| Так вкратце пишу вам, чтобы вы убоялись божественным страхом, чтобы не ослушивались вашей старицы. Ибо имеете дело не с ней, а с Богом, Который требует послушания для спасения души. Итак, о монашеском облачении, о котором ты пишешь: его показал ангел божественному Пахомию. Ранее, в первые века христианства, избравшие девство, как вы сейчас, испытывались три года и затем плели венец из благоуханных цветов. И архиерей, как пишут, читал над ними молитвы, подобные нынешним молитвам монашеского образа, как над невестами Христовыми. И когда они умирали, венцы полагали в гроб вместе с ними. Итак, оставляю это. Сейчас облачение в монашеские одежды – это таинство, как возложение венцов в браке. Ты надеваешь монашеское одеяние вместо венцов. Когда уневещиваешься Христу, давая обет девства до конца жизни. В смертных браках надевают венцы, давая друг другу обет верности до конца жизни. Могут ли они потом отдать эти венцы, чтобы ими венчался другой брак? Нет. Но когда они умирают, венцы полагают в гроб вместе с ними. Итак, как же ты отдаешь свой венец и им венчается другой или отдаешь его другому? Как же ты даешь свое монашеское одеяние, чтобы другая стала монахиней? Это не правильно. Но так как вы не знали, то вы не виноваты. Пусть это больше не повторяется. Теперь возьмемся за другую тему. Ты мне пишешь и говоришь, что морочишь мне голову своими вопросами. А я тебе говорю, что после того как ты вошла в эту святую и блаженную обитель, должна стать блаженной, если проявишь терпение до конца и совершенное послушание. Поэтому сокруши под игом Христовым свое мудрование, самолюбие и гордость, и я буду всегда рядом с тобой. С тех пор как ты посвятила себя обители, я слежу за твоей жизнью. Соучаствую в скорбях и радостях твоих сестер. Раз уж о многих и многих других я забочусь и не перестаю молиться и писать, разве не позабочусь о вас, моих истинных сестрах? Тем более что старец своим благословением поставил меня на это служение. Для вас достаточно иметь доверие и любовь ко мне как к вашему духовному брату, чтобы получить духовную пользу. Лица моего вы не увидите никогда. Я не причиню вам вреда своими словами. Всей душой постараюсь принести вам пользу. Если вы чегото не осилите, опущусь пониже. Что вы сможете, на том остановлюсь, чтобы вы за мной успевали. |
| Но монахов и священников не омывают после смерти. «Егда (когда) кто от монахов ко Господу отыдет, понеже (и поскольку) не подобает (не положено) омыватися телу его, ниже (даже не) видетися отнюдь (совершенно) нагу, на сие учиненный (к тому определенный, на то назначенный) монах отирает мощи его тёплою водою, творя прежде губою (губкой) крест на челе (на лбу) скончавшагося, на персех (на груди), на руках, на ногах и на коленах, вящще (более) же ничтоже» 4 . «Егда кто от мирских священников отыдет ко Господу, приходят три священницы и снемлют его со одра (с постели), и полагают на земли на рогозинице (на плетёной рогоже). И понеже не подобает измовену быти, обнажену от священников (не положено омывать и обнажать священников), отирают его со елеем чистым» 5 . После омовения тела христианина одевают его в новые одежды, что знаменует новое одеяние нашего нетления и бессмертия ( 1Кор.15:53 ) 6 . Одежды одеваются сообразно званию или виду служения умершего. Этим указывается на то, что по Воскресении человек должен будет дать отчет Богу о том, как он исполнял свой долг в том звании, к которому был призван, ибо «вси оживут, кийждо же во своем чину» ( 1Кор.15:22-23 ). Итак, монаха облачают в монашеское одеяние и обвивают его мантией, для чего она разрезается несколько, и усопший обвертывается укроем, или пеленой ( Ин.11:44 ), крестообразно 7 . Лицо его закрывается в знак того, что во время земной жизни умерший был удален от мира. Умершего священника одевают сначала в обычные его одежды, потом и во все священнические одеяния и покрывают лицо его воздухом (т. е. покровом, которым покрывают Святые Дары, приготовленные для освящения) в знак того, что он был совершителем Тайн Божиих и особенно Святых Тайн Тела и Крови Христовых. Этот воздух не бывает затем в употреблении, но опускается с умёршим в землю. «Диакона же и прочих клириков такожде по облачении в обычных одеждах, в их чинови належная (положенные) одеяния облачении да будут» 8 . Усопшего архиерея облачают в архиерейские одежды. Епископ, постригшийся перед смертью в схиму, в схиме же и погребается, а обыкновенный (т. е. не схимник) – в епископских ризах 9 . На умершего мирянина, одетого в новые и чистые одежды, полагают саван (лат. Iinteum, льняные пелены) – белый покров, указывающий на те белые одежды, в которые облачают человека по Крещении, и потому знаменующий то, что умерший сохранил до конца жизни обет, данный им при Крещении 10 . |
| Евагрий сказал: клянусь, как ты хочешь, только избавь меня от этой мрачной тучи. После этого тот принес Евангелие и потребовал клятвы. Евагрий поклялся ему на Евангелии, что не останется в городе, кроме одного дня, и это для того только, чтоб перенести на корабль свои вещи. Этим кончилось видение. Вставши, в тревоге, он рассуждал: пусть клятва дана в исступлении, но все же я поклялся. Потому нимало не медля, перенес все, что имел, на корабль, и отплыл в Иерусалим. Здесь он облекся в иноческое одеяние и был принят блаженною Меланией Римляныней. Но дьявол опять омрачил его сердце и поколебал его до того, что он переменил уже опять одежду, и ум его обуяло ораторское тщеславие. Бог же, Который удерживает всех нас от погибели, поверг его и здесь в другую беду, послав на него горячку, и тяжкой болезнью в продолжение шести месяцев измождив плоть его, которая препятствовала ему идти начатым уже путем. Когда врачи оставили его, не находя способа вылечить его, блаженная Мелания сказала ему: думается мне, что болезнь твоя не простая, сын мой, скажи мне, нет ли у тебя чего на душе? Он признался ей во всем, что случилось с ним в Константинополе. Блаженная сказала ему: дай мне пред Богом слово, что решишься вести монашескую жизнь, и я хоть грешница, помолюсь Господу, да дарует Он тебе продолжение жизни на покаяние и исправление сердца. Когда он дал слово, она помолилась, и Евагрий выздоровел в несколько дней. По выздоровлении она сама доставила ему иноческое одеяние, и он, облекшись в него, отправился в Египет, где два года прожив на горе Нитрийской, на третий удалился в пустыню. Четырнадцать лет прожил он в так называемых Келлиях, питаясь только хлебом и водою с малым иногда количеством елея и не позволяя себе в этом отношении никакого утешения. Не ел он ни зелени, ни плодов, ни винограда, не пил вина и не омывал тела. Так томил себя человек, живший прежде в довольстве, но искушения и здесь не оставляли его. Иногда восставал на него сильно демон блуда, как сам он говорил о том: и тогда он целую ночь сиживал нагой в колодце во время зимы, так что тело его цепенело. |
| О форме древней монашеской одежды в действительности мы знаем очень мало, хотя можно понять, какие ее элементы носились в отдельных областях. Вопрос о цвете и материале во многом также ясен. Не раз встречаются, например, указания о длине туники, паллия или других вещей. Мы узнаём также, что в некоторых монастырях или даже областях были свои особенности в костюме. Но обычно эти свидетельства не достаточны, чтобы судить о действительной форме монашеского одеяния. Например, Исидор Пелусиот пишет к архимандриту Луке 393 : «Один монах пришел в нашу пустыню и имел одежду твоей достопочтенной руки – так, как ты повелел твоим ученикам» (то есть как ты обычно предписываешь). Очевидно это была совершенно определенная форма одежды, но какая именно – из сказанного непонятно. О раббане Мар Аврааме 394 сообщается: «Он показал всем нашу особую одежду и повелел, чтобы те, кто наставлен к этой святой жизни, постригли свои головы как короны. (Ибо вплоть до его прибытия истинные христиане отличались от севериан ношением тонзуры)». Согласно хронике Сиирда 395 , Авраам предписал иметь тонзуру, изменил у своих монахов одеяние и обувь для того, чтобы они отличались от еретиков. Но и из этого мы не еще узнаём, как выглядели монахи. Есть также отдельные свидетельства, в которых просто перечисляются то, что носили монахи, например, в большинстве правил, или у палестинского аввы Дорофея 396 : «Вот наше одеяние: туника без рукавов, кожаный ремень, аналав и кукулий». Но именно такие данные показывают, что все монахи в целом носили приблизительно одно и то же, но должны были отличаться в том, как они это носили. Возможно тогда это было как и сегодня. Например, бенедиктинцы, цистерцианцы, францисканцы, доминиканцы и большинство других орденов имели Tunica talaris (тунику до пят), как и приходское духовенство, но насколько она у них отличается уже в покрое! Чем же в этом смысле ранние аскетические общины отличались друг от друга – в большинстве случаев сказать трудно. Самые ранние произведения в рельефе, резьбе, живописи, книжной графике, надгробных памятниках и т.п. во многих случаях передают не первоначальный образ, но уже какое-то более позднее его развитие. С некоторой уверенностью, однако, можно сказать следующее. |
| Ряса - верхнее одеяние с длинными, ниже ладоней, широкими рукавами. Рясы также имеют два основных покроя. Первый - в точности соответствует покрою подрясников первого вида и отличается от него только покроем рукава - длинного, расширенного книзу. Второй вид рясы: прямая, разрезная посередине, застегивающаяся только на вороте и на груди. При этом рукава прямые, то есть одинаково широкие от основания до конца. Это ряса греческого образца. Рясы преимущественно черного цвета, но могут быть темно-синего, коричневого, белого, реже кремового и серого цвета. Материалы для ряс те же, что и для подрясников. И подрясники, и рясы могут быть на подкладке. Для обихода существуют рясы, представляющие собою демисезонные и зимние пальто. Это рясы первого вида, с отложным воротником, отороченным черным бархатом или мехом. Зимние рясы-пальто делаются на теплой подкладке. Все богослужения, кроме литургии, совершаются священником в подряснике и рясе, поверх которых надеваются особые богослужебные одеяния (ризы). При служении литургии, а также в особых случаях, когда по Уставу священник должен быть в полном богослужебном облачении, ряса снимается и поверх подрясника надевается подризник и другие ризы. Диакон служит в подряснике, поверх которого надет стихарь. Епископ совершает все богослужения в подряснике, на который надеваются особые святительские ризы. Исключение составляют лишь некоторые молебны, литии, келейные и другие священнослужения епископа, когда он может служить в рясе или рясе и мантии, поверх которых надета епитрахиль. Таким образом, повседневные одеяния духовенства являются обязательной основой и богослужебных облачений. Длиннополая одежда с узкими рукавами имела широкое распространение в миру у восточных и западных народов. Свободная длинная одежда с широкими рукавами восточного происхождения. Она была распространена и в иудейской среде времен земной жизни Спасителя, Который Сам носил такую одежду, о чем свидетельствует предание и иконография. Поэтому подрясник и ряса считаются одеянием Господа Иисуса Христа. Древность одежды этого типа косвенно подтверждается тем, что и поныне у многих восточных народов в качестве традиционной национальной одежды употребляется широкое длинное разрезное и неразрезное спереди одеяние с широкими длинными рукавами, очень похожее на рясу. Слово " ряса " происходит от греческого прилагательного " то расон " , что значит - оскребанная, вытертая, лишенная ворса, поношенная. Именно такую почти нищенскую одежду полагалось носить в Древней Церкви монашествующим. Из монашеской среды ряса вошла в обиход всего духовенства, что подтверждается многими свидетельствами. |
| Она поспешно сбегала вниз п° тропе, но дорога была крутой, и мне все время казалось, что она вот–вот сорвется и упадет с горы. Она приближалась. Лицо женщины было бледным, оно освещалось только ужасным сиянием глаз, тело казалось изможденным, грудь сильно вздымалась, и все же она бежала Все быстрее и быстрее, кудри ее свободно развевались по ветру, но даЖе свежее утреннее дуновение ветерка и быстрый бег были не в состоянии разрумянить ее бледные щеки; монашеское покрывало было разорвано и отброшено назад, легкое белое одеяние могло бы многое открыть нескромному взору, если бы страсть, написанная на ее лице, не притягивала к себе внимание даже самого порочного человека. Она пробежала мимо меня, я не осмелился к ней обратиться, — ее чело было слишком величественным, взор — слишком царственным, страсть — слишком благородной. Откуда взялась эта девушка? Из монастыря? Но разве страстям там привольно, разве там они у себя дома? А может быть, она принадлежит миру? Но это одеяние? И отчего она так спешит? Оттого ли, что хочет скрыть свой стыд и позор, — или же оттого, что хочет догнать Дон Жуана? Она спешит в лес, и вот уже тот смыкается за нею, укрывая ее от глаз, я не вижу ее больше, я слышу лишь тихий вздох лесной чащи. Бедная Эльвира! Может быть, деревья о чемто догадались, — но деревья все же лучше людей, ибо деревья вздыхают и молчат, — люди же шепчутся. Последующее движение развертывается во времени. Эльвира удерживается на вышеупомянутой, почти живописной вершине только в силу последовательности моментов. Благодаря этому она и обретает драматический интерес. Поспешность, с которой она пробежала мимо меня, говорит о том, что она догонит Дон Жуана. Это вполне в порядке вещей, ибо Дон Жуан действительно оставил ее, но при этом он втянул ее в ритм, в головокружительную скорость собственной жизни, и ей теперь непременно нужно до него добраться. Но если она действительно доберется до него, все ее внимание вновь будет обращено на внешнее, и мы все еще не сможем иметь дело с рефлективной печалью. |
| Этими пробными камнями являются: Барбериновский Евхологий св. Марка, где записана практика пострижения в монашество до эпохи преп. Феодора Студита , и Схиматологий, надписываемый именем преп. Федора Студита , к каковому Схиматологию можно будет приобщить и некоторые другие, однородные ему, литургические памятники. Таким образом, если известное последование монашеского пострижения будет иметь черты сходства с Барбериновским Евхологием св. Марка, то это явится, в глазах исследователя, доказательством глубочайшей древности – если не всего последования, то отдельных и определенных в нем элементов. Общность же с чином великой схимы в редакции преп. Феодора Студита будет свидетельствовать о подчиненности подвергаемого обследованию памятника чину пострижения в редакции преп. Феодора Студита и, следовательно, будет свидетельствовать о сравнительно позднейшем происхождении памятника. Переходя теперь к самому обозрению чинов монашеского пострижения, сохранившихся в доступных нам евхологиях и схиматологиях от древнейших времен и до ныне, мы должны предварительно сказать несколько слов о порядке, какой избран нами при этом обозрении. Мы начинаем рассматривать прежде всего чинопоследования великой схимы затем переходим к чинопоследованию малой схимы и, наконец, обозреваем чинопоследования на одеяние в рясу и камилавку. Такой порядок расходится с порядком, принятым, в современных нам богослужебных книгах Греческой Церкви и Церкви Русской, каковы: Εχολσγιον τ Μγα и Требник. Здесь на первом месте поставлено последование на одеяние в рясу и камилавку, а затем идут чины малой схимы и схимы великой. Наш порядок оказывается, таким образом, порядком обратным тому, который принять в греческом Большом Евхологии и в славянском Требнике. Но мы не могли следовать порядку Большого Евхология и Требника. Мы должны были избрать другой порядок потому, что порядок чинов пострижения в монашество по современным нам греческим и славянским богослужебным книгам не удобен при обозрении древнейших памятников монашеского пострижения. Древнейшие евхологии и схиматологии не знают нашего последования на рясофор, появившегося, – как уже сказано, – в XIV веке. В свою очередь, и современные нам богослужебные греческие и славянские книги не включают в свой составь таких приуготовительных к великой схиме чинов, каким была, напр., просхима. Между тем, если при распределении материала положить в основу идею единой первоначально монашеской схимы, из которой развились впоследствии другие постригальные монашеские чины, служащие подготовлением монаху к принятию схимы великой, то представляющийся взорам исследователя обильный и разнообразный литургический материал удобно располагается по своим рубрикам, при чем всегда чувствуется (что для исследователя весьма важно) внутренняя связь между последованием великой схимы и предуготовительными к ней чинами, а также открывается в исторической перспективе и генетическая зависимость от великой схимы предуготовительных к ней чинов. III |
| Пример Давида, обличенного в грехе пророком Нафаном, показывает, при каких условиях возможно помилование грешника. Давид был помилован не после того лишь, как перестал грешить, но когда предался усиленному труду покаяния и претерпел много наказаний (2 Царст. XII,5 и дал.). Если Давиду, с кротостью принявшему обличение пр. Нафана, разрешение от греха не дано было без усиленных трудов, то о других грешниках нечего и говорить. Существующее название монашеской схимы «обетом покаяния» также показывает, что сама по себе схима не может подать разрешение от грехов. Дать обещание не значит еще исполнить его. А кто не исполнил обещания, но только намеревается исполнить, может ли тот получить награду, которой не заслужил? – Отсюда выходит, что монашеский обет не приносит пользы, если он не исполняется на самом деле. Предположим, что пред нами стоит юноша, одетый в доспехи тяжеловооруженного воина. Он обещает своему владыке идти на врагов, вступить в бой, выдержать удары, перенести раны, презреть саму жизнь, не устрашиться смерти. Он обещает, но в исполнение свое обещание не приводит. Как думаешь, будет ему признателен государь? Примет его с почетом? Наградит высшим чином? Удостоит царских даров? – Отнюдь нет. Награду государь выдаст с удовольствием тому, кто действительно работал и осуществил то, что пообещал. Итак, пусть нас, малодеятельных, не прельщает облачение в схиму потому только, что схима есть, как говорят, второе крещение. Одна только божественная баня возрождения (крещение) может обновить человека. Схима не в состоянии этого сделать, не будучи ни вторым крещением, ни преобразованием, ни возведением в то первое состояние, доступ к которому мы напрасно стали бы искать в схиме. Только стенаниями и слезами заживляются рубцы душевных ран. Без этих стенаний и слез монашеское одеяние не исцелит раны и язвы душевные, которые произошли от греха! По моему мнению, монашеское одеяние священно и даже очень. Оно есть путь к спасению и обет покаяния; оно служит символом умерщвления страстей. |
| А определено было сие святыми отцами не на основании церковных правил, а по благоусмотрению и необычайному снисхождению, как это ясно найдет внимательно читающий послание 189 . Глава 29-я – о том, что епископ, постригшийся в монахи, лишается священства 2-е правило собора, на котором первенствовал патриарх Фотий 190 , не позволяет архиереям, надевшим монашеское одеяние, присвоять себе потом права архиерейства: ибо жизнь монашеская есть обет покаяния и постоянной скорби. Итак, каким образом ни во что вменившие высоту архиерейского достоинства в сравнении с смирением монашеским и оказавшие предпочтение чину кающихся и учащихся в сравнении с достоинством учительским – будут вправе возвращаться снова к тому, что сложили с себя самым делом? Но не должно архиерею, надевшему монашеское одеяние, потом принявшему великий и ангельский образ, присвоять себе прав и священства: ибо если малый образ, который есть залог совершенного (образа), может лишить архиерейства, то тем более совершенное пострижение. Но сие не должно быть препятствием для священников, ибо они не имеют места учителя и посему им и после пострижения не запрещается священнодействовать, так как правило по отношению к ним не имеет места 191 . Глава 30-я – о том, что не должно быть епископу в малом городе или деревне 6-е правило Сардикийского собора полагает, что не должно рукополагать епископа в село или город весьма малый, для которого довольно будет и одного пресвитера, дабы епископское достоинство многими не было почитаемо за какое-нибудь низкое дело и достойное пренебрежения, но рукополагать только туда, где был древний обычай (иметь епископа). Если же какой-нибудь из городов, бывший прежде немноголюдным, впоследствии будет иметь многих жителей и будет признан достойным епископа, в таком случае он должен получить епископа, с согласия одного собора, по Апостольскому правилу 192 , которое говорит, что без воли собора епископ не должен совершать ничего важного; его и ищи в 11-й гл. настоящей буквы; что же касается избрания епископов от народа городов и рукоположения их областными епископами, о чем сказано и в иных различных правилах 193 , то сие ныне не имеет действия, ибо рукополагающие епископов и избрания их производят чрез областных епископов 194 . |
| На безымянном письме, в котором оговаривают Ковенского благочинного Мироновича в строптивом, грубом и вообще непохвальном поведении, – собственною его высокопреосвященства рукою записано: По просьбе священника Корсакевича вы, отец архимандрит, препроводили ко мне запечатанный конверт с настоящею бумагою. По моим правилам, я не принимаю ни от кого безымянных доносов, а тем более на чиновников духовных, которые имеют более других права на мою доверенность. Возвратите эту бумагу Корсакевичу для передачи писавшему оную. Филарету, митрополиту Киевскому, от 19 июля за 1100, о помещении поступающего в Киевскую академию воспитанника Литовской семинарии Трусковского, облечённого в монашеское платье, между монашествующими студентами Один из отличнейших учеников Литовской семинарии Никанор Трусковский, пожелав поступить в монашество, облечён был три года тому назад, по бывшему обычаю воссоединённого духовенства, в послушническое монашеское одеяние, и до сих пор употребляет оное. Ныне, по окончании курса семинарских наук, он, Трусковский, отправляется в Киевскую академию, вследствие распоряжения духовно-учебного управления. Он объявил мне твёрдое намерение поступить в монашество, и потому я нашёл приличнейшим отправить его в Киев в прежнем монашеском, а не в светском одеянии. Засим покорнейше прошу ваше высокопреосвященство, чтобы означенный Никанор Трусковский помещён был в духовной Киевской академии между учениками, монашеское звание носящими, и чтобы он в своё время удостоен был пострижения в иноки. Святейшему Правительствующему Синоду, от 19 июля за 1104, о том, что возвращение в Литовскую епархию раскаявшегося священника Станислава Жебровского, по его прежнему поведению, было бы вредным Святейший Правительствующий Синод, дав мне знать указом, от 24 истекшего июня за 8938, что изъявивший желание присоединиться к Православной Церкви священник Литовской епархии Станислав Жебровский не желает остаться в Черниговской епархии, но просит возвратить его к прежнему месту в Литовской епархии, предписывает мне представить свои соображения, можно ли допустить возвращение того духовного в Литовскую епархию и к какому месту здесь его определить. |
|
|
