| Ап. Лука. Икона. Ок. 1360 г. (мон-рь Хиландар на Афоне) Ап. Лука. Икона. Ок. 1360 г. (мон-рь Хиландар на Афоне) В научно-критической библеистике с XIX в. авторство Д. с. а. и достоверность преданий о жизни дееписателя неоднократно ставились под сомнение. Прежде всего отмечалось отсутствие каких бы то ни было сведений о евангелисте Луке у Папия Иерапольского (60-130). Еретик Маркион, отвергнувший все Евангелия, кроме Евангелия от Луки, и включивший его в свой канон, тем не менее оставил его анонимным ( Tertull. Adv. Marcion. 4. 2. 3). Поскольку со II в. считается, что канонические книги должны быть написаны близкими учениками Господа или апостолов, предания о происхождении, медицинском образовании и служении евангелиста могли основываться не на независимом свидетельстве, а на новозаветных текстах. В частности, вывод о происхождении Луки из Антиохии, помимо того внимания, какое уделяется этому центру христианства в Д. с. а., может быть сделан из Деян 13. 1, где упоминается Луций Киринеянин (кроме того, в «западном типе» текста повествования от 1-го лица (т. н. мы-пассажи) включают и Деян 11. 28, где повествуется об Антиохийской Церкви). В отношении авторства Д. с. а. рус. библейская наука занимает вполне определенную позицию, доказывая, во-первых, единство автора (в противовес гипотезам о механической компиляции из разных источников), во-вторых, его личное участие в описываемых событиях как спутника ап. Павла и, наконец, то, что этим автором был никто иной, как евангелист Лука ( Глубоковский. 1932). Вопрос о том, был ли автор Д. с. а. врачом, приобрел особую остроту после работ У. К. Хобарта ( Hobart. 1882), позицию к-рого поддержал А. фон Гарнак ( Harnack. 1906). По мнению Хобарта, в Евангелии от Луки и Д. с. а. встречается большое количество медицинской лексики, использовать к-рую мог только профессиональный врач, в частности такие термины, как «расслабленный» (παραλελυμνος - в Лк 5. 24; Деян 8. 7 (в греч. тексте - 8. 8); 9. 33), «постель» (κλινδιον - в Лк 5. 19, 24; κλινριον - в Деян 5. |
| Ее имя встречается в большинстве жалованных грамот кор. Душана мон-рям и храмам. По преданию, в 1345 г., после взятия Стефаном Душаном Серр, она «снем с главы своеа венец с драгим камением и с женчюгом», приложила его к чудотворной Евхаитской иконе Божией Матери в знак почитания ее за оказание помощи серб. войску (см.: Турилов А. А. Рассказы о чудотворных иконах мон-ря Хиландар в рус. записи XVI в.//Чудотворная икона в Византии и Др. Руси. М., 1996. С. 517); до наст. времени эта драгоценность не сохранилась (см.: Б. Хиландарска икона српског цара Стефана//ЗРВИ. 2006. 43. С. 319-348). Е. была едва ли не единственной женщиной, посетившей в средние века Афон, когда в 1347 г. серб. царский двор, спасаясь от эпидемии чумы, свирепствовавшей в Европе, отправился на Св. Гору как в своеобразный оазис, куда не добралась смертельная болезнь ( ivojinovi . 1982. P. 119-126; 1992. С. 118-119). Согласие на посещение царицей Св. Горы являлось небывалой уступкой со стороны афонских властей, продиктованной экстраординарными причинами. Е. прожила там 8 месяцев «не яве, но некако премудро и покровенно» ( Записи. 3. 4939). На Афоне Е. стала 2-м ктитором Карейской келлии св. Саввы Сербского. По монастырскому преданию (не вполне, впрочем, достоверному - см.: 1992. С. 175), вкладом Е. в мон-рь Кастамонит является хранящаяся там икона Божией Матери в драгоценном окладе. Согласно не получившему объяснения свидетельству историка рубежа XVI и XVII вв. Мавро Орбини (Buзahmujcku извори. 1986. С. 394. Примеч. 118), Е. резко отрицательно относилась к католикам, и под ее влиянием царь Душан отобрал у «латинских» мон-рей и храмов в Зете большое количество золота, серебра и иных драгоценностей. После смерти мужа Е. вместе с сыном основала мон-рь Матейче. Е. приняла монашество с именем Елизавета и стала (вплоть до 1365) фактической соправительницей сына Стефана Уроша V, а также управляла собственным удельным княжением с центром в Серрах: в грамотах, выданных царем Урошем, Е. постоянно упоминается на 2-м месте как «госпожа моя царица матерь царства моего» ( 1992. |
| Е. началось уже в кон. XIII в. Архиеп. Даниил сообщает, что через неск. лет у раки, в к-рой хранились мощи Е., стали совершаться чудеса: был виден свет множества свечей и слышны голоса тысяч людей, однажды из раки выросли и расцвели 3 цветка, произошло исцеление человека. После видения экклисиарху мон-ря Жича юноши сурового вида со словами: «Почему не заботитесь, видя столько знамений от раки этого святого? Или не понимаете, что суждено его телу не видеть тление, а покинуть земное болото?» - о чудесах было сообщено кор. Милутину. Король, посоветовавшись с архиеп. Иаковом I , повелел открыть раку. Тело Е. было обретено нетленным, мощи переложены в ковчег и поставлены в соборе на видном месте. В 1292 г. из-за угрозы нападения татар архиеп. Иаков перенес мощи в ц. св. Апостолов в Печ, где они находились до 1653 г. ( 1965. С. 80). В 1737 г. они были переданы в мон-рь Црна-Река (местонахождение их в наст. время неизвестно). Память Е. была указана в месяцеслове пергаменного Евангелия-апракос, написанного в 1329 г. по заказу архиеп. Даниила II игум. монастыря Студеница Николаем (см.: Григорович В. И. Очерк путешествия по европ. Турции. М., 18772. София, 1978р. С. 21-22), хранившегося в б-ке монастыря св. Павла на Афоне и сгоревшего в нач. ХХ в. Др. случаи включения памяти Е. в месяцесловы Евангелий и Апостолов не зафиксированы ( Д. Прилог месяцеслова XIII и XIV в.//Jyжhocлobehcku филолог. Београд, 1989. 45. С. 137-160). С распространением в Сербской Церкви в XIV в. Иерусалимского богослужебного устава память Е. в отличие от памятей святых Симеона, Саввы и Арсения Сербских не включалась в месяцесловы, а помещалась в маргинальных приписках (см.: Записи. 3. С. 72. 5032). На Руси почитание Е. не отмечено. Гимнография В совр. научной лит-ре упоминается только служба Е., по стилистическим признакам (сходство с пространным Житием) она, возможно, принадлежит архиеп. Даниилу ( 1970. С. 295). Однако на основании упоминания в несохранившемся списке проложного Жития (НБС. 15) службы, которая не была переписана Даничичем, можно предположить существование более раннего гимнографического памятника в честь Е., к сер. XIV в. вытесненного из обращения. Старший известный в наст. время список службы Е. (редакция не определена) находится в серб. пергаменной Минее служебной на янв. сер. XIV в., выполненной писцом хиландарской школы (РНБ. F. n. I. 69). Служба Е. приписана основным почерком в конце рукописи. Старший пергаменный список службы Е., атрибутированной архиеп. Даниилу (НБС. Старое собр. 1.233), погиб при фашистской бомбардировке Белграда в апр. 1941 г. Иконография |
| Хрисовул имп. Андроника III, данный мон-рю Хиландар. 1317 г. Хрисовул имп. Андроника III, данный мон-рю Хиландар. 1317 г. В отличие от этих актов, включавших постановления общего характера (constitutiones generales), с XI в. основным типом имп. актов становятся распоряжения в форме специальных законов (leges speciales). Они издавались в виде хрисовула или простагмы. Хрисовул (χρυσβουλλος λγος; хрисовульное слово) получил свое наименование от золотой печати, или буллы (χρυσ βολλα), к-рой скрепляли имп. грамоты. Печати представляли собой круг из золота диаметром 2,5-4 см и были атрибутом только имп. персоны; на одной стороне специальным штемпелем наносилось изображение василевса (часто с соправителем или соправительницей), осеняемого образом Христа или Богородицы, на оборотной стороне указывались имена и офиц. титулы владельца печати. Печати подвешивались к акту на специальном шнуре (ленте). Хрисовул составлялся по определенной форме и подписывался собственноручно императором пурпурными чернилами. Этот вид актов выдавался по особо торжественным поводам. Торжественные акты, скрепленные серебряной (ργυρς) печатью, назывались аргировулами («серебропечатными»). Простагма (πρσταγμα - распоряжение, приказ) представляет собой имп. акт, формуляр к-рого отличается меньшей торжественностью. Еще одним видом имп. грамот в Византии был сигиллий (σιγλλιον от sigillum - знак, печать), под к-рым не ставилось имя василевса, а указывалась лишь дата (месяц и индикт) издания документа; он также скреплялся имп. печатью. Наконец, видами имп. распоряжений были питтакии (γρμματα πιττκια) и орисмос (ρισμς), подобные по характеру сигиллию. Указ имп. Алексея IV Великого Комнина. 1416 г. (мон-рь Дионисиат на Афоне) Указ имп. Алексея IV Великого Комнина. 1416 г. (мон-рь Дионисиат на Афоне) Др. тип визант. имп. актов представлен документами по конкретным правовым казусам, издаваемыми в связи с запросами представителей власти, юристов или отдельных частных лиц. Распоряжения василевса оформлялись в виде посланий (epistula; πιστολ или σκρα) или предписаний (subscriptio; λσις или σημεωσις). В грамотах последнего вида изначально различались λσις - ответ императора на запрос чиновника по вопросам администрации и фиска и σημεωμα (σημεωσις) - ответ императора по гражданским и церковноправовым вопросам; со временем эти нюансы стерлись. |
| В Москве М. прожил до Пасхи 1654 г., когда получил разрешение вернуться на «прежний престол». В челобитной от 20 марта он просил выделить 12 подвод, чтобы вывезти книги, иконы и служебники (Там же. Л. 58). Судя по рассказу М. в Посольском приказе 11 дек. 1657 г., в епархию он не вернулся, а через Валахию и «мутьянские земли», не заезжая в К-поль, проехал на Афон, где прожил 2 года. Через Египет и Синай на 1-й неделе Великого поста 1656 г. он прибыл в Иерусалим и в Великую субботу хотел вместе с Иерусалимским патриархом войти внутрь Гроба Господня во время сошествия благодатного огня. Хотя он заплатил турку, в Кувуклию его не пустили, и он не смог увидеть, как сходит огонь. Но в рассказе М. отметил, что зажженные от благодатного огня свечи обжигали, «как и от прочего вещественного огня». После он побывал в К-поле, где встретился с некими серб. иерархами, и через Афон, сербские, «мутьянские» и валашские земли вновь прибыл в Москву (Там же. 1658 г. Д. 3. Л. 10-12, 17-18). В янв. 1658 г. М. лично преподнес царю и его близким святыни со Св. земли: деревянные кресты, свечи от Гроба Господня, «древа» с Синайской горы и от дуба Мамврийского, землю из Вифлеемского вертепа, а также митру прп. Симеона Сербского (Там же. Д. 4. Л. 38-45). В кон. дек. 1658 г. по разрешению царя М. снова посетил Троице-Сергиев мон-рь (Там же. 1659 г. Д. 2. Л. 6). В Москве М. прожил до 1660 г. В челобитной от 29 сент. он просил отпустить его в «свою землю» и дать жалованную грамоту монастырю Лесново с правом каждые 5 лет приезжать за милостыней (при этом он писал, что основатель обители прп. Гавриил Лесновский пришел «от русские земли»). Царь пожаловал ему милостыню и деньги на проезд, 31 окт. 1661 г. в Посольском приказе выписали грамоту для Лесновской обители (Там же. 1661 г. Д. 3. Л. 1-1 об., 2-8). М. поселился в хиландарской испоснице свт. Николая на Афоне (в костнице хранится его череп). Во время долгого отсутствия М. управлял ли кто-нибудь в этот период епархией от его имени, неизвестно. Ист.: Записи. 1. Бр. 1487, 1494, 1547, 1563, 1568. 4. Бр. 6848, 6850, 6852, 6853, 6855, 6880; Москва-Сербия, Белград-Россия: Сб. док-тов и мат-лов. Белград; М., 2009. Т. 1: Обществ.-полит. связи XVI-XVIII вв. С. 261-263, 265-271, 273-275, 280-281, 292-294, 296-299, 301-302, 455-457, 462. |
| Николаю Чудотворцу, т. к. и 2-й основанный им мон-рь был посвящен этому же святому. По др. версии, Г. м. был вверен свт. Николаю, покровителю плавающих, поскольку он стоял на берегу моря, причем на месте древнего храма Посейдона, остатки к-рого и сегодня можно видеть на арсанасе (пристани). История монастыря Древнейшее упоминание Г. м. содержится в хрисовуле визант. имп. Андроника II Палеолога (1282-1328), выданном мон-рю прп. Дионисия, в к-ром обитель названа Григориатикон, т. е. мон-рь Григория. Подпись игумена Г. м. иером. Каллистрата впервые встречается в акте Протата 1347 г. В хрисовуле серб. кор. Стефана IV Душана (1348) фигурирует игум. Каллист. В 1364 г. серб. деспотом Иоанном Углешей были установлены границы между Г. м. и мон-рем Симонопетра ( Βησσαρων (Μχας). 1954. Σ. 9-10). В 1394 г., когда на Афоне было 25 мон-рей, Г. м. занимал 22-е место в их иерархии ( Meyer. 1894. S. 197). Из тур. документа 1429 г. известно, что Г. м. принадлежали владения в Сидирокавсии, в Лонгосе (п-ов Ситония) и в Кассандрии ( Βαρλαμ (Αϒϒελκος). 1921. Σ. 172-173). Прп. Григорий Новый и игум. Иоаким Макригенис. Роспись притвора кафоликона мон-ря прп. Григория. 1768–1779 гг. Прп. Григорий Новый и игум. Иоаким Макригенис. Роспись притвора кафоликона мон-ря прп. Григория. 1768–1779 гг. Акт Зографского мон-ря (1483) подписан проигум. Г. м. Аверкием по-славянски. Хиландарский старец Исаия (1489) указывает, что число иноков в Г. м. достигло 270 чел., и называет этот мон-рь сербским (Три древних сказания. 1882. С. 5). Эти сведения подтверждаются тем, что по-славянски подписали ряд документов игумены Г. м. Спиридон (1496), Никифор (1503-1513), Гавриил (1526), Никанор (1541) ( Παυλικινωφ. 2002. Σ. 16-20). По всей видимости, в Г. м. подвизались не только серб., но и болг. монахи (Ibid. Σ. 14-22). В 1497 г. мон-рь серьезно пострадал от нападения агарян, т. е. араб. пиратов. В том же году Г. м. был восстановлен сыном молдав. господаря Александром. В хрисовуле 1500 г. сообщается, что мон-рь, в очередной раз сожженный и полностью разрушенный пиратами, был отстроен молдав. |
| Гробница прп. Афанасия. Фотография. Кон. ХХ в. Согласно «Завещанию» прп. Афанасия, эпитропами В. Л. стали прп. Иоанн Мтацминдели († ок. 1005-1006) (а затем его сын прп. Евфимий Святогорец , духовное чадо прп. Афанасия) и патрикий Никифор Уран, военачальник и секретарь имп. Василия II. В 1052 г. после смерти эпитропа Никифора визант. имп. Константин IX Мономах поручил попечение о В. Л. препозиту Иоанну (Actes de Lavra. Pt. 1. N 31). 2-м игуменом В. Л. после прп. Афанасия стал Антоний (ок. 1000), затем Феоктист (до апр. 1010), Феодорит (1010-1016), Евстратий (1016-1018) и др. Рост числа братии В. Л. происходил стремительно: в 976 г. в ней подвизалось 120 монахов, в 978 г.- 150, а в сер. XI в.- более 700, как явствует из хрисовула 1030 г. и из Типикона 1045 г. Имп. Михаил VI хрисовулом 1057 г. добавил к получаемой мон-рем от прежних императоров сумме 3 литры золота (Actes de Lavra. Pt. 1. N 32). Эти права и привилегии В. Л. подтвердил имп. Исаак I Комнин. В первые века своего существования к В. Л. отошли владения небольших афонских обителей: мон-рь Гомату, или Орфану (989), на месте совр. г. Иериссо; мон-рь Моноксилиту (996); бухта Платис (991); небольшой п-ов от Хиландарского мон-ря до Неа-Рода; местность Вулевтирии (1030); мон-рь Калика и Ксирокастро (1259); Амальфитанцев мон-рь (1287). Постепенно В. Л. стала крупным землевладельцем, также получавшим доходы от ряда светских земельных владений. В 1098 г. имп. Алексей I Комнин во время визита к нему делегации 60 афонских игуменов пожаловал игум. Феодору солидную денежную сумму ежегодно на расходы обители. В 1115 г. мон-рь получил в дар от Никифора Кефаласа, племянника игум. Феодора Кефаласа, земельные владения в Моглене, Траянополе и Делкосе (Actes de Lavra. Pt. 1. N 60). В начале правления Алексея I на Афоне произошел серьезный конфликт, связанный с поселением на Св. Горе неск. сот семей влахов. Соседство мирян, особенно влашских женщин, к-рые в муж. одежде пасли стада, привнесло нестроения в жизнь иноков и вызвало их негодование. |
| Во время путешествий на Афон Д. приобрел значительное кол-во отрывков слав. и греч. рукописей XII-XV вв. из б-к Хиландара, мон-ря Св. Павла и др. Путешествия по Востоку и те богатые впечатления, к-рые получал Д. от них, послужили материалом для ряда работ по церковно-политическим вопросам правосл. Востока кон. XIX в. В 1892 г. в ж. «Странник» был издан очерк «Русские на Афоне», посвященный состоянию рус. святогорского монашества кон. XIX в. Сетуя на трудности, с которыми рус. ученому приходится сталкиваться в афонских мон-рях, Д. с благодарностью вспоминает святогорцев, оказывавших ему внимание и помощь во время занятий, в частности библиотекаря Пантелеимонова мон-ря о. Матфея, с к-рым Д. вел переписку (Русский самородок на Св. Афонской горе: Незабвенной памяти схим. Матфея, библиотекаря рус. Пантелеймоновского мон-ря//СИППО. 1912. Т. 23. С. 122-142). В связи с кончиной игум. Пантелеимонова мон-ря Макария (19 июня 1889) Д. написал его подробную биографию, а затем историю рус. монашества на Афоне в XIX в., в т. ч. и о разногласиях рус. и греч. монахов. Для актовой речи в 1892 г. Д. избрал не литургическую тему, а наблюдения и впечатления от поездки на о-в Патмос (Иоанно-Богословский мон-рь на о. Патмос по сравнению с святогорскими мон-рями идиоритмами//ТКДА. 11. 1892. С. 326-492). Это сочинение получило полную Макариевскую премию. Найдя во время поездки в 1897 г. в Трапезунде мемуары Арсения, архиеп. Элассонского, скончавшегося в России в сане архиепископа Суздальского (1625), Д. занялся их изучением (Архиеп. Елассонский Арсений (Суздальский тож) и его вновь открытые исторические мемуары//ТКДА. 1898, 1899 (отд. отт.: К., 1899)). Рукопись мемуаров, с которой Д. сделал собственноручную копию, погибла во время пожара в 1923 г., поэтому список из архива ученого является уникальным. Актовая речь 1904 г. снова была посвящена теме из рус. истории, вероятно в связи с 300-летием Астраханской епархии (Приезд в Астрахань восточных патриархов Паисия Александрийского и Макария Антиохийского и связанное с ним учреждение здесь митрополии//ТКДА. 1904. 3. С. 317-358). В 1900-х гг. Д. возвратился к проблемам правосл. Востока и жизни там русских в статьях, опубликованных в периодических изданиях в 1903-1906 гг. Его статьи по истории правосл. Востока XIX в. выгодно отличались от большей части церковно-политических публикаций того времени документированностью, историческим подходом автора, его широкой эрудицией и беспристрастностью. Эти качества во многом предопределили последовавшее вскоре приглашение Д. на должность ученого секретаря ИППО. |
| из с. Ободова Спировского р-на Тверской обл., XV в., ЦМиАР), а также с развернутым свитком с текстом молитвы «Владыко многомилостиве» в руке (по типу иконографии Богоматери Параклесис (Агиосоритиссы), напр., Д. в верхней части иконы «Святые братья Алфановы», 1701, НГОМЗ); св. Иоанн Предтеча - с развернутым свитком в руке («Васильевский чин»); ап. Петр - с развернутым свитком в виде раструба («Высоцкий чин»). Деисус. Икона. Кон. XVI - нач. XVII в. (ГРМ) - древнейший тип композиции, по содержанию отвечающей теме моления Церкви перед Христом. Прообразом такого Д. является популярное в ранневизант. период изображение Христа с 12 учениками (росписи катакомб, III-IV вв.; мозаика апсиды ц. Сан-Лоренцо в Милане, IV в.; апостолы в медальонах в мозаиках кафоликона мон-ря вмц. Екатерины на Синае, 560-565). Один из ранних примеров апостольского Д.- икона с Д. и 12 праздниками (кон. XI - нач. XII в., мон-рь вмц. Екатерины на Синае), напоминающая изображение иконостаса в миниатюре. В среднике - 5-фигурная композиция с архангелами, по сторонам - попарно 12 апостолов в рост. Сокращенный вариант такого апостольского Д., с Петром и Павлом и 2 евангелистами, представлен в среднике эпистилия темплона из мон-ря Ватопед на Афоне (XII в.). Эпистилий темплона из мон-ря вмц. Екатерины на Синае (XIII в.) представляет собой поясной апостольский Д. без архангелов, включающий помимо изображений Богоматери и св. Иоанна Предтечи образы апостолов Петра и Павла, 4 евангелистов и великомучеников Георгия Победоносца и Димитрия Солунского. Д. с евангелистами находился в иконостасе кафоликона мон-ря Хиландар (XIV в.). В рус. искусстве самым ранним примером апостольского Д. являются псковские иконы ростового чина из ц. Успения Пресв. Богородицы на Пароменье в Пскове (XV в., ПИАМ). Этот тип композиции не получил распространения на Руси в XV-XVI вв. и чаще встречается в искусстве кон. XVII в. (напр., иконостас ц. Покрова в Филях). «Царский» Д., или «Предста Царица одесную Тебе» «Предста Царица одесную Тебе». |
| Собор преподобных отцов, на Афоне просиявших. Икона. 1849 г. Иконописец Макарий из Галатисты (мон-рь Протат) Наиболее раннее изображение П. находится в составе образов святых, занимающих нижний ярус стен Успенской ц. Протата в Карее. В отделенной от основного пространства юго-зап. ячейке (камере) близ прохода в наос сохранилась лишь верхняя половина его образа; на соседней стене - образ прп. Онуфрия Великого, через пролет - изображение прп. Афанасия Афонского (ок. 1300, мастер Мануил Панселин). Уже в этом фресковом образе П. отличительные черты его внешности определяют индивидуальность облика: седые волосы, короткие спереди и волнистые на затылке, отсутствие бороды и невыделенная графика морщин придают лицу П. моложавость, к-рая контрастирует с белым цветом волос. Куколь синей схимы опущен, на плечах коричневый плащ, трижды скрепленный впереди, в руках - закрытый свиток. Эти черты внешности П. сохраняются во всех известных «портретных» изображениях святого, как в стенописях, так и на иконах. В нач. XX в. это изображение, как и др. росписи Панселина в Протате, были известны в России: сохранилась фототипия 1913 г. с образом П. из собрания В. Т. Георгиевского (ГМЗК). В чине преподобных П. появляется в росписях купольных нартексов (лити) кафоликонов афонских мон-рей: Хиландара (1321/22) - на 2-м ярусе на сев. стене; Дионисиата - на нижнем ярусе, на арке окна на юж. стене (1-я пол. XVII в.), рядом с прп. Максимом Кавсокаливитом. Фреска в лити Дионисиата по рисунку и цвету повторяет образ, созданный Панселином, с той лишь разницей, что лицевые морщины подчеркнуты контрастом цвета основы и белильной разделкой. В нартексе парекклисиона вмч. Георгия мон-ря св. Павла, который находится на верхнем этаже сев. братского корпуса (по выражению В. Г. Григоровича-Барского - «на столпе») и украшен фресками (ок. 1552-1555, мастер Антоний Афонский), П. изображен на зап. стене рядом с афонскими святыми, преподобными Петром и Афанасием, а также с преподобными Кириаком Отшельником и Нилом Синаитом. |
|
|
