| Найти специалистов звукоинженеров нетрудно, достаточно набрать в интернет-поисковике фразу «звуковая инсталляция храмов». Хотя «сарафанное радио» тоже никто не отменял. В некоторых случаях оно работает даже лучше. Всегда можно прийти в другой храм и послушать, как всё звучит. К слову, для Андрея Гончарова идеальный заказчик тот, кто уже немного побыл «сам себе звукорежиссером» в «озвученном» храме, пощупал руками аппаратуру и знает, в частности, чем одно электронное устройство отличается от другого. «Если у прихода есть свой звукорежиссер, инженер-электрик, инженер-монтажник, то можно делать всё самим, — уверен Сергей Савин. — Хотя это может быть долго, потому что сотрудников придется отвлекать от их основной работы». Во сколько обойдется «озвучка», зависит от стоимости оборудования. Китайское стоит дешевле, в том числе и радиомикрофоны, чем ведущие мировые бренды — Sennheiser, Shure, AKG, Audix и пр., которые производят в Германии, Австрии и США. Цена вопроса — надежность, долговечность, качество звука. Ведь громкость не единственная функция, которая требуется. Может возникнуть и ситуация, когда дешевый микрофон откажет, причем в самый неподходящий момент. Специалисты сходятся во мнении, что оборудование должно быть надежным, а значит, микрофоны уж точно не китайские. «На микрофонах, усилителе и колонках лучше не экономить», — считает Сергей Савин. «Но если есть возможность, лучше обойтись вообще без радиомикрофонов, ограничившись только проводными. Ведь их тоже можно умело скрыть (см. справку)», — добавляет Андрей Гончаров. По его опыту, чтобы озвучить храм вместимостью 500–600 человек, потребуется около 300–470 тыс. рублей, при условии что всё оборудование будет от китайских производителей. Вот минимальный набор аппаратуры, который выполнит задачу звукоусиления или трансляции звука в храме. Его стоимость зависит от качества звука и надежности: одна радиосистема — 12–30 тыс. рублей; два проводных микрофона со стойками — 16–30 тыс. рублей; микшерный пульт — 15–30 тыс. рублей; |
| И далее: „ Пользуюсь первым же днем некоторого улучшения, чтобы ответить вам. Безгранично был тронут теплыми вашими строками. Словами этого не скажешь, да и вряд ли надо говорить. Но все же хочется мне, со всей искренностью и любовью к вам, сказать: когда я думаю о бездомном русском слове, которое тоже, как и все мы, стало „ Божьим подданным ”, и думаю о России, какой-то знак неожиданного равенства падает между вами – и Корниловым: общим путем идете вы, крестящий словом, и Он, крестивший мечом… Вот почему доброе слово ваше о моем маленьком даре – это Георгиевский крест из рук Корнилова …” Да, для него это было высшее сравнение – сравнение кого-нибудь с первым Вождем Белого Дела. Дорогой друг и соратник,– если только я смею сказать так,– он и не подозревал, какую честь оказывает он мне не только этим сравнением, но и тем, что это говорит он, Иван Савин, „ маленький дар ” и славная жизнь которого уже, наверно, переживут многих из нас в истории России, которой он всецело и с такой редкой красотой и страстью отдал все свое земное существование! Ибо в чем прошло оно, это краткое существование? Савину не было еще и 20 лет, когда он пережил трагизм первых лет революции, гражданскую войну и кошмарный плен у красных после падения Крыма… Юношей пошел он в добровольческую кавалерию и проделал всю геройскую эпопею в рядах Белгородских улан… В боях конницы Врангеля в Таврии он потерял своего последнего брата… Да, да: В седле поднимаясь, как знамя, Он просто ответил: “ Умру… ” Лилось пулеметное пламя, Посвистывая на ветру … Он испытал гибель почти всей своей семьи, лишения походов, трагедию Новороссийска. После Крыма он остался больной тифом на запасных путях Джанкойского узла – на растерзание от красных палачей… Глумления, издевательства, побои, переходы по снежной степи в рваной одежде, корка хлеба Христа ради, кочевание из Чеки в Чеку… Там погибли его братья Михаил и Павел… Два года в руках палачей – и наконец, спасение, бегство в Финляндию, где он отдает все свои силы литературной борьбе против большевиков… ” |
| —435— Византийскому акрополю и так ударилась в его стену, что находившиеся внутри чувствовали сотрясение. Она расселась на три части и заполнила берега акрополя. Высота льдин превышала высоту городских стен, и некоторые по ним пешком переправлялись на другую сторону, где расположена так называемая Галатская крепость. Всё это очень страшило жителей столицы: в недоумении пред страшным и необычайным зрелищем со слезами расходились они отсюда. Спустя некоторое время, народы славянские, переселяясь из своей земли, переправились через Чёрное море. Число их доходило до двухсот восьми тысяч человек. Они поселились у реки Артана. У Гуннов же и Болгар произошло следующее. Устроив соглашение, они умертвили происходивших из Ксер 1633 властителей своих и выбрали вождём Телессия, человека предприимчивого и выказывавшего юношескую смелость. Набрав хорошо вооружённых воинов, он сделал отважное нападение на ближайшие римские селения и крепости. В виду его смелости и отважности, Константин снарядил до восьмисот судов, приспособленных к перевозке лошадей, посадил на них конные войска и выслал их к Истру, а сам во главе другой армии явился у города Анхиала. Против него выступил Телессий, при соучастии немалого числа союзников славян. Разбитый в сражении, Телессий обратился в бегство. Много пало болгар и славян; немало из более знатных было взято в плен. Победоносно, окончив войну, Константин возвратился в Византию и передал пленных для собственноручного из- —436— биения гражданам, так называемым цветным демотам 1634 . Взяв их, граждане у мертвили за стеной, лежащей в сторону суши. Доставшуюся от них добычу они во время конских состязаний сделали предметом триумфа. Между прочим, были выставлены два золотых таза, сделанных в Сицилии, каждый до восьмисот литр золота. Болгары при виде несчастия Телессия возмутились, убили его и поставили себе вождём одного из своих старейшин, именем Савин. Он, как только получил власть, немедленно отправил послов к царю с усердной просьбой о мире. Но это не нравилось Болгарам, они с негодованием и сильно возражали против этого, вообразив, что будут немедленно порабощены Римлянами. Из страха пред ними Савин убежал к царю. Царь, послав отряд искусных воинов и отыскав их жён и семьи, привёл их к Савину. Тем временем и сами Болгары отправили послов с просьбой о мире. Царь не принял послов и немедленно выступил против них в поход. Болгары преградили теснины своих гор. Вождь их, взяв от царя честное слово, отправился к нему с своими начальниками. Царь принял их в присутствии Савина, укорял за смуту и ненависть, выказанную к Савину, и заключил с ними мир. |
| 6) Полномочные комиссары восточным берегом Днепра отправили посланников к западному гетману Дорошенко, не давши знать об этом гетману восточному, чем возбудили в нем гнев. 7) Посланники эти комиссарские произвели большую смуту тем, что листами своими приглашали малороссиян обеих сторон Днепра высылать на сейм знатных людей духовного и мирского чина с челобитными к королю о своих надобностях: малороссияне стали опасаться, чтобы их на комиссии королю не отдали. Царь отвечал Барановичу: «Тебе бы раденье свое показать, гетмана и все Войско утверждать, чтобы они на нашу милость были надежны: никто их, за милосердием божиим, из-под нашей высокой руки восхитить не может. Ты пишешь про Глуховские статьи, что без посланников козацких комиссиям не отправляться; хотя и так в Глуховских статьях постановлено, однако тому время не дошло; а в 17-й статье написано: если у нас, великого государя с королевским величеством или ханом крымским, на комиссиях будет вспомин о Войске Запорожском, то в то время быть козацким послам; когда такие разговоры начнутся, тогда гетманские посланцы и будут позваны. Ты пишешь, что комиссарские посланцы призывали малороссиян на сейм к королю, но в листе боярина Ордина-Нащокина написано: призывает из Украйны духовного и мирского чина людей для истинной ведомости и рассуждения духовного об устроении вечном, призывает к себе на комиссию и Дорошенка, отводя от бусурманского совета; о посылке же к королю на сейм в листе не написано. Заточники и пленные, которые сысканы, отосланы к гетману, и кто именно, о том к тебе послана роспись; о пушках воеводы нам писали, что они отдали их гетману по Глуховским статьям, и что отдано, послана к тебе роспись». Весною 1670 года поехал в Малороссию подьячий Михайла Савин искать мастера виноградного строенья, также мастера, который бы умел сажать дули, груши, сливы, орехи киевские, пасечника для пчел. 17 апреля в Батурине Савин был на обеде у гетмана, к которому съехались полковники всех городов восточной стороны поздравлять с праздником, Светлым Христовым воскресением; не было только полковников полтавского и миргородского. |
| – Ну, вот видите! – подхватил старообрядец. – Ведь уж это въяве обозначает, что ихнему месту не стоять… Андрей Иванович сосредоточенно покачал головой и сказал, обращаясь к Ивану Савину: – Поэтому, вижу я, ваше дело ай-ай плохо… – А я так полагаю, – ответил Иван Савин, – не может быть, чтобы нам провалиться, потому ты рассуди сам, милый человек: первое дело игрищу с этих самых пор уничтожили, отслужили на том месте молебен с иконой и поставили часовенку… – Да что игрища!.. Будто в одной игрище дело, – перебил возражатель, – насмердело ваше место перед Господом, аки Содома! Иван Савин снял совсем котелок с огня, попробовал кашу и сказал другому «бекетчику»: – Готово, дядя Силантий, пущай вот поостынет маленько. – Затем, обратясь к собеседнику, ответил: – Это, брат, ты сверх ума говоришь. Это неизвестно. Конечно, грешны и мы, а все за монахов, авось Господь с нас не взыщет. Они особо, мы особо… потому мы разве монахам молимся? Мы Владычице молимся, вот кому… Тоже ведь и об вас было знамение… – Мало ли! – угрюмо сказал старообрядец и затем поднялся. – Пора и запрягать нам. Оба они с товарищем пошли к лошадям. Белесый мужичок, сидевший в телеге и слушавший очень внимательно весь разговор, подошел к огню и, почесывая руками брюхо, сказал, лукаво подмигивая в сторону ушедших: – Не любят… Как про них заговорили, им и запрягать надо… И затем, постояв несколько секунд, он опять улыбнулся и сказал: – А у нас, слышь, еще кака-то новая вера прискочила. Астрицка, что ли, сказывают. Часовню хотят строить. – А какое же, говоришь, знамение об них? – обратился Андрей Иванович к Савину. – Да вот знамение тоже не малое. Ходит тут паренек ихний, безумный. Этто недавно целую деревню спалил, а прежде того у нас в монастыре не в урочное время на колокольню забился и давай звонить… Народ весь перебулгачил. Просто сказать – юродивый паренек этот. А отчего стал юродивый, так вот от чего. Был он у них за первеющего начетчика и на радениях ихних заместо попа читал. «Вот, говорит, однажды, – сам ведь и рассказывает это, когда в себя приходит, – много, говорит, читал, толковал от ума, в перстах божество разбирал… Устал. Выхожу, говорит, на крыльцо, стал, говорит, супротив ветру, прохлаждаюсь маленько. А дело вечернее. На небе звезды горят и луна стоит, – светло, как вот днем. Только, говорит, слышу, вдруг трещит что-то над лесом. Оглянулся туда: летит поверх лесу змий крылатый, а-агромаднейший змий летит, весь пламенем пышет и трещит так, ровно бы в трещотку… Оглянуться, говорит, не успел я, – уж он полнеба покрыл и прямо на нашу деревню, да ко мне, да пасть расставляет…» Вот ждут-пождут в избе, а парня все нету. Вышли за ним, а он лежит пластом, как неживой. С тех пор и ума решился. Когда и опомнится, так все-таки ненадолго… |
| 12 декабря. Суббота. Читал последние в этом полугодии, а кто знает, может быть, и вообще, последние, лекции: о тайных обществах при Александре I. В 2 часа было заседание факультета, о том, что есть свободные министерские стипендии, и мы решили представить на них наших оставленных. Затем в 3 заседание Совета о разных текущих делах. Вечером у Д. Н. Егорова, где были Готье, Савин, Айхенвальд и Богоявленские. Разговор об адресе Герье и о депутации завтра, об Историческом обществе, о театре и др. Присланы оттиски статьи в Ж. М. Н. Пр. 13 декабря. Воскресенье. К 10 ½ час. депутации, которые должны были поднести адрес от Курсов В. И. Герье, собрались у В. М. Хвостова: Чаплыгин, Млодзеевский, Фохт – от Совета [Высших женских курсов], Любавский, Савин, Грушка, Егоров, Розанов и я – от факультета, и двинулись к В. И. [Герье]. Во время чтения адресов, В. И. [Герье] был очень взволнован и, как мне показалось, заплакал. Ответил прекрасной речью. Поблагодарив нас, В. И. [Герье] сказал, что ему пришлось пережить два тяжелых момента: «первый, когда Курсы были закрыты, второй – когда они были закрыты для меня» 216 , что теперь он счастлив, потому что с нашим появлением он опять вступает в соприкосновение с Курсами. Деньги, которые он передал Курсам – не дар, и благодарить его не за что. Капитал образовался из взносов от слушательниц первых Курсов, «это не дар – а приданое, накопленное первыми слушательницами для своих будущих младших сестер». После этих речей, он предложил нам великолепный завтрак, за которым Млодзеевский, сидевший рядом со мной, по моей просьбе с большим воодушевлением изложил мне замечательно просто, ясно и красиво одну из теорий высшей математики: о трансфинитных числах 217 . Вот признак таланта – умение изложить самую сложную вещь в самой простой и ясной форме. Когда математики ушли, я обратился к Герье с предложением, не найдет ли он возможным, ввиду того, что теперь в Москве накопилось много молодых историков, наших же учеников, которым негде главу преклонить в их занятиях, восстановить деятельность Исторического общества при Университете. Другие поддержали эти мои слова, и было решено собрать у Герье в следующее воскресенье оставшихся членов, чтобы возобновить общество. Мысль моя, сообщенная мною Д. Н. Егорову, пущена, таким образом, в ход. В пятом часу дня я был с визитом у графини Уваровой поблагодарить ее за избрание в Археологическое общество и был принят очень любезно. Застал ее в кабинете, пишущую очерк истории археологических съездов. Разговор о приготовлениях к Псковскому съезду 218 , прерванных войной. Вечер за книгой А. И. Покровского . |
| мая) за исповедание имени Христа представлена была на суд, Савин, ахайский наместник, приказал побить ее камнями. Но сколько изуверный народ не метал на нее камней, они, не прикасаясь к мученице, падали вокруг ее и, как бы руками человеческими слагаясь в ограду, окружали ее. Ожесточенный Савин, не признавая силы Господней, непременно хотел умертвить св. девицу и, обещаясь вымыслить новую, неслыханную казнь, повелел ее от – вест в темницу. – „Свяжите эту волшебницу, сказал он стражам, и содержите крепко: она посредством чародейств» может убежать и после скажет, что Иисус избавил ее, чем прельстить множество из легкомысленной черни». – „Ослепленный человек! отвечала с кротостию св. Гликерия мучителю, ужели не понимаешь ты, что я и без твоих уз связана заповедями Бога моего и не хочу разрешиться от этих любезных мне уз, ни бежать от страдальческого подвига, на который иду добровольно за Христа Спасителя моего». Сказав это, страдалица спокойно пошла в темницу. (По «Ч.-М.» 13-го мая). Вот какое слово, какое поучение предлагает Сам Бог тем, кои не послушают Его Божественных повелений. Послушайте это грозное поучение и да потрясутся все кости наши при мысли, что, может быть, и мы ослушники, нарушители десяти заповедей Господних. «Глагола Господь сыном израилевым, глаголя; аще (если) не послушаете Мене, ниже сотворите повелений Моих сих, ни покоритеся Им, и о судьбах Моих вознегодует душа ваша, яхо не творити вам всех заповедей Моих, и яко разорити завет Мой: и Аз сотворю сице вам, и наведу на вас скудость, и посеете вотще семена ваша, и поядят я оупостатш ваша. И утвержу лице Мое на вас и падете пред враги вашими, и поженут вы ненавидящии вас, и побегнете никому же гонящу вас. И положу небо вам яко железно, и землю вашу яко медяну. И будет вотще крепость ваша, и не даст земля ваша семени своего и древа села (поля) вашего не дадат плода своего. И послю на вш вверн лютыя, веиныя, и изъядят вы, и потребят скоты ваша, и умалены сотворю вы, и погубит вы находай меч. И будет земля ваша пуста, и дворы ваша будут пусты. |
| Местом молитвы и жизни для него было одно высохшее озеро, и он проводил такую жизнь три года. Я упомянул об этом, с тем чтобы показать, каких других мужей, великих своими добродетелями, вырастил Маркиан. 20. Любомудрие его пошло на пользу и дивному Василию, который спустя много времени возле Селевковила (это был город в Сирии) устроил иноческую обитель и который прославился многими видами добродетели, преимущественно своей боголюбезной любовью и божественной добродетелью страннолюбия. Сколь многих делателей этот Василий представил Богу, говоря словами Апостола, неукоризненных, верно преподающих слово истины (2 Тим. 2,15), трудно и перечислить. 21. В настоящее время я, чтобы не сделать слишком пространным своего повествования, умолчу о других, а упомяну только об одном из них. Был некий его ученик, по имени Савин, который изнурял тело бесчисленными трудами. Он не употреблял ни хлеба, ни других снедей, но пищей ему служила только мука, смоченная водой. Её он смешивал обычно один раз на целый месяц, чтобы она, заплесневев, издавала неприятный запах. Таким видом пищи он хотел ослабить похотения плоти, а неприятным запахом уничтожить наслаждение, получаемое от еды. Живя сам по себе таким образом, он, если кто приходил к нему из знакомых, просто принимал в пищу то, что было под рукой. 22. От Бога же он получил такую благодать, что, прослышав про неё, к нему из Антиохии пришла одна женщина знатного рода и весьма богатая, и попросила его помочь её дочери, мучимой злым духом. Она сказала: " Видела я во сне кого-то, кто повелел мне прийти сюда, чтобы молитвами настоятеля обители сей обрести спасение моей дочери " . Когда же тот, кто передавал ответы настоятеля, сказал, что он не имеет обыкновения разговаривать с женщинами, она со слезами и рыданьями стала усиленно умолять и настаивать. Тогда настоятель вышел, но женщина, увидев его, сказала, что это — не он, и попросила, чтобы ей показали другого, красноватого, с сыпью на щеках. С трудом догадались, кого она ищет (ибо Савин был третий, а не первый в обители), попросили его и привели к женщине; и как только она узнала лицо Савина, злой дух, возопив, покинул девицу. |
| Одержав таким образом победу, Константин возвращается в Византий и захваченных им пленников собственноручно отдает на расправу гражданам и димотам из так называемых партий цветов, а те вывели пленников за стену, обращенную к суше 74 , и убили их. Захваченную добычу торжественно пронесли у всех на виду во время конских состязаний; среди этой добычи были показаны народу два золотых сосуда, изготовленных на острове Сицилия, весом в 800 литров каждый. Узнав о несчастье, постигшем Телесия, болгары подняли мятеж и убили его; власть они предоставили одному из своих архонтов, которого звали Савин. Как только он получил власть, тотчас послал к царю послов с просьбой заключить самый прочный мир. Но болгарам это не понравилось; недовольные, они стали упорно возражать, думая, что ромеи сразу же обратят их в рабство. Испугавшись их, Савин бежал к царю. Отпустив несколько тяжеловооруженных воинов и освободив жен их и родственников, бывших в заточении, царь посылает их к Савину. В это время болгары изменили свое решение и сами отправляют к царю послов с просьбой о мире. Константин же не принял их, а тотчас выступил в поход против болгар. Последние стали укреплять труднопроходимые места в горах. Вождь их, взяв у царя залог верности, прибывает вместе со своими архонтами к царю. Константин принял их, побранил в присутствии Савина за непослушание и ненависть, проявленную к Савину, и заключил с ними мирный договор. Это случилось в первый индиктион. И еще у царя родился сын, которого он назвал Никитой. В это же самое время войска сарацин двинулись из Африки и прибыли на остров Сицилию. Но воины этого острова оказали им решительное сопротивление и прогнали прочь, разбив все их надежды. В третий индиктион Константин вторгается в Болгарию; болгарским полководцем был тогда поставленный Савином Умар. Но когда болгары лишили его власти, они поставили на его место болгарина Токта, брата Ваиана. Бежавшие же в леса болгары отступили к реке Истру. Немало из них было убито, среди них погиб Токт со своим братом Ваианом и другие. А какой–то другой их архонт, по имени Кампаган, бежал в Варну и, казалось, был уже спасен, но его убили его собственные рабы. Большую часть болгарских селений ромеи в то время сожгли и разорили. |
| 19 апреля. Среда. Утро за статьей. Был в Архиве МИД у С. К. Богоявленского для получения вознаграждения за разбор книги Гневушева, которого большую часть отнес на текущий счет. Вечером у меня Вл. А. Михайловск ий, а затем М. К. Любавский и Д. Н. Егоров. М. К. [Любавский] звонил мне раньше своего прихода по телефону, извещая об успехе его представления обо мне в факультете. Это приятно, но к чему эта долгая процедура – ведь, кажется, не чужой человек представляется, а свой, двадцать с лишком лет в их среде пробывший. Везде уже действуют упрощенные формы делопроизводства. Университет живет еще по-старому. Позвонил мне также с рассказом и Юра Готье. Чего я уже никак не ожидал – позвонил А. Н. Филиппов с поздравлением, но я ему разъяснил, что это еще преждевременно, так как в факультете были не выборы, а только еще предварительное «оглашение». Я его приветствием был очень тронут и очень благодарил его. М. К. Любавский рассказал нам с Д. Н. [Егоровым] подробно о ходе заседания. Оно открылось речью Грушки, приветствовавшего новых членов факультета Кизеветтера и Петрушевского. М. К. [Любавский] недоволен этой речью, Грушка, по его впечатлению, перешел в проявлении своих чувств всякую меру. Действительно, он стал за последнее время что-то слишком речист, и при мне каждая его речь была неудачна. Новые члены отвечали. Кизеветтер в ответе упомянул о необходимости восстановить в правах и меня; это благородно, но иного отношения я со стороны А. А. [Кизеветтера] не мог и представить. Но затем разыгрался эпизод по поводу Д. Н. Егорова. Савин прочитал о нем представление в экстра-ординарные профессоры. Петрушевский точно сорвался с цепи, стал нелепо возражать; что за «звание экстра профессора? Егоров, может быть, если хочет преподавать в Университете, и приват-доцентом». Нелепо. Его поддержал Кизеветтер, говоривший, что пробел кафедры всеобщей истории – недостаток «медиевиста» – восполняется Петрушевским и что Егоров не нужен, и предложил отсрочить дело. Савин заявил, что он может взять назад свое представление. Виппер также был против Егорова, но затем предложил сделать сверхштатным ассистентом приват-доцента Пригоровского, говоря, что некому преподавать эпохи эллинизма. На этом он был пойман Матв. Кузьмичом [Любавским], заявившим, что вот этот период эллинизма может преподавать Егоров. Словом, вышли обыкновенные профессорские дрязги, и вместо «единения», о котором говорил Грушка, вышел с первого же заседания с новыми членами полный разлад и раздор. Грустно. Д. Н. Егоров очень обижен таким отношением. М. К. [Любавский] просил меня похлопотать ему о квартире в Сергиевом Посаде. Он решительно не выставляет своей кандидатуры. |
|
|
