| Впрочем, что касается последних, то в 1839 г. было объявлено Св. Синоду высочайшее повеление, дабы на будущее время разрешено было венчать браки накануне высокоторжественных дней тезоименитства и рождения Их Императорских Величеств и прочих членов императорской фамилии. Следовательно, существовавшее ранее запрещение осталось лишь для не упомянутых в высочайшем повелении 1839 г. высокоторжественных дней коронации и восшествия на престол 899 . Нарушение запрещения венчать браки в означенное время должно сопровождаться тяжким наказанием для священника повенчавшего и церковной епитимией для повенчанных, но брак остается действительным 900 . – Что касается до личности венчающего священника, то компетентным совершителем церковного священнодействия, имеющего в тоже время и гражданское значение, признается приходский священник жениха или невесты. В древней Руси компетентность венчающего священника определялась венечной памятью, т. е. Указом о повенчании, в каждом отдельном случае выдававшимся от архиерея, или, по его уполномоченную, от соборных протопопов и поповских старост, на имя того священника, который должен был совершить венчание. Венечная память, называвшаяся также знаменем, писалась, конечно, в большей части случаев на имя приходского священника 901 , но ясным образом было признано и установлено требование приходского священника для совершения венчания в главе 50 Кормчей книги, именно в той ее части, которая составилась из западно-католических источников. И позднее это требование насколько раз подтверждалось, но у нас оно не получило того значения, которое ему придано на западе Тридентским собором: брак, обвенчанный некомпетентным священником, остается браком действительным. Запрещение некомпетентным священникам венчать браки иноприходных имеет в виду предупредить возможность венчания незаконных браков, так как при обращении желающих обвенчаться к однопроходному священнику, с обходом их приходского пастыря, является естественное предположение о существовании каких-либо законных препятствий к этому браку 902 . |
| Главным источником для наших материалов о церковных, местах и землях служили: писцовые-дозорные книги, составленные по указам святейших патриархов, игуменами и архимандритами тех монастырей, в ведении которых находились «десятины»; а второстепенным – книги, составленные писцами по указам великих государей. Сведений о местах церковных, и землях гораздо более находится в первых писцовых-дозорных книгах, чем в последних; это можно объяснить тем, что Патриарший Казенный Приказ, как видно из книг и дел его, весьма тщательно наблюдал за всеми церковными доходными статьями как «с жилых церквей», так и «с пустовых церковных оброчных земель», и строго взыскивал денежные доходы с укрывателей оброчных пустовых церковных земель. В оброчных «пустовых книгах» Патр. Каз. Прик. весьма не редко упоминается о взыскания оброчных денежных доходов от писцов (писцовых книг) с тех церковных земель, которые, спустя несколько лет после составления писцовых книг «по дозору старост поповских», или «по прииску частных лиц объявлялись церковной землей», а не собственностью какого либо вотчинника или помещика. (См. церков. зем. села Тархова. Арх. М. Юст. Патр. Прик. кн. 107, л. 290 об.; села Татищева, цер. земли, там же кн. 173, л. 315 об. и другие. Для большей ясности и точности в определении местности упраздненного храма, мы, из многих обротчиков, которым по указам святейших патриархов, «отдавались церковные земли на оброк на год, и на два, и на три, а за прииск вновь и из розчистки отдавались лет на 5» (см. Арх. М. Юст. Патр. Прик. кн. 123, л. 146), старались выписывать только некоторых, обращая при этом внимание больше всего на деревни и села обротчиков, по всей вероятности, как ближайших жителей к арендуемой земле. Выписывать же всех обротчиков через каждые 3 пли 5 лет мы сочли лишним. Из приходных книг Патр. Приказа видно, что все церковные места и земли находились до генерального межевания в ведении духовного управления. В 1776 г. мая 25 «по инструкции, данной Межевым Губернским Канцеляриям и Провинциальным Конторам, 10-й главы пунктами повелено: 10 м церковные земли, которые за опустением церквей лежат впусте, утверждать, за теми владельцами, из чьих оныя дань прежде к церквам были даны; 11-м, ежели того чьи те земли прежде были даны не видно, а написаны они церковными по писцовым книгам и в ведомстве Коллегии Экономии не состоят, равным образом и все церковные пустовые погосты и к ним прежде данные в пашню и угодья земли продавать смежным владельцам по постановленным ценам. (См. Полное Собр. Законов 12659). |
| В февральской книжке «Русской Старины» проф. А. С. Лебедевым напечатана статья под заглавием: «Применение наказаний в среде духовенства и мирян в XVIII веке». Почтенный профессор давно уже занимается этим вопросом и более интересные результаты своих поисков, по консисторским и другим церковно-юридическим документам, публикует для общего сведения в своих сообщениях. В данном случае, читателю дается ряд фактов применения духовным начальством телесных наказаний «телесного боя» и «телесного смирения» – по выражению документов того времени. В особенности, распространено было употребление телесного боя в монастырях; здесь за личное преступление и проступок били плетьми и розгами, и сажали в цепь. Битье чем попало практиковалось и просто, как мера нападения или началованья отцом своего послушника-сына; плетьми наказывали не только монахов и послушников, но и монахинь и послушниц. – «Не было изобижено по части телесных наказаний и приходское духовенство» по сравнению с монашествующими. Ряд фактов, сюда относящихся в названной статье, производит в особенности тяжелое впечатление. Право архиерея назначать «нещадное наказание плетьми в консистории или духовном правлении» было до того общепризнано, что против него никто не протестовал, даже никто не жаловался за истязание и жестокость, с коими оно применялось. Случаи жалоб – и не редкие – относились к жестокости «поповских старост» (нынешних благочинных). Даже и эти органы епархиального начальства иногда пускали в дело плети, «устремляясь с бичами и ударами на тела» – выражаясь языком канонов своих собратьев священников; что же касается сажанья в цепь на своем поповском дворе, то на оное мероприятие, они прямо уполномочивались. Особенно тяжело слышать, что жестокое телесное наказание назначалось священником иногда не за проступки, а просто за дела поведения или неблагоразумия в священнической практике. Напр., преосвященный Иоасаф (Горленко), усмотрев в селе Изюмце, у священника в доме в углу нечто в роде рукоумывальницы, в которой в зимнее время священник детей крестил, определил: «наказать попа в духовном правлении плетьми, чтобы он вымыслов не чинил, а содержал бы место к тому потребное по правилам в церкви». |
| Уставная грамота об отмене наместников и волостей по городам и волостям на столько подняла местное самоуправление земщин, что земщины получили право непосредственно относиться к центральной власти в Москву, и в суде и управе ведаться своими выборными начальниками, излюбленными головами, судьями и старостами, во всех делах даже уголовных, под контролем самого местного общества, а не центральной власти; так что местная земщина получила право как выбирать помянутых начальников из своей среды, так и сменять их, когда они оказывались неугодными, и выбирать новых, с обязанностию только присылать выбранных в Москву для принятия присяги, как об этом прямо написано в уставной грамоте: «И будет посадские люди и волостные крестьяне похотят выборных своих судей переменити, и посадским людям и волостным крестьянам всем выбирати лучших людей, кому их судити и управа меж ими чинити, да тех своих излюбленных судей присылают в Москву к нашему дьяку, и излюбленный (избирательный) список по имяном с поповскими руками и с дьяконскими и с своими приписьми дьяку нашему присылают же; и дьяк наш тех их излюбленных судей приводит к крестному целованию на том, что им судити во всяких делах в правду по нашему крестному целованию». Ежели излюбленные головы и вообще выборные власти по уставной грамоте избирались целым уездом, а не одним посадом и волостью, то их суду и управе подлежали не только посадские люди и крестьяне, но и все местные вотчинники и помещики по месту жительства и по своим недвижимым имениям. Вообще, с избранием выборных властей по уставной грамоте в уезде прекращалась всякая судебная и административная власть чиновников, присылаемых от государя и переходила в руки излюбленных голов, старост и судей под контролем самого общества. Правительство только облагало таковой уезд особым оброком по цене определенных законом доходов в пользу наместника и его пошлинных людей, который оброк выборные власти обязывались ежегодно высылать в царскую казну. Впрочем, уставная грамота царя Ивана Васильевича не отнимала у местных земщин свободы, – управляться ли своими выборными властями, или просить присылки государева наместника из Москвы. |
| При активном участии царя был принят ряд решений, направленных на искоренение недостатков в жизни приходского духовенства. Из протопопов и поповских старост были созданы органы, которые должны были наблюдать за тем, как приходские священники выполняют свои обязанности и какую ведут жизнь, наставлять и поучать их. Подчеркивалось, что архиерей должен рукополагать в священный сан только добродетельных и грамотных людей, не считаясь с иными пожеланиями прихожан. Решения Собора предусматривали создание во всех городах уч-щ для обучения буд. священнослужителей грамоте и церковному пению. Архиереи должны были надзирать за перепиской книг. Богослужебные книги следовало исправить, писцы должны были при переписке использовать «правленые» книги. От этих решений Собора шел путь к созданию книгопечатания (в нач. 60-х гг. XVI в. на средства из царской казны в Москве была создана государственная типография, печатавшая «правленые» богослужебные книги). Архиереям также следовало наблюдать за деятельностью иконописцев и признавать «мастером» только такого ученика, который пишет «искусно» и следует установленным иконографическим образцам. Предусматривалось, что иконописцы, не подчиняющиеся архиерею, «царскою грозою накажутся». Царь и отцы Собора исходили из того, что новое, добродетельное и грамотное, духовенство станет активно воспитывать паству, бороться с пороками. В этой работе духовенство могло рассчитывать на поддержку царской власти, задачей которой было оградить страну от вредных внешних идеологических влияний. Власть должна была бороться с деятельностью «лживых пророков», запретить занятия астрологией и чернокнижием; в решениях Собора дважды отмечено, что власть призвана бороться с сохранявшимися среди сельского населения языческими обычаями. Эту функцию власти царь относил к кругу своих важных обязанностей. Об этом говорят как активное его участие в Соборах «на еретиков», созывавшихся в сер. 50-х гг. XVI в., так и нек-рые более поздние свидетельства (напр., рассказ о сожжении по приказу И. В. воза книг, привезенных из Польско-Литовского гос-ва). Программа воспитания духовенства и общества должна рассматриваться как свидетельство достаточно глубокого сотрудничества светской и церковной властей в России в сер. XVI в. |
| 296 По списку 3 сентября 1722 г. в приказе значилось подьячих старых три и молодых шесть, присутствующими в приказе показаны – протоинквизитор иеродиакон Пафнутий, два инквизитора – монах Александр Шакуров и иеромонах Аввакум Покровский. 297 По табели, поданной от Святейшего Синода Сенату в канцелярии инквизиторских дел показаны обретающимися на лицо и быть долженствующими: протоинквизитор, два инквизитора, три канцеляриста, шесть копиистов и два сторожа. 298 В 1726 г. возбуждался вопрос об устройстве при протоинквизиторе канцелярии по примеру генерал-фискальской, но Синод отклонил, указав протоинквизитору «канцелярию и служителей содержать по прежнему». В приказе инквизиторских дел сосредоточивались «о всяких интересах и преступлениях и безгласных делах доношения». Инструкция инквизиторам в подробности разъясняла круг их деятельности по надзору и наблюдению, распространяя эти надзор и наблюдение на все лица, учреждения и предметы синодального ведомства. 301 Синод, издавая свои распоряжения по той или другой части, поставлял об этих распоряжениях в известность и приказ инквизиторских дел, 302 привлекая тем инквизиторов к наблюдению за исполнением изданных распоряжений. Принимая доношения, инквизиторский приказ, сделав по ним надлежащие справки, препровождал для рассмотрения и окончательного разрешения по существу содержавшихся в них заявлений, в существовавшую по началу при Синоде контору инквизиторских дел, после, в заменившее эту контору отделение по инквизиторским делам при Московской синодального правления канцелярии, а в некоторых случаях и в Московскую духовную дикастерию. 303 Инквизиторы представляли свои донесения по заявлениям других лиц и о лично усмотренных ими нарушениях закона о непорядочных поступках со стороны духовных властей и служивших в духовных учреждениях приказных, и вообще о несоблюдении казенного интереса в собирании сборов и пошлин, также распоряжении церковным имуществом. В своих донесениях инквизиторы позволяли себе излишества против действительности, а в поведении неумеренные поступки. Следствием этого было то, что инквизиторский институт, созданный для благодетельных целей надзора и наблюдения, в действительности не только не оправдал возлагавшихся на него надежд, напротив некоторые из его деятелей неумеренными своими поступками и непроверенными донесениями причиняли горькое разочарование Святейшему Синоду. Вследствие этого Святейший Синод сам поставил вопрос о целесообразности и пользе инквизиторского института и сначала потребовал сведения о деятельности и личности инквизиторов, но затем, не дождавшись доставления этих сведений, распорядился всех инквизиторов от должности отрешить и инквизиторский институт упразднить, определив назначить заказчиков из духовных властей и поповских старост, с тем, чтобы они «смотрели по должности всего наикрепко». 304 С ним вместе прекратил свою деятельность и приказ инквизиторских дел. 305 6. Контора изуграфств |
| Из следующих данных мы знаем, что указы этого Приказа объявлялись чрез стряпчего. В 1679 г.: «велено до указу В. Государя, – писал стряпчий, – против польских послов слугам монастырским быть в Москве на добрых лошадях, оружным, в цветном платье июля к 1-му числу, и вам бы, государи, на выезд слуг к сроку указному прислать трёх человек оружейных с пары пистольми, с карабины и с сабли, на Москве в то число оружья промышлять негде». В 1684 г. состоялся такой же указ – на выезд против свейских послов; указом 1685-го г. августа 22-го велено Даниловскому архимандриту ведать в Переславле десятиною, а другим указом того же года велено архимандриту выслать к Москве поповских старост с окладными и неокладными денежными доходами» 93). В 1700 году стряпчий писал архимандриту: «по указу государя в Патриаршем Разряде никаких дел судить не велено, и в иные Приказы посылают, где которым делам быть пристойно» 268). Поместный Приказ. Дела Данилова монастыря в этом Приказе касались права владения монастырских имений и вотчинных земель. Здесь решались спорные дела о землях, возникавшие особенно после межеванья; сюда доставлялись все акты, которые могли защитить права владения. В 1684-м году межевщик Семён Нащокин отмежевал Юрьевские Даниловские пустоши мимо писцовых и межевых книг, во вред дому Чудотворцеву, а в пользу воеводы Никифора Корякина. Стряпчий от лица монастырских властей подал челобитную на межевщика в поместный Приказ, «чтоб ему той земли не межевать и против дач измерять», и между тем просил архимандрита прислать в Приказ с юрьевских писцовых и межевых книг и с данных списки и с челобитной список, каков межевщику подан». А межевщик сам подал в Поместный При- каз челобитную на архимандрита, «будто он Великих Государей указу учинился силён, подав крепости и узнав-де свою вину с земли съехал». Об этом деле стряпчий писал • в 1-й раз (декабря 24-го): «в Поместном Приказе против вашей челобитной на межевщика велено выписать» 14); • во 2-й раз, «что ещё выписка против нашей челобитной не слушана, за тем что застали дни праздничные» 15); |
| «Кострома со времени (учреждения там епископской кафедры) не имела пастыря столь заботливого и деятельного, с такой твёрдостью духа, каков был преосв. Дамаскин. С самого прибытия на епархию он устремил внимание на деятельность и на все отрасли духовного управления, как будто бы желал, чтобы всё ему подчинённое и всё его окружающее вдруг приняло совершенство. И эта забота, столь благородная, вполне увенчалась успехом». Первее всего реформаторская рука энергичного архипастыря коснулась лиц и форм епархиального управления. Указом 4 янв. 1759 г. он отменил институт поповских старост и взамен того открыл новые духовные правления (кроме уже существовавших в Галича и Унже), числом 6: в Кострома, Нерехте, Плесе, Любиме, Судиславле и Солигаличе. Правления эти сначала помещались, по распоряжению Дамаскина, не хотевшего обременять духовенство новым налогом, в монастырских зданиях, но потом обзавелись своими собственными. Присутствующие в них (обыкновенно двое), и монашествующие и белые, на первый раз были назначены самим преосвященным, а потом выбирались уже местным духовенством; на их непременной обязанности лежал каждогодный, троекратный объезд всех подведомственных правлений церквей; каждую треть года они должны были рапортовать о состоянии этих последних. Под непосредственным наблюдением дух. правления находились также и десятильники, каждый заведовавший десятью приходами и наблюдавшее над церковным благочинием и над нравственностью духовенства. «Неизвестно почему» до преосв. Дамаскина не везде и не всегда были десятильники, – новый архипастырь в половине 1759 г. распорядился всюду выбрать десятильников, за чем должны были смотреть дух. правления 54 , и в случае неисполнения этого распоряжения делал неоднократные напоминания, как то было, напр., в 1763 г., когда один за другим он издал 4 указа с одинаковым требованием. Однако, и там, где была ранее таковые приходские власти, дело управления обстояло не всегда благополучно: известно, напр., что один священник Увольской десятины самовольно назвал двоих своих сыновей причётниками, позволял им наравне с «действительными» править церковную службу и «выделял им всякого рода доходы». |
| Лебедев также ничего не говорит, вероятно составлен царем, ибо составитель этого вопроса был несомненно мирянин, что видно из слов вопроса: «было бы от кого мирской чади страх и наказание». Следовательно, составитель вопроса – мирянин – противополагает себя немирянам, т. е. духовным лицам. Итак, этот вопрос составлен кем-либо из светских членов «избранной рады». Но так как об участии именного этого рода членов «рады в составлении царских вопросов никаких известий не имеется, то вернее всего будет приписать этот вопрос самому царю. То же нужно сказать и о 8-м вопросе, написанном очевидно светским лицом, как видно из заключительных слов вопроса: «ино от нас от мирской чади чего добра чаяти». Следовательно, вопрос 8-й, подобно 20-му, составлен или каким-либо светским членом «рады», или, вернее, самим царем. Что касается 2-го вопроса (о том, чтобы в церквах все совершалось по уставу и об учреждении поповских старост), то он, как нам кажется, мог быть составлен всей «радой», без различия партий, так как в этом вопросе преследуются цели, достижение которых, без сомнения, было желательно для обеих партий. Итак, из указанных 20-ти вопросов самим царем, при участии членов «рады», составлены следующие 12 вопросов: 8-ой, 12-й, 15-й, 18-й, 20-й, 29-й, 31-й, 33-й, 34-й и 37-й. Остальные 8 вопросов (2-й, 4-й, 7-й, 9-й, 10-й, 13-й, 16-й и 17-й) составлены партией нестяжателей при участии царя. Что касается содержания рассматриваемых вопросов, то мы уже заметили, что предметом их служат почти исключительно беспорядки в святительском и монастырском управлении и монастырской жизни. Действительно, вопросы 2-й, 4-й, 7-й и 12-й в сильных выражениях обличают злоупотребления архиерейских чиновников, причем, конечно, косвенно осуждаются и сами архиереи, не наблюдающие за действиями своих подчиненных. Г. Лебедев вполне справедливо замечает, что «обличения епископов в программе царя вообще слабее, нежели в других памятниках тогдашнего времени». «Более мягкая картина епископских нравов, – продолжает уважаемый автор, – начертана в программе потому, что в совещаниях «рады» участвовал Макарий. |
| Первоначальный состав его вероятно и состоял из лиц, заведовавших монастырскими делами при Большом Дворце. В Приказе же Большого Дворца иски на духовные лица, особенно по землям, разбирались боярами в присутствии поповских старост и других духовных Поэтому при образовании Монастырского Приказа, как особого учреждения, духовные лица, имевшие право присутствовать при делах, до духовенства касающихся, в Приказе Большого Дворца, получили такое же право и в Монастырском Приказе. На основании вышеприведенных слов Никона можно думать, что при составлении Уложения предполагалось допустить в состав Монастырского Приказа постоянных членов из духовенства. В первое время они действительно и Но мысль—образовать государственное судебное учреждение для духовенства и лиц, ему подвластных,—учреждение независимое от Церкви, и изменить принцип подсудности духовенства, эта мысль, положившая в основание законов Уложения о духовенстве вытеснила из Монастырского Приказа всякое судебное участие со стороны духовенства.—В низших же инстанциях гражданского суда над духовными и им подвластными лицами предоставлена Уложением полная власть мирским судьям-воеводам и членам приказов. В такое же отношение к духовенству стремился поставить себя и Монастырский Приказ, вытесняя участие духовенства в его личном Неопределенность положения Приказа высказывается в неопределенности круга его деятельности. По Уложению он является исключительно судебным учреждением. Но в истории он оказывается и финансовым, отчасти административным и даже полицейским учреждением по отношению к предметам чисто церковным. Он предписывал грамотами отправление государственных нарядов, повинностей и платежей в церковных вотчинах и указывал отдавать ему отчетность в исполнении В 1658 г. «по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича .... указу посланы были из Монастырского Приказу ево великого государя грамоты к воеводам и к приказным людем во все городы, a велено им со всех монастырских вотчин собрать на 166 год законных служилых людей с 50 дворов по 2 рублев за человека, a с перехожих по 13 алтын по 2 деньги з двора, и те прислать к Москве в Монастырской Приказ». |
|
|
