| До сих пор мы фокусировали внимание на характерных особенностях строки или небольшого фрагмента, достаточных для понимания многих притч и отдельных поэтических отрывков. Но в более крупных по размеру произведениях нужно обращать внимание и на их композицию. И тогда мы сможем увидеть, что отдельные части поэмы часто обладают смысловым или грамматическим единством. Несколько отрывков могут также быть объединены определенным образом в виде стансов. Каждое поэтическое произведение неповторимо, однако существуют некоторые общие композиционные характеристики. Среди них: (а) Использование удлиненных и укороченных строк. Большинство стихов в поэтических произведениях состоит из двух фраз. Но иногда фраза может быть единственной, или строка может включать в себя три фразы, которые часто открывают (напр.: Иер. 10:12 ) или завершают отрывок (напр.: Иер. 14:9 ; Быт. 49:27 ). Кроме того, трехфразовый стих часто способствует созданию кульминационного накала отрывка или всего стихотворения (напр.: Пс. 15:11 ). (б) «Анакруза». Иногда какой–нибудь элемент строки (союз или фраза) выходят за рамки фразового образа. Анакрузы обычно используются для соединения строк (напр., «ибо» «итак», «увы») или с целью введения важного утверждения. Пс. 1:1 состоит из трех фраз, частично включающих хиазм и вводимых анакрузой (а). Таким образом, мы имеем следующее весьма звучное начало книги Псалтирь: Блажен муж,(а) который не ходит на совет нечестивых(в с) и не стоит на пути грешных,(с 1 b») и не сидит в собрании развратителей.(с» b») (в) Рефрен. Это периодическое повторение, напоминающее возгласы хора между стихами гимна. В псалмах 41– 42 рефрен, подводя итог сказанному, повторяется трижды: Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога; ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего (41:6,12; 42:5). Именно поэтому ученые уверены, что первоначально эти два псалма были одним целым и должны читаться вместе. (г) Ключевое слово. Поэтическое произведение или его отрывок часто скрепляются повторением определенных важных слов, таких, например, как слово «глас» в Пс. 28 или различные слова для обозначения отрезков времени в Пс. 89 . |
| —356— общества, в которых они сами устраивали бы свои дела и свою судьбу, обсуждали бы интересующее их вопросы, изыскивали средства взаимопомощи, устраивали рабочие конгрессы и так д. Очень вероятно, что найдутся богатые и благомыслящее католики, которые захотят помочь этим ассоциациям и деньгами. «Мы ожидаем от этих корпораций, – говорит папа, – самых богатых плодов, лишь бы они устроялись и направлялись благоразумною рукою. Пусть и государство покровительствует этим обществам; но, – подчеркивает папа далее, – пусть оно не вмешивается в их внутреннее управление и не касается внутренних основ (?), обусловливающих их жизнь, ибо живое движение всегда имеет внутренний источник и легко замирает под действием внешней силы. Итак, если, – что бесспорно, – граждане свободны образовывать ассоциации, то они должны быть так же свободны вырабатывать для себя самостоятельно наиболее пригодные для них постановления и правила. Какие, – это, конечно зависит от гения того или другого народа, от условий жизни и от многих других обстоятельств. Но общий принцип состоит в том, чтобы корпорации содействовали каждому из своих членов достигать возможных для него благ телесных и духовных, легчайшим способом. Говоря иначе, они должны быть основаны на началах религиозных и вообще стоять к Церкви в возможно тесных отношениях. Прототип этих ассоциаций – первобытные христианские общества. Как бы то ни было, – необходимо, и рано или поздно это совершится, – необходимо обратить наконец внимание на рабочих и перестать ценить их на вес золота, доставляемого трудами их рук, и лучшее средство для облегчения их современного положения – это устройство рабочих ассоциаций на христианских началах. Служители Церкви должны об этом особенно позаботиться и употребить на это дело человеколюбия все свои силы и все свое влияние. Таково в общих чертах содержание энциклики. Таков этот любопытный документ. Здесь есть все и все трудности, по-видимому, благополучно обойдены. В самом деле, нужно папе снять с себя упрек в излишних симпатиях к социалистам-демократам, которые так прозрачно и недвусмысленно проглядывают в энциклике, – и вот он выносит самый решительный обвинительный вердикт их утопиям, – разбирает и опровергает социализм, как доктрину. Нужно ли напомнить забывчивому миру о Церкви? Папа показывает, что она и она одна только может принципиально решить осложненный рабочий вопрос. Нужно ли утвердить власть и превосходство католической церкви над государством, в которое, – увы! – теперь так немногие склонны верить? Папа учит, что у государства есть в отношении к рабочим обязанности, но нет многих прав, – нет напр., права вторгаться во внутреннюю |
| Аще и все тело огню предашь – и мы хлеб сладок Святой Троицы испечемся». Таже свезоша их в Боровеск, на мое отечество 1862 , на место мученное, идеже святии мучатся, и устроиша ... 1863 звезда утренняя, зело рано возсиявающая! Увы, увы, чада моя прелюбезная! Увы, други моя сердечныя! Кто подобен вам на сем свете, разве в будущем святии ангели! Увы, светы мои, кому уподоблю вас? Подобии есте магниту каменю, влекущу к естеству своему всяко железное. Тако же и вы своим страданием влекуще всяку душу железную в древнее православие. Исше трава, и цвет ея отпаде, глагол же Господень пребывает во веки. Увы мне, увы мне, печаль и радость моя, всажденная три каменя в небо церковное и на поднебесной блещащеся! Аще телеса ваша и обесчещена 1864 но душа ваша в лоне Авраама, и Исаака, и Иякова. Увы мне, осиротевшему! Оставиша мя чада зверям на снедение! Молите милостиваго Бога, да и меня не лишит части избранных своих! Увы, детоньки, скончавшияся в преисподних земли! Яко Давыд вопию о Сауле царе 1865 : «Горы Гельвульския, пролиявшия кровь любимых моих, да не снидет на вас дождь, ниже излиется роса небесная, ниже воспоет на вас птица воздушная, яко пожерли телеса моих возлюбленных!» Увы, светы мои, зерна пшеничная, зашедшия под землю, яко в весну прозябшия, на воскресение светло усрящу 1866 вас! Кто даст главе моей воду и источник слез, да плачю другов моих? Увы, увы, чада моя! Никтоже смеет испросити у никониян безбожных телеса ваша блаженная, бездушна, мертва, уязвенна, поношеньми стреляема, паче же в рогожи оберченна! Увы, увы, птенцы мои, вижю ваша уста безгласна! Целую вы, к себе приложивши, плачющи и облобызающи! Не терплю, чада, бездушных вас видети, очи ваши угаснувший в дольних 1867 земли, их же прежде зрях, яко красны, добротою сияюща, ныне же очи ваши смежены, и устне недвижимы. Оле, чюдо! О преславное! Ужаснися небо и да подвижатся основания земли: се убо три юницы непорочныя в мертвых вменяются, и в безчестном худом гробе полагаются, имже весь мир не точен бысть. Соберитеся, рустии сынове, соберитеся девы и матери, рыдайте горце и плачите со мною вкупе другое моих соборным плачем и воскликнем ко Господу: «Милостив буди нам, Господи! Приими от нас отшедших к тебе сих души раб своих, пожерших телеса их псами колитвенными 1868 ! Милостив буди нам, Господи! Упокой душа их в недрех Авраама, и Исаака, и Иякова! И учини духи их, идеже присещает свет лица твоего 1869 ! Видя виждь, Владыко, смерти их нужныя 1870 и напрасныя 1871 и безгодныя! Воздаждь врагом нашим по делом их 1872 и по лукавъству начинания их! С пророком вопию: воздаждь воздаяние их им, разориши их, и не созиждеши их! Благословен буди, Господи, во веки, аминь». |
| «Увы мне, грешному! Что я пострадал! Увы мне! Что я был и чем сделался? Увы мне! Что я потерял и что нашел? Вместо рая — тленный сей мир; вместо Бога и пребывания с ангелами — диавола и нечистых демонов; вместо покоя — труд; вместо наслаждения и радости — скорбь мира сего и печаль; вместо мира и непрестанного веселия — страх и прискорбные слезы; вместо добродетелей и праведности — неправду и грехи; вместо благости и бесстрастия — лукавство и страсти; вместо премудрости и усвоения Богу — неразумие и изгнание; вместо беспопечительности и свободы — многозаботливую жизнь и горчайшее рабство. Увы! Увы! Я был сотворен царем и чрез безумие мое сделался рабом страстей. Увы мне, несчастному! Как я преслушанием вместо жизни навлек (себе) смерть. Горе! Горе! Увы мне! Увы мне! Что пострадал я, окаянный, от своей безрассудности! Что мне делать? Отсюда брани и оттуда смущения. Отсюда болезни и оттуда искушения. Отсюда опасности и оттуда кораблекрушения. Отсюда страхи и оттуда печали. Отсюда страсти и оттуда грехи. Оттуда горечи и отсюда стеснения. Увы мне, несчастному! Что мне делать? Куда бежать? Тесно ми отвсюду, как сказала Сусанна (Дан. 13, 22). Не знаю, чего мне искать. Если буду искать жизни — боюсь ее искушений, перемен ее и случайностей [ 57 ]. Вижу ангела — сатаною. Прежде сиявшего как денницу, сделавшегося диаволом и так называемым. Первозданного — изгнанным. Каина — братоубийцею. Ханаана — проклятым. Содомлян — сожженных огнем. Исава — отпадшим. Израильтян — подпавших гневу. Гиезию и апостола Иуду — отпадших, по болезни сребролюбия. Великого пророка и царя — плачущим о двух грехах. Соломона, при такой премудрости, — отпадшим. Бывших из числа семи диаконов и сорока мучеников — отпадших. Как говорит Великий Василий: с радостию похитил злоначальник из двенадцати злосчастного Иуду, из Едема — человека и из сорока мучеников — отпадшего. Оплакивая которого, снова тот же (святой Василий) говорит: суемудрый и достойный плача! Он лишился и сей и оной жизни, ибо, растаяв от огня, он перешел к огню неугасимому. |
| Илия воскресил мертвого, однако не самовластвовал; он много был огорчен, мучился и был в угнетении. Поэтому, он взывал в молитве словами: «Увы мне!» Где «увы мне», там скорбь души. Так и повсюду найдешь: пророк сетует и говорит: « Горе мне! ибо со мною теперь — как по собрании летних плодов, как по уборке винограда » ( увы мне, понеже я оставлен был аки собирали сламу на жатве, и яко пародок во обимании винограда ) (Мих. 7:1); и опять другой пророк: «Увы мне, увы мне в день, яко близ день Господень, и он как беда»; еще иной пророк: «Увы мне», потому что погиб он от земли. Всюду скорбь — увы мне! Так и Илия здесь: « Господи Боже мой! неужели Ты и вдове, у которой я пребываю, сделаешь зло, умертвив сына ее? И простершись над отроком трижды, он воззвал к Господу и сказал: Господи Боже мой! да возвратится душа отрока сего в него » ( увы мне Господи, свидетелю вдовы, ты озлобил еси еже уморити сына ея. И дуну на отрочища трижды ). Смотри здесь, как в законе изображается таинство благодати. Именно — «дунул трижды» обозначает вхождение нераздельной Троицы. « И… воззвал к Господу и сказал: Господи Боже мой! да возвратится душа отрока сего в него! … и возвратилась душа отрока сего в него, и он ожил » ( И воззвал к Богу и сказал: да возвратится душа отрочища сего в онь: и бысть тако ) (ст. 21). Что ты говоришь, иудей? Отнюдь не то Господь (совершил), что Илия, ни Илия, что Господь. Господь не склонял колен; не простирал молитвы. Всякая молитва к Нему воссылается; Он воскликнул только: «Лазаре, гряди вон», как Владыка, зовущий раба. Что же? Он вышел, как раб, послушавшийся Владыки. Он вышел, не медлил, ад не удержал, смерть не воспротивилась, подземные силы не отсрочили, но скорее были поражены. Ад был беззаботен, имея в своих пределах, четыре дня, совершенно разложившегося Лазаря, как несколоченный корабль; подземные силы не помышляли, что Лазарь будет извлечен из преисподней. Когда голос Владычный, сойдя во гроб с великим светом, сразу начал насаждать на голове Лазаря волосы, влагает мозг в опустевшие кости, наполнять живой кровью вены, — пораженные подземные силы кричали друг другу: «Кто это зовет? Кто это самовластный? Кто это воссоздает рассыпавшийся прах? Кто это пробуждает мертвого, как от сна? Кто разрушает несокрушимые врата? Кто взывает: Лазаре, гряди вон? Голос человеческого звука, а сила Божия. |
| И от такой печали горько плачет церковь пермская, неутешно и скорбно рыдает и не хочет утешиться, ибо некому утешить ее. Плач и похвала пишущего инока Я же, отче, господин мой епископ, хотя бы и после смерти твоей хочу вознести тебе хвалу — сердцем ли, языком ли или же умом — я, который порой, когда ты был жив, был тебе досадитель, ныне же — похвалитель; и некогда спорил с тобой о разных случаях или об ином слове, или о всяком стихе, или о строке. Но, однако, вспоминая ныне твое долготерпение и твое многоразумение и благопокорение, сам себя срамлю и стыжу, сам за себя краснею и плачу. Увы мне, когда было преставление твоего честного тела, тогда среди множества братьев, обступивших твой одр, меня, увы мне, не было, не удостоился последнего целования и последнего прощения. Увы мне, там меня не было, увы мне, какая преграда отделила меня от лица твоего? И я сказал: «Отвернулся я от взора очей твоих, а случится ли вновь созерцать, видеть тебя когда-нибудь? Уже ведь не смогу увидеть тебя когда-либо. Уже более не смогу увидеть тебя здесь в дальнейшем, ибо ты уже преставился, как сказано, я же, увы мне, остался для тягостных дней. Уже между нами великий рубеж возник. Уже «между нами великая пропасть утвердилась». Ведь и ты же, как тот добрый нищий Лазарь, почиваешь ныне на лоне Авраамовом, я же, окаянный, словно тот богатый, пламенем палим». Увы мне, богат я грехами; лишенный всего доброго и исполненный срамных дел, собрал я разнообразный греховный груз тлетворной страсти и духовного вреда. Все это скопив и собрав, создал себе сокровище. И, разбогатев этой мерзостью пагубно, люто, словно богатый в древности, будто пламенем, страстями телесными люто обжигаемый, кричу: «Остуди уста мои, охлади язык мой, будто перстом, влагой твоих молитв. Ибо жестоко страдаю, грехом сластолюбия, будто пламенем, опаляем. Но влагой своих слов остуди уста мои и молитвой целомудрия охлади меня. Угаси пламя страстей моих. Увы мне, кто мне пламя угасит? Кто мне тьму осветит? «Вот в беззаконии я зачат», и беззакония мои умножились, беззакония мои уподоблю морским волнам, помыслы же — лодкам среди встречных ветров. |
| После поклонения Богу повелевается от Него показать душе различные и приятные обители святых и красоту рая. Все это рассматривает душа шесть дней, удивляясь и прославляя Создателя всего этого – Бога. Созерцая же все это, она изменяется и забывает скорбь, которую имела будучи в теле. Но если она виновна в грехах, то при виде наслаждений святых начинает скорбеть и укорять себя, говоря: «Увы мне! Как я суетилась в том мире! Увлекшись удовлетворением похотей, я провела большую часть жизни в беспечности, не послужила Богу как должно, дабы можно было и мне удостоиться этой благости и славы. Увы мне бедной! Еще и ныне окружают меня заботы и неблаговременное попечение, владевшее мною в том мире. Что мне в виноградниках и оливах, которые я насадила? Какую выгоду принесет мне поле, мною приобретенное? Что мне пользы от собранного там золота? Какую пользу имеет для меня здесь тамошнее богатство? Какую мне прибыль доставила вся сладость жизни и мира того? Увы мне! Всуе я трудилась! Увы мне! Безрассудно я провела жизнь! Увы мне! Возлюбила я кратковременную славу и приобрела вечную нищету! Увы мне! Что я претерпела! Горе мне! Как я помрачена, я не знала. Горе мне! Никто не может ныне помочь мне, чтобы и я, несчастная, могла получить славу Господа». По рассмотрении же в продолжение шести дней всей радости праведных она опять возносится Ангелами на поклонение Богу. Итак, хорошо делает Церковь, совершая в девятый день службы и приношение за усопшего. После вторичного поклонения Владыка всех опять повелевает отнести душу в ад и показать ей находящиеся там места мучений, разные отделения ада и разнообразные нечестивых мучения, в которых находясь, души грешных непрестанно рыдают и скрежещут зубами. По этим различным местам мук душа носится тридцать дней, трепеща, чтобы и самой не быть осужденной на заключение в них. В сороковой день опять она возносится на поклонение Богу; и тогда уже Судия определяет приличное ей по ее делам место заключения. Итак, правильно поступает Церковь, делая поминовения об усопших и принявших крещение. |
| После поклонения Богу, повелевается от Него показать душе различные и приятные обители Святых и красоту рая. Все сие рассматривает душа шесть дней, удивляясь и прославляя содетеля всего сего Бога. Созерцая же все сие, она изменяется и забывает скорбь, которую имела, будучи в теле. Но если она виновна во грехах, то при виде наслаждения Святых начинает скорбеть и укорять себя, говоря: Увы мне! колико я осуетилась в том мире! Увлекшись удовлетворением похотей, я провела большую часть жизни в беспечности, не послужила Богу, как должно, дабы можно было и мне удостоиться сей благодати и славы. Увы мне бедной! Еще и ныне обстоят меня заботы и неблаговременное попечение, владевшие мною в том мире. Что мне в виноградниках и оливах, которые я насадила? Какую выгоду принесет мне поле, мною приобретенное? Что мне пользы от собранного там золота? Какую пользу имеет для меня здесь тамошнее богатство? Какую мне прибыль доставила вся сладость жизни и мира того? Увы мне! всуе я трудилась! Увы мне! безрассудно я провела жизнь! Увы мне! возлюбила я кратковременную славу, и приобрела вечную нищету! Увы мне! что я претерпела! Горе мне! Колико я помрачена, я не знала. Горе мне! Никто не возможет ныне помочь мне, чтобы и я несчастная могла получить славу Господа». По рассмотрении же, в продолжение шести дней, всей радости Праведных она опять возносится Ангелами на поклонение Богу. Итак хорошо делает Церковь , совершая в девятый день службы и приношение за усопшего. После вторичного поклонения, Владыка всех опять повелевает отвести душу в ад, и показать ей находящиеся там места мучений, разные отделения ада и разнообразные нечестивых мучения, в которых находясь души грешных непрестанно рыдают и скрежещут зубами. По сим различным местам мук душа носится тридцать дней, трепеща, чтобы и самой не быть осужденной на заключение в оных. В сороковой день опять она возносится на поклонение Богу; и тогда уже судия определяет приличное ей по ее делам место заключения. Итак правильно поступает Церковь , делая поминовения о усопших и приявших крещение. |
| Образ Пресвятой Девы Богородицы становится таким законченным, полным, ярко выписанным. Самые переживания Богоматери, Ее душевные муки и горе описаны в этих богослужебных стихах с такой ясностью и реализмом, что как бы видится перед глазами этот Образ безграничного страдания, видится с поразительной отчетливостью каждое выражение Ее, каждая тень печали на Пречистом Лике… Встают в памяти все дивные наши иконы снятия со Креста, погребения, все древние московские, киевские, хилендарские плащаницы, икона Божией Матери «Страстная». Чисто человеческое страдание, полное реализма, совмещается в дивной гармонии с божественным осиянием благодатного образа. Песнописец в таких ярких красках рисует эти моменты, словами такого реализма описывает скорбь. «Дево Нескверная не терпяще утробнаго уязвления власы терзающе, глаголаше…» 400 «Предстоящи… безсеменно Рождшая Тя и не терпящи зрети неправедно страждуща рыдаше с плачем и вопияше Ти: Како страждеши естеством Безстрастный, Сладчайший Сыне…» 401 «Пречистая воздыхала еси слезящи, и вопияла еси горько: увы, Мне, Чадо Сладчайшее…» 402 «Болезненно вещаше: увы Мне Чадо Мое, что сие сотворил еси: красный добротою паче всех человек, бездыханный, беззрачный являешися, не имея ни вида ниже доброты, увы Мне, Мой Свете. Не могу спяща зрети Тя, утробою уязвляюся и лютое оружие (собственно – меч) сердце мое проходит…» 403 «На Кресте Тя видяще пригвождена… уязвляшеся Матерним милосердием (состраданием), Сына бо позна Своего…» 404 «Уязвляшеся сердцем горце и стенящи болезненно из глубины души, лице со власы терзающи; тем же и в перси биющи, взываше жалостно: увы Мне, Божественное Чадо, увы Мне, Свете мира, что зашел еси от очию Моею, Агнче Божий…» 405 «Сына Моего и Господа Моего лишена бых: увы Мне, болезную сердцем…» 406 «Хотела бых с Тобою умрети, не терплю бо без дыхания мертва Тя видети». «…ибо зашел еси, Сыне Мой, от очию Моею…» 407 А на девятой песни канона, песни всегда посвященной Ей, Царице Небесной, и о Ней, и о радости Ее повествующей, на столь знакомый погребальный ирмос слышится: «Радость Мне никакоже отселе прикоснется, не оставлю Его Единаго, зде же умру и спогребуся Ему». 408 |
| Тебя, облекшегося светом, как ризой, Иосиф с Никодимом снявши с древа и видя мертвым, нагим, непогребенным, горькими от сердца облился слезами и рыдая говорил: о, сладчайший Иисус! Солнце лишь увидело Тебя висящим на кресте, облеклось мраком, а земля поколебалась от страха, и церковная завеса разодралась. Но вот теперь вижу, что Ты ради меня добровольно принял смерть. Как же погребу Тебя, Боже мой? Какой плащаницею обовью? Как прикоснусь руками к Твоему нетленному телу? Или какими песнями провожу Тебя, Милосердый? Благоговею пред страданиями Твоими, прославляю погребение Твое с воскресением, взывая: Господи, да будет Тебе слава! Тропарь Егда снизшел еси к смерти, Животе бессмертный, тогда ад умертвил еси блистанием Божества. Егда же и умершия от преисподних воскресил еси, вся силы небесныя взываху: Жизнодавче, Христе Боже наш, слава Тебе. Бессмертная Жизнь, когда Ты снизшел до смерти, тогда умертвил ад светом Божества, тогда Ты воскресил умерших – все силы небесные взывали: Христе Боже, Податель жизни, слава Тебе Тропарь Мироносицам женам при гробе представ Ангел вопияше: мира мертвым суть прилична, Христос же истления явися чуждь. Приидите, ублажим Иосифа приснопамятного, в нощи к Пилату пришедшего, и Живота всех испросившего: даждь ми сего Страннаго, Иже не имеет, где главы подклонити: даждь ми сего Страннаго, Его же ученик лукавый на смерть предаде: даждь ми сего Страннаго, Его же Мати зрящи на кресте висяща, рыдающи вопияше, и Матерински восклицаше: увы Мне! увы Мне! Чадо Мое, увы Мне, Свете Мой, и Утроба Моя, возлюбленная! Симеоном бо предреченное в церкви, днесь собыстся: Твое сердце оружие пройдет: но в радость воскресения Твоего плач преложи. – Поклоняемся страстем Твоим, Христе, (трижды) и святому воскресению. Ангел, представ при гробе женам мироносицам, взывал: мира пригодны для мертвых; но Христос чужд тления Придите воздадим почтение приснопамятному Иосифу, который ночью пришел к Пилату и испросил у него Жизнь всего (творения), взывая к нему: отдай мне сего Странника, Который не имел, куда приклонить Свою голову; дай мне Того, Которого лукавый ученик предал на смерть, дай мне сего Странника, Которого Матерь, видя висящим на кресте, с рыданием взывала и матерински восклицала: увы Мне, увы Мне, Чадо Мое! Увы Мне, Свете Мой и Утроба Моя возлюбленная! Ныне сбылось предсказанное в храме Симеоном (Богоприимцем): оружие (скорбь) пройдет Твое сердце. Но перемени плач Мой в радость о Твоем воскресении. Покланяемся, Христе, Твоим страданиям и святому воскресению |
|
|
