| Наше время исполнено всяческих противоречий. С одной стороны, хотят смотреть на человека с материалистически-низменной точки зрения, считать его не более, как выродком простого животного, и в тоже время не находят слов, чтобы достойно превознести этого царя природы, властвующего над нею в особенно дивных новейших открытиях и изобретениях силою своего ума, уж конечно не животного, а истинно богоподобного. С другой стороны, много, иногда уже слишком много толкуя о человеческом прогрессе вообще и в особенности об открытиях и изобретениях опять нового времени, некоторые из современных нам писателей почему-то неприязненно относятся к религии и церкви, равно и к самим служителями ее, видя в них противников и как бы запинателей прогресса всякого рода, тогда как религия и церковь , в особенности христианская и именно православно-христианская, всего более стоит за истинное достоинство и права человека как в самом происхождении, так и в его назначении всегда и везде готова содействовать истинному просвещению ума, развитие и совершенствование всех богоподобных сил человека. В частности – много говорить и пишут в наше время о достоинстве и нравах женщины, и при этом также нередко бросают недоверчивые и укоризненные взгляды в сторону религии и церкви с ее служителями и опять совершенно незаслуженно, несправедливо, безосновательно. В день памяти св. мироносицы и равноапостольной Марии Магдалины и тезоименитства дорогих нам августейших особ, думаем, не неуместна будет беседа о правах и значении женщины в историческом их проявлении: здесь мы увидим, чем была женщина в язычестве и иудействе и чем стала она или, лучше, должна стать в христианстве, и чт именно делала и делает для нее религия и церковь . Известно, что не только у диких, но и у самых образованных народов языческой древности женщина оставалась совершенно бесправным и как бы безличным существом во всех отношениях. Греко-римские философы и законодатели вообще были того мнения, что «женщина принадлежит к низшей породе» (Аристотель), что она сама по себе «существо невежественное и необузданное, неспособное управлять собою» (Сенека), и потому эти умные люди решительно отказывали женщине в образовании и обрекали ее, наравне с отверженными тогда рабами и малолетними детьми, на всегдашнюю опеку со стороны мужчины и вместе почти на безысходное затворничество внутри дома. |
| Вопрос о времени Рождества Иисуса Христа не имеет прямого, непосредственного значения для самой сущности христианства; позже или ранее общепринятого времени явился в мир Небесный Искупитель человечества, отсюда ничего не следует ни за, ни против истины преподанного Им учения. Тем не менее вопрос этот не лишен самого живого интереса и важности для нас. И, во-первых, для нас -христиан не может не быть интересным всякое вообще точное исследование обстоятельств жизни Начальника и Совершителя нашей веры; с другой стороны, наука история поступила бы вопреки своей задаче, если бы она не обращала особенного внимания на жизнь Того, Кто имел на развитие человечества такое чрезвычайное влияние и не употребила бы всех находящихся в её распоряжении средств – определить с возможною верностью год земного, плотского рождения Его. Но особенную важность год Рождества Иисуса Христа имеет для всего христианского мира вследствие того обстоятельства, что с него, как известно, начинается наше христианское летоисчисление. Совершенно напрасно и неблагоразумно было бы, без сомнения, изменять это веками освященное летоисчисление в настоящее время, на том основании, что начало его, как это доказывают новейшие ученые и с чем согласуются мнения всей христианской древности, определено неверно; тем не менее это нимало не уменьшает для нас интереса знать величину ошибки, разницу между действительным и принятым временем (годом) Рождества Христова. К этому нельзя не присоединить еще одного обстоятельства: некоторые из новейших ученых признавали невозможным примирить сказания евангелий об обстоятельствах рождения Иисуса Христа с некоторыми, будто бы, несомненными фактами древней истории; отсюда выводили заключение, что первые, т. е. сказания Евангелий, не имеют исторического значения и затем построили на этом заключении дальнейшие выводы. Таким образом вопрос о времени Рождества Иисуса Христа, имевший первоначально, по-видимому, частный интерес, получил самое жизненное, решительное значение по отношению к достоверности наших Евангелий вообще. |
| Господи, к кому идем? Глаголы живота вечнаго имаши. Ин. 6:68 Политическое состояние Иудеи в i в. по Р. X., иудейские секты, партии, общества и учреждения Настоящее издание под заглавием: Пособие при чтении и изучении Библии, в семье и школе, будет состоять из множества отдельных, иногда подробных, иногда кратких, статей по всем отделам и частям Библии. Содержание книги частью заимствовано целиком, частью переделано из английских учебных книг, пользующихся громадным успехом в Англии и Америке, под заглавием: Aids to the Bible student. – Helps to the study of the Bible и др. Означенные книги, содержащие в себе извлечения, или сокращения из лучших сочинений Оксфордских духовных ученых по всем отделам Библии, расходятся на Западе сотнями и даже более тысяч экземпляров. Потребность в подобном полезном Библейском руководстве для справок, или вообще для назидательного чтения, давно уже ощущалась в нашей духовной литературе. Такая книга совершенно необходима при изучении Священного Писания и в духовно – учебных заведениях как для наставников, так и для воспитанников, и в светских – при изучении Закона Божия, и в церковно-приходских школах при изучении Священной Истории Ветхого и Нового Завета, и вообще в каждой христианской семье. Вот почему мы решились восполнить этот важный пробел в Библейской духовной литературе и издавать повременно все необходимые Библейские сведения в нескольких отдельных выпусках, – от 2-х до 4-х печатных листов каждый, по цене доступной для каждого, в видах наибольшего распространения издания. Четыре выпуска уже готовы к печати и строго проверены с славянской и русской Библией, равно как с другими православными источниками, остальные же составляются и окончательно будут готовы с Божией помощью в более или менее непродолжительном времени. Содержание выпусков главным образом следующее: – Политическое состояние Иудеи в первом веке по Рождестве Христовом. Иудейские секты и партии, общества и учреждения. Библейская география и топография Святой земли. Горы. Равнины. Водная система. Реки. Озера. Политические деления. Заметки о важнейших городах и местах Палестины. Библейская геология и минералогия. Библейская растительность и животное царство. Музыкальные инструменты, упоминаемые в Библии. Еврейская поэзия. Иудейские весы, деньги, меры и время. Еврейский календарь. Содержание Ветхозаветных и Новозаветных книг. Библейская этнология Иудеев и соседних с ними народов. Библия и памятники, или Библия при свете новейших открытий. Краткая Библейская хронология, и, наконец, Краткий словарь Еврейских древностей и обычаев. |
| О Евангельских женах, помазавших Христа Спасителя миром (исследование) Среди общественного служения роду человческому, и в последние дни Своей земной жизни, Господь наш Иисус Христос был помазан миром, по благочестивому усердию евангельских жен. Об этом находим повествование у всех четырех Евангелистов. Но у каждого из них событие помазания Христа Спасителя миром изображается то сходными, то различными между собой чертами. Отсюда у древних и новейших толкователей святого Писания возникли разные предположения о том: где, у кого, кем и сколько раз совершено было помазание Господа? В западной литературе в разрешение этого вопроса написаны целые томы. 424 У нас, по крайней мере, всякому любителю духовного просвещения должно быть известно, что в разрешении вопроса, кем совершено помазание Господа Иисуса Христа, вообще западная Церковь разногласит с восточной. Относительно же вопроса, сколько раз совершено было помазание, замечается в нашей отечественной духовной литературе та особенность, что иначе решается этот вопрос составителями евангельской истории, и иначе – толкователями православного богослужения. Но, прежде нежели покажем, в чем состоят и на сколько основательны различные мнения о рассматриваемом предмете, обратимся к первоначальному источнику его – святому четвероевангелию, и посмотрим, в какой последовательности событий и в каких именно чертах излагается этот предмет у каждого из четырех Евангелистов. Святой евангелист Матфей, после изложения пророчественной беседы Иисуса Христа, произнесенной через три дня после входа Его в Иерусалим, на горе Елеонской – о разрушении Иерусалима, кончине мира и страшном суде ( Мф. 24; 25 ), говорит: «Когда окончил Иисус все слова сии, то сказал ученикам Своим: вы знаете, что чрез два дня будет Пасха, и Сын человеческий предан будет на распятие“ ( Мф. 26:1–2 ). " Тогда, – продолжает Евангелист, – тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы; и положили в совете взять Иисуса хитростью, и убить. Но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе» ( Мф. 26:3–5 ). |
| Важность и интерес книги определяются уже самыми свойствами ее предмета. Предметом ее служит один из любопытнейших эпизодов истории византийского монашества и вообще византийской монастериологии: – судьбы монастыря св. И. Богослова на о. Патмосе. Необыкновенная важность изучения истории и быта византийских монастырей в новейшее время оценена по достоинству. Один из новейших византологов (Ламброс – Byzant. Zeitschr. 1892 р. 197) говорит, что ему представляется трудным даже выразить всю важность изучения истории византийских монастырей. В самом деле, с жизнью этих монастырей в Византии была самым тесным образом связана история не только церкви, но и искусства, литературы, науки и даже политики, и следовательно, изучая историю монастырей, мы можем расширить и углубить византийские знания во всех почти направлениях. Сознание важности предмета естественно вызывает к нему внимание, и здесь, конечно, нужно искать объяснения того обстоятельства, что в последнее время ученые нередко берут на себя труд способствовать этому изучению обнародованием новых документов, или специальными исследованиями истории и древностей того или иного монастыря. К сожалению и до настоящего времени для исследований последнего рода имеется множество часто непреодолимых препятствий: акты многих, даже знаменитых монастырей не изданы или утрачены, архивы и ризницы их почти недоступны и т.п. Автор «Патмосских очерков» находился с этой стороны в наиболее благоприятных обстоятельствах. Он имел под руками акты монастыря, собранные Саккелином и изданные Миклошичем и Мюллером в известном собрании: Acta et diplomata monasteriorum et ecclesiarum orientis t. III, акты, относящиеся к сношениям России с Патмосом, в Архиве Министерства Иностранных дел в Москве, труд Григоровича-Барского, служивший для автора по его собственному сознанию «во многих отношениях положительным источником», и многое другое, перечисленное в примечании на стр. 3–4, а главное он сам был на Патмосе, хотя и не слишком долгое время, имел там совершенно свободный доступ в библиотеку, скевофилакию и архив, мог свободно пользоваться архивными и иными документами и в то же время наблюдать быт как монахов, так и мирян. Вследствие этого мы можем ожидать от него многих новых, важных и любопытных наблюдшей и сообщений. Таковые и действительно имеются в книге в довольно значительном количестве. Их-то мы и намерены отметить далее. |
| ВЫРАЖАЮТ ЛИ В НАШЕ ВРЕМЯ НАЗВАНИЯ «ХРИСТИАНСКИЙ» И «ПРАВОСЛАВНЫЙ» СУЩЕСТВО ДЕЛА? «Будь, а не кажись!» Мы дожили до такого страшного, исполненного фальши и лукавства времени, когда даже такие, еще недавно вполне ясные понятия и наименования, как «христианский» и «православный» уже ничего более сами по себе, без уточнений, не выражают, не отражают собою существа дела, а служат только вводящей в обман вывеской. В самом деле «Христианскими» нередко называют себя теперь общества и организации, в которых, по существу, ничего христианского нет, поскольку они отвергают главный догмат христианства – Божество Господа нашего Иисуса Христа, как это делают некоторые новейшие секты, которым вообще совершенно чужд и самый дух истинного христианства, так естественно и логично вытекающий из евангельского учения. Но и понятие «православный» в самое последнее время зачастую уже не выражает собою того, что оно должно выражать, ибо «православными» продолжают называть себя даже те, кто фактически отступили от истинного Православия, стали предателями Православной веры и Церкви. Таковы все те модернисты, которые отвергают подлинный дух Православия, все те, кто вступили на путь взаимообщения с врагами Православия, пропагандируют молитвенное и даже литургическое общение с не принадлежащими к св. Православной Церкви. Таковы «обновленцы» и современные «нео-обновленцы», «нео-православисты», (так некоторые из них сами себя откровенно называют!), кричащие о необходимости «обновления Православной Церкви», о каких-то «реформах в Православии», якобы «застывшем» и «омертвевшем», – вместо действительно-необходимого обновления своих собственных душ и коренного реформирования своей греховной природы с ее страстьми и похотьми. Они настойчиво провозглашают единение с еретиками, неправославными и даже вовсе не-христианами – «соединение всех», но без «единения духа», при котором одном только такое соединение единственно возможно. Таковы, например, в наши дни константинопольские, «вселенские патриархи», признавшие в свое время законной «живую церковь » в Советской России, а теперь – папу Римского «главой всей христианской Церкви» и допускающие к Таинству св. Причащения латинян-папистов без присоединения их к св. Православной Церкви. |
| Г. А. Острогорский I. Основные черты развития ранневизантийского государства (324–610) Источники Наше знание византийской истории основывается на византийских и невизантийских источниках самых различных жанров. В качестве путеводной нити выступают сочинения византийских историков и хронистов, которые, кто с большими, кто с меньшими талантом, подробностями и точностью, описывают для нас общий ход исторических событий. Затем полученная картина существенно дополняется, а подчас и исправляется, с одной стороны, на основе сведений западных и восточных, а позднее и славянских источников, а с другой – на основе материала, который предоставляют другие византийские источники. Произведения, возникшие по разным случаям, сообщения посольств, письма и речи зачастую могут значительно дополнить и лучше осветить данные исторических сочинений. При той большой роли, которую играла в развитии Византии Церковь , историк должен учитывать и богословскую литературу, прежде всего акты Соборов. Жития святых как источники обладают порой высокой ценностью, в некоторые эпохи они для нас не менее важны, чем собственно исторические сочинения 41 . Однако все эти источники совершенно не достаточно информируют нас об экономической жизни, а также о правовом и административном устройстве Империи. Здесь нам приходят на помощь, с одной стороны, различные официальные и неофициальные описания двора, управления, военного дела и экономического устройства, а с другой – законодательные сборники, которыми Византия была особенно богата; далее, папирусы, а для более позднего времени – главным образом документы. Впрочем, последние в достаточно большом количестве имеются в нашем распоряжении лишь со 2-й половины XI в.; от времени Македонской династии их совсем немного, а от более ранней эпохи не сохранилось вообще никаких византийских документов. И наконец, в качестве особой группы источников следует прибавить археологический материал: памятники искусства, надписи, монеты, печати и т.п. Несмотря на то что монументальный материал в византиноведении использован в гораздо меньшем объеме, чем в антиковедении, в новейшее время византинистами ему уделяется все большее внимание. 42 |
| Завет ru Zavetru ru Zavet ru mail@pavland.ru mail@pavland.ru Завет ru http://www.zavet.ru/a/i/rss.png Общество, государство и Патриарх Кирилл Автор: Андрей Десницкий Церковь принято критиковать, и это нормально – она есть один из общественных институтов, влияющий на жизнь страны в целом. Но с каких позиций звучит эта критика? Говоря о реформе полиции или средней школы, мы исходим из того, что полиция и школа нам всем совершенно необходимы; обсуждая новейшую театральную постановку, признаем, что она интересна только театралам, но при этом и театр имеет право на жизнь по своим законам. Мы не критикуем лишь то, что считаем безусловным злом, например, терроризм. Мы хотим его уничтожить, а не исправить. А как говорят о Церкви – более конкретно, о Московской Патриархии? Ее редко критикуют, гораздо чаще – обличают. Одни считают ее атавизмом и ведут решительную борьбу с любым ее появлением на публике просто уже потому, что религия – это зло. Другие сравнивают повседневную деятельность Церкви как организации с евангельскими призывами, обращенными к личностям: ну вот написано же, что надо раздать всё нищим, а они не раздают. Третьи сравнивают реальность со своими пожеланиями, как правило, смутными и противоречивыми: хорошо бы Церковь всех поддерживала, но ни во что не вмешивалась; хорошо бы обличала сильных мира сего, но никого не учила жить и т.д. А главное, не всегда понятно, с каких позиций произносятся эти обличения. Принадлежит ли сам критик к этой самой Церкви, и если да, то чувствует ли свою долю ответственности за всё, происходящее в ней – или ждет, что идеальное положение дел возникнет сразу и без его усилий, по патриаршьему велению, по нашему хотению? Да нужна ли вообще кому-то эта Московская Патриархия, или лучше всем разойтись по домам, ведь религия – частное дело каждого? Анатолий Черняев утверждает в «НГ-Религии» : Патриарх Кирилл «вполне уместен в роли духовного лидера современной России», как анастезия при операции. Операция заключается в замене идеалов «любви и бескорыстия, совестливости и искренности, солидарности и справедливости» на «противоположные принципы». А в чем же состоит анестезия, или, как ее называет Черняев, «патриархальная идеология» Кирилла? В том, что он стремится к сотрудничеству с государством, обращается прежде всего к светским властям и к элите. А следовательно, «Церковь «во взаимодействии» с государством берется руководить поведением людей, выступая в роли рупора их совести… Не требуя от богатых отказа от расточительного образа жизни, Патриарх Кирилл призывает к умеренности в стремлениях всех остальных, произнося им проповеди о «бездуховности» общества потребления». Отдельно Черняев отмечает, что цитаты он дает по большей части не из Библии и отцов Церкви, а из документов, разработанные в Патриархии под руководством самого Патриарха Кирилла. |
| ( Puмл. VIII, 31–39 ) 1 Отрывок Puмл. VIII, 31–39 составляет одну из самых замечательных страниц в посланиях Ап. Павла, я сказал бы больше: в Новом Завете вообще. По силе чувства, по совершенству формы, он принадлежит к непревзойденным образцам вдохновенной религиозной лирики, отличаясь, притом, и замечательным внутренним единством. Его изучение, как законченного и замкнутого в себе целого, казалось бы поэтому совершенно оправданным. И было бы естественно искать в нем выражения духовного опыта Ап. Павла. Мы готовы спросить себя, с каких сторон раскрывается этот опыт в нашем отрывке? Но, подходя к нему с таким вопросом, мы тотчас же наталкиваемся на трудность. Дело в том, что новейшие исследования показали, что в посланиях Ап. Павла необходимо различать части разновременного происхождения. Во-первых, составившая эпоху работа Роллера 2 не оставляет сомнения в том, что послания Ап. Павла возникли в результате того же литературного процесса, который наблюдается в древней эпистолографии вообще. Отправитель письма не писал его от руки и даже не диктовал его своему сотруднику, как мы привыкли представлять себе происхождение посланий Ап. Павла, а давал задание секретарю, который получал от отправителя план или схематический набросок письма и данное ему поручение выполнял самостоятельно. Изготовленный черновик письма секретарь давал на просмотр отправителю, который подвергал его своей редакционной обработке и снабжал своею подписью. Подписью в античном письме было обыкновенно какое-нибудь пожелание, чаще всего: «будь здоров» 3 . В посланиях Ап. Павла это – неизменное в заключение письма пожелание благодати (стр., например, 2Фec. III, 17, 18 , 1Kop. XVI, 22–24 , Koл. IV, 18 , а также 2Kop. XIII, 1 ; Puмл. XVI, 20 в. и др.). Гораздо труднее выделить поправки рукою Апостола в основной части послания. Но Роллер высказывает весьма основательную догадку, что неровность стиля Ап. Павла – те «анаколуфы» в его посланиях, о которых так часто пишут критики, – объясняются таким соприсутствием частей Павловых и не-Павловых: изложения секретаря и исправлений Апостола 4 . |
| «Без Бога – ни до порога», – говорит одно, из векового опыта почерпнутое, присловье нашего простого, православного народа; и верный этой своей мудрости, народ наш и доселе, как известно, дело школьного образования не отделяет от религиозного, считая последнее душою первого, верною порукою в его успехе и добрых плодах. «Без Бога – все возможно», – слышатся, наоборот, нередко голоса из толпы новейших мудрецов; и на этой теории очень многими в наше время строится, между прочим, и здание воспитания и всего дальнейшего образования юношества. В основу его прямо кладется нередко понятие о человеке, как существе всецело будто бы земном, происшедшем из земли и снова имеющем возвратиться навсегда в землю, – существе, всецело подчиненном, подобно всем живым существам земли, одним лишь физическим законам и условиям бытия. За тем новые, усовершенствованные педагогические методы скорого и легкого обучения тому, что зовется обыкновенно грамотностью, т.е. чтению и письму, разъяснение и изучение, как начала человеческой премудрости, предметов и явлений видимого мира и других житейски-полезных знаний, нежнейшая, часто до мелочности, заботливость о развитии чисто физических сил дитяти, – вот те элементы, из которых, и те средства, при помощи которых начинает потом строится мало по малу самое педагогическое здание. Развитие еще в детском, восприимчивом сердце религиозного чувства, – чувства, впечатлительного ко всему нравственно-доброму, святому, ознакомление еще юного ума с высокими истинами Веры, с благочестивыми уставами и правилами святой Церкви, вообще – с миром духовным, высшим, – эти предметы если не устраняются совершенно при этом, как предметы трудно примиримые, очевидно, с самою основою построяемого здания, то они трактуются, как предметы чисто высшей необходимости, условного значения; и сообразно с этим им отводится и место в нем, нередко более, чем завидное. На школу подобные педагоги смотрят, как на своего рода арсенал, в котором юноша-ученик должен вооружиться возможно большею суммою знаний, – этой победой, как выражаются силы нашего времени. Знание, говорят, должно изощрить его ум, приучить к правильному и широкому, а вместе также смелому, критическому взгляду на вещи; оно же должно давать тон и направление и всей вообще практической деятельности. Наконец, выработка в молодом человеке той или другой специальности, определяемой, как говорят, призванием его натуры, склонностями характера, считается венцом всего этого, построяемого в новейшем вкусе, педагогического здания. |
|
|
