| Но вернемся к корректурным экземплярам. Типикон правили в два этапа. Результатом первого этапа справы стал кавычный экземпляр Типикона 1641 г. (РГАДА, Ф. 1251, БМСТ/СПК 1946(1041(5))). Это издание описывали Мансветов, Никольский, Смирнов ( Мансветов I, 323–356 , Никольский, 1–52; Смирнов, 54–56, 248 ). Исходя из анализа почерков, правили его два справщика: Иосиф Белый и Евфимий (причем 90% помет в этом Типиконе сделано Евфимием). На этом первом этапе справы перевод тропарей, кондаков и гимнографических текстов практически не осуществлялся, текстологические исправления формировали новообрядческий месяцеслов и устав (кроме этого были орфографические, лексические, типографские, грамматические исправления — см. Сиромаха, 157 ). Затем проводилась обработка вышеуказанных исправлений, в результате которой появлялась чистовая рукопись правленого устава (ГИМ, Син. 314), она правилась, и затем с учётом исправлений вновь переписывалась набело — ГИМ, Син. 321 (рукопись датирована — 1682г.), подписывалась участниками архиерейского собора, и после этого ее снова правили 8 . Стоит отметить, что в печатном издании (л.4 об.) значится большее количество подписавших (16 подписей), чем на самом деле в рукописном образце Син. 321 (13 подписей). « Излишек вероятно составился из лиц, которые не участвовали непосредственно в комиссии, свидетельствовавшей устав, но дали своё согласие письменно» ( Мансветов I, 337 ). Нам здесь, в отличие от Мансветова, видится простой подлог, каковых, впрочем, бывает много в ходе книжной справы и в которых власть не видит особого греха. Мнение членов собора (со времени Патр. Никона) о справе имело лишь формальное значение, они были уже не в силах противостоять воле власти, и ни о каких соборных началах здесь (как и очень часто в истории Руси) говорить не приходится. С этой последней правленой рукописи и производился набор и печать Типикона 1682 г. Исходя из анализа почерков, справу совершали Иосиф Белый и Мардарий Хоныков, окончательное редактирование — Евфимий (см. Сиромаха, 156 ). |
| Вот она, былая силушка крестьянская-христианская, старорусская!., увы, только «былая»: Павлу моему уже за семьдесят лет!… Бросился мне Павел в ноги… — Нас с тобою, — воскликнул он в каком-то восторге, — одним судом судить будут на том свете; слышь — одним судом! Да будет, да будет! — заключил он, меня обнимая. Надо знать страдальческую жизнь этого старика, его веру в воздаяние в вечности за бесчисленные его земные скорби, чтобы понять, какого блага пожелал он мне своим восклицанием. Как-то утром пришел он ко мне, отозвал к сторонке и говорит таинственно и радостно: — Ко мне ночью приходили два старца, постригли меня и сказали: «Ты теперь уже не Павел, а Гавриил». И нашего старца, о. Иосифа, он видел в раю. Таков наш Павел. Под вечер пошли проведать слепенькую старушку, мать Пелагею, тайную схимницу. Она живет в маленькой комнатушечке, в гостинице о. Мардария. Была она когда то в услужении у Оптинской благодетельницы Тиличеевой, а по смерти ее Оптина дала ей приют по гроб — кров и пищу — за благодеяния ее хозяйки. Очень мы любим эту старушку. Пришли к ней, застали ее; сидит на своей постельке, перебирает четочки. За беседой она неожиданно спросила: — А читаете вы молитву (так и сказала) «Живый в помощи»?.. — Читаем, — ответил я, — матушка. А сами не читаем. Надо читать. — Я за вас, — сказала она, — постоянно молюсь, вот так!… — Личико старушки осветилось, точно светом каким-то, засияло неземной улыбкой; стала она на коленочки и зачитала скороговорочкой: — Спаси и помилуй, Господи, рабов Твоих, Сергия и Елену! Сотвори им вечное душе-телу спасение! Спаси их и сохрани их, Господи! Прости им все согрешения их, вольные и невольные! Поднялась с коленочек, а слезы так и льются не ручьями, а потоками по старческим щечкам. Потом опять стала на коленочки и опять зачитала: — Спаси и помилуй, Господи, рабов Твоих, Наталию и Сергия… И опять те же святые слова любви и молитвы, и опять жаркие слезы… Эта-то уж достигла молитвенного плача, великого дара слез, святая угодница Божия Пелагея!… От м. |
| Герой повести— юный сирота раскольник Гриша, взятый на воспитание добродетельной женщиной, несёт от детских лет стремление «как бы ему в дебрях пустынных постом и молитвой спасать свою душу» 361 и жаждущий великих подвигов ради достижения святости. «Подвизался Гриша житием строгим; в великие только праздники вкушал горячую пищу, опричь хлеба и воды ничего в рот не брал. Строгий был молчальник, праздного слова не молвил, только, бывало, его и слышно, когда распевает свои духовные псалмы... И что ни делает, где ни ходит, всё молитву Господню он шепчет» 362 . Как и водится, стерегут его соблазны— блудный, а пуще того: искушение гордынею. «Неужели,— думает он, бывало,— неужели всех человеков греховная, мирская суета обуяла?.. Неужели все люди работают плоти? Что за трудники, что за подвижники?.. Я и млад человек и страстями борим, а правила постничества и молитвы тверже их сохраняю». Поднимала в тайнике его души змеиную свою голову гордость треклятая. И немало старался он разогнать лукавые мысли, яко врагом внушенные, яко помысл гордыни, от нее же— читывал он— и великие подвижники с высоты ангелоподобного жития падали... Тщетны труды, напрасны усилия— самообольщение и гордость смирением, гордость многотрудным своим подвигом, неслышно и незримо подтачивали душу его...» 363 . Особенно утвердили Гришу в самомнении раскольничьи старцы, Мардарий и Варлаам, непотребным поведением сумевшие на время ввести его в великое смущение. Всё это, но более всего— отсутствие должного духовного руководства юным подвижником, совершавшим дело спасения лишь собственными усилиями (в отступничестве от правой веры), привело к тому, чего не миновать ему было,— ко впадению в прелесть, которая вначале выказала себя лютою ненавистью к «лиходеям-никонианам»: «Я бы зубами из них черева повытаскал» 364 . Увещевание захожего старца Досифея о необходимости любви ко всем людям, ибо «всяк человек кровью Христовой искуплен. Кто проливает кровь человека— Христову кровь проливает. Таковый с богоубийцами жидами равную часть приемлет» 365 ,— вызывает в Грише велию ярость (не помогли и ссылки на Евангелие): «— Уйди от меня!.. |
| Братья остались верны христианству и отправились в далекую ссылку. Их путь был настолько тяжелым, а обращение конвоиров было настолько жестоким, что могучие воины вскоре оказались истощены от голода и один за другим скончались. Первым умер Е. (22 июня) в месте под названием Кени-Паремболи (Καιν Παρεμβολ, т. е. Нов. Лагерь, на побережье Чёрного м., между Трапезундом (ныне Трабзон) и местечком Ризей (Ρζιον, Ροιζαον), ныне Ризе, Турция). Через 2 дня, т. е. 24 июня, в Ризее О. был брошен в море с камнем на шее. Арх. Рафаил перенес мученика на прибрежный утес, где О. скончался и был с честью погребен нашедшими его тело местными христианами. Ф. умер 3 июля в месте под названием Кордола (Кордила; Κορδλη, Κορδλη), в 30 км от Ризея. Фирм и Фирмин скончались в один день - 7 июля в крепости Апсар (ныне Гонио, в 15 км к югу от Батуми). К. с отрядом, двигаясь вдоль побережья Чёрного м., достиг Лазики и умер в сел. Зиганис (ныне Гудава, Абхазия) 14 июля. Л. погиб 28 июля, во время кораблекрушения на пути из Зиганиса, близ берегов Питиунта (ныне Пицунда, Абхазия), где позже мученик был похоронен. Исследователь сказания П. Петерс видел в тексте сходство с Мученичеством Евстратия, Авксентия, Евгения, Мардария и Ореста (пам. 13 дек.), к-рые также пострадали в гонение Диоклетиана и Максимиана и в мученичестве к-рых также фигурирует г. Сатала. Петерс считал, что Мученичество 7 братьев не имеет под собой исторической основы и изобилует агиографическими топосами (победа над великаном, спасение архангелом). Он относил создание первоначального текста к VII-VIII вв. По предположению Петерса, возникновение этого Мученичества обусловлено противостоянием жителей Византии и арабов, к-рые начали претендовать на территории на вост. берегу Чёрного м., и с целью сохранить влияние Церкви среди местного населения было составлено Мученичество 7 братьев с упоминанием населенных пунктов вдоль визант. дороги, идущей по побережью Чёрного м. Отмечается точность последовательности указанных в тексте топонимов. |
| В Буковине в крещении евреев активно участвовали как католические, так и православные священники. Здесь оккупанты взяли на учет даже тех евреев, которые перешли в христианство еще при советской власти. Тем не менее руководство католического прихода Буковины пыталось облегчить участь крестившихся и обращалось к властям с просьбой «об улучшении обращения с жителями еврейского происхождения, принявшими католическое вероисповедание», а православный священник прихода Зеленау отец 3. Мардарь был даже арестован 27 января 1942 г. «за подделку и выдачу документов о крещении еврейского населения». В жандармских донесениях в Бухарест неоднократно сообщается, что православные священники осуществляли обряд крещения, а еврейских детей брали к себе верующие семьи. В Молдавии в первые месяцы оккупации крещение и даже нахождение в браке с христианами могли отсрочить депортацию. И здесь некоторые православные священнослужители по своей инициативе, несмотря на угрозы и запреты властей, также предприняли значительные усилия, чтобы помочь евреям спастись, но, как правило, безуспешно 628 . Следует упомянуть, что на 1 января 2012 г. институт Яд Вашем присвоил звание «Праведников народов мира» 79 жителям Молдавии. Только в феврале 1942 г. румынское командование издало приказ о прекращении массовых расстрелов евреев в Бессарабии и Транснистрии. При этом отказ румынских властей от физического уничтожения евреев был прямым следствием разгрома немецких войск под Москвой. Помимо изменения положения на советско-германских и других фронтах Второй мировой войны, на ситуацию повлияло и усиление давления на И. Антонеску нунция Римского Папы, Румынской Православной Церкви и Совета евреев Румынии. В результате положение евреев Транснистрии стало постепенно улучшаться. С начала 1942 г. депортированные из Бессарабии и Буковины стали получать финансовую и продовольственную помощь еврейской общины Румынии, а с 1943 г. – международных еврейских организаций. В июле 1942 г. руководство нацистской Германии добилось от румынского правительства обещания начать в сентябре депортацию евреев из Южной Трансильвании в расположенные на территории Польши «лагеря смерти», прежде всего в Освенцим. В результате активных действий Патриарха Никодима, папского нунция А. Кассуло и швейцарского посла в Румынии де Века удалось добиться отмены депортации, однако публичного осуждения антиеврейской политики со стороны руководства Румынской Церкви не последовало. |
| - Попый водычки, - предлагает мне бабушка Даша. Она пришла от колодца с двумя полными вёдрами и рассказывает дедушке: - Цилый дэнь сыдыть на сонци... Запалывся. Но оттого, что они жалеют меня, совсем не становится легче. Наоборот, мне так хочется разреветься. Мне чудится, что на гору, на всё село вместе с вечерними тенями опускается какая-то беда. Ну, зачем мама моя раным-рано ушла непонятно куда? Может, тот поезд не остановился? А если остановился, то никто из него не вышел, ни один человек не спустился по ступенькам... Они не придут... И она где-то там сидит за откосом железной дороги, и прикатывают в чёрном дыму и копоти чужие, как в Мардаровке я видел, поезда, на миг останавливаются или с грохотом проносятся мимо, и у неё нет больше сил ждать и нет сил идти к нам сюда одной. Не хочу я никакой воды. Слёзы душат меня. Мне хочется запрятаться куда-то со своим невыносимым горем. Я плетусь в хату, наощупь добредаю в полутьме до кровати в маленькой комнате. У меня нет даже сил, чтобы снять с себя новые рубашку и штанцы. Разве мне самому они нужны?.. Мама, зачем ты ушла сегодня раным-рано? Зачем мы понапрасну ждали так долго?.. Бабушка, дедушка, зачем всё было?.. - Чуешь?.. Вставай...- Это бабушка Даша тормошит меня за плечо. - Воны йдуть... Чуешь?.. твои батько и маты йдуть... Я вскакиваю, несусь на слабый свет сумерек - в раскрытую настежь дверь. Кто-то совсем близко. Чьи-то тихие шаги по земле. Медленно, будто во сне, выплывают двое из тёплой мглы, поднимаются по тропе мимо куста сирени. Мама в светящемся платье, и её поддерживает под локоть он - в военном, без фуражки. Лечу, ног не слыша, с разгону прыгаю ему на грудь. Прижимаюсь к щеке, скуле, уху, горячему рту. Почему-то я вмиг догадался: это он, только таким и может быть мой отец! Его лучащиеся лаской глаза, тонко выбритые щёки, распахнутая для объятия грудь, твёрдые пуговицы кителя, светящиеся тёмным золотом погоны, чудесный запах, исходящий от их тончайших волокон, - всё это он, мой единственный на весь свет, мой родной, с крепко бьющимся сердцем, в прекрасной плоти воина. |
| Радуйтеся, вси преподобнии отцы наши Печерстии, всемирнии светильницы, великии и преславнии чудотворцы. Кондак 10 Спасти хотя многих, всех обращения и спасения милостивно ищай премилосердный Христос Бог наш, других вас отцев Египта, Фиваиды и Палестины, – Руси прояви, да вами многих вразумит и покажет вашим житием путь ко спасению, в чем вы потруждшеся, добре преуспеете, в неведении сущих Евангельстей истине неленостно поучая, к правоверию приведосте и к хранению Божиих заповедей и богоугодному и чистому житию словом и делом непрестанно возбуждасте, Богу Помощнику песнь поюще: Аллилуиа. Икос 10 Стеною твердою и ограждением крепким будете нам, всехвальнии отцы, с теплою верою, усердием и любовию к вам прибегающим, ограждающе нас противу чувственных и мысленных врагов наших, да не убоимся их, но да побеждаим тии молитвами вашими ко Христу Богу, зовуще с благодарением к вам сице: Радуйся, Несторе, нижняя презревый, вышняя же возлюбивый; радуйся, яко пред кончиною самого Господа Иисуса Христа со Ангелы видети сподобивыйся. Радуйся, Феодоре, яко хранение устом своим положил еси. Радуйся, Памво исповедниче, боги языческия проклявый, имя же Господа небесе и земли исповедавый. Радуйся, Софроние, затвором крепким и железом тело стеснивый, душею же и умом со псалмопением к небеси непрестанно паривый. Радуйся, Панкратие, яко болящим благодатию Духа Святаго исцеления источаеши. Радуйся, Антоние, яко духи лукавыя от приходящих к тебе с верою прогоняеши. Радуйся, Мардарие, нищеты и нестяжания любителю. Радуйся, Аммоне, древним отцем святым в подвизех всеусердный подражателю. Радуйся, Пиоре, страсти телесныя огнем воздержания попаливый. Радуйся, Мартирие, добродетельным нравом душу просветивый. Радуйся, Руфе, во образ житием своим постникам и подвижникам бывый. Радуйтеся, вси преподобнии отцы наши Печерстии, всемирнии светильницы, великии и преславнии чудотворцы. Кондак 11 Пение всякое хвалебное побеждается множеством преславных ваших подвигов и трудов чрезмерных, превосходящих житие человеческое, но ангельскому подобное: и похвалам от Ангел паче, а не от человек вам приносимым быти достояше, обаче усердное наше видяще произволение, с верою и любовию приносимое нами приимите пение и испросите нам оставление грехов, и да в добром исправлении и покаянии скончаем временное сие житие наше, в вечном же да сподобимся молитвами вашими пети Богу: Аллилуиа. Икос 11 |
| Но не похожий на многих других архиерей Хрисанф и лакея имел совсем особенного: автор объясняет, что этот архиерей взял себе лакея не от вельможи, а (27) «у одной дамы», отчего выбор вышел несравненно удачнее. Алмазову разрешается жениться на «светской особе» и назначается место в селе Быкове. Происходит обручение, на которое советник пригласил «нового письмоводителя архиерейского», рассуждая, что «всегда пригодится». Предусмотрительность, напоминающая гоголевского Осипа в «Ревизоре» и, вероятно, не совсем излишняя: «все пригодится» на жизненном пути. Хрисанф хорош, а всё письмоводителя не мешает иметь на своей стороне даже и при Хрисанфе… Это резон: запас беды не чинит и хлеба не просит. Потом ряд небезынтересных анекдотов об архиерейских письмоводителях, между которыми, если верить автору, совсем будто бы нет порядочных людей. Между тем во время этого пира Вера отыскивает «на кухне» своего будущего тестя и приводит его в комнаты, — богослов этим тронут и «готов упасть перед нею на колени и молиться» (35). Вера, по словам автора, все «вырастает», а при этом, надо сказать, и очень сильно огрызается: она (38) держится «в границах светской учтивости от подлых намеков», которые делают разные лица и между другими одна «губернаторская гувернантка, воспитывающая «будущего олуха». Отчего губернаторский сын непременно должен быть «олухом» — это секрет г. Ливанова, и мы не стремимся его ни опровергать, ни разгадывать, ноне можем не подивиться: какую непонятную ноту держит наш странный автор? Он восстает будто бы против каких-то непочтительностей к порядкам, но сам защищает порядки весьма забавно. В десятой главе хроники у него изображается архиерейский эконом, отец Мардарий, который тоже не задачнее губернаторского сына, — он исповедует ставленников (43) «только за немалое приложение». «Читатель подумает: вот это будет архиерей так архиерей! Не торопись, читатель, заключением своим: в С. губернии лет восемь тому назад ректор семинарии был тоже необычайно энергичный человек. Все говорили: вот будет архиерей так архиерей! И что же вышло: сделавшись архиереем, он с трудом и отвращением подписывал даже срочные бумаги». |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 МАРДАРИЙ (ИСАЕВ) Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Иеромонах Мардарий (Исаев). Угличская тюрьма. Многие священники были тогда уже арестованы, и иеромонах Мардарий оказывал им материальную помощь через их родственников. Сам он во время служения в селе Деревеньки по многочисленности своей паствы ни в чем не нуждался и щедро помогал другим. Отца Мардария верующие полюбили за его кроткий и смиренный нрав. Увидев в нем человека святой жизни, стремящегося к спасению, к нему стали идти все, жаждущие достичь жизни вечной. Угличское викариатство распоряжением митрополита Сергия (Страгородского) вошло после ареста в 1928 году архиепископа Серафима (Самойловича) в подчинение епископа Рыбинского Серафима (Протопопова) , но в большинстве храмов за богослужением по-прежнему поминали архиепископа Серафима (Самойловича). Это продолжалось до тех пор, пока епископ Серафим (Протопопов) лично не посетил приходов. Отец Мардарий, как и многие единомышленники владыки Серафима (Самойловича), не согласился с этим назначением, считая, что оно сделано в угоду гонителям, и по прежнему в качестве своего епархиального архиерея поминал архиепископа Серафима (Самойловича). Весть об этом быстро распространилась, и в село Деревеньки стали приезжать верующие за пятьдесят километров; приезжали не только из сел и деревень, но и из городов: из Углича и Калязина , так что сельский храм, в котором службы были почти ежедневные и служились по-монастырски, был всегда полон молящихся. Видя такое стечение людей в храме, отец Мардарий стал готовиться к аресту, а чтобы по возможности отдалить его, держался сдержанно и осторожно, дабы не дать ищущим повода в чем-либо себя обвинить. Иеромонах Мардарий был арестован в феврале 1933 года. На допросах он показал, что его посещает много верующих не только из деревень, но и из городов. Случаи бесед с крестьянами у него бывали, но бесед против коллективизации он не вел. Исповедь у него была продолжительностью пять-десять минут и проходила до начала богослужения. На исповеди он, как священник, призывал к вере в Бога и жизни по заповедям. Проповедь перед исповедью он произносил с амвона, а затем исповедовал индивидуально, но вопросов, касающихся колхозов, ему при тайной исповеди не было. Он подтвердил следователю, что действительно является единомышленником архиепископа Угличского Серафима (Самойловича) . |
| РЕГИОНАЛЬНЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ФОНД ПАМЯТЬ МУЧЕНИКОВ И ИСПОВЕДНИКОВ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ 5 (18) марта Преподобномученик Мардарий (Исаев) Преподобномученик Мардарий родился 4 января 1886 года в деревне Савостино Микулинской волости Старицкого уезда Тверской губернии в крестьянской семье и в крещении был наречен Михаилом. Окончив сельскую школу, он до двадцати четырех лет жил вместе с родителями. В 1921 году Михаил поступил в Желтиков монастырь в городе Твери. В 1922 году он был келейником у священника Павла Соколова, впоследствии епископа Вольского Петра; служил псаломщиком в соборе в городе Рыбинске, был иподиаконом у епископа Гервасия (Малинина) в Рыбинске; был пострижен в монашество с именем Мардарий; в 1924 году рукоположен во иеродиакона, а в 1925-м – во иеромонаха и направлен служить в храм в село Федорицкое Мологского района Ярославской области. С 1929 года он стал служить в храме в селе Деревеньки Угличского района. Во время служения в Ярославской епархии отец Мардарий сблизился с архиепископом Угличским Серафимом (Самойловичем), который с 1924-го по 1926 год в связи с арестом митрополита Агафангела (Преображенского) фактически управлял Ярославской епархией. В архиепископе Серафиме крестьянский сын, избравший служение Господу и Его Святой Церкви, нашел близкого по духу подвижника. Иеромонах Мардарий по приезде на приход не стал искать на новом месте удобств, устроив себе келью в не приспособленной для постоянной жизни баньке на окраине села. Впоследствии, когда ОГПУ вызвало одного из священников, чтобы он охарактеризовал иеромонаха, тот сказал: «В личной жизни иеромонах Мардарий представляет из себя монаха-аскета, строго исполняющего предписания монашеской жизни, преданного церковности, весьма аккуратного и истово совершающего богослужения, и при этом очень часто, в сравнении с... окружающим духовенством. Его богослужение привлекает массу богомольцев. Проповедей иеромонах Мардарий не произносил, но духовные наставления давал на исповеди, вот почему его авторитет как духовника и духовного руководителя среди его последователей был очень велик. Исповедь его была очень продолжительная, и в этом отношении, несомненно, он оставил далеко позади всех своих сослуживцев-священников. В этой исповеди причина его популярности» . |
|
|
