|
