| Потом в московских газетах появится статья Горького, в которой он скажет, что Соловки – это почти земной рай и что чекисты хорошо исправляют преступников. Множество гневных проклятий родит эта статья, и во многих душах наступит прояснение... Нет, что-то все же меняется на земле, если не на ее поверхности, то в глубине человеческих душ. Неожиданно я превращаюсь в начальство: в одном из учреждений проворовался заведующий, бывший австрийский коммунист, грубый, наглый, плохо обращавшийся с подчиненными человек. Его снимают, арестовывают, а меня приказом назначают на его место: за полтора года, чтобы отвлечься, я порядком поднаторел в работе, меня считают опытным энергичным работником. Я смущен: мой предшественник исполнял свою должность почти с чекистским блеском, мне кажется неудобным садиться на его место, еще хранящее тот ореол. Но ослушаться приказа невозможно: лес еще на моей памяти, Секирка тоже не так далека от Кремля. К тому же каждая новая работа таит в себе неизведанное: чем чаще окунаешься в него, тем быстрее и незаметнее проходит время. Девятнадцатилетнему самолюбию лестно: в моем подчинении более тридцати человек, скованных суровой соловецкой дисциплиной. Они работают в трех комнатах, в четвертой – мой кабинет. Небольшая, с низким потолком комната, в ней еще работает мой помощник и секретарша – изящная венка Мария. Она уже хорошо говорит по-русски, мы с ней делаемся большими приятелями: Мария рассказывает мне все сплетни, которыми живет женбарак. У меня большой письменный стол, заваленный пыльными папками с бумагами; на столе стоит телефон, чернильный прибор и лампа с красивым шелковым абажуром, преподнесенная моему предшественнику его поклонницами. Иногда мелькает мысль: все глупо: Соловки и телефон, лес и секретарша, Секирка и настольная лампа. Десять лет заключения и вместе с тем я как будто бы начальник? Но я отмахиваюсь от этих мыслей: о чем задумываться, если это все равно не настоящее? А главное, у меня покойное, удобное, еще монастырское кресло: теперь я буду покидать эту комнату только для обеда и ночью, для сна. Все остальное время я буду проводить в этом кресле, как бы отдыхая от трудов. |
| Поэт «любил повторять старые, позабытые слова, пользуясь Толковым словарём великого Владимира Даля. Недаром древние исконные слова Фёдор выбрал для названия своих книг: «Овесень», «Подзимь», «Постать». Всегда пламенно боролся за чистоту русского родного языка, за его образность, метафоричность. Мне он говорил: «Прислушайся к нашим словосочетаниям: шумит ветер, идёт гроза, выглянуло солнце, валит снег. Только в русском языке, что ни словосочетание - то живой, зримый образ. Самый поэтический, красочный язык - это русский - язык былин, легенд, сказок, исторических песен, загадок и пословиц. Это нам достойно хранить надо, оберегать от варваризма». Прав поэт, о, как прав! - сокрушается спустя годы Мария. - Сейчас люди, особенно молодого возраста, не умеют говорить по-русски». А круг общения мужа-учителя? Посудите сами - цвет русской литературы: «Часто путешествуя, мы встречались с Фёдоровыми друзьями-писателями: Станиславом Куняевым, Вадимом Кожиновым, Фёдором Абрамовым, Иваном Васильевым, Владимиром Крупиным, Василием Беловым. В Юрмале сблизились с Константином Ваншенкиным»... Друзья Федора Григорьевича ценили: «Помню разговор в Юрмале с представителем «серебряного века» старым писателем Валентином Кавериным. Когда я читала ему свои стихи, он сказал: «Да и наставник у Вас - завидный мастер слова. Радуйтесь, что у Вас такой наставник». А как он читал стихи! Мало кто умеет читать стихи, даже свои, и впитывала Мария: «...где бы ни появлялся Фёдор Сухов, везде звучало его поэтическое слово./.../Фёдор пел-выпевал свои стихи/.../. Он их именно пел, при этом трепеща, словно жаворонок или майский соловушка. Мелкой дрожью у него дрожали колени, ноги. Руки взлетали что крылья, глаза закрывались или же отрешённо устремлялись в небесную высоту, в божественную даль. Глаза, как известно, зеркало души, и Бог, возможно, и смотрел в это время в распахнутую душу поэта». В её восприятии «Фёдор Сухов был буйною соловьиною дудкой - «лешевой дудкой» русской поэтической рощи. Недаром он одну из своих книг так и назовёт: «Лешева дудка»». |
| И тогда она нашла лазейку, боковое ответвление от казённого мейн-стрима: анималистику и, чуть позже, керамику. Впрочем, и в этом жанре, который традиция относила к «декоративно-прикладному искусству», она всегда оставалась скульптором – по чувству формы, по неподъёмной монументальности её работ (знаю не по наслышке – всю жизнь, кряхтя и ругаясь, таскал их на животе). Встреча с рижским шамотом открыла перед ними с бабушкой новые горизонты. Шамот – эта такая особая керамическая масса, в которой сырая глина смешивается с измельчённой обожжённой. Прошедшие обжиг частицы обеспечивают сырой глине новые качества: если обычный глиняный пласт сминается и оседает под собственным весом, пласт шамота можно ставить на торец, как книгу, и он сохранит жёсткость и устойчивость… В нём можно вырезать отверстия, гнуть его как хочешь, хоть в воронку закручивать; после обжига он приобретает уникальную поверхность, и керамические красители тоже воспринимает по-своему – иначе, чем гладкий черепок. За два месяца в их мастерской, как в райском саду, появились на свет под руками матери самые необычные звери: юный страус (который, скажу по секрету, являлся моим портретом ), пролётные гуси-лебеди, а ещё – павлины, верблюды, гулявшие среди шамотных пальм… Последним, как и подобает царю зверей, вышел из обжигального горна сказочный Лев с цветочками на боках! Мама наслаждалась новыми возможностями, которые открывал перед ней шамот: нарушая все приличия и каноны, она разместила львиную морду… внутри львиной головы! Я тут же обозвал зверя «Лев-интроверт». Раз в неделю, а то и в две, подавался к подъезду Дома Творчества тряский горбатый автобус… Художники рассаживались в нём, прижимая к груди, как детей, свои хрупкие работы из необожжённого шамота. Мамины традиционно были самыми большими и самыми тяжёлыми – «суриковская» школа! Потом творцов и их творения везли куда-то на окраину Риги, где на дымном, неряшливом техническом производстве, не имевшем отношения к искусству, адским огнём пылали огромные высокотемпературные печи. К вечеру художники возвращались назад, осиротевшие и потерянные… Молча ужинали, рано ложились спать. А через пару дней ехали забирать своих детушек, переживших обжиг. Тут вполне проявлялась алхимическая магия керамики: ни один, даже самый сведущий в технологии, керамист не знал в точности, что он увидит! Бывало, печь дохнёт жаром на бочок работы – и её цвет изменится: пигмент либо выгорит дочерна, либо приобретёт загадочный, космический оттенок или блеск. Иногда случайное пятно копоти навеки вплавлялось в глазурь в виде загадочного облака, матовой запотелости… Встреча с собственным произведением была похожа на встречу родителей с ребёнком, выросшим на чужбине: какой-то он теперь? Все посмеивались, когда рижская керамистка Мария, справившись с первым изумлением от вида собственной работы, неизменно громко объявляла по-русски, ни к кому конкретно не обращаясь: |
| Свою лепту в этот процесс внесла политика советской власти в конце 1930-х годов, когда он официально был предан забвению. Причиной стало ухудшение отношений с Финляндией и последовавшая затем советско-финская война (1939–1940). Власть смотрела на карелов с подозрением, опасаясь, что среди них могут быть шпионы, ведь финский и карельский языки очень похожи. В хрущевские и брежневские времена открыто говорить на карельском тоже не поощрялось. «Услышав однажды, что мы в школе общаемся с братом на родном языке, учительница сделала нам выговор: “Это дома вы будете говорить по-карельски, а в школе можно только по-русски”. Язык сохранился лишь на уровне бытового общения, — вспоминает учитель русского языка и литературы, библиотекарь козловской школы Валентина Королева. — В школе русские дети смеялись над карельскими, потому что в карельском языке нет среднего и женского рода, и карелы часто ошибались. Мы старались прятать свой язык, всеми силами налегая на русский. При получении паспорта паспортистки (а иногда и родители) настаивали, чтобы в графе “национальность” у ребенка было указано “русский”, иначе могли быть притеснения по жизни. Но я осталась карелкой, так как с детства благодаря бабушке и дедушке впитала в себя культуру своего народа. Я до сих пор думаю по-карельски, хотя молюсь по-русски». К счастью, есть еще энтузиасты, которые заботятся о сохранении карельской культуры и языка. Так, в селе есть музей карельского быта, а в козловской школе два фольклорных ансамбля. Детский коллектив ососьенского Дома культуры выступал в Финляндии, Венгрии и Карелии. Супруга отца Димитрия, матушка Мария, организовала в козловской школе занятия по обучению игре на (струнный щипковый инструмент карелов, вепсов, финнов, напоминающий русские гусли) и кружок ткацкого ремесла. Для этого в школе собрали ткацкие станки со всех чердаков, и школьники теперь, как их бабушки и прабабушки, сами ткут половички. Вплоть до пятого класса школьники изучают карельский язык, хотя, по отзывам учителей, интерес к нему лишь у тех детей, где уделяют этому внимание в семье. |
| Попирание Божьего творения, промысла- семьи, покушение на невинность детей, война за войной- все происходит на наших глазах. Да, мы не имеем права поднимать шумиху, но есть старец Алексий на Украине, о нем узнала от священника, он еще летом все сказал, что будет с Украиной, просил молитву читать по соглашению о мире, никто из моих вооцерквленных никак не среагировал. Вот вам и вооцерквленность. Нет, не было еще в истории такого периода, нам выпала такая миссия жить в последние времена и до последнего стоять за Христа, т.к. все условия есть для создания единого мирового государства и кто будет во главе его- понятно. Знаю, что пишут про Украину на западе и как там прервали трансляцию Олимпийских игр и запрет по русски говорить, вот вам и дерьмократия в гейропе, простите Бога ради, душа плачет, для меня это уже конец света, хочется в свет из этого темного царства. Господи помилуй и помоги, чтобы это поскорее закончилось. Лариса Яковлева 24 февраля 2014, 19:13 Конец света приходит для всякого человека во время разлучения души с телом. И от него зависит, увидит ли он СВЕТ Божественный или душа будет ввергнута в вечную тьму. Остается только быть готовым к встрече с Богом и надеяться на его милосердие и ЛЮБОВЬ!!!! Olga Lomakina 24 февраля 2014, 17:23 Во все времена были явления и события, которые можно было уподобить признакам конца времен. Но это всегда интерпретация. И, как всякая интерпретация, она, как мне кажется, лукава. Для понимания границ времени и пространства нам дарован Господом лишь один инструмент - Вера в Слово Божье. Оно - и начало, и конец. " Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет " . Мария 24 февраля 2014, 15:12 Моя история закончится когда я умру. Николай Владимирович 24 февраля 2014, 15:00 Не может не быть возможности сделать этот конец несколько иным,по-сравнению с описанным в Апокалипсисе. Точнее говоря,иным может быть его прочтение. Т.е.может статься,что и Апокалипсис " состоялся " (не может нарушиться Писание); и конца,как мы привыкли толковать - нет. Мы,гепотетически,преодолели его всемирным Покаянием... " Окажется " ,что ужасы,описанные в нем,исполнились уже в человеческой истории,человек греха,сын погибели либо не откроется вообще,по-причине того,что Господь не возьмет Удерживающего из мира до Своего Пришествия,но к кающемуся миру!.. Либо им окажется кто-то из бывших или будущих диктаторов,но терпящий поражения от несокрушимой веры,вымоленной Богородицей и всей Церковью,выстраданная и усовершившаяся в ее Русской части. По-крайней мере,мы должны ориентироваться на эту максиму. Отстаивание многополярного и диалогичного мира,препятствующее образованию одного центра управления,преследует,по-моему мнению,именно эту цель,если глубоко подумать. (Ин.14:12-14; Мф.18:19-20) Денис 24 февраля 2014, 09:48 Вот это да! Спасибо большое за статью. Отлично написано! Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Новые материалы |
| Православный фермер Джон Кописки: В России я научился быть оптимистом и терпеть 20 мая, 2015. Мария Строганова Я против майдана, это не демократия — это революция, это очень нестабильно. 23 года назад Джон Кописки, преуспевающий бизнесмен из Англии, приехал в Россию, и решил, что теперь здесь его дом. Он получил российское гражданство, принял Православие, женился, вложил деньги в молочно-животноводческий комплекс и стал жить по-русски. О своей жизни Джон рассказал “Правмиру”. 15 лет Джон пытался создать в России образцовое предприятие, добиться прибыли и построить бизнес, но сегодня признает, что все эти 15 лет работал в убыток. О молочном бизнесе Джон говорит сегодня так: «Я устал». Однако за все эти годы борьбы и стараний наладить жизнь в России, он не утратил оптимизма, у Джона есть занятие по душе — агротуристический комплекс «Богдарня». Купеческий дом с колоннами, храм у озера, башня с сауной — попытка создать идеальное место для отдыха и души, и тела. Джон не унывает, верит в особый путь России и призывает всех к терпению. На беседу с Джоном мы прибыли в майские праздники, он опаздывал, ругал пробки, а на ферме «Богдарня» текла обычная, будничная жизнь — каждый день сюда приходят взрослые и дети для занятий живописью, английским языком, верховой ездой, просто на прогулку. Один из коровников переоборудован в «банкетный зал», здесь можно отдохнуть, купить свежие молочные продукты и настоящие стейки от Кописки: «обжаривать по две минуты с каждой стороны на раскаленной сковороде без масла», — инструктировала нас продавец. В банкетном зале все переливается лампочками гирлянд, по стенам развешены красные флаги, расписные платки и агитплакаты времен СССР, пол устлан коврами, на столах — самовары и баранки, у стены стоит красный трактор, в стеклянных витринах — бюсты Сталина и Ленина. Ярко, пестро, много.., наверное, это попытка привлечь туристов и создать праздничное настроение. Джон приехал и сразу стал центром этого мира — к нему побежали с вопросами сотрудники, рабочие, дети и… журналисты. Для интервью мы расположились в маленькой комнатке около конюшен, и под «радостное ржание» завели беседу о пути англичанина на русскую родину. |
| Затем, заметив наши развесистые уши и почуяв опасность стать свидетелем такого страшенного злодеяния, заорал на нас, приказывая: — В колонну по двое становись! Бегом вверх по улице — марш! Вражины! Мы побежали в гору по этой улице текущих флагов. Дождь прекратился. Вышло солнце. Оно светило нам в спины. Имя её Мария Первый побег мой из молотовского детприёмника оказался провальным. Дорога на запад шла только через Киров-Вятку. Чёрт меня дёрнул сесть в рабочий поезд, шедший в ту сторону. Оказалось, что на нём кроме работяг ехали железнодорожные менты с контролёрами. Ехали, чтобы сменить отработавших мухоморов. Они-то меня и сцапали тёпленьким, передав чернопогонникам, возвращавшимся назад. Эти легавые дядьки привезли беглеца в Молотов и сдали свирепым детприёмовским вохровцам. Те прямо в дежурке стали дубасить меня не на жизнь, а на смерть. Не жил бы я на этом свете, если бы не случай — один из них оказался белорусом. В бессознательном состоянии, прощаясь с жизнью, я стал молиться и креститься по-польски. Белорус закричал на подельника: — Оставь его, оставь, не бей больше! Вишь, он крестится, с этим светом прощается — хватит уже, не то Бога обидим… — А чё он крестится не по-нашему? А? Басурманин какой-то… — Хватит, хватит — не то прибьёшь окончательно. Вишь, он Бога молит. Бьющий взял меня за шкварник и волоком оттащил в карцер, бросив на грязный ватник. Пришёл я в себя от холода, меня всего трясло. Поначалу подняться не мог, долго стоял на четвереньках, затем сел на левую ягодицу — правая была расквашена в пух. Подполз к кирпичной стене и по ней попробовал подняться на ноги. За этим занятием и застал меня конопатый вертухай. — Ну что, беглец, снова карабкаешься, гад… Я в предчувствии очередных побоев машинально перекрестился. — Ты что крестишься, гадёныш, не по-русски? — Он шагнул ко мне и выставил к моему носу здоровенный волосатый кулак со словами: — Говори, мелкота, кто тебя так креститься учил? Говорить мне было больно из-за побитости, но я с трудом выдавил: — Матка, матка Броня… |
| Офицер, он оказался комендантом, приказал привести Веру к себе в кабинет и сказал по-русски: «Я вижу, что ты верующая, и я верую в Бога. Я дам тебе пропуск, и вас посадят на поезд, только не говори, что я тебе сказал». С собой он дал ей чемодан, там оказались продукты, шоколад и они благополучно доехали домой. Дома ее встречала соседка Мария. Во время Великой Отечественной Войны она была санитаркой. Ухаживала за ранеными. В открытых переломах, мелкие кости, обломки отбрасывала, соединяла большие, промывала в марганцовке и со слезами просила Божию Матерь, чтобы ни один солдат по ее вине не был ампутирован. Так и было. Под бомбежками, ограждала себя с четырех сторон Крестом и смело шла, рядом рвались снаряды, погибали люди, но она была невредима. После войны ей довелось встретиться с профессором Филатовым. Он был глубоко верующим человеком. В его кабинете был образ Иисуса Христа, перед которым он молился всегда перед операциями. В Вере он увидел добрую, трудолюбивую девушку, чистую веру, чуткую натуру и относился к ней благоговейно. Он ей предложил учиться в институте, но она отказалась, т.к. дала Богу обещание никогда ни себе, ни другим не сделать ни одного укола. По этой причине она не может быть доктором. Однажды Филатов устроил у себя вечер, и у него было верных друзей, и когда Вера пришла после вечерней, то увидела много народа, он посадил ее рядом с собой, предложил немного вина, но она отказалась, т.к. его никогда не пила, и не знала вкуса его. Когда у Веры родилась дочь, на лице у девочки было большое пятно. Однажды когда она кормила ее грудью и скорбела, в комнату входит женщина и говорит: «Что ты скорбишь, если у тебя есть Святыня». И подходя к образам, попросила воды. Вера пошла на кухню за водой, вернулась, женщины нет. И тут Вера догадалась, что приходила Великомуч. Варвара, взяла рукавичку и приложила к лицу дочери, личико стало чистым. Как-то в храме Вера обратила внимание на девушку, она плакала. На вопрос: «Что случилось?», показала забинтованную руку, которая гноилась. После службы она привела ее к себе домой, вместе помолились и прочитали Акафист Великомуч. Варваре, сняли повязку и через другую, чистую приложила рукавичку Вмуч. Варвары. Ушла на кухню, услышала крик, а когда пришла девушка показала затянувшуюся рану на руке. Девушка хотела отблагодарить, Вера сказала: «Не меня, отдай эти деньги в храм». |
| Сердце мое, сердце мое, Сердце кровью обливается И с жизнью прощается, И над ней насмехается. Доктора говорили, что ей необходимо постоянно лечиться и жить на курортах, чтобы не было рецидивов, но по милости Божией это заболевание больше к ней не возвращалось. Когда Лидия училась в пансионе, ее родители позаботились о том, чтобы ей каждый день приносили бутылку сливок, но она всегда отдавала их подругам, хотя сама очень любила сливки. Раз директриса, проходя мимо с важной гостьей, охарактеризовала ее как отличницу и очень скромную ученицу. Но Лида чистосердечно призналась: “Простите, у меня есть тройка”, напомнив о какой-то случайной отметке. На самом же деле она действительно была отличницей. Девочка с детства предпочитала правду и прямоту. Она очень любила русский народ. И хотя сама прекрасно умела говорить по-французски, но возмущалась, что в высшем обществе пренебрегали русским языком, и старалась изъясняться только по-русски. Однажды, приехав на летние каникулы домой, она вывихнула ногу и не могла ходить. Сверстники, обычно приглашавшие ее покататься верхом, поплавать или прогуляться, видя такое положение дел, оставили ее в покое. Около двух месяцев она прожила в уединении и благодарила Бога за несчастный случай, который помог ей углубиться в духовную жизнь. У нее были большие способности к занятиям науками, искусством, она прекрасно играла на рояле. Ей предвещали блестящую будущность. Многим она нравилась. Но Лидия глубоко в душе затаила намерение никогда не выходить замуж и всю себя посвятить Богу. Подготовка к подвижничеству С юного возраста она начала готовить себя к духовной жизни. Сначала перестала есть мясо, потом сладкое и, наконец, вареную пишу. “Без благодати Божией, — рассказывала она впоследствии, — невозможно было устоять, удержаться, когда, сидя с родителями за столом, уставленным роскошными яствами, ни к чему не позволяла себе притрагиваться, кроме сырой капусты, моркови и тому подобного”. Когда пришло время поступать в институт, Лидия Дохторова отправилась в столицу и была принята на историко-филологический факультет Московского университета. Подвижническая жизнь продолжалась. Никаких знакомств. Ела очень мало и то сырую пищу. Утром пешком в университет — пять километров. Затем — в библиотеку, а вечером — снова пешком домой. Получалось двадцать километров в день с молитвой Иисусовой или духовным размышлением. “Иногда, — вспоминала она, — вернусь усталая, сяду заниматься, а предмет серьезный, требует умственного напряжения. Хочется спать. Тогда говорю себе: “А, хочешь плоти служить? Ну-ка, иди туда-то и туда-то!” и отправляюсь куда-нибудь на другой конец города, бывало, что и в мороз. Возвращалась уже ночью и начинала заниматься; так не на жизнь, а на смерть боролась я со сном, пока вполне овладела собой”. |
| В ходе мероприятия выступили Почетный консул Российской Федерации в Республике Парагвай И.А. Флейшер-Шевелев, председатель Ассоциации русских и их потомков в Парагвае (АРИДЕП) Мария Ольга Высоколян и другие. Участники встречи обратились к Предстоятелю Русской Церкви с просьбой направить на служение в Асунсьон священника. Святейший Патриарх Кирилл пообещал удовлетворить это прошение. «Без священника очень сложно организовать церковную жизнь. А там, где затухает церковная жизнь, как показывает опыт, там начинает затухать и национальная культура», — отметил Святейший Владыка, поддержав мнение одного из выступавших о том, что следует не забывать «даже бытовые обычаи» и тем более язык своих предков. «Нужно, чтобы и дети, и внуки говорили по-русски. Я хорошо понимаю, почему язык забывается. Каждый день мы сталкиваемся с какими-то проблемами — большими и маленькими. Мы вовлечены в этот круговорот событий — иногда радостных, иногда скорбных, иногда сложных. И если все вокруг говорят на другом языке, то и ты должен говорить. Этот отход от родного, от исторического языка происходит естественно», — пояснил Святейший Патриарх, по словам которого, одна из задач Русской Православной Церкви в странах дальнего зарубежья заключается в том, чтобы «поддерживать русский язык, русскую культуру, чтобы была школа для детей, в которой изучались бы русский язык, история, культура России». Святейший Владыка рассказал, что перед посещением Парагвая он ознакомился с непростой историей православного храма и прихода в Асунсьоне и обратил внимание на то, что «отъезд священника всегда сопровождался понижением уровня жизни прихода». «Поэтому самое радостное, что я сейчас услышал здесь, это то, что вы все хотите, чтобы был священник. Низкий вам поклон за это. А мы постараемся сделать так, чтобы ваше желание осуществилось», — заявил Патриарх. Предстоятель Русской Церкви упомянул о сохраняющихся разделениях между верующими в Парагвае, относящими себя к русской православной традиции. «Как я знаю, какие-то разделения до сих пор существуют. Конечно, это прискорбно», — с сожалением отметил Святейший Владыка. По словам Его Святейшества, после восстановления общения между Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью живущие в дальнем зарубежье православные верующие, сознающие что они имеют русские корни, должны быть членами единой Русской Православной Церкви. «Поэтому я молюсь и надеюсь, что все эти разделения тоже пройдут. И полагаю, что работа священника, постоянно проживающего в Асунсьоне, может этому помочь», — выразил надежду Предстоятель. |
|
|
