| У многих сегодня депрессия. Как с православной точки зрения с ней можно бороться? 06.02.2023 10:16:45 о. Александр: - Добрый день! В качестве начала нашей сегодняшней встречи хочу прокомментировать слова Евангелия от Марка, 8 глава. «И начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть. И говорил о сем открыто. Но Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему. Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое. И, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: [ Зач. 37. ] кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною». Нас удивляет в этом повествовании то, что мы встречаем сопротивление учеников. Петр начал прекословить. Спаситель отказывается мирно говорить с Петром, поучать, отказывается обращать Петра, быть ему добрым собеседником и говорит со всей строгостью, называя его сатаной. Он же прекрасно знает, что в Петре нет сатаны, но Он обличает ученика. Обличение Господне относится ко всем нам, потому что в нас так или иначе сатана, хотя раз мы причастны греху, то и всякому злу, но Его не хотят слушать так, как Он говорит. Хотят упростить, примитивизировать. Петр прекословит Господу в главнейшем, в чем не разбирался. Не понимал свидетельства этой проповеди, не мог ничего сказать. То, что говорил Спаситель, было от Неба, а то, что говорил Петр было от земли. И Спаситель ясно это даёт понять. А дальше Он говорит о кресте, о потере души и о сбережении её. Отповедь Петру относится к каждому из нас. Мы часто в решающий момент своей жизни говорим не о том, что Божие, а о том, что человеческое. Мы согласны с Божиим до той поры, пока оно не расходится с нашим человеческим. Когда нам удобно и выгодно, мы о Божием, но стоит ему обжечь нашу душу, сделать так, чтобы нам не нравилось, мы говорим, что с Господом мы расходимся, будем делать, как считаем правильным, так как оно единственное верно. А Господа мы уважаем, ценим, дорожим, но просим Его дать нам испытать наш путь. Евангелие же говорит, что не за чем испытывать придуманные нами пути. Есть один Путь – Слов Христовых. До тех пор, пока Христос не станет для нас главным и единственным, мы будем ошибаться и выбирать неправильно. Как только мы выберем Христа, скажем, что безраздельно доверяем Его выбору и словам, там и только тогда начнется наша жизнь во Христе. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ЗАКОН МОИСЕЕВ [евр. греч. νμος Μωυσως], сообщенный Богом прор. Моисею свод предписаний и постановлений, регулирующий религ. и общественную жизнь народа Израиля и отдельных его членов. В ранних иудейской и христ. традициях и в церковной науке существует также расширительное понимание З. М. как Пятикнижия , т. к. его автором признается прор. Моисей. Этимология и употребление термина Евр. слово (поучение, наставление, закон, сборник законов) является именем существительным, образованным от глагольного корня к-рый встречается только в породе - (поучать, учить ч.-л.). В научной лит-ре нач. XX в. обсуждалось предположение о том, что исходное значение может определяться как «решение» и связано с указаниями, к-рые давали священники по конкретным вопросам (Втор 17. 11). В тот период считалось, что в древнеевр. языке существует единственный глагольный корень со значениями «бросать, стрелять», тогда глагол имел значения «бросать, стрелять, указывать, направлять, учить». Ю. Велльгаузен высказал предположение, что происхождение слова с базовым значением «решение» связано со священнической практикой бросать жребий при принятии решения, в частности при разрешении спорных юридических вопросов. Это предположение объясняло, каким образом слово связано с корнем и с глаголом - бросать, стрелять. В совр. словарях, начиная со словаря Келера-Баумгартнера, принято выделять неск. омонимичных корней: 1) - «бросать», - «бросать (жребий)», - «быть пронзенным стрелой», - «бросать, стрелять»; 2) - «орошать» (= - «орошать»); 3) - «провозглашать», - «поучать, учить». Тем самым проблема, решаемая предположением Велльгаузена, при таком лексикографическом представлении снимается. В наст. время принято считать, что исходным для евр. по-видимому, является значение «поучение», выводимое из значения глагола - поучать, учить ч.-л. Нек-рые словари для евр. дают значение «обычай» на основании 2 Цар 7. 19. Однако данный текст является спорным, нек-рые комментаторы считают его испорченным и предлагают интерпретировать это место на основании параллельного текста 2 Пар 7. 17, где слово отсутствует. Если это предположение верно, то слово отсутствует в 1-й и 2-й Книгах Царств, к-рые мн. исследователями считаются образцом наиболее архаичной древнеевр. прозы. Слово хорошо укоренено в лексическом фонде древнеевр. языка и в разных стилевых и хронологических регистрах древнеевр. речи. Евр. встречается в большинстве книг ВЗ, ее отсутствие в нек-рых книгах в одних случаях закономерно и может объясняться особенностью материала (Книга Судей), в других скорее случайно (у пророков Иоиля, Авдия, Ионы, Наума, Аввакума). В употреблении следует выделять юридическую и неюридическую сферы употребления (напр., поучения отца в Притч 3. 1). |
| Скачать epub pdf Книга 1 1. 1. Я полагаю, что не покажусь вам заносчивым, если возьму на себя смелость поучать своих сыновей, так как сам наставник 1 в смирении сказал: Приидите, чада, послушайте меня, страху Господню научу вас ( Пс.33:12 ). В этих словах мы можем увидеть его смиренное благоговение и благодать. Словами «страх Господень», который является общим для всех, он ясно выразил свое благоговение. А так как страх является началом мудрости 2 и причиной блаженства 3 – поскольку блаженны имеющие страх перед Богом 4 , он явно показал себя наставником в обучении мудрости и указал путь к достижению блаженства. 2. И мы, усердно подражая благочестию Давида, хотя и не считая себя носителями столь великой благодати, передаем вам как нашим чадам то, что внушил ему Дух Премудрости 5 и что явил он нам и что мы познали на очевидных примерах. Мы уже не можем избежать обязанности учительства, которую на нас – вопреки нашему желанию – возложил долг священства: Ибо поставил Бог одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных же пастырями и учителями ( Еф.4:11 ) 6 . 3 . Я не претендую на славу апостолов – кто бы на это дерзнул кроме самих избранников Сына Божьего? – на благодать пророков, силу евангелистов или бдительность пастырей, я хочу всего лишь добиться внимательности и усердия к Священному Писанию – того, что апостол поставил последним среди обязанностей святых, – чтобы, через усердное поучение других, я мог бы и сам научиться. Ведь есть только один истинный Учитель и Наставник, Который не изучал того, чему учит других. Люди же учатся сами, прежде чем учить кого-либо, и от наставника воспринимают то, что потом передадут другим. 4. Даже этого не выпало мне на долю: я оказался поставленным на священнослужение, будучи внезапно оторванным от моих судебных и административных занятий 7 , и принялся учить вас тому, чего сам еще не изучал, я начал прежде учить, чем учиться. Мне приходится одновременно и учиться и учить, потому что ранее у меня не было времени научиться 8 . |
| Ираклия (638 г.) и «типос» импер. Константина II (648 г.); современник Паламы, ученейший Никифор Григора пишет в одном письме 1332 г.: «не нужно касаться спорных научных положений». Наконец, в самый разгар паламитских споров мы читаем в актах собора 1341 г.: «Наша Мерность (т. е. патриарх вселенский) повелела прочитать вслух всего собора священные и божественные каноны, которыми воспрещено и никак не допускается не только тем, кто с ним (Варлаамом), но и вообще кому бы то ни было подымать догматические вопросы, и то, что с ними вообще соприкасается, рассуждать о них, и присваивать себе учительское достоинство; не допускается исследовать какие либо церковные вопросы, ибо это дано только архиереям Божиим, по благодати свыше». В подтверждение этого мнения патриарх ссылается на 64 правило V всел. собора и 19 прав. Халкидонкого собора. Следует заметить, что: во-первых, приводимое под заглавием 19 прав. Халкидонского собора, является правилом того же Константинопольского VI всел. собора; а, во-вторых, оба эти правила никак не применимы к тому положению, которое патриарх защищает. В самом деле, 64 прав. Трулльского собора запрещает «мирянину произносить перед народом слово, или учить, и так. обр., брать на себя учительское достоинство, но должно повиноваться преданному от Господа чину, отверзать ухо приявшим благодать учительского слова и от них поучаться божественному»; Одно дело, насколько кажется, произносить слово перед народом и поучать, а другое, «вообще кому бы то ни было подымать догматические вопросы, рассуждать о них и исследовать церковные вопросы». Таким мнением константинопольского патриарха все, кроме клириков высшего ранга, лишаются права богословствовать, и даже интересоваться догматическими и церковными вопросами. Если продолжить мысль патриарха, то книжная деятельность Хомякова и подобных ему светских богословов является антиканоническою. Второе из приведенных правил, 19-й канон Трулльского собора говорит о том, что предстоятели церквей должны во все дни, особливо же в воскресные, поучать весь клир и народ словом благочестия, и что это поучение должно быть в полном согласии с Священным Писанием и традицией отцов церкви. |
| Наконец, в самый разгар паламитских споров мы читаем в актах собора 1341 г.: «Наша Мерность (т. е. патриарх вселенский) повелела прочитать вслух всего собора священные и божественные каноны, которыми воспрещено и никак не допускается не только тем, кто с ним (Варлаамом), но и вообще кому бы то ни было подымать догматические вопросы, и то, что с ними вообще соприкасается, рассуждать о них, и присваивать себе учительское достоинство; не допускается исследовать какие либо церковные вопросы, ибо это дано только архиереям Божиим, по благодати свыше» . В подтверждение этого мнения патриарх ссылается на 64 правило V вселенского собора и 19 правило Халкидонкого собора. Следует заметить, что: во–первых, приводимое под заглавием 19 правила Халкидонского собора, является правилом того же Константинопольского VI вселенского собора; а, во–вторых, оба эти правила никак не применимы к тому положению, которое патриарх защищает. В самом деле, 64 прав. Трулльского собора запрещает «мирянину произносить перед народом слово или учить и, таким образом, брать на себя учительское достоинство, но должно повиноваться преданному от Господа чину, отверзать ухо приявшим благодать учительского слова и от них поучаться божественному». Одно дело, насколько кажется, произносить слово перед народом и поучать, а другое, «вообще кому бы то ни было подымать догматические вопросы, рассуждать о них и исследовать церковные вопросы». Таким мнением константинопольского патриарха все, кроме клириков высшего ранга, лишаются права богословствовать, и даже интересоваться догматическими и церковными вопросами. Если продолжить мысль патриарха, то книжная деятельность Хомякова и подобных ему светских богословов является антиканоническою. Второе из приведенных правил, 19–й канон Трулльского собора говорит о том, что предстоятели церквей должны во все дни, особливо же в воскресные, поучать весь клир и народ словом благочестия, и что это поучение должно быть в полном согласии со Священным Писанием и традицией отцов церкви. |
| Начнем по старшинству. Александр Григорьевич Раков. Один из старейших православных журналистов, не скрывая злорадства, набросился на А.Д.Степанова и о.Александра. Уважаемый Александр Григорьевич, Вы появлялись на форуме РНЛ всегда, чтобы высокомерно поучать главного редактора. Если кто-то из читателей смел Вам возражать, немедленно следовала грубая отповедь. И, действительно, разве имеет право какой-то читатель РНЛ поучать мэтра православной журналистики, издающего несколько газет и выпускающего один за другим тома своих «Былинок»? За Ваши труды – низкий поклон и искренняя благодарность. Не сомневаюсь, чтобы издавать столько лет газеты требуется приложить немало усилий. Да и «Былинки» читать интересно и поучительно. Но неужели Вы, имея такой огромный опыт работы в православной журналистике, не понимаете, что влияние РНЛ во сто крат перевешивает в информационной войне влияние всех Ваших газет? У нас в стране издаются десятки подобных небольших газет в различных епархиях, а РНЛ – одна. Если бы Ваши издания и книги были бы столь опасны врагу – давно бы перестали выходить. И вмешательство Красносельской прокуратуры не понадобилось бы. Неужели Вы, Александр Григорьевич, не в силах были сдержать злорадство, чтобы в этот непростой для РНЛ момент отказаться от своих поучений и просто поддержать коллег и соратников? Но Вы умудрились даже обозвать всех, кто пишет, на Ваш взгляд, «прямолинейно», - «дураками или провокаторами». Искренне желаю Вам, Александр Григорьевич, мудрой осторожности, чтобы, не дай Господь, не было неприятностей и Ваши газеты и «Былинки» выходили исправно и в назначенный срок. Только Ваши выступления на форуме – самое настоящее предательство и удар в спину РНЛ. И никакими «советами старшего и более опытного товарища» это предательство не оправдать. Лучше уж промолчали бы, чем свысока учить Адвоката и Степанова. Публикуйте Александр Григорьевич благочестивые рассказы и проповеди священников, которые не говорят «прямолинейно», это поучительно и душеполезно. И вполне безопасно. Только в памяти нашей останется, как главный редактор газеты «Православный Санкт-Петербург» мудро советовал Степанову «ради сохранения НАШЕГО ПОРТАЛА» сдать о. Александра Шумского. Слава Богу, Анатолий Дмитриевич не отличается столь профессиональной мудростью главного редактора. Степанов умеет не предавать, даже руководствуясь «высокими соображениями». |
| – Тут и ставится вопрос: кем оговорено, когда? И входит ли это в какой-нибудь целый курс подготовления ее к этой роли? – Я это делал в большей или меньшей мере для каждого отдельного священника и его жены, в зависимости от того, каковы они были, какие у них отношения. Во-первых, думаю, надо подчеркнуть: тот факт, что она жена священника, не дает ей никаких особенных прав; она не имеет права вмешиваться во что бы то ни было под предлогом, что она попадья. Часто бывает, что жена священника чувствует, будто она в своем роде «мирянка-священница» и что она может учить других, наставлять других: я-де жена отца такого-то... – Именно это я и хотел сказать. Бывает, матушка сама решает, что такова ее роль; но порой и прихожане этого требуют... – Если прихожане этого требуют, если они в ней видят женщину, которая по своему нравственному облику, по своей вере, по своей мудрости или опытности может им в жизни помочь, это дело другое; но сама она не должна считать, что это ее право, ее роль. К ней могут приходить, но она не должна кидаться, как хищный зверь, на молодых прихожанок, их учить, поучать. Учить она их будет тем, какой будет брак между ней и мужем-священником. Если они увидят между ней и ее мужем отношения настолько глубокие, настолько светлые, что явно: Христос пришел посреди них, и отношения их преобразились в зачаток рая, прихожане к ней придут и будут спрашивать: «Каким образом можно открыть дверь Спасителю, чтобы Он вошел к нам?» Но если она будет из обстановки мирских отношений с мужем выступать как наставница, она не только никому не поможет (дай Бог , чтобы никто ей не поверил), но и очень много вреда принесет. – Ее роль иногда, даже часто, осложняется тем, что она является регентом в данном приходе, это как будто дает ей еще другое право, другие возможности выступать... – В таком случае она должна выступать только как регент; то есть только ее музыкальные дарования, ее способность вести хор должны играть роль. Тот факт, что она жена священника, не должен ее ставить в руководящее положение, и она не имеет права этим своим званием пользоваться для того, чтобы иметь больше авторитета в хоре, чем просто регент. То же самое относится к другим мероприятиям в приходе. Могут быть дела благотворительные и иные; если она одарена, способна к ним, ее участие желанно, тогда пусть занимается ими, но не «по праву», не потому только, что она попадья. |
| Надлежащее исполнение обязанности учить в школе не азбуке, а науке, каковую представляет собою закон Божий, состоящий из вероучения и нравоучения, требует постоянного большого или меньшого приготовления к урокам (ибо придти в класс без всякого приготовления значит не сказать в нем ровно ничего порядочного), и потом, также как и учение даже азбуке, неопустительного посещения уроков. Но значительная часть наших священников, хотя бы имела и все желание быгь усердными и добросовестными , – должна оказываться в сем случае несостоятельной, отчасти по условиям своего быта, отчасти по тому способу, как у вас совершаются некоторие приходския требы. Значительная часть наших сельских священников суть священники и в то же время крестьяне, обрабатывающие принадлежащую церквам пахотную землю совершенно так же, как и их крестьянеприхожане. Нам приходилось встречаться с горячими защитниками той мысли, что наши священники земледельцы навсегда должны остаться таковыми ; несомненно однако, что священство, каковым оно должно быть, и земледельчество, несмотря на всю почтенность его самого по себе, вовсе не соединимы между собою, и что если мы хотим видеть в наших священниках по возможности истинных пастырей, то они должны перестать быть земледельцами. Обязанность, как должно, учить детей в школе, обязанность, как должно, учить народ посредством проповедей , – о чем скажем ниже , – обязанность, как должно, поучать тоть же народ при всяком случае, вообще обязанность быть учителем в самом широком смысле этого слова, требуют того, чтобы человек оставался среди книг, чтобы он имел время размышлять и обдумывать, чтобы он не подавлял в себе духовномыслящого и чувствующого человека. Но земледельчество, как оно ни почтенпо само по себе, не только совершенно отнпмает у свящепника время и возможность для надлежащого исполнения им его обязанностей, как народного в сейчас указанных смыслах учителя, но подавляет в нем и всякую способпость к сему, так что человека хватает, наконец, только на то, что суть наши священнпки в настоящее время, – быть механическим совершителем церковных служб и треб, и более ничего. |
| Все послание состоит из двух отделений с обычными: предисловием, состоящим из надписи, приветствия и начала послания, и с небольшим послесловием. В первом отделении, после надписи и приветствия ( Тит. 1:1–14 ), Апостол Павел: а) начерчивает образ истинного пастыря церкви, исчисляя какие он должен иметь семейные и гражданские добродетели, какими качествами нравственными отличаться и насколько быть учительным, дабы Тит имел все это в виду при выборе и поставлении пастырей ( Тит. 1:5–9 ). б) Далее разъясняет Титу нужду особенной осмотрительности при выборе пастырей по местным обстоятельствам критской церкви, именно по поводу появления множества непокорных, пустословов и обманщиков, особенно из обрезанных и по причине тех национальных недостатков и порочных наклонностей критян, которые могли благоприятствовать зловредной среди их деятельности лжеучителей ( Тит. 1:10–16 ). Во втором отделении св. Павел начертывает образ собственно учительной деятельности пастыря церкви, где указует ему: во-первых, чему учить верных, сообразно их возрасту и состоянию, именно: а) чему учить старцев и стариц ( Тит. 2:1, 3 ); б) юниц и юношей ( Тит. 2:4–6 ); в) рабов ( Тит. 2:9, 10 ). Во-вторых, как учить, именно: а) показывая в себе образец добрых дел, а равно чистого учительства и здравого неукоризненного слова ( Тит. 2:7, 8 ); б) постоянно внушая, что затем и явилась благодать Божия, спасительная всем человекам, чтобы верующие, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая исполнения блаженных своих упований ( Тит. 2:11–15 ). В-третьих, чему и как пастырь добрый должен поучать своих пасомых касательно их внешних отношений к гражданским властям и языческому обществу, именно: а) чтобы по отношению к гражданским властям они проявляли повиновение ( Тит. 3:1 ); б) по отношению к иноверным и язычествующим согражданам – кротость и снисхождение ( Тит. 3:2 ); в) помня по собственному опыту, как язычнику трудно отстать от порочности ( Тит. 3:3 ); г) а также и то, что и нас всех Господь единственно по благодати и человеколюбию своему спас банею пакибытия, а отнюдь не по делам праведности, которые бы мы сотворили ( Тит. 3:4–8 ). Наконец, в-четвертых, св. Апостол наставляет Тита как держать ему себя по отношению к еретикам, именно: глупых состязаний и распрей с ними о законе удаляться, да и самых личностей их, после первого и второго вразумления отвращаться ( Тит. 3:9–11 ). |
| Судьба, однако, мало благоприятствовала Ибсену. Ни критика, ни публика не оценила по достоинству " Северных богатырей " и не поддержала молодого писателя; Ибсену суждено было еще долго не находить извне опоры, и это кладет особый отпечаток на его жизнь и творчество. Писатель должен учить, поучать - для того же, чтоб учить, нужно самому знать, - больше того: нужно верить, что твое знание есть единственно истинное знание, которое ты вправе противопоставить всяким другим знаниям. Где взять эту веру в себя? Как победить сомнения, которые живут в душе каждого? Сомнения ведь питаются неудачами - внешними и внутренними. Автору его произведения кажутся так мало соответствующими его собственным эстетическим и литературным идеалам, публика их бранит, критика разносит, а нужно проповедовать, т. е. говорить твердым, уверенным голосом. И начинается тяжелая борьба и с самим собой, и с внешними препятствиями. Публике и критике не только уступить, но и виду показать нельзя, что хоть отчасти признаешь справедливость взводимых на тебя обвинений: это значило бы напрашиваться на снисхождение. В результате - внешняя твердость наряду с вечными, грызущими, никому не видимыми сомнениями. Мы увидим впоследствии, как мало верил Ибсен в свое призвание. Едва ли есть еще один писатель, который бы так долго и упорно останавливал бы свою мысль на вопросе, вправе ли он возвышать свой голос и говорить с трибуны пред людьми. В 1863 г. вышла пьеса Ибсена " Претенденты на престол " - в подлиннике она называется " Дерево, из которого вырезываются короли " . В ней Ибсен делится с читателем своими размышлениями о том, кто может считаться с королем, т. е. истинным избранником во всех областях человеческого творчества. И как мы увидим, ему казалось тогда, что первый признак, по которому можно отличить избранника от самозванца, пророка от лжепророка - это вера в свое призвание. Пророк верит в себя и потому просто, легко и свободно, без внутренних колебаний идет своей дорогой, - дорогой славы и победы. Лжепророк, как бы во всех прочих отношениях он ни был похож на пророка, не доверяет самому себе, и потому не знает, куда идти. |
|
|
