| Влияние К. возросло с началом правления Эдуарда VI, в первую очередь благодаря протестант. симпатиям регента - Э. Сеймура, герц. Сомерсета. Уже в авг. 1547 г. была проведена визитация, в ходе к-рой всем приходским церквам было приказано иметь Книгу гомилий, составленную К., и руководствоваться ею при чтении проповедей. Сам архиепископ был автором 4 из 12 гомилий, в т. ч. и той, где речь шла об оправдании верой. По его инициативе в церквах были запрещены все образы святых, воскресные и праздничные процессии, колокольный звон и др. «пережитки католицизма». В 1549 г. при непосредственном участии К. в т. н. Виндзорской комиссии, занимавшейся ревизией вероучения, была написана и опубликована 1-я англ. Книга общих молитв, устанавливавшая порядок богослужения. В том же году парламент принял первый Акт о единообразии, предписывавший ее обязательное использование во всех церквах королевства, что привело к восстанию в зап. части Англии в 1549 г., значительно подорвавшему влияние Сеймура. Несмотря на поддержку К. и еще 2 членов Тайного совета, он был вынужден передать регентство Дж. Дадли, герцогу Нортамберлендскому. Влияние К. на политику королевства снижается, особенно после ареста Сеймура в окт. 1551 г. Казнь Т. Кранмера. Гравюра. XVI в. Казнь Т. Кранмера. Гравюра. XVI в. В 1547-1553 гг. К. поддерживал активные контакты с видными континентальными реформаторами. По его инициативе в английские университеты были приглашены Петр Мартир и Буцер, мнение которых К. учитывал при ревизии английского вероучения и богослужения. Так, Буцер стал фактически соавтором чинопоследования рукоположения, составленного архиепископом и включенного в Книгу общих молитв в редакции 1552 г. Мартир участвовал в подготовке реформы канонического права, завершившейся в 1552 г. созданием проекта «Reformatio Legum Ecclesiasticarum», который, впрочем, так и не был утвержден. В то же время К. пришлось столкнуться и с упреками в недостаточно быстром и последовательном проведении протестантских преобразований. В 1550 г. Джон Хупер, еп. Вустерский и Глостерский, раскритиковал предусмотренные Книгой общих молитв облачения священников, с чего начался спор об облачениях, продолжившийся в сер. 60-х гг. XVI в., в правление Елизаветы I. В марте 1552 г. неудачей закончилась попытка архиепископа пригласить в Англию для обсуждения вероучения 3 крупнейших идеологов Реформации того времени - Меланхтона, Ж. Кальвина и Г. Буллингера . Сложности возникли и при принятии 2-й редакции Книги общих молитв в 1552 г.: Джон Нокс , недавно назначенный королевским капелланом, в проповеди перед герцогом Нортамберлендским раскритиковал практику преклонения колен во время литургии. К. с трудом удалось в окт. 1552 г. возобновить печать Книги общих молитв, однако он был вынужден добавить в нее пояснение смысла этой практики. |
| 120 ...попа Селивестра... – Сменивший замешанного в событиях 1547 г. протопопа кремлевского Благовещенского собора Ф. Бармина, Сильвестр был выходцем из Новгорода; он был связан с митрополитом Макарием. 121 ...якоже Илия жрецъ... – Первосвященник, захвативший, согласно библейскому рассказу, власть в период после правления ряда судей. 122 ...собрахомъ... весь освященный соборъ русския митрополии... – Речь идет, очевидно, об «освященном» соборе в феврале 1549 г., на котором впервые была провозглашена программа реформ (будущих реформ «Избранной рады»). 123 ...вотчины втру подобно раздаяли неподобно... –Характеристика политики «Избранной рады», данная царем в послании, крайне тенденциозна и противоречит документальным источникам. В 1550 г. было объявлено о так называемом «испомещении тысячи» детей боярских под Москвой; в 1551 г. издан закон, запрещавший передачу княжеских вотчин в монастыри. 124 ...князя Дмитрея Курлятева... – Князь Д. И. Курлятев, получивший боярское звание в 1549 г., входил в Ближнюю думу и был одним из главных деятелей «Избранной рады»; в начале 60-х гг. подвергся опале вместе с А. Адашевым. 125 ...бояромъ нашимъ, no нашему жалованию честию и предсданиемъ почтеннымъ быти... – Царь, по-видимому, обвинял «Избранную раду» в том, что она брала на себя разрешение местнических споров. Однако в действительности в 1549 г. был издан закон противоположного характера, регламентировавший и ограничивавший местнические счеты в войске. 126 ...со крестоносною хоругвию... двигшимся на безбожный языкъ казанский... – Речь идет о походе 23 августа 1552 г., когда «велел государь хоругви крестиянские розвертети» (ПСРЛ. М., 1965. Т. XXIX. С. 95); в октябре 1552 г. Казань была взята. 127 ...сына Димитрия... – Дмитрий, первый из сыновей Ивана IV (от Анастасии Романовой), носивший это имя, родился в 1553 г. (спустя год, в 1554 г., он умер). 128 ...намъ же немощию одержымымъ бывшимъ... возшаташася яко пиянии, с попомъ Селивестромъ и с началникомъ вашимъ Алексемъ Адашовымъ... – События, произошедшие во время болезни царя в 1553 г., описываются в послании Ивана IV и других источниках по-разному. В наиболее раннем официальном летописном рассказе ни о каких спорах во время болезни не сообщается, но в приписке к этому рассказу (в Лицевом своде) говорится, что царь требовал присяги малолетнему сыну, а ряд бояр выступил против этого. Однако эти обвинения были выдвинуты уже позже, в 60-х гг., а непосредственно после 1553 г. лица, обвиняемые в этой приписке в «мятеже у царевой постели», сохраняли влияние и никаким преследованиям не подвергались. |
| Так что же произошло в марте 1553 года? Чтобы рассказ об этом был понятнее, следует отметить, что для русского двора середины XVI века, как и для любого другого европейского двора того времени, была характерна постоянная борьба отдельных групп знати за степень участия во власти и за влияние на государя. В условиях, когда монарх уверенно выступал в традиционной роли верховного арбитра в отношениях между этими группами, такая борьба протекала в скрытой форме, но когда монарх (по тем или иным причинам) не мог выполнять эту роль, трения вырывались наружу. Это и произошло во время царской болезни. Царь заболел 1 марта 1553 года. Болезнь была очень тяжелой: царь, по выражению летописи, «мало и людей знаяше», то есть часто находился в беспамятстве. Не исключали, что он скоро умрет. Поэтому было принято решение составить завещание и привести бояр, а также князя Владимира Андреевича, ближайшего родственника царя, к присяге на верность его наследнику. Этимнаследником был первенец Ивана IV, царевич Дмитрий, родившийся лишь за несколько месяцев до болезни отца, в октябре 1552 года, во время возвращения царя из казанского похода. Было ясно, что пройдет немало лет, прежде чем он сможет сам заняться государственными делами. Возникал вопрос: кто же будет править государством от его имени? В этих условиях трения между разными группировками бояр не замедлили проявиться. Принесение присяги кругом наиболее близких советников царя — членов «ближней думы» — бояр и думных дворян — Алексея Адашева и Игнатия Вешнякова прошло без каких-либо трудностей. Но когда на следующий день попытались привести к присяге остальных членов Боярской думы, то эта попытка встретила сопротивление. Отец царского любимца, окольничий Федор Григорьевич Ада-шев, заявил: «Ведает Бог да ты, государь, тебе, государь, и сыну твоему царевичу Дмитрию крест целуем, а Захарьиным нам, Данилу з братию, не служивати; сын твой государь наш, еще в пеленицах, а владеть нами Захарьиным, Данилу з братьею, а мы уж от бояр до твоего возрасту беды видели многия». Когда после этого ближние бояре, уже присягнувшие наследнику, стали настаивать на присяге, то другие бояре «с ними почали браниться жестоко, а говоречи им, что они хотят сами владети, а они им служити и их владения не хотят. И бысть меж бояр брань велия и крик и шум велик, и слова многие бранныя». Очевидно, что при этом проявилось скрытое соперничество группировок знати, и в частности недовольство чрезмерным возвышением Захарьиных, родственников царицы Анастасии. |
| После освобождения в февр. 1549 г., состоявшегося, возможно, благодаря вмешательству англичан (проч. пленники, захваченные французами в Сент-Андрусе, получили свободу в 1551), Н. отправился в Англию. Там он получил от Тайного совета субсидию и был направлен проповедником в Берик-апон-Туид, город на границе с Шотландией, игравший важную роль в англо-шотл. войнах. Его паства состояла преимущественно из солдат, а также шотландцев, бежавших в Берик-апон-Туид по религиозным или политическим причинам. В 1549 г. в Англии была утверждена 1-я протестант. «Книга общих молитв» , порядок проведения литургии, описанный в ней, в значительной мере воспроизводил сарумский обряд - вариант католич. богослужения, установленный св. Осмундом, еп. Солсберийским († 1099) в его диоцезе, а затем получивший распространение в Англии. Поддерживаемый радикальными протестантами из числа прихожан, Н. критиковал использование гостии и коленопреклонение во время мессы и служил литургию без «католических пережитков». Его выступления вызвали недовольство Катберта Танстолла, еп. Даремского, в чьей юрисдикции находился Берик-апон-Туид, и привлекли внимание властей. 4 апр. 1550 г. Н. перед Советом Севера в Ньюкасле выступил с речью, в к-рой доказывал, что месса есть проявление идолопоклонства. Это событие стало одним из эпизодов евхаристических дискуссий в Англии времен кор. Эдуарда VI (1547-1553), хотя и не самым ярким - в 1549 г. в Оксфордском ун-те был проведен диспут между архиеп. Кентерберийским Т. Кранмером , отстаивавшим установления «Книги общих молитв», и буд. еп. Глостерским и Вустерским Джоном Хупером, критиковавшим их. Одним из сторонников мессы и оппонентом Н. был Даремский еп. Катберт Танстолл, лишенный в 1552 г. должности из-за конфликта с Джоном Дадли, герц. Нортамберлендским. Находясь в 1551-1553 гг. в заключении (сначала под домашним арестом, а затем в Тауэре), Танстолл написал на латыни трактат в защиту доктрины пресуществления. Во время пребывания в Берик-апон-Туид Н. познакомился с семьей Роберта Боуза, коменданта близлежащего замка, и ок. |
| д. Для чтения лекций по Свящ. Писанию в Сток-колледж стали приглашать преподавателей из Кембриджа. В 1537 г. стал капелланом Генриха VIII (несмотря на то, что покровительница П. Анна Болейн была к этому времени казнена по приказу короля). В том же году П. получил степень д-ра богословия. В 1541 г. П. получил пребенду в кафедральном соборе г. Или (графство Кембриджшир). В 1544 г. по протекции Генриха VIII стал главой Корпус-Кристи-колледжа. При нем здания колледжа подверглись значительной перестройке. С целью привлечения большего числа студентов были введены стипендии, часть из них предназначалась выходцам из Норфолка. Популярность П. среди академической молодежи позволила ему в 1545 г. стать вице-канцлером Кембриджского ун-та. В 1546 г., после одобрения парламентом закона, позволявшего королю упразднять колледжи и часовни при них, П. стал членом комиссии, к-рой было поручено оценить состояние колледжей в Кембридже. Комиссия заключила, что конфискация земель ун-та принесла бы больше вреда, чем пользы, и отчасти благодаря протекции кор. Екатерины Парр король согласился с этим мнением. Этот акт не затронул Сток-колледж, к-рый был распущен, в 1548 г. П. была назначена компенсация, к-рая до 1552 г. выплачивалась ему частями ежегодно. В 1547 г. он вступил в брак с Маргарет Харлстон - бракосочетание состоялось после смерти Генриха VIII (к-рый был против женитьбы клириков) с разрешения его сына и нового монарха Англии - Эдуарда VI († 1553); на тот момент браки клириков еще не были одобрены парламентом. В браке родилось 5 детей: четверо сыновей и дочь, однако лишь 2 сына дожили до взрослых лет. В 1552 г. П. был назначен деканом линкольнского собора Девы Марии - одного из наиболее значительных соборов Англии. В 1548 г. П. был переизбран на должность вице-канцлера Кембриджского ун-та. В 1549 г. состоялось знакомство П. с М. Буцером, переселившимся в Англию по приглашению Т. Кранмера. Буцер занял в Кембриджском ун-те должность профессора и был удостоен степени д-ра богословия. Между П. |
| Слова короля о Гансе Миссенгейме: «постарается напечатать эти книги во многих тысячах экземпляров» были поняты учеными так, что Миссенгейм устроит типографию в Москве и в ней напечатает книги во многих тысячах экземпляров. Но контекст речи в грамоте короля ясно говорит за другое понимание. После приведенных нами слов король просит царя, чтобы этот, выслушав Миссенгейма и условившись с ним относительно вознаграждения (подразумевается – за напечатание книг: после того, говорит король, как de pretio inter vos convenerit), наивозможно скорее (quam celerrime) отпустил его обратно. Из этой просьбы короля с полной ясностью следует, что по его мысли Миссенгейм должен был перевести книги на славянский язык у себя дома и напечатать их в одной из домашних типографий, чтобы потом, подразумевается, с готовыми книгами возвратиться в Россию. Но если бы и понимать слова грамоты короля так, как их понимают: то из них нисколько не будет следовать, что Миссенгейм должен быть считаем учредителем типографии в Москве. Вероятно ли предполагать, чтобы царь поручил учреждение в Москве типографии для печатания «божественных» книг такому человеку, который являлся к нему с предложением лютеранской ереси, т. е. который был не просто еретиком, но и пропагандистом ереси? Да и не откуда не видно и не известно, чтобы Миссенгейм был типографщиком, а если некоторые предполагают это, то совершенно без всякого —236— основания. Заключение, очевидно, составилось таким образом, что в 1552-м году король предлагал напечатать книги, а к следующему 1553-му году, на основании ошибочно понятого послесловия к апостолу 1564-го года, относили начало забот об учреждении в Москве типографии, т. е. одно ставили в связь с другим. В действительности, как мы сказали, заботы начались не в 1553-м году, а в 1555–1556-м году. Каким образом и у кого научились типографскому искусству диакон Иван Федоров и Петр Тимофеев мстиславец, пока остается совершенно неизвестным. Представляется вероятным думать, что почин шел от Петра Тимофеева. |
| венской иезуитской коллегии: он вел там занятия и исполнял обязанности инспектора. Петр Канизий перед имп. Фердинандом I и еп. Аугсбурга кард. Отто Трухзесом фон Вальдбургом. 1864 г. Худож. Ч. Фракассини (Музеи Ватикана) Петр Канизий перед имп. Фердинандом I и еп. Аугсбурга кард. Отто Трухзесом фон Вальдбургом. 1864 г. Худож. Ч. Фракассини (Музеи Ватикана) Желая возродить в подвластных ему землях католич. образование и духовность, Фердинанд I вместе с тем не мог не учитывать того, что мн. влиятельные жители его территорий и ряд правителей сопредельных герм. княжеств, в финансовой и военной поддержке к-рых он нуждался, являлись убежденными протестантами, поэтому его политика по отношению к протестантизму была весьма умеренной и терпимой. Результатом такой индифферентности стал глубокий кризис католич. Церкви в Австрии: мн. католич. священники перешли в протестантизм и покинули свои приходы, новые священники не рукополагались из-за отсутствия желавших нести служение, большинство бедных сельских приходов оказались без священников. К. и др. иезуиты с 1552 г. регулярно совершали пастырские поездки по Австрии, посещали отдаленные сельские приходы, читали там проповеди, пытались бороться с распространенными суевериями и протестант. «ересью», совершали мессы, посещали больных (PCEA. Vol. 1. P. 421-422). Деятельность К. в Вене и его личные качества способствовали благосклонному отношению к нему Фердинанда I; с мая 1553 г. К. исполнял обязанности придворного проповедника. После смерти в 1553 г. Венского еп. Кристофа Вертвайна нек-рые представители венского духовенства пожелали видеть К. преемником и рекомендовали его кандидатуру. К. решительно отказался от предложенной ему епископской кафедры и обратился к главе ордена с просьбой воспрепятствовать утверждению его кандидатуры в Риме. Папа Римский Юлий III не стал утверждать К. епископом, однако специальным письмом от 3 нояб. 1554 г. назначил его на год администратором Венской кафедры (Ibid. P. 506-509). О к.-л. активных адм. действиях К. |
| После многих неописанно сладостных чувств душа Иоаннова уже вкушала тогда горесть. Смертоносная язва, которая под именем железы столь часто опустошала Россию в течение двух последних веков, снова открылась во Пскове, где с октября 1552 до осени 1553 года было погребено 25000 тел в скудельницах, кроме множества схороненных тайно в лесу и в оврагах. Узнав о сем, Новогородцы немедленно выгнали Псковских купцов, объявив, что если кто-нибудь из них приедет к ним, то будет сожжен с своим имением. Осторожность и строгость не спасли Новагорода: язва в Октябре же месяце начала свирепствовать и там и во всех окрестностях. Полмиллиона людей было ее жертвою; в числе их и Архиепископ Серапион, который не берег себя, утешая несчастных. На его опасное место Митрополит поставил Монаха Пимена Черного из Андреяновской Пустыни; вместе с Государем торжественно молился, святил воду – и Пимен, 6 Декабря с умилением отслужив первую Обедню в Софийском храме, как бы притупил жало язвы: она сделалась менее смертоносною, по крайней мере в Новегороде. Весьма оскорбился Государь и печальными вестями Казанскими, увидев, что он еще не все совершил для успокоения России. Луговые и Горные жители убивали Московских купцев и людей Боярских на Волге: злодеев нашли и казнили 74 человека; но скоро вспыхнул бунт: Вотяки и Луговая Черемиса не хотели платить дани, вооружились, умертвили наших чиновников, стали на высокой горе у засеки: разбили стрельцов и Козаков, посланных усмирить их: 800 Россиян легло на месте. В семидесяти верстах от Казани, на реке Меше, мятежники основали земляную крепость и непрестанно беспокоили Горную сторону набегами. Воевода Борис Салтыков, зимою выступив против них из Свияжска с отрядом пехоты и конницы, тонул в глубоких снегах: неприятель, катясь на лыжах, окружил его со всех сторон; в долговременной, беспорядочной битве Россияне падали от усталости и потеряли до пятисот человек. Сам Воевода был взят в плен и зарезан варварами; немногие возвратились в Свияжск, и бунтовщики, гордяся двумя победами, думали, что господство Россиян уже кончилось в стране их. |
| —131— ком случае пензенская епископия была не наградою для неутомимого труженика, а наказанием, почетною ссылкой. Надломленный непомерными трудами, всегда слабый здоровьем, под влиянием неожиданности событий, Иннокентий не перенес удара жестокой судьбы. После посвящения во епископы, что совершилось 22 марта 1819 года, он немедленно должен был ехать на епархии. Сам Иннокентий говорил, что он «как сор петербургский, как уметь духовный, выброшен из Петербурга». 1551 Выехав наскоро из этого последнего, дорогой он заболел, месяца два пролежал в постели в Москве, и только 21 июня добрался до места назначения. Но в Пензе Инокентий прожил не много более ста дней. Октября 10-го того же года его не стало. Смерть его, покрытая ореолом мученичества, вызвала общие сожаления. Немедленно, после смерти его, вице-президент академии наук, Лабзин, враг покойного писал: Иннокентий «не перенес своего креста и умер». 1552 Евгений Болховитинов , тогда архиепископ, впоследствии митрополит киевский, тотчас по смерти Иннокентия в письме из Пскова писал одному своему корреспонденту: «жаль молодого пензенского владыку. Не поберегли этого доброго человека». 1553 На кажутся особенно симпатичными слова ученика Иннокентия по семинарии Виноградова, впоследствии протоиерея. «Два месяца не более жил он (Инн-ий) на епархии. Смерть пресекла златые дни его, ко всегдашнему воспоминании, церкви и в вечную укоризну мipckoй кривды». 1554 Слова, – в которых звучит что-то Пушкинское. И впоследствии, когда писателям приходилось говорит об Иннокентии, в словах их слышалась нота сожаления и уверенность, что он пал жертвой злого рока. Профессор моек, университета Бодянский говорит: «гонение по случаю запрещения книги: Беседа на гробе, пропущенной (в качестве цензора) Иннокентием, ускорило конечно кончину его». 1555 —132— Теперь разберем вопрос об отношении митрополита Филарета, тогда еще ректора Петербургской академии, к Иннокентию. Прежде и впоследствии выражалось подозрение, что будто Филарет был более или менее прямым и во всяком случае косвенным виновником известного бедствия, приведшего Иннокентия к тому, что его удалили из столицы, а потом и к тому, что он безвременно скончался. По моему мнению, ничего нет хуже подозрений: они как тень следуют за лицом, на которое падают подозрения, не увеличиваясь, но никогда и не исчезая. Мы желали найти где-нибудь и у кого-нибудь точную формулировку того, в чем собственно подозревают его. Но тем хуже для апологета, каким я хочу выступить, руководясь искренней уверенностью, что митр. Филарет несправедливо замешан в это дело и оклеветан без малейших оснований. Я не нашел точно выраженного обвинения Филарета по делу Иннокентия и не ясно понимаю: обвиняют ли Филарета в том, что, видя какого-то соперника себе в лице Иннокентия, он постарался спровадить его из Петербурга, или же в том, что он холодно отнесся к бедствию, постигшему Иннокентия, не заступился за него, наприм., пред обер-прокурором Голицыным? |
| Политика и культура являются основными компонентами предложенной Стефано Андриетта биографической реконструкции одной «неудавшейся святой», Изабеллы, принадлежавшей к младшей ветви большой фамилии Фарнезе 1551 . А недавнее исследование Сары Кабиббо истории культа святой Розалии в Палермо, представляет другой, в высшей степени, счастливый пример плодотворности взаимодействия между историей святости и культов, историей религиозных орденов, историей политики и государственных учреждений 1552 . В русле исследований уже выявленного антропологическим подходом пространственного измерения истории и истории святости, как она засвидетельствована агиографическими текстами, в 1990-е гг., значительно усилилось внимание к диалектике религиозного опыта, и места его осуществления. Том «Luoghi sacri e spazi della santità» («Святые места и пространства святости») предлагал возможные аспекты проблемы: от пространства, как орудия осуществления покаяния и как объекта процесса сакрализации, а следовательно, преобразования в смысле социального восприятия и государственного контроля, до пространств мистических и явленных в видениях, пространств воображаемых и изображённых 1553 . С тех пор постоянно росло внимание к отношениям между религиозной жизнью и священными пространствами 1554 , особенно в Италии, на примере кадастровой переписи итальянских храмов 1555 . Ещё две темы, избранные в качестве примеров плодотворного вклада агиографии в историографию, открывают новые исследовательские сценарии, в значительной мере отмеченные междисциплинарным подходом. Я имею в виду изображения, рассматриваемые, как уже говорилось, вполне в качестве агиографических текстов, особенно после примеров Кьяры Фругони, и её исследования о Франциске Ассизском 1556 или Роберто Рускони. Не следует, однако, пренебрегать материальной и художественной идентичностью этих изображений, их типологическим разнообразием и множеством их мемориальных и обрядовых функций 1557 . Я имею в виду также многочисленные обрядовые объекты, особенно ковчеги с мощами, которые нужно рассматривать в их типологическом многообразии, простирающемся от простого «амулета» до драгоценного и утончённого художественного произведения 1558 , а также проблему чуда, сопровождающего всю историю святости во всей её длительной диахронии 1559 . |
|
|
