| А учит Святой Дух. Возвещаем, – говорит святой апостол Павел, – не от человеческой мудрости изученными словами, но изученными от Духа Святого ( 1Кор. 2, 13 ). И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией ( 1Кор. 2, 4–5 ). Теперь, как и обещали, обратимся к 18-й главе Притчей Соломоновых и предложим желающим поразмышлять с нами вместе по поводу глубоких и обличительных, по большей части, мыслей из притч. Глупый не любит знания, а только бы выказать свой ум ( Притч. 18, 2 ). Очень интересное изречение. Не менее содержателен четвертый стих: Слова уст человеческих – глубокие воды; источник мудрости – струящийся поток. Или вот еще: Уста глупого идут в ссору, и слова его вызывают побои. Язык глупого – гибель для него, уста его – сеть для души его ( Притч. 18, 6–7 ). Если никто не хочет поделиться своими домашними размышлениями, то мы будем вам вопросы задавать. Глупый не любит знания, а только бы выказать свой ум. Что это значит – глупый не любит знания? Каких, стало быть, качеств не хватает его душе? У него есть избыток глупости. «Глупый» в данном случае – это не ругательство, а свидетельство о недостатке рассудительности, мудрости. Каких качеств у него не хватает, коль скоро он «не любит знание»? (Ответы студентов: Добродетелей не хватает; Не выполняет заповеди, наверное.) Безусловно, человек не рассудительный согрешает недостатком мудрости, хотя он может стараться исполнить внешние заповеди, как он их понимает. Если он не любит знания, то, значит, что ему чуждо? Что присуще хорошему студенту и чуждо такому, по комсомольской путевке поступившему в Богословский институт? Конечно, ему не хватает усердия, усидчивости. Без этих внешних добродетелей не жди усвоения, не ожидай, что знания придут к тебе. Но это внешняя добродетель. А есть еще, например, стремление докопаться до сути, постижение существа материала. Иной конспектирует – рука отсохнет, а другой схватывает на лету самое существо. |
| И слово моё и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости ( 1Кор. 2:4 ). То есть без внешней мудрости. Если же в проповеди не было ничего софистического, и призываемые были невеждами, и проповедующий таков же, и, кроме того, были гонение, страх и трепет, то скажи мне, как они одолели? Божественной силой. Потому, сказав: Слово моё и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, – он добавляет: Но в явлении Духа и силы. Видел ты, как безумное Божие мудрее и немощное Божие сильнее человеков ( 1Кор. 1:25 )? В самом деле, неучёные проповедники, связанные и гонимые, одолели гонителей. Почему? Не потому ли, что они внушали веру Духом? Ведь это и значит явление Духа. Кто же, скажи мне, не принял бы её, видя воскресение мёртвых и изгнание бесов? Но так как есть обманчивые силы, каковые бывают у колдунов, то апостол устранил и эту мысль, ведь он не просто говорит: силы, но сначала: Духа, а потом: силы, показывая, что всё сделанное было духовным. Итак, не недостатком является то, что проповедь возвещена не посредством мудрости, но даже величайшим украшением. Это особенно и показывает, что она божественна и что корни её свыше, с неба. Потому он и добавил: Чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией ( 1Кор. 2:5 ). Видел ты, как ясно он всеми способами доказал большую пользу необразованности и великий вред мудрости? А именно: последняя упраздняла Крест, а первая возвещала силу Божию; последняя вела к тому, что люди не находили ничего должного и хвалились самими собой, а первая располагала принять истину и украшаться Богом. Мудрость внушала многим считать апостольское учение человеческим, а необразованность ясно доказывала, что оно божественно и низошло с неба. Так вот, когда доказательство составляется словесной мудростью, тогда часто и недостойные, будучи искуснее в слове, одерживают верх над достойнейшими, и ложь изгоняет истину. Здесь же не так, ведь Святой Дух не входит в нечистую душу, а вошедши, не может быть побеждён, хотя бы против него восстало всё искусство красноречия… |
| Из приведенных слов ап. Павла мы видим, что с христианской точки зрения без любви всякое познание, даже пророческое, – ничто. Однако утверждается ли этим вообще отрицательное отношение ко всякому познанию и мудрости? По-видимому, на это следует сказать: да, если иметь в виду другие слова того же апостола. Так, он говорит, что проповедь его не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы ( 1Кор. 2:4 ), что когда мир своею мудростью не познал Бога в Его премудрости, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Иудеи требуют чудес, эллины ищут премудрости, а мы проповедуем Христа распятаго – для Иудеев соблазн, а для эллинов безумие ( 1Кор. 1:20–24 ). В послании к Колос. (2:8) апостол пишет: «смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением по преданиям человеческим, по стихиям мира, а не по Христу». Однако, разъясняет Климент, в этих словах возражается не против мудрости вообще, а против ложной мудрости, ибо такая мудрость – безумие пред Богом; равно как не против философии вообще, а против ложной философии, именно, прежде всего, эпикурейской, о которой апостол упоминает также в Деяниях ( Деян.17:18 ) и которая отвергала Провидение и поставляла в число богов похоть; затем, стоической, утверждавшей, что божество телесно и проникает собою всякую материю; наконец, против всякой философии, которая чтит элементы материальные, устраняя их Творца. 76 Но в этих словах ничего не говорится против мудрости вообще и философии вообще. Нужно только, чтобы мудрость получала свой источник от Бога и философия учила истине. Становясь в этом случае на путь, уже проложенный Филоном, Климент, как увидим ниже, философское понятие о мудрости наполняет христианским содержанием. Но Климент называет своего идеального человека не мудрецом, как философы, а гностиком. Название не оригинальное, но заимствованное, именно – у сект еретического гносиса. Мудрость философская основывается на знании; мудрость христианская, как получаемая от Бога, на вере. |
| При этом важно, что страх Господень распространяется не только на взаимоотношения Бога и человека, но на все, что человек делает, к чему стремится и от чего старается уйти. Начиная путь поста, будем учиться премудрости вместе с Церковью. Премудрости, которая сделает нашу жизнь полнее и глубже. Епископ Феоктист (Игумнов): Третья книга Царств доносит до нас прекрасный рассказ о вступлении Соломона в должность, то есть о том, как он стал царем Израиля, какие при этом внутренние переживания сопровождали Соломона. Он имел лишь одно желание: мудро править своими подданными, вместе с этим он прекрасно осознавал свою человеческую слабость, отсутствие опыта, осознавал и то, что без помощи Бога ему не справиться. Об этом были молитвы Соломона. Мудрости для управления он жаждал всем сердцем. Вот фрагмент его молитвы: «Господи Боже мой, Ты поставил раба Твоего царем вместо Давида, отца моего; но я отрок малый, не знаю ни моего выхода, ни входа… даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что зло». Бог дал Соломону то, что он просил: «Я даю тебе сердце мудрое и разумное, так что подобного тебе не было прежде тебя, и после тебя не восстанет подобный тебе» ( 3Цар. 3:12 ). Соломон не просил мудрости ради мудрости и мудрости ради самого себя. Она была ему нужна для того, чтобы он мог ей щедро делиться. Именно это он и делает в Книге Притчей. Оспорить наличие мудрости от Бога у Соломона невозможно. Но можно посетовать, что мы очень редко прибегаем к его словам в повседневной жизни. Слова же его универсальны, они дают общий для всех времен и поколений рецепт благополучной жизни. Сегодняшний отрывок Притчей среди прочего ставит перед всеми важный вопрос: мы имеем разум или же мы те, кого Соломон называет глупцами? Для ответа на этот вопрос не надо проходить тест на IQ. Для прохождения теста Соломона достаточно ответить на простой вопрос о собственном отношении к чужой мудрости и чужим наставлениям. Мы их принимаем? Открыты ли мы им — или замкнуты в самих себе и не умеем видеть пользы в чужих советах? По мнению Соломона, именно отношение к чужому мнению и отделяет людей разумных от глупцов. Будем же, друзья, мудры Соломоновой мудростью! |
| Этому противоречит сказанное [в Писании]: «В этом 9 мудрость ваша и разум ваш пред глазами народов» (Вт 4, 6). Отвечаю: это учение суть мудрость, превосходящая все человеческие мудрствования вместе взятые, причем не в том или ином смысле, но абсолютно во всех. В самом деле, мудрому, в числе прочего, надлежит исследовать [вещи] и выносить суждения, а так как низшие вещи устанавливаются в свете высших [себе] причин, то мудрым в чем-либо [по праву] считается тот, кто умеет увидеть в каждом деле высшие причины 10 ; так, мудрым в строительном деле (архитектором) зовется тот, кто проектирует здания, каменщиков же и плотников мы называем ремесленниками: «Я, как мудрый строитель, положил основание» ( 1Кор. 3, 10 ). Затем, когда говорят о самой человеческой жизни, мудрым называют и человека благоразумного, если он сообразует свои поступки с конечной целью: «Человеку разумному свойственна мудрость» ( Прит. 10, 23 ). Поэтому если кто умозрит наивысочайшую из всех причин, Бога, тот более всех достоин имени мудрого. И Августин не напрасно определил мудрость как знание божественных вещей 11 ». Но священное учение преимущественно и трактует о Боге, видя в Нем высочайшую причину; к тому же [познает Бога] не только так, как познают Его философы, – через Его творения, «ибо что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им» ( Рим. 1,19 ), – но и так, как Он знает Себя и [это знание] сообщает другим. Потому-то именно священное учение и есть наипервейшая мудрость. Ответ на возражение 1. Священное учение черпает свои положения не из каких-либо человеческих знаний, но из знания божественного, которое, как высшая мудрость, предопределяет и все наши познания. Ответ на возражение 2. Положения прочих наук или самоочевидны и не подлежат доказательству, или же устанавливаются естественным разумом при посредстве какой-либо иной науки. Но сама способность к научному познанию исходит не из естественного разума, а ниспосылается через откровение. Потому-то и основоположения других наук нуждаются не столько в доказательствах, сколько в [согласном] установлении. Все же, изысканное в других науках, что входит в противоречие хотя бы с одной истиной этой [священной] науки, должно быть признано ложным: «Ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия» ( 2Кор. 10, 4, 5 ). |
| «Я, Екклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме; и предал я сердце мое тому, чтоб исследовать и испытать мудростию все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем. Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, все – суета и томление духа!» ( Еккл. 1:12-14 ) «Вот, я возвеличился и приобрел мудрости больше всех (…) и сердце мое видело много мудрости и знания. И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость; узнал, что и это – томление духа. Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» ( Еккл. 1:16-18 ). Темная туча возникает в стихе 13, со словами «тяжелое занятие». Мы часто слышим фразы вроде: «Горше, но мудрее». Даже Сократ это знал, когда говорил, что философия – приготовление к смерти. Вторая туча является со словами: «Видел я все дела, какие делаются под солнцем». Только Бог может это выдержать и не затосковать. Скука – хуже скорби. Скорбь не суетна, скука – сама суета. Соломон стремился к мудрости не простодушно и не односторонне, он знал и «безумие с глупостью». Самое страшное в том и было, что разницы нет, и то, и то – суета, мудрость – не умнее глупости. Единственный мудрый вывод: «во многой мудрости много печали». Соломон не первый и не последний нашел в колодце мудрости горькую воду. Подумайте о тех, с кем вы знакомы. Разве громче и больше всех смеются не самые глупые? Разве самые умные не печальны? 2. Удовольствие Ну что ж, если умные не овладели тайной счастья, может быть, ею овладели глупцы? Ум не дает радости; может быть, её дает тело? Удовольствие – самый простой, очевидный ответ на вопрос о высшем благе. Собственно, «счастье» и «удовольствие» – почти синонимы. А удовольствие – здесь, рядом, под рукой, не то, что мудрость. Мудрость – таинственное море, удовольствие – неглубокий пруд. Она – горная вершина, оно – газон в саду. Она – каменистая дорога, оно – асфальтированное шоссе. Только вот смысла в нем не найдет даже Соломон, даже человек, у которого есть всё, вернее – именно такой человек. |
| Святой апостол Павел говорит: слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией (1 Кор.2:4-5). Мы стремимся утвердить веру свою именно на мудрости человеческой. Нам нужно доказательство веры, мы и у кандидатов священства стремимся укрепить веру — этим именно путем. Для этого существуют все богословские науки в наших семинариях и академиях, а главную-то науку, изучая которую мы вселили бы в свое сердце силу Божию, выпустили из виду — и наука эта есть воспитание нашего ума, нашей воли, нашего сердца на строго нравственных христианских началах. Служители Алтаря Господня! Запомним вышеприведенные слова святого апостола Павла и, если в учебных заведениях нам предлагали веру, основанную на мудрости человеческой, то теперь на пастырском поприще будем проповедовать Господа Христа не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы (1Кор.2:4). Аминь. Читая газеты, часто поражаешься неточными, вымышленными, неправильными сообщениями. В данном случае мы прежде всего разумеем сообщения церковные. И думается нам, что если наблюдается такая неосведомленность в газетах о церковных делах, то ведь то же самое может быть и в других областях. И вот, эти газеты читаются нашим обществом, на газетах оно воспитывается, и подумайте, какое неправильное миросозерцание газеты вырабатывают в нашем обществе. Казалось бы, что ради нашей же пользы Цензурный Комитет должен иметь множество членов — специалистов по разным отраслям знаний и профессиям, которые бы усиленно следили за верностью печатных сообщений. Мы не говорим уже о том или другом направлении газет, нам хочется установить по крайней мере верность, правильность сообщений, хочется устранить из газет всякую ложь и клевету. Мне один солдат сообщил следующее о табачном сборе, которым для наших воинов так теперь заняты. «Я, — говорил он, — до призыва не курил. Поступив же в ряды войск, я стал курить, так как нам всем стали выдавать деньги на табак. Многие мои товарищи, не курившие дома, сделавшись солдатами, закурили. И что же, какую пользу нам принес этот табак? Мы задыхались, да курили, от табаку получилось дрожание рук и сердцебиение, так что трудно было держать винтовку в руках и бегать. А я даже нажил порок сердца и теперь меня навсегда освободили от военной службы. Я и многие мои товарищи даже роптали, зачем нас приучали к табаку, а были и такие, которые проклинали тех, кто выдумал табак, и не одобряли начальство за то, что оно так поощряет табакокурение». |
| б. 1:17–3:4 Апостольская проповедь и мудрость мира. 1:17–25. Апостольская проповедь это «слово о кресте» ( λϒος ο σαυρο,1:18). Его не могут воспринять те, кто считает себя мудрыми и умными, ибо «Бог обратил мудрость мира сего в безумие» (1:20), так как «мир своею мудростью не познал Бога…» (1:21). В то время, как «иудеи требуют чудес», а греки (т.е. все язычники) «ищут мудрости» (1:22), апостолы проповедуют Христа распятого, «для Иудеев соблазн, для Еллинов безумие» (1:23). 1:26–31 Вот почему апостол Павел напоминает, что среди верных Коринфа, к которым он обращается, немного «мудрых по плоти» (т.е. с человеческой точки зрения, прим. «Иерусалимской Библии »), немного сильных…(1:26). Потому что «немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное…(1:27), «для того, чтобы никакая плоть не хвалилась перед Богом» (1:29). Коринфяне не должны хвалиться перед Богом, потому что ко Христу, который «есть праведность, освящение и искупление (1:30) верных, их привел Бог. 2:1 – 3:4 Сам апостол Павел остерегался проповедовать Благовестие «в превосходстве слова или мудрости» (2:1). «И был я у вас, говорит он, в немощи и в страхе и в великом трепете. И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией…» (2:3–5). Этот отрывок очень важен, так как из него мы узнаем, что самим своим успехом апостольская проповедь была обязана не таланту убеждать, свойственному проповеднику, но силе Духа Святого, говорившего его устами. Подобную мысль апостол Павел уже излагал в 1Фес.1:5. Мудрости человеческой апостол противопоставляет мудрость Божию, проповедуемую «между совершенными», мудрость, которая не от мира сего (2:6), «тайная, сокровенная, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей» (2:7). Согласно предвечному замыслу триединого Бога (Быт.1:26), человек создан по образу и подобию Божию, чтобы стать обоженным в Сыне, воплощение Которого было предопределено от века (Еф.1:4–5). 8 Этот предвечный замысел Божий, эта тайная мудрость, оставшаяся сокрытой от людей в течение веков, явилась во Христе и была открыта Духом (2:10). Апостол Павел подчеркивает роль Святого Духа: «Божьего никто не знает, кроме Духа Божия» (2:11). Именно Дух Святой, исходящий от Бога, нас наставляет (2:12) и научает премудрости (2:13); духовными словами Он повествует о духовных вещах (2:13). |
| Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого. И Христос, говорит, хотел сего, то есть чтобы я был человеком простым, да и сам я признал за хорошее - вовсе не знать внешней мудрости, а знать только то, что Иисус Христос был распят, и уметь проповедовать вам о Нем. И был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете. Не только, говорит, я пришел к вам бедным по слову, но и жил между вами в немощи, и страхе и трепете, то есть среди гонений, искушений и бесчисленных опасностей. Ибо сам он как человек боялся опасностей, даже трепетал их; посему и достоин большой похвалы, что, будучи с нами одного естества, превзошел нас своей волей. Выше сказанными словами он показывает могущество Христа, то есть что Он преодолел столько препятствий, и вместе низлагает гордость коринфян, полагавшихся на мудрость, богатство и силу. И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы. Проповедь моя, говорит, не была убрана внешней убедительностью и красноречием, но состояла в явлении духа, то есть доказательством имела Самого Духа Святого. Это значит или то, что апостол, чрез благодатное служение Слову, внушал веру своим слушателям необыкновенным каким-нибудь образом, или то, что он творил знамения и чудеса; ибо прибавляет: и силы, то есть знамений. В самом деле, видеть мертвых воскресающими было сильным доказательством истины веры. Но так как и демоны производят знамения чрез наваждение, то апостол присовокупил слово силы, сказав наперед Духа, показывая сим, что его знамения зависели от Святого Духа. Впрочем, слово силы можно понимать и иначе, ибо, сказав пришел не в мудрости, но в немощи, слова в явлении духа относит к мудрости, а слово силы противополагает немощи, как бы так говоря: хотя я терпел гонения и сечен был бичами, но оказался еще сильнее, а это служит величайшим доказательством для слова. Чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией. Мудростью человеческой называет убедительность и красноречие, а под силой Божией, как выше показано, разумеет укрепление немощных и гонимых, также явление знамений. Сими-то средствами утверждаема была, коринфяне, вера ваша, - не способностью выражаться убедительно и красноречиво, но силой Божией. |
| Хотя Павел и говорит об иудейском соблазне по поводу Креста Христова (а обойти этот аспект он не может, так как иудейский фон является первым и остается актуальным хотя бы потому, что и в Коринфе были иудеи), тем не менее в словах о мудрости Божией, посрамляющей мудрость человеческую, основное острие полемики направлено не против иудейского неприятия Креста, а против эллинского стремления переварить по-своему христианскую весть, встроить ее в ту разновидность человеческой мудрости, которая претендовала на подлинное религиозно-мистическое «знание» (gnw=sij). Это были первые симптомы гностицизма, который только-только начинает зарождаться, чтобы стать полноценной угрозой для Христианской Церкви во II веке. Среди коринфских христиан, а значит, читателей посланий ап. Павла, были такие, которые под воздействием развивающихся гностических (или предгностических) учений тоже мнили себя обладателями глубоких знаний о Боге, достигшими просвещения, «духовными» — в отличие от остальных, по их мнению, непросвещенных, грубых, примитивных людей. Так они говорили в том числе и в отношении собратьев в их же церкви. На протяжении всего 1 Кор., включая «Слово о Кресте», Павел то и дело говорит об этих «знающих», «духовных», «мудрых», в глазах которых слова Павла о терпении, о милосердии, о прощении выглядят как нечто примитивное, простецкое, якобы рассчитанное на популярный невысокий уровень массы людей. Вот уж они-то — избранные, посвященные — рассуждают о вещах сложных, серьезных, глубоких, а значит, связанных с божественным знанием, а все эти «терпение, единомыслие, милосердие», символом чего является Крест, — все это слишком просто, примитивно, а значит, имеет лишь отдаленное отношение к подлинному знанию Бога: 1 И когда я приходил к вам, братия, приходил возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или мудрости, 2 ибо я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого, 3 и был я у вас в немощи и в страхе и в великом трепете. 4 И слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы, 5 чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией (1 Кор. 2, 1-5). |
|
|
