| Даже Варрон от религии народа отделял мифическое понимание для поэтов и физическое для философов. Можно было бы думать, что по крайней мере философия, стремящаяся к истине, будет возбуждать религиозную жизнь римлян. Но на самом деле было как раз наоборот. Скептицизм, начавшийся „вероятностью“, Пирроном был доведен до полного „сомнения“ в истине всего существующего; а скептик Лукиан прямо заявил, что все неизвестно, – даже и существование богов. В своем „ Jupiter tragoedus“ он с явной иронией сделал такое умозаключение: „Если существуют жертвенники, то должны существовать и боги; жертвенники существуют; следовательно существуют и боги“. Эпикурейцы отвергли всякое объективное познание, и если не отрицали совершенно существования богов, то и не приписывали религии никакого существенного значения; в большинстве случаев они относились к религии с полным индифферентизмом, и только на „удовольствие“ и наслаждение смотрели как на высшее благо. Стоики высшее благо полагали в „добродетели“; с нашей точки зрения последователи стоицизма могли бы быть названы богословами примирительного направления, так как веру они хотели примирить с философией; они признавали единого верховного Бога, пантеистический универс, а вместе с ними – и многих низших богов, которые совпадали с богами народной религии. У них таким образом является примиренным эзотерическое понимание с экзотерическим. Правда, стоики являются благороднейшими из языческих мыслителей и ближе всего стоят к христианству; но тем не менее и они не могли спасти своей древней религии. Дело римской религии было проиграно безповоротно. Даже авгуры и жрецы, совершая свои богослужения, в то же время смеялись друг над другом, потому что уже и они не верили в то, что совершали и чему учили других. Главный недостаток древне-римской религии состоял в отсутствии вероучения о загробной жизни. Жизнь древних не знала другой цели, кроме цели земной жизни, удовольствий и величия мира и человеческой жизни, искусства и государства. Стремление к блаженству было, но путь к нему оставался неизвестным. |
| Представители языческой партии, вельможи Святослава, сходятся с Децием в побуждениях и конечной цели гонения: как и Деций, русские вельможи признавали язычество необходимым условием благоденствия Руси, в христианстве видели полное противоречие язычеству и решились преследовать христиан до совершенного истребления. Воинственный, отличавшийся строго умеренным образом жизни и замечательною для своего времени честностию, Святослав представляет один из самых светлых языческих типов своего времени: в римской империи язычество точно также выставляет на борьбу с христианством самыя лучшия свои силы, самых благородных своих представителей. Так Деций был Катоном своего времени: «этот сенатор был один из немногих, напоминавших собою честных и способных граждан римской старины» (Вегнер). Вступив на императорский престол, Деций поставил себе целию возродить в своих современниках древне-римскую доблесть и поднять народную нравственность. Когда для этой цели он решился избрать цензора с самым обширным полномочием, сенат заявил, что для этого поста можно указать на одного только благородного Валериана. Сделавшись императором, Валериан сперва относился снисходительно и благосклонно к религии христианством. Только имея за себя такой исторический факт, христианские апологеты могли придать полную убедительность своим суждениям о том, что «склад римской жизни, сложившийся под влиянием язычества..., естественно ведет к падению империи». — Очевидно, что такая апология возможна была в V в., а не в III. самим христианам и был в отношении к ним лучшим из всех предшествовавших государей. Строгий и суровый, воинственный restituted огиˆ Аврелиан был до последняго времени своей жизни справедлив даже к самым христианам. И все эти лучшие представители язычества, решившиеся на борьбу против христианства, погибли несчастною смертию. Деций с своим войском погиб в болотах при Абрите; Аврелиан вероломно убит своим секретарем. Несчастная участь Валериана в плену у Сапора известна; поругание над римским императором некончилось с его жизнию; «варвары сняли с него кожу и, окрасив ее красною краскою, как блистательный трофей, повесили ее в капище и долго с торжеством показывали ее римским послам» (Lactart). |
| (0,5 часа) Раздел II. Католицизм Тема 1. Метод формирования вероучения Особенность подхода к изучению католицизма. Особенности культуры Римской Империи до разделения. Законодательная система Римской Империи. Система сообщения Римской Империи. Особенности религии императорского Рима. Особенности быта жителей древнего Рима. Римское гражданство. Национальные особенности характера. Выводы. Особенности византийской империи. Культура Византийской Империи. Богословие на Востоке. Особенности западной Римской Империи: культура, богословие. Богословие на Востоке и Западе в период до XI века. Католический метод формирования вероучения. Сравнение. (2 часа) Тема 2. Папизм и учение о Церкви Особенности рассмотрения папизма. Формирование канонически – административной структуры Поместных Церквей. Особенности прихода первых веков христианства. Особенности формирования церковного управления. Взаимоотношения между главными епископами. Формы власти и их пределы во взаимоотношениях Церквей. Особенности первенствующих кафедр. Церковное управление на Востоке после разделения Империи. Пути централизации на Востоке после разделения Империи. Константинопольский патриархат. Особенности централизации церковного управления на Западе после разделения Империи. История зарождения папизма. Роль Востока в формировании папизма. Совместное решение вопросов церковной жизни. Выводы. Конфликты Восточных и Западной Церкви. Спор о титуле вселенский, 28 канон Халкидонского Собора, восстановление единства после победы над монофизитством. Выводы. Развитие учения о филиокве. (4 часа) Тема 3. Разделение Церквей Разрыв между Восточной и Западной Церквами. Дело патриархов Игнатия и Фотия. Смута на патриаршем престоле. Вопрос о филиокве. Окончательный разрыв. (1,5 часа) Тема 4. Католическое учение о власти пап Отличия в учении о Церкви. Православное учение о Церкви. Католическое учение о Церкви. Сравнение. Суть католического учения о власти пап. Административно – духовная власть. Объем власти пап. Сравнение. Власть пап и власть епископов. Сравнение. Анафематизмы на не признающих примат. Сравнение. |
| В правление благосклонных к христиаиам римских императоров-эклектиков, – Александра Севера, Гордиана и Филиппа Аравитянина, христианство, не встречая противодействия со стороны правительства, могло распространиться открыто и быстро. В это время христианские писатели своими учеными и судебными апологиями уяснили для язычников сущность христианства, как религии с самыми высокими нравственными началами, в высшей степени соответствующими нравственной природе и достоинству человека 7 , – с возвышенным учением о Боге. Это обстоятельство, с одной стороны, расположило многих язычников к переходу в христианство, но, с другой стороны, вызвало целый ряд гонений на христиан со стороны крайней языческой партии. В это время более резко, чем когда либо обнаружились все недостатки в нравственной, семейной и общественной жизни римского общества, все слабые стороны политического строя римской империи. Такие факты, как деспотизм солдат и одновременное существование 30 римских императоров и почти постоянныя междоусобные войны между претендентами на римский трон, – не могли не привести всех честных римских граждан к сознанию необходимости мер, которыя обновили бы общественный и политический организм и воскресили древнее величие римского народа. К несчастию во главе таких патриотов стали приверженцы язычества, которые разделяли мнение, будто величие римского государства находится в тесной связи со строгим соблюдением древней римской религии. Они, может быть, признавали, что в христианском обществе нет элементов, прямо и непосредственно противных общественному и политическому строю Римской империи, но при этом не могли не видеть и глубокого различия между христианством и римскою государственною религиею, – не могли не понять и того, что христианство своим быстрым распространением угрожает римскому язычеству совершенным падением. Следовательно, с точки зрения вождей языческой патриотической партии, христианство, невредное для государства непосредственно, оказывалось вредным для государства косвенно. |
| Скажем сначала, почему христианство не могло свободно распространяться и утверждаться между римскими гражданами. Из указанного нами выше взаимоотношения государственной власти и религии в Римской империи само собою выходило то фактическое следствие, что римское государство берет на себя религиозную опеку в жизни своих граждан. Оно поставляло своей задачей оберегать status quo своей отечественной религии. Оно видело в этом свою священнейшую обязанность. Это стремление можно обнаружить у всех римских императоров, как лучших, так и худших. Император Август очень заботился о поддержании римской религии. Он старался действовать на окружающих и увещаниями, и собственным Подобно всем государственным мужам своей страны, он приписывал какое то чудесное действие древней религии. Он перестраивал храмы, чествовал жрецов и наблюдал за строгим исполнением церемоний. Преемники его, говоря вообще, следовали его примеру. Тиберий, человек сам по себе очень индифферентный, чрезвычайно заботился о религиозных вещах. Он отлично знал древние обычаи и не позволял делать в них ни малейшей отмены. Император Клавдий был набожен. Во время одного своего триумфа он взобрался на коленях по ступеням Капитолия, поддерживаемый с обеих сторон своими зятьями. Кроме того, у него была мания древности; ему доставляло удовольствие восстанавливать жертвоприношения, восходившие к временам отдаленным. Даже при самых дурных государях, умышленно пренебрегавших преданиями Августа, римская религия никогда не оставалась в полном пренебрежении, например, при Нероне. А что касается лучших государей последующего времени, то они оказывали полное уважение национальной религии. Так поступал Веспасиан и императоры из фамилии Антонинов. Так же поступали и позднейшие римские После этого понятно, могли ли находить себе пощаду христиане у римского правительства, христиане, которые употребляли все меры к тому, чтобы отторгать римских граждан от их древней религии. Еще новым препятствием к утверждению христианства среди римских граждан служило то, что отпадение от отечественной религии рассматривалось как отпадение от самого государства, как стремление революционное, антигосударственное. В этом отношении замечательны слова Мецената, с которыми он обращается к Августу: " Почитай сам богов непременно по отечественным законам и принуждай других почитать таким же образом. Тех же, кто вводит что либо чуждое, преследуй и наказывай не только за то, что они богов презирают, но и за то, что они, презирая их, презирают и все другое, за то, что, вводя новые божества, соблазняют к принятию новых законов. Отсюда происходят потом заговоры и тайные союзы, отнюдь не терпимые в монархии " Поэтому, если христианство появлялось между римскими гражданами, оно должно было рассматриваться со стороны властей не только как религиозное преступление, но и как преступление политическое. |
| Архив Пн Нужно ли бояться «возвращения религии»? 9 декабря 2015 г. 09:24 Очередной выпуск авторской передачи председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерея Всеволода Чаплина «Комментарий недели» вышел в эфир на телеканале «Союз» 5 декабря 2015 года. Современные террористы часто прикрываются религией. Как правило — одной из великих мировых религий. И в связи с этим возникают ожесточенные споры: религия — это вообще зло или благо? Нужно ли современному человечеству ограничивать роль религии в мире, особенно в общественных процессах? Или неправы те, кто считает, что от религии все зло, и чем меньше ее в окружающей нас жизни, тем лучше? Споры о роли религии, конечно же, подогреваются заявлениями экстремистов, которые выступают как бы от имени самой религии. Не случайно сегодня многие лидеры ислама, христианства, иных религиозных традиций ясно говорят, что их ценности не имеют ничего общего ни с терроризмом, ни с экстремизмом, ни с теми чудовищными преступлениями, которые совершаются как бы от имени религии. Тем не менее, из-за действий радикалов религиозная тема вновь стала одной из самой обсуждаемых в СМИ, в научных кругах, в политическом контексте. Интересно, что количество упоминаний в СМИ о Православии в России, преимущественно православной стране, в это году сравнялось с количеством упоминаний ислама, а в течение последних месяцев количество упоминаний об исламе выросло очень существенно, в два раза перекрыв число упоминаний о Православии. Хорошо это или плохо? Сложно сказать. Но это часть окружающей нас реальности. О религии вновь стали говорить как о силе, которая имеет определяющее влияние на судьбы народов. О религии стали говорить как о чем-то не менее существенном, чем экономика, узко понимаемая политика, культура, спорт… В том, что религия играет важнейшую роль в жизни людей, нет ничего удивительного. В истории человечества почти всегда так и было. Исключением является довольно короткий исторический эпизод — торжество секуляризма в объявленных заглавными общественных процессах в течение последних полутора столетий. Это ничтожно короткий эпизод в соотношении со всей историей человечества. Может быть, подобный эпизод имел место в последний период жизни Западной Римской империи. Но большинство исторических эпох характеризуются тем, что религия играла центральную или одну из центральных ролей в жизни общества. Не экономика, не соперничество за землю и природные блага, не узкая политическая борьба, — а именно религия. Потому что вопросы, связанные с религией, являются центральными для смысла человеческой жизни. Жизни личности и жизни народов. |
| Священное Писание оправдывает такое предположение о существовании среди заблуждений язычества остатков более чистых верований, указывая нам (как мы и видели) примеры сохранения следов истинной веры вне избранного народа. Обвиняя язычников в том, что они скрывали истину в неправде ( Рим. 1, 18 ), Апостол тем самым дает понять, что у них под оболочкой многочисленных заблуждений скрывается иногда более светлое, внутреннее содержание истины и сам открывает такое содержание в поколении Афинян неведомому Богу ( Деян. 17, 19. 34 ). Под символом неведомого Бога Апостол находит несознаваемое самими язычниками почитание Бога истинного, им возвещаемого: егоже убо не ведуще (благолепне) чтете, сего аз проповедую вам (ст. 23). Конечно, судя по содержанию и по времени памятников языческой древности, мы не можем и ожидать найти в них ясные свидетельства, на основании которых мы могли бы составить ясное понятие о первобытной религии, независимо от Священного Писания. Но для нас достаточно, если из них будет видно, что религия у всех народов, в древнейшие времена, была чаще, возвышеннее и ближе к единобожью, чем в последующие, что таким образом не грубый политеизм был первоначальной религией, а напротив, с большим и большим развитием языческих народов развивались заблуждения и суеверия в деле религии. Более всех народов древности известны и исследованы религиозные верования Греков и Римлян; но не смотря на то, менее всего мы можем ожидать, чтобы в религии этих народов сохранились ясные следы древних, первобытных верований человечества. Греки и Римляне являются на поприще истории очень поздно, сравнительно с другими народами древнего мира. Это обстоятельство было вдвойне гибельно для достоинства и чистоты религии. До самостоятельного явления этих народов в истории, залог первобытной религии не мог сохраниться неповрежденным в течение многих веков у племен грубых, не имеющих письменности, каковы были первые обитатели Греции и Италии. А когда Эллинское племя, верования которого дали существенное содержание и Римской религии, начало приобретать самостоятельность и историческое значение, то оно застало уже перед собой другие народы, старейшие его на пути гражданственности, и, по общему историческому закону, должно было от них получить первые начала и семена образования. Таким образом, оно рано подвергалось иноземному влиянию Египта и Финикии, – влиянию, которое могло только затмить, а не прояснить народные верования. Такое постепенное потемнение было тем удобнее, что у Эллинов не было, как у других восточных народов, ни постоянно и твердо установленного жреческого сословия, которое заботилось бы о сохранении истин религии, ни письменных памятников, кои, считаясь священными, полагали бы предел нововведениям и служили бы свидетельством верований древнейших времен. Дело религии было предоставлено народу и народные поэты явились у Греков истолкователями и образователями народных верований, мог сохраниться их истинный древний смысл и значение. |
| 2 Июля. Нынешний день, на испытании, мне привелось держать довольно длинный диспут с Владыкою по предмету лекций. После первого вопроса из книги, по предложению о. Ректора, 47 он стал слушать представленное для испытания из Новозаветной истории: о распространении и угнетении христианства после Апостолов до Константина. Открыл свои замечания тем, что студент читает не историю, а рассуждение, и что сказанное о побуждениях к распространению христианства относится не к одним тем временам, к которым приложено, но и к другим. Прослушав краткие замечания о странах, в которых вновь христианство распространилось, начал делать снова замечания на статью о препятствиях к распространению христианства, и с самого начало на разнообразное направление духа империи и духа христианского общества. „Что такое дух? Могли ли Вы сами обнять и исследовать дух христианства? Могли ли вместить это головы Ваших студентов? Ныне странное направление в истории. Смотрят на человечество, как на одного человека, и усвояют ему то то, то другое общее направление. Прекрасный взгляд на историю Боссюэтов. – Впоследствии другим не захотелось все сводить к христианству; они выдумали каждому веку своих представителей, каждому народу свою идею. Все это пустяки!“ О нетерпимости иноземных вер в Римской Империи сначала сделал следующее замечание: „Так по этому в Римской империи христианство не могло быть терпимо? А разве всегда была проливаема кровь христиан?“ Я объяснил, что по законам Римской Империи христиане не могли быть терпимы. „Почему же так?“ Конституция Римской Империи требовала, чтобы соблюдаема была народная религия гражданами империи неотменно. – „Что такое конституция? – Это понятие составилось в конце XVIII столетия. Никакой конституции не бывало. Против христиан действовали не по законам конституции, а по эдиктам императоров, выдаваемым по известным обстоятельствам, по влиянию известных лиц. А другие императоры выдавали даже указы в пользу христиан“. – Я отвечал на это: Слово: конституция я употребил неправильно. Что касается до указов в пользу христианства, то христианство было признано дозволенною религиею только в 3-м веке. Доселе положение ее, как религии недозволенной, всегда повергало исповедников ее опасности. – „Да был ли хотя один закон постоянный и определенный в империи против христианства?“ – Я отвечал: был общий закон в империи против всякой иноземной религии, которая усиливалась на счет народной. И по этому закону часто действовали в отношении к другим языческим религиям. Этот закон шел и против христиан. Притом и эдикты императоров против христиан, коль скоро были выданы и не отменены Сенатом или последующими императорами, то имели силу в империи, – хотя последующие императоры сами вообще не действовали по ним; но народ восставал против христиан и требовал их казни на основании этих законов. – Преосвященный, заметив, что народ руководствовался в этом случае суеверием, а не законами, приказал продолжать. |
| Однако в целом для интеллектуальной жизни этого времени был характерен заметный упадок, что с явным сожалением констатирует один из самых ярких писателей IV в. Аммиан Марцеллин: «Людей образованных и серьезных избегают как людей скучных и бесполезных. Даже те немногие дома, которые в прежние времена славились серьезным вниманием к наукам, теперь погружены в забавы позорной праздности, и в них раздаются песни и громкий звон струн. Вместо философа приглашают певца, а вместо ритора – мастера потешных дел. Библиотеки заперты навек, как гробницы, зато сооружаются водяные органы, огромные лиры величиной с телегу, флейты и всякие громоздкие орудия актерского снаряжения... Иные боятся науки, как яда...» (История XIV, 6, 15, 18; XXVIII, 4, 14). Этот упадок, несомненно, способствовал росту популярности христианства и притоку в ряды сторонников этой религии части римской интеллигенции. Несмотря на очевидные успехи христианства в «обращении» Римской империи, позиции язычества до 80-х г. IV в. оставались достаточно сильными. В отличие от христианства язычество не представляло собой единой религиозной системы, как не существовало и единого языческого культа в масштабах всей Римской империи. Таким официальным общеимперским культом можно считать лишь культ императора, но в IV в. он по мере обращения в христианство самих императоров утрачивает всякое значение. В провинциях и даже в самой Италии в удаленных от центров цивилизации районах сельские жители исповедовали религию, еще хранившую, явный отпечаток первобытных верований. Наиболее распространенным в Римской империи было собственно римское язычество, включавшее в себя мощный пласт древнегреческой религии. Оно пользовалось поддержкой аристократии, крестьян и куриалов в провинциях, много язычников было и в городской среде. Наконец, в восточных провинциях и в некоторых центрах западных провинций широкой популярностью пользовались разнообразные древневосточные и эллинистические мистические культы, среди которых особо выделяется соперник христианства – митраизм. |
| Вопрос может быть лишь о специальном характере того политического вопроса, с которым он обращался к новой вере, того, пожалуй, расчета, который имел свою долю влияния на обращение Константина. Видел ли он в христианстве людей, в силу своих нравственных убеждений неограниченно преданных правительству? Или он рассматривал их как партию, на которую выгодно было опереться в борьбе со своими соперниками за единодержавие? Первое невероятно; история христиан за три века достаточно показала, что в их убеждениях есть такие тайники, коснуться которых они не позволяют никакому правительству в мире. В свою очередь, как значительная политическая партия, т. е. как готовая, организованная сила, содействием которой можно было воспользоваться в вооруженной борьбе с врагами наличными, христиане не существовали. Константин видел, что преследования христиан вносили лихорадку в организм римской империи, возбуждали нездоровое настроение умов. При Диоклетиане уже масса язычников не сочувствовала гонениям, и таким образом перелом в отношениях правительства к христианам не представлял опасности со стороны язычества, тем более что и жизнь христиан была устроена так, что они предъявляли самые ничтожные требования. Они хотели только верить в Бога по своему усмотрению, не добивались должностей и даже готовы были отказаться от предоставления их религии особых привилегий (например, дозволения процессий). Для них достаточно было иметь религиозные дома, в которых они свободно могли бы молиться. Константин мог бы этим удовлетвориться, но он идет дальше: дает не свободу только, но и господствующее положение. К некоторым вещам люди способны относиться безразлично, когда они не выглядят, как личное ограничение. Язычники могли быть настроены не религиозно, могли не защищать своих богов. Но когда христианство становилось религией господствующей, а язычество отодвигалось на второй план, становилось, так сказать, в разряд униженных и оскорбленных, тогда подобный перелом был риском недюжинным. Важно, очевидно, знать, как много христиан было тогда в римской империи, какой они составляли процент в государстве? 4 . Если их было половина на половину, то выбор был, конечно, не труден, ибо христиане были энергичны. Но вопрос терпит крушение даже на том, как велико было население вообще римской империи. По мнению Гиббона, при Константине Великом христиане составляли 1/20 часть всего населения римской империи. К нему присоединяется и Фридлэндер. Другой историк, Рихтер [Н. Richter, Das west-römische Reich. Berlin 1865] полагает, что христиане составляли 1/10 часть населения: 5–6 миллионов их приходилось на 45 миллионов язычников. Последняя цифра находит подтверждение в результатах исследования Юлиуса Бэлоха о населении классического мира [J. Beloch, Die Bevölkerung der griechisch-römischen Welt. Leipzig. 1886]. |
|
|
