| И на второй вопрос, видимо, также постулировать: Бог удержал вопреки распаду его совершенство. И здесь возникает серьезный вопрос: как же удержал совершенство, коли мир так плох, когда в нем так велика сила тления и безобразие? Как обозначить это совершенство, охарактеризовать его пребывание в мире, переполненным несовершенством и разрушением? А ведь совершенство есть! Если бы было одно несовершенство – наука была бы невозможна (да и жизнь в мире – тоже). Возможно, о совершенстве в отношении феноменального мира следует говорить не как о данности, об акте, об осуществленности, а как об образе или знаке, указывающем на совершенство первозданного мира? Но этот образ или знак обладает мощью, потому что на нем мир стоит, в котором мы живем. Это – законы природы, и многое другое. То есть следует подчеркнуть, что совершенство нашего мира, его красота (при всем несовершенстве и безобразии) прежде всего – реальны , но, во-вторых, они не автономно замкнуты внутри феноменального мира, но восходят к совершенству и красоте первозданного мира, отражают его совершенство и его красоту ? Что Бог вложил в мир при творении – не исчезло, но «притопилось», облеклось в «кожаные ризы». И совершенство, и красота феноменального мира есть «образ», «след», «воспоминание», «намек», а может быть, скрытое присутствие первозданного совершенства, реального, но облеченного в свои «кожаные ризы» и просвечивающего сквозь них в нашем мире? И в то же время, это совершенство есть действующая сила, без которой не было бы мира. Подобные тезисы должны быть выверены, сформулированы без крена, в них очень легко поставить неверный акцент. Все тезисы, так подчеркиваемые в модели в соответствии с ее логикой: мир безобразен, греховен, красота двусмысленна и автономна от Бога, – все тезисы верны. Но они односторонние. Необходимо, чтобы предлагаемые обратные тезисы (совершенство мира) не оказались наклоненными в другую сторону. И третье. Наш ум, больной и оторванный от своего Источника, но все же подлинный ум, пусть и в неполноте и в несовершенстве, он восходит к уму первого человека, сотворенного Богом, и к замыслу Творца о человеке. Он способен по Божьей благодати подниматься высоко к пониманию истин и Истины, видеть их и Ее хотя бы сквозь тусклое стекло, хотя бы и в скорбях, и в болезнях, как в скорбях и болезни женщине приходится рожать своих детей. |
| Можно сказать, что правильное воспитание — это повышение уровня данной личности. Мы называем это ПСИХОЭЛЕВАЦИЕЙ, возвышением души (“elevare” по-латыни — подниматься, восходить). Работая с детьми, помогая им справляться с разными психологическими трудностями, мы никогда не стремимся ИСКОРЕНИТЬ недостаток. И даже считаем это опасным! Сколько уже понаписано о природных катастрофах, к которым приводит самое, на первый взгляд, незначительное нарушение экологии! Малую букашку извели — целый лес погубили. Что же тогда говорить о человеке, самом сложном, самом утонченном творении Бога или Природы?! Не искоренять нужно, а корректировать, преображать и, в конечном итоге, обращать недостаток в достоинство! И тогда упрямец станет упорным, выскочка — лидером, а жадный — бережливым. — Вашими бы устами да мед пить, — скажут родители. — Все это замечательно. Но как? Мы постараемся дальше постепенно ответить на сакраментальный вопрос “как?”. Естественно, это будет наш личный взгляд на проблемы воспитания. Правда, опыт общения с родителями трудных детей (от 4 до 15 лет) дает нам основание думать, что наш взгляд небезоснователен. Беседы с родителями мы, как правило, начинаем с разговора о природной конституции ребенка. Еще раз повторяем, что ее надо постараться осознать, даже если такое осознание не принесет вам особой радости. И очень может быть, что уже одно это снимет основные трудности, возникающие у вас при общении с ребенком. Однажды к нам пришел хрупкий большеглазый мальчик, очень похожий на короля Матиуша или на юного аристократа с полотен английских художников XIX века. Он был очень неуверен в себе, многого боялся и даже в свои двенадцать лет ни на минуту не оставался дома один. Мама, обратившаяся к нам с жалобами на его странности, уже одним своим видом резко с ним контрастировала. Большая, шумная, бойкая, она неустанно твердила, что не понимает, откуда у нее такой ребенок, ведь его погибший в авиакатастрофе отец был смельчак, герой, летчик-испытатель. Рано овдовев, эта женщина только и утешала себя тем, что мальчик повторит своего отца. А он не повторил ни внешне, ни внутренне, и любовь к сыну — которую мы не подвергли сомнению — боролась в ее душе с возмущением и даже легким презрением к этому немужественному характеру. Долго и разными способами мы старались дать ей понять, что Толя Б. — такой, какой он есть — тоже достоин уважения и даже гордости. К счастью, в конце концов нам это удалось. А мальчик именно тогда, когда от него перестали ждать непосильного для него суперменства, преодолел свои страхи. “И теперь не только остается дома один, но и ходит с ребятами в сложные походы с ночевками, о чем мама, конечно, даже мечтать не могла. |
| Было решено срубить кедр и из больших его ветвей составить несколько колонн для нового деревянного храма, а сам ствол предназначался для подпоры потолка 45 . Срубили с главного ствола огромные ветви, из которых выделали по назначению шесть столбов для боковых сторон храма, но главного ствола не могли срубить с корня, и, по свидетельству святой Нины, никакая человеческая сила не в состоянии была сдвинуть его с места. Употреблены были все усилия, но напрасно, и начатое дело должно было приостановиться. Святая Нина поставлена была в самое затруднительное положение – не знала, что делать; народ оставил работу и вместе с царем разошелся по домам. Нина с семью ученицами, в числе которых была неразлучная Сидония, дочь бывшего раввина Авиафара 46 , осталась при этом кедре, обратилась с молитвой к Богу и всю ночь провела в горячих слезах, прося Его содействия начатому делу. Ночные видения 47 устрашили ее учениц, и они в страхе готовы были оставить свою наставницу. Уговорив их остаться, Нина объяснила им причину всего случившегося. После грозного повеления нечистым святая успокоила призрачно волнующиеся стихии и все остальное время провела в молитве. На заре кедровый столб осенился светлым облаком, и огненосный отрок, подойдя к Нине, прошептал ей на ухо три слова, затем, приблизившись к кедру, охватил его руками и поднял на воздух. По выражению летописи, зрелище было невыразимое: вдруг столб окружило радужное сияние, осветившее собой всю окружающую местность, столб стал то спускаться, то подниматься над своим пнем. Пораженные ученицы, в недоумении обо всем происходившем вокруг них, не смели допрашивать свою наставницу о причине всего происходившего. Небо соединилось с землей, все пространство над столицей осенилось небесным светом, и бесчисленные лики ангелов, подобно лествице Иакова, восходили и нисходили на св. столб. Божественный же Глава новооснованной Церкви Грузинской виден был в невыразимом свете над святым и животворящим этим столбом. Нижний же пень несколькими ручьями испускал из себя благовонное миро. |
| Однажды ночью, когда Старец спал, он почувствовал, как кто-то толкает его и говорит: «Вставай на свое монашеское правило — ты проспал». — «Кто же это меня толкает в такой час?» — подумал Старец сквозь сон. Проснувшись, открыв глаза, он увидел возле себя диавола. «А, это ты…» — сказал Старец и, выражая презрение к диаволу, спокойно повернулся на другой бок. Однако искуситель не мог угомониться и продолжал свое: «Да, но ведь ты проспал, тебе надо совершать твое правило!» — «Я сам знаю, когда мне совершать мое правило, — ответил Старец. — Не тебе распоряжаться моей молитвой». Видение души почившего монаха Ночью 1-го июня 1975 года, молясь, Старец увидел, как восходит на небо душа румынского монаха Старца Филарета из кельи святого Андрея на Капсале. Душа отца Филарета была в образе отрока лет двенадцати, со светлым лицом. Она восходила на небеса в небесном свете. На следующий день Старцу сказали, что в тот самый час ночи, когда ему было это видение, добродетельный старец Филарет (это имя значит «друг добродетели») почил о Господе. Снегирь по имени Олет Старец любил подниматься на один небольшой хребет над своей каливой и молиться там по четкам. Тут к нему стал прилетать снегирь, с которым Старец подружился и дал ему имя Олет, что по-бедуински означает «дитя». Когда Старец звал птицу по имени, она тут же прилетала, садилась ему на плечо, клевала корм из его ладони. Когда Старец уезжал, он оставлял корм на одном плоском камне, под которым в двух банках хранились запасы «продуктов» для Олета: одна банка была с рисом, а другая — с пшеницей. Старец рассказывал: «Мы с Олетом дружим уже пять лет. Однажды, когда я болел, он не притронулся — к корму, который я ему оставил на камне, но прилетел в келью, чтобы посмотреть, что со мной случилось. Этот горемыка привел меня в умиление. Животные понимают, как расположены люди, и приближаются к нам в соответствии с нашим расположением. Человек для них все равно что Бог. Поэтому человек должен любить животных — ведь другого рая они не ждут». |
| Библейский текст не объясняет причин предпочтения жертвы Авеля; выбор объекта божественной любви является исключительной прерогативой Бога: «...Я возлюбил Иакова, а Исава возненавидел...» (Мал 1. 2-3; ср. также: Рим 9. 13). В библейском повествовании ничего не говорится о том, как братья узнали, приняты их жертвы Богом или нет. Обычно на древнем Ближ. Востоке об этом узнавали по внутренностям жертвы ( Rad G., von. 1961. P. 105), однако такой метод вряд ли подходит в случае жертвоприношения К. Образ дыма, к-рый восходит вверх от жертвоприношения Авеля и стелется по земле от жертвоприношения К., появляется в европ. литературе и изобразительном искусстве довольно поздно, возможно лишь с XII в. ( Hovingh. 1956; Scheiber. 1956). После того как Бог не принял жертву К., тот разгневался (в МТ; в LXX - «огорчился») и «поникло лицо его» (в Быт 4. 5 образное выражение, описывающее позор и обиду). Бог спросил К., в чем причина его огорчения (Быт 4. 5-6). Следующее затем обращение Бога к К. (Быт 4. 7) - одно из самых трудных мест для понимания в кн. Бытие. Не исключено, что этот стих, как он читается в наст. время, является результатом порчи текста. В Септуагинте он по большей части совпадает с еврейским текстом, а там, где отличается, представляет собой результат дальнейшей правки уже испорченного текста. Также возможно, что эти слова - древняя поговорка, смысл которой уже не понятен. Первое предложение из речи Бога к К. в МТ: «Ведь если ты поступаешь хорошо, [будет] поднятие ( )» (Быт 4. 7). Скорее всего здесь подразумевается «поднятие лица» - хорошо засвидетельствованная идиома древнеевр. языка: «поднять чье-то лицо» означает «оказать кому-то предпочтение, милость, отнестись благосклонно к его просьбе» (о вышестоящем или более сильном по отношению к нижестоящему или более слабому; см., напр.: Быт 19. 21; 32. 21 - в МТ 1 Цар 25. 35; Иов 42. 8; Мал 1. 8). «Поднять свое лицо» означает «смотреть гордо, не чувствовать стыда и позора» (см.: Иов 11. 15; 22. 26; 2 Цар 2. 22; ср.: Быт 4. 5-6: «поникло лицо его» - «он огорчился, обиделся, почувствовал себя опозоренным»). Либо Бог «поднимет лицо» К., либо К. сам «поднимет свое лицо» к Богу - обе интерпретации подходят к Быт 4. 7: К. обещано, что, если он будет «поступать хорошо», Бог отнесется к нему благосклонно, и К. более не нужно будет огорчаться. Однако можно предположить, что здесь имеется в виду не «поднятие лица», а «поднятие (т. е. прощение) греха»: «поднимать (чей-то) грех» в древнеевр. языке означает прощать его (см., напр.: Исх 34. 7; Пс 31. 5; 84. 3 по МТ). |
| «Выжидая восхода Луны, Кан проспал первую часть ночи… Месяц был уже на ущербе и бледным призрачным светом обливал все кругом… Он (Кан) взглянул на светлое русло реки, по которому он должен был возвращаться обратно, и понял, что лишь только зайдет Луна, все погрузится в густой мрак». Разберитесь в этом отрывке. Что вы скажете по поводу опасений Кана? Ответ Опасения Кана были напрасными: если Луна была на ущербе, то она должна была зайти не ночью, а днем. «…В комнаты проникал сероватый свет занявшейся зари… хрупкий месяц висел еще в посветлевшем небе, ломкий рог его оперся на темную вершину старого ореха». В какой фазе была Луна? Найдите обмолвку автора. Ответ Луна уже прошла фазу третьей четверти. Автор неверно сказал: «Хрупкий месяц висел еще», так как этот месяц не остался на небе с вечера, а появился только под утро и дальше должен был подниматься. «В золотистой мгле всходило Солнце, а рядом с ним еще висел тонкий бледный серп Луны». Возможно ли такое соседство Солнца с Луной утром? С какой стороны от Солнца был расположен этот серп? Ответ Да, но чаще всего в ярком сиянии Солнца лунного серпа совсем не видно. Серп был расположен справа от Солнца. «…Приближался полдень. Обломок ущербного месяца истаивал на глазах». Дело происходило в июле, неподалеку от Москвы. Время указано декретное. В какой фазе была Луна? Ответ Вероятнее всего, это была Луна в фазе несколько старше третьей четверти. «На западе блекнет, превращаясь в коричневую дымку, последний багрянец вечера… на востоке поднимается широкий, все увеличивающийся серп Луны. Он цвета меди и окружен венцом. Юноша, унтер-офицер, указывает пальцем на небо… «Через три дня будет новолуние, тогда хорошей погоде конец!» Найдите ошибки, допущенные автором в этом отрывке. Ответ Судя по разговору, это был старый месяц («через три дня новолуние»), но месяц в таком возрасте восходит не вечером, а утром. Размеры Луны увеличиваются незаметно для глаз, и, кроме того, старый месяц не увеличивается, а уменьшается в размерах. Луна на горизонте не бывает окружена венцом. Смена лунных фаз не оказывает влияния на погоду. |
| Какое же ты имеешь оправдание, не соблюдая меры, тогда как другой восходит выше заповеданного? Но я, говоришь, не таков по своей телесной природе или по расположению. Да – потому, что не хочешь, а не потому, что не можешь. Я утверждаю, что все способны к добродетели; кто чего не может сделать, тот не сможет и в случае необходимости; если же кто в случае необходимости может, а без нее не делает, тот не делает по свободному решению. Например: летать и подниматься к небу человеческому телу трудно и даже невозможно; потому если бы какой-нибудь царь повелел делать это, угрожал смертью (не повинующимся) и говорил: тех, которые не летают, повелеваю сечь, жечь, или подвергать чему-нибудь подобному, то послушался ли бы кто его? Нет, потому что это невозможно для нашей природы. А если бы тоже сделано было касательно целомудрия п приказано было невоздержных наказывать, жечь, сечь, подвергать бесчисленным мучениям, то не стали бы многие повиноваться приказаниям? Нет, скажешь, потому что и теперь существует закон, повелевающий не прелюбодействовать, и не все повинуются. Но не потому, что закон бессилен, а потому, что многие надеются укрыться. Если бы при тех, кто склоняется на прелюбодеяние, присутствовали законодатель и судья, то страх был бы силен прогнать похоть. Если даже я представлю другую меньшую необходимость, например возьму и уведу его от любимой женщины и связавши запру где-нибудь, то и тогда он в состоянии будет перенести и не потерпит ничего худого. Итак, не будем говорить, что такой-то добр по природе, и такой-то зол по природе. Если бы кто был добр по природе, то никогда не мог бы сделаться злым; а если бы был зол по природе, то никогда не сделался бы добрым. Между тем мы видим быстрые перемены: люди впадают то в то, то в другое состояние, и переходят от одного к другому. Это можно видеть не только в Писаниях, где напр. мытари становятся апостолами, ученики предателями, блудницы целомудренными, разбойники добрыми, волхвы поклонниками, нечестивые благочестивыми, как в Новом, так и в Ветхом завете, но и каждый день можно видеть множество подобных случаев. |
| фон Гумбольдт называл синонимией двух языков; если же вариантов перевода несколько, то мы имеем дело с синонимией одновременно и двух и одного языка. Поскольку синонимы – суть разные понимания одного эйдоса, разные воплощения одного эйдоса в инобытии, то закономерен вопрос о том, какое именно понимание соответствует данному контексту. Кроме того, как писал В. фон Гумбольдт, «было бы полезно предпринять двоякое сравнение: слов, употребляемых в разных языках для выражения одинакового в общих чертах понятия (то есть эйдоса. А.К.), и слов одного и того же языка, относящихся к одинаковому роду понятий. Во втором случае духовная самобытность вырисовывается как нечто единое в своей неповторимости: сопутствуя всем объективным понятиям, она неизменно остаётся собой. В первом случае мы увидим, как одно и то же понятие, например, понятие души, осмысливается с разных сторон, и на путях исторического исследования ознакомимся как бы со всем диапазоном возможных для человека способов представления» 306 . В герменевтическом плане, как это будет показано ниже, сравнительное изучение синонимов оказывается тем ключом, который вскрывает лингвистический смысл употребления слова и позволяет производить оценку вариантов выражения эйдоса, поскольку оценка, как мы помним, является неустранимым моментом в познании. Рассмотрим ряд примеров из славянского Апостола и Евангелия от Марка по изданиям Г.А. Воскресенского. 1. Φυσω – кичити – дмети Β 1 Послании Коринфянам ап. Павла сказано: разоумъ оубо кичитъ. а любы созидает ( 1Кор.8:1 -Г). Слово кичити – «иметь о себе чрезмерно высокое мнение, зазнаваться» (Сл. РЯ вв.7:143) образовано от кика «волосы, чуб» и значит, собственно, «поднимать чуб» (Фасмер II, 241). Таким образом, эйдос гордости и зазнайства в инобытии древнерусского языка был отождествлён с задиранием чуба (ср. задирать нос). Греческий же глагол φυσω восходит к «и.-е. –, – „дуть, пыхтеть“, звукоподражательное чередование от –, –, –, родственно слов. (Boisacq 1042–1043). Это значит, что в инобытии греческого языка тот же эйдос был отождествлён с пыхтением, раздуванием; славянский разум «задирает чуб», а греческий разум «пыхтит, раздувается». |
| „О возвышении духовенства“ и – в заключительной главе – некоторые указания характера общего). В этом, повторяем, главный и существенный недостаток сочинения. Чтобы оно получило строго-научный характер, очевидно необходимо было определить область вводимых в него вопросов методически и по принципу, причём, конечно, зависело бы уже от личных взглядов автора, ставить ли на первый план, как оно это сделал, личность митрополита Филарета, или аналитику современных этико-юридических понятий. – Если, при оценке сочинения, отвлечься от только что указанного недостатка и рассматривать его лишь в пределах, очерченных самим автором, то о нём нужно отозваться с большой похвалой. Всего ценнее в сочинении повсюду обнаруживаемая зрелость мысли, вполне способной подниматься до высоты вопросов, волнующих современное общество, и, с другой стороны, разбираться в них с христианско-православной точки зрения, на которую автор повсюду восходит вслед за своим мудрым духовным руководителем, приснопамятным Святителем Московским. Видно, что он глубоко пережил и передумал все вопросы, составляющие муку теоретической совести современного общества, по крайней мере, в той его части, которая относится к задачам жизни сознательно и с серьёзным углублением. – К этому, конечно, весьма ценному, свойству труда о. Алексия присоединяются и достоинства изложения, повсюду соответствующего важности предмета. Пафос автора местами, правда, мог бы быть умерен, не только без ущерба для дела, но даже и с пользой для него. Но в исследовании, посвящённом такой личности, как митрополит Филарет, и притом в устах инока, без сомнения, допустимы и такие, иногда отклоняющиеся от общепринятых, приёмы изложения (переходящие всего чаще в ораторско-проповеднический тон), которые, при других условиях, могли бы быть признаны несовместимыми с требованиями объективно-научной строгости. Следует, наконец, отметить и лежащую на сочинении печать художественной меры и изящества, выразившихся как в его архитектонике (плане), так и в стиле, и даже в эпиграфах, всегда очень уместных и выразительных – Для присуждения автору рассматриваемого сочинения, иеромо- |
| Уже и Гераклит говорил: «Себя принесших в жертву Марсу и боги чествуют и люди». Платон в 5-й книге своего творения «О государстве» пишет: «Тем между сражающимися и умирающими на войне, которые падают со славой, не первое ли место мы предоставим среди золотых людей поколения? Без сомнения это отличнейшие из всех людей» 481 . Золотыми людьми известного поколения состоят потомки богов, потом населяющие небо, неподвижущую сферу и принимающие наибольшее участие в управлении судьбами людей. Из еретиков же некоторые, недостаточно ясно понимая Господа, питают нечестивую и трусливую привязанность к сей жизни и утверждают, что истинным исповедничеством состоит уже и познание Бога 482 . Дело это, конечно, хорошее, но когда они называют посягателем на свою личность и самоубийцей всякого христианина, который своей смертью прославил бы Бога, то в этом мы видим уже нечестие. Подтверждают они свое мнение софизмами, внушаемыми им трусостью. Они несогласны с нами в самых принципах касательно сего и мы опровергнем их, когда настанет минута для того. Есть и другого рода люди, не имеющие ничего общего с нами кроме имени, на деле же христианами не состоящие. Они уже преднамеренно ищут смерти, бегут навстречу палачу и отдают себя на смерть, делая это из ненависти к Творцу. Несчастные! Что это у них за дикое желание поскорее расстаться с жизнью! Относительно этих самоубийц мы провозглашаем: Смерть их не есть мученичество, хотя они и бывают казнимы по приговорам власти государственной. На них нет ореола мученичества за веру. Они не ведают истинного Бога и смерть их напрасна. Подобным образом индийские гимнософисты совершенно без смысла бросаются в пламя. Этим лжегностикам, нечестие свое изливающим на свое собственное тело, мы объявляем прямо, что гармония и целость телесных органов напротив весьма много способствуют развитию счастливых способностей нашей души. Вот почему Платон, которого еретики не боятся призывать во свидетели якобы враждебности его произрождению, в 3-й книге своего творения «О государстве» пишет: «Для установления гармонии между телом и душой следует особенно заботиться ο теле», под условием облечения которым только и может жить и честно действовать славный провозвеститель истины. Только при сохранении жизни и здоровья мы можем восходить на высшие ступени познания. Тот же, кому, при отсутствии этих первых условий успеха, не дано подниматься до этой высоты, ни всего того кто не в состоянии делать, что направляет его на путь к познанию, тот не тем ли паче дорожить должен благосостоянием тела? Только живя мы можем утверждать благосостояние жизни; и лишь под сей телесной оболочкой привыкши к благоприличию жизни мы перейдем в состояние бессмертия. 5. О пренебрежительном отношении к болезням, бедности и другим внешним несчастиям |
|
|
