| «Народ ропщет, - писал Пушкин одному из своих друзей, - не понимая строгой необходимости карантина и предпочитая зло непонятной заразы непривычному своему стеснению быта. Мятежи вспыхивают то тут, то там…» Оформив свои юридические права на владение Кистенёвкой, поэт рвётся в Москву. Пытается прорваться через кордоны. О первой попытке писал: когда уже отъехали двадцать вёрст, путь преградила застава. «Несколько мужиков с дубинами охраняли переправу через какую-то речку. Я стал расспрашивать их. Ни они, ни я хорошенько не понимали, зачем они стояли тут с дубинами и с повелением никого не пускать. Я доказывал им, что вероятно где-нибудь да учреждён карантин, что я не сегодня, так завтра на него наеду и в доказательство предложил им серебряный рубль. Мужики со мной согласились, перевезли меня и пожелали многие лета». Однако прорваться через кордоны Пушкину не удалось. Пришлось вернуться в Болдино. Он готов ехать в Москву (уже закрытую на въезд и выезд) любым путём – «хоть через Вятку, Архангельск и Петербург». Пишет П.А. Плетнёву 9 сентября в Петербург: «Около меня колера морбус. Знаешь ли, что это за зверь? Того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает…» Опасность была реальной. Поэт дерзко принимал её вызов. Энергия неукротимого жизнелюбия искала выход. И – находила. В том же письме к П.А. Плетнёву Александр Сергеевич писал: «Ах, мой милый! Что за прелесть здешняя деревня! вообрази: степь да степь; соседей ни души; езди верхом сколько душе угодно, пиши дома сколько вздумается, никто не помешает». Пир во время чумы завершился? В иные дни, в ином настроении – тому же Плетнёву: «…но до того доходит, что хоть в петлю. Мне и стихи в голову не лезут, хоть осень чудная, и дождь, и снег, и по колено грязь». Перепады в душевном состоянии поэта объяснимы сложными внешними обстоятельствами, но «внешнее» всегда становилось для Пушкина внутренним. Обратимся к одному из эпизодов осени 1830 года. Нижегородская губернаторша А.П. Бутурлина спрашивала Пушкина о его пребывании в Болдино: «Что же вы делали в деревне, Александр Сергеевич? Скучали?» |
| – Ты что тут делаешь? – Да вот, дрова рублю. – А я, брат, пишу. А что написано пером, того не вырубишь и топором! Вообще, местные жители относятся к Пушкину, кажется, не только как литературному гению, но и отчасти как к своему барину. Изустные воспоминания передаются от поколения поколению. Говорят, что даже проповедь ту самую в народе помнят. Заходим за билетами на экскурсию. Приятное известие: многодетным бесплатно. – Сколько вас? – строго справляется сотрудница за прилавком. – Двое, – отвечаю я. И прибавляю по секрету: – Мы сбежали. Сотрудница улыбается и подаёт нам билеты. Экскурсовод ведёт по дому. Во время своего пребывания в Болдине Пушкин занимал здесь лишь две комнаты. Мебель в них подлинная, обстановка восстановлена максимально точно. Но главный болдинский экспонат – это, пожалуй, не двухсотлетние диваны и стулья, а список произведений, родившихся в этих стенах за 3 месяца 1830-го года. Просто не верится, что можно было столько написать, и не абы чего, а лучших произведений, вошедших во все хрестоматии. В Болдино ежегодно проходит слёт молодых литераторов, участники которого однажды мне поведали, что многие писаки предпринимали попытки пожить здесь, «заразиться» болдинской атмосферой и повторить плодовитую пушкинскую осень 1830-го года, но ничего из этого не вышло. Не удалось это, видно, и самому хозяину – в следующий приезд сюда, в 1833-м году, список оказался гораздо скромнее, а за 1834 год значится только одно произведение. Из барского дома экскурсия перемещается в дворовые постройки, и мы потихоньку отбиваемся от группы, чтобы погулять по парку. Тут и там встречаются костюмированные артисты. Ловишь себя на мысли, что крестьянки в сарафанах смотрятся в этой обстановке органичнее, чем дворяне в париках и дамы в пышных платьях. Приходит понимание, что для Пушкина в Болдино было главным совсем не то, зачем едем сюда современные мы. Не стройные ряды аллей и белые беседки, а мирный дух русской народной глубинки, во многом сохранившийся и доныне – только надо суметь его заметить. Категорически не рекомендуется проскакать галопом экскурсию по Болдину и мчаться к следующему пункту туристической поездки. Болдином надо спокойно надышаться. |
| Потрудитесь, милостивая государыня, засвидетельствовать глубочайшее мое почтение Карлу Федоровичу, коего любезность и благосклонность будут мне вечно памятны. С глубочайшим почтением и сердечною преданностию честь имею быть. 621. Н. В. ГОГОЛЮ Вторая половина октября 1834 г. В Петербурге. Вторая половина октября 1834 г. В Петербурге. Перечел с большим удовольствием; кажется, всё может быть пропущено. Секуцию жаль выпустить: она, мне кажется, необходима для полного эффекта вечерней мазурки. Авось бог вынесет. С богом! А. П. 622. И. М. ПЕНЬКОВСКОМУ 10 ноября 1834 г. Из Петербурга в Болдино. 10 ноября 1834 г. Из Петербурга в Болдино. Получил я Ваше письмо от 30 октября и спешу Вам отвечать. Долг мой в Опекунский совет я заплачу сам, а из доходов Болдина не должно тратить ни копейки. Что касается до 1270, требуемых за просрочку батюшкинова долга, то если можете найти такую сумму, то заплатите. — Доверенность посылаю к Вам на следующей почте. Вы хорошо сделали, что до сих пор не приступили к продаже хлеба. Невозможно, чтоб цены не возвысились. К счастью, могу еще подождать. А. П. 10 ноября. 623. А. X. БЕНКЕНДОРФУ 23 ноября 1834 г. В Петербурге. 23 ноября 1834 г. В Петербурге. Милостивый государь граф Александр Христофорович, «История Пугачевского бунта» отпечатана, и для выпуска оной в свет ожидал я разрешения Вашего сиятельства; между тем позвольте обеспокоить Вас еще одною покорнейшею просьбою: я желал бы иметь счастие представить первый экземпляр книги государю императору, присовокупив к ней некоторые замечания, которых не решился я напечатать, но которые могут быть любопытны для его величества. Осмеливаюсь прибегнуть к Вашему сиятельству для получения на то позволения. Книгопродавец Смирдин хочет издать в одну книгу мои уже напечатанные стихи; я осмелился их препроводить в канцелярию его превосходительства А. Н. Мордвинова, по предписанному пред сим порядку. С глубочайшим почтением, совершенною преданностию и благодарностию честь имею быть, милостивый государь, Вашего сиятельства |
| 9 sept., Boldino. 356. А. Н. ГОНЧАРОВУ 9 сентября 1830 г. Из Болдина в Полотняный завод. 9 сентября 1830 г. Из Болдина в Полотняный завод. Милостивый государь Афанасий Николаевич, Из письма, которое удостоился я получить, с крайним сожалением заметил я, что Вы предполагаете во мне недостаток усердия. Примите, сделайте милость, мое оправдание. Не осмелился я взять на себя быть ходатаем по Вашему делу единственно потому, что опасался получить отказ, не в пору приступая с просьбою к государю или министрам. Сношения мои с правительством подобны вешней погоде: поминутно то дождь, то солнце. А теперь нашла тучка… Вам угодно было спросить у меня совета насчет пути, по которому препроводить Вам к государю просьбу о временном вспоможении: думаю, всего лучше и короче чрез А. X. Бенкендорфа. Он человек снисходительный, благонамеренный и чуть ли не единственный вельможа, чрез которого нам доходят частные благодеяния государя. Препоручая себя Вашему благорасположению, имею счастие быть с глубочайшим почтением и сердечной преданностию, милостивый государь, Ваш покорнейший слуга Александр Пушкин. 9 сентября 1830. С. Болдино. 357. П. А. ПЛЕТНЕВУ 9 сентября 1830 г. Из Болдина в Петербург. 9 сентября 1830 г. Из Болдина в Петербург. Я писал тебе премеланхолическое письмо, милый мой Петр Александрович, да ведь меланхолией тебя не удивишь, ты сам на это собаку съел. Теперь мрачные мысли мои порассеялись; приехал я в деревню и отдыхаю. Около меня колера морбус. Знаешь ли, что это за зверь? того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает — того и гляди, что к дяде Василью отправлюсь, а ты и пиши мою биографию. Бедный дядя Василий! знаешь ли его последние слова? приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: как скучны статьи Катенина! и более ни слова. Каково? вот что значит умереть честным воином, на щите, le cri de guerre a la bouche ! Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хошь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает… Сегодня от своей получил я премиленькое письмо; обещает выйти за меня и без приданого. Приданое не уйдет. Зовет меня в Москву — я приеду не прежде месяца, а оттоле к тебе, моя радость. Что делает Дельвиг, видишь ли ты его? Скажи ему, пожалуйста, чтоб он мне припас денег; деньгами нечего шутить; деньги вещь важная — спроси у Канкрина и у Булгарина. |
| Его побранивают и поделом: я писал его для себя, не думая, чтоб мог напечатать, и старался только об одном ясном изложении происшествий, довольно запутанных. Читатели любят анекдоты, черты местности и пр.; а я всё это отбросил в примечания. Что касается до тех мыслителей, которые негодуют на меня за то, что Пугачев представлен у меня Емелькою Пугачевым, а не Байроновым Ларою, то охотно отсылаю их к г. Полевому, который, вероятно, за сходную цену, возьмется идеализировать это лицо по самому последнему фасону. Вы спрашиваете, кто секретарь у нас в академии? Кажется, еще не решено. Улисс Лобанов и Аякс Федоров спорят об оружии Ахиллеса. Но оно достанется чуть ли не Языкову-Нестору (по крайней мере, издателю Нестора). Вы пророк в отечествии своем. На академии наши нашел черный год: едва в Российской почил Соколов, как в академии наук явился вице-президентом Дондуков-Корсаков. Уваров фокусник, а Дондуков-Корсаков его паяс. Кто-то сказал, что куда один, туда и другой: один кувыркается на канате, а другой под ним на полу. С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть вашего высокопревосходительства, милостивый государь, покорнейшим слугою. Александр Пушкин. 26 апреля 1835. СПб. 639. В. А. ПЕРОВСКОМУ Март — апрель 1835 г. Из Петербурга в Оренбург. Март — апрель 1835 г. Из Петербурга в Оренбург. Посылаю тебе «Историю Пугачева» в память прогулки нашей в Берды; и еще 3 экземпляра, Далю, Покатилову и тому охотнику, что вальдшнепов сравнивает с Валленштейном или с Кесарем. Жалею, что в Петербурге удалось нам встретиться только на бале. До свидания в степях или над Уралом. А. П. 640. И. М. ПЕНЬКОВСКОМУ 1 мая 1835 г. Из Петербурга в Болдино. 1 мая 1835 г. Из Петербурга в Болдино. Все ваши распоряжения и предположения одобряю в полной мере. В июле думаю быть у вас. Дела мои в Петербурге приняли было худой оборот, но надеюсь их поправить. По условию с батюшкой, доходы с Кистенева отныне определены исключительно на брата Льва Сергеевича и на сестру Ольгу Сергеевну. |
| В конце августа 1830 года Пушкин поехал в с. Болдино (Нижегородской губернии), часть которого отец выделил ему ввиду женитьбы, чтобы привести в порядок свои дела и, пользуясь осенним временем, которое он всегда любил, – творчески поработать. Вследствие холеры и связанного с ней карантина, поэт вынужден был там остаться целых три месяца. Эта, так называемая «Болдинская осень», проведенная в полном уединении, оказалась гораздо более продуктивной для творчества, чем два года пребывания в с. Михайловском. Такого прилива вдохновения и работоспособности у него еще никогда не было. Вот что он в эту осень написал: две последния главы «Евгения Онегина» (роман в стихах, над которым работал свыше 7 лет), «Домик в Коломне», четыре так называемых «малых трагедии» («Скупой Рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы» и «Дон Жуан», впоследствии названный «Каменный Гость»), пять «повестей Белкина» в прозе и около 30 прекрасных стихотворений, среди которых были такие шедевры, как «Бесы», «Осень», «Безумных лет угасшее веселье», «В начале жизни школу помню я», «Для берегов отчизны дальней». Свой роман в стихах «Евгений Онегин» Пушкин начал писать почти одновременно с поэмой «Цыгане», в мае 1823 г. Если в первых своих поэмах, написанных на юге России, он создавал образы байронических героев в обще-типическом их проявлении, то в своем новом романе он поставил себе целью отобразить явление типично русского байрониста на фоне широкой картины русской жизни того времени, т. е. 20-х годов 19 века. Внешними образцами для него сначала служил «Дон Жуан» и «Беппо» (юмористическая поэма) – Байрона. Приступая к своей работе, Пушкин еще не знал, чем ее кончит, ибо, как сам признавался в конце 8-й главы, – «даль свободного романа» он «сквозь магический кристал еще неясно различал». Семь лет писал он свой роман. Семь лет неразлучно жил с ним, вынашивая его, обдумывал, а иногда – просто прислушивался к тому, что как бы само рождалось, творилось, росло, имело собственные желания и поступки. «Представьте себе, моя Татьяна замуж вышла» – сказал он однажды в кругу знакомых, как бы удивляясь поступку своей героини. Начатый в Кишиневе, роман сопровождал поэта в Одессе, в Михайловском, в Москве, в Петербурге, в Арзеруме, в Болдино. Почти все значительные события его жизни так или иначе отразились в этом романе. Сама жизнь поэта была сложным мучительным романом действительности, от которой он уходил в роман творческого вымысла. Оба романа переплетались, отражаясь друг в друге. Белинский, как известно, назвал этот роман «энциклопедией русской жизни». На самом деле роман «Евгений Онегин» больше и сложнее, чем энциклопедия, ибо в нем наличествует не механическое соединение событий и лиц, но объединение их в одно органическое целое. |
| Виктор Степанович резко взмахнул пером, и воздух присвистнул. — Для чего служит опахало? — Чтоб на воздух можно было опереться, — сказал догадливый ученик Тюлихов. — Молодец, — похвалил Виктор Степанович. — Опахало, как видите, на стержне или стволе. А толстая, гладкая, пустотелая часть пера называется «очин». Учитель глядел на класс и ждал. Ребята знали: им нужно догадаться, что это значит — очин. — О и чин! — глядя Виктору Степановичу в глаза, принялся за свои догадки Тюлихов. — Очи и ны... Овчи-ны... — Чины, очи и овчины тут ни при чём, — улыбнулся Виктор Степанович. — Вот представьте себе... Он начал говорить, а перед глазами ребят пошло как бы кино. Врезана в бугре полукруглая скамья, выложена зелёным дёрном. Сидит на этой скамье человек в ненынешней крылатой одежде. Смотрит в проём между деревьями, смотрит вдаль. Степь по-осеннему холодная, тёмная от дождей. И сумерки темны, небо забито облаками. Человек поёживается — засиделся. Идёт песчаной дорожкой вдоль пруда, полного чёрной осенней воды. Идёт, трогая рукой шершавые стволы дубов, словно желая им покойной ночи. Перебегает по лёгкому мосту, выгнувшему спину. И вот он — дом. Сбрасывает в передней крылатый плащ, просторными пустующими комнатами проходит в угловую. Свечи зажжены, комната ожидает хозяина. Язычки огня вытягиваются, приветствуя, — хозяин привёл с собою ветер. На столе свежие гусиные перья. Острым ножом хозяин дома очиняет перо. Опускает в чернила, и на пустом листе бумаги ложится за строкой строка: Над лесистыми брегами В час вечерней тишины... Виктор Степанович читает стихи, писанные гусиным пером, рождённые на кончике очина. Ребята знают: это — Пушкин. Эти стихи пришли к Пушкину в Болдино. В Болдино они были с Виктором Степановичем в прошлом году, весной, когда изучали цветы и травы родного края. — А помните, Виктор Степанович, — говорит за всех девочка Вера, — помните, как в пойме, возле Большого Болдина, чибисы на нас кричали? И весь класс на минуту замирает, уходит в ту весну. Большие птицы, сонно размахивая крыльями, кружили над молодым зелёным лугом. Кричали пронзительно, сердито: «Сей-час-мы-вас! Сей-час-мы-вас!» |
| В Петербурге. В статье Вяземского о Юлии Кесаре и Наполеоне есть ошибки противу языка в собственных именах. Например: Тарквин вместо Тарквиний, парфы вместо парфяне, Тиверий вместо Тиберий — и другие. Исправьте, сделайте милость, если заметите. 6 июня. 718. Н. А. ДУРОВОЙ Около 10 июня 1836 г. Из Петербурга в Елабугу. Около 10 июня 1836 г. Из Петербурга в Елабугу. Вот начало Ваших записок. Все экземпляры уже напечатаны и теперь переплетаются. Не знаю, возможно ли будет остановить издание. Мнение мое, искреннее и бескорыстное — оставить как есть. «Записки амазонки» как-то слишком изысканно, манерно, напоминает немецкие романы. «Записки Н. А. Дуровой» — просто, искренне и благородно. Будьте смелы — вступайте на поприще литературное столь же отважно, как и на то, которое Вас прославило. Полумеры никуда не годятся. Весь ваш А. П. Дом мой к Вашим услугам. На Дворцовой набережной, дом Баташева у Прачечного мосту. 719. И. И. ДМИТРИЕВУ 14 июня 1836 г. Из Петербурга в Москву. 14 июня 1836 г. Из Петербурга в Москву. Милостивый государь Иван Иванович, возвратясь в Петербург, имел я счастие найти у себя письмо от вашего высокопревосходительства, Батюшка поручил мне засвидетельствовать глубочайшую свою благодарность за участие, принимаемое вами в несчастии, которое нас постигло. Благосклонный ваш отзыв о «Современнике» ободряет меня на поприще, для меня новом. Постараюсь и впредь оправдать ваше доброе мнение. Замечание о вашем омониме украсит второй «Современника» и будет напечатано слово в слово. Ваш Созий не сын Юпитера, и его встреча с вами для него невыгодна во всех отношениях. Дай бог вам здоровье и многие лета! Переживите молодых наших словесников, как ваши стихи переживут молодую нашу словесность. С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть, милостивый государь, вашего высокопревосходительства покорнейшим слугою. Александр Пушкин. 14 июня. СПб. 720. И. М. ПЕНЬКОВСКОМУ 14 нюня 1836 г. Из Петербурга в Болдино. 14 нюня 1836 г. Из Петербурга в Болдино. Возвратясь из Москвы, нашел я у себя письмо Ваше. Надеюсь, что квитанция из московского совета Вами уже получена. Оброка прибавлять не надобно. Если можно и выгодно Кистенево положить на пашню, то с богом. Но вряд ли это возможно будет. |
| А. Пушкин. 13. И. М. ПЕНЬКОВСКОМУ 20 ноября 1834 г. Из Петербурга в Болдино. 20 ноября 1834 г. Из Петербурга в Болдино. Милостивый государь мой Осип Матвеевич! По доверенности отца моего, статского советника Сергея Львовича Пушкина, имею я в своем ведении в Нижегородской губернии в селе Болдине по 8-ой ревизии 563 души, а в сельце Кистеневе в Сергачевском уезде 274 души, да сверх того в том же сельце Кистеневе 220 душ, собственно мне принадлежащих. По случаю пребывания моего в С.-Петербурге прошу Вас оное имение принять в полное Ваше распоряжение и управление, и буде случатся по оному дела, то следующие прошения, объявления и всякого рода бумаги от имени моего, за Вашим рукоприкладством во все присутственные места, также и частным лицам, подавать, по тем делам выписки, экстракты и решения выслушивать, удовольствия или неудовольствие подписывать, на апелляции в высшие присутственные места, со взносом апелляционных денег, подавать; крестьян от обид и притеснений защищать, для работ и промыслов, по вашему рассуждению, отпускать, с законными видами, также и дворовых отпускать по паспортам с наложением оброка. При том имеете Вы наблюдать, чтобы казенные повинности и подати были в свое время сполна уплачены; положенный же с оброчных крестьян оброк получать без недоимок и ко мне высылать; буде окажутся дурного поведения и вредные вотчине крестьяне и дворовые люди, таковых отдавать во всякое время в зачет будущего рекрутства; если окажутся неспособными, то отдавать без зачету, предварительно меня о том уведомив. Словом, прошу Вас в оном имении распоряжаться как бы я сам, высылая доходы на мое имя, что же Вы к приращению доходов и к улучшению имения учините, впредь во всем Вам верю и впредь спорить и прекословить не буду. Двора его императорского величества камер-юнкер титулярный советник Александр Сергеев сын Пушкин. 20 ноября 1834 года. Сия доверенность принадлежит белорусскому дворянину Осипу Матвеевичу Пеньковскому. 14. В ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ЦЕНЗУРЫ 28 августа 1835 г. В Петербурге. |
| Первый не будет напечатан. Пугачев выйдет к осени. К Петру приступаю со страхом и трепетом, как Вы к исторической кафедре. Вообще пишу много про себя, а печатаю поневоле и единственно для денег: охота являться перед публикою, которая Вас не понимает, чтоб четыре дурака ругали Вас потом шесть месяцев в своих журналах только что не по-матерну. Было время, литература была благородное, аристократическое поприще. Ныне это вшивый рынок. Быть так. 561. А. В. НИКИТЕНКЕ Около (не позднее) 9 апреля 1834 г. В Петербурге. Около (не позднее) 9 апреля 1834 г. В Петербурге. Милостивый государь Александр Иванович, Могу ли я надеяться на Вашу благосклонность? Я издаю «Повести Белкина» вторым тиснением, присовокупя к ним «Пиковую даму» и несколько других уже напечатанных пиес. Нельзя ли Вам всё это пропустить? Крайне меня обяжете. С истинным почтением и преданностию честь имею быть, милостивый государь, Ваш покорнейший слуга Александр Пушкин. 562. Г. А. СТРОГАНОВУ Около (не ранее) 11 апреля 1834 г. В Петербурге. Около (не ранее) 11 апреля 1834 г. В Петербурге. Monsieur le Comte J’expie bien tristement les chimères de ma jeunesser. L’accolade de Lelewel me paraît plus dure qu’un exil en Sibérie; je vous remercie cependant de ce que vous avez bien voulu me communiquer l’article en question: il me servira de texte à sermon. Veuillez, Monsieur le Comte, me mettre aux pieds de Madame Votre femme et agréer l’hommage de ma haute considération. Alexandre Pouchkine. 563. И. М. ПЕНЬКОВСКОМУ 13 апреля 1834 г. Из Петербурга в Болдино. 13 апреля 1834 г. Из Петербурга в Болдино. Батюшке угодно было поручить в полное мое распоряжение управление имения его; посему, утверждая доверенность, им данную Вам, извещаю Вас, чтобы отныне относились Вы прямо ко мне по всем делам, касающимся Болдина. Немедленно пришлите мне счет денег, доставленных Вами батюшке со времени вступления Вашего во управление, также и Вами взятых взаймы и на уплату долга, а за сим и сколько в остатке непроданного хлеба, несобранного оброка и (если случится) недоимок. |
|
|
