| Настоящая статья представляет собою главу из предпринятого автором о преподобном Максиме Греке особого исследования под заглавием: «Преподобный Максим Грек как отец русской публицистики», которое, в свое время, и будет печататься в нашем журнале. Ред. Преп. Максим Грек сам был монах, монах настоящий, истинный и притом афонит. Понятно, что русское монашество, когда он окончательно поселился в России 1 , привлекло к себе его особенное внимание, что он тщательно и всесторонне изучил его, и потому говорит о нем особенно много и часто, говорит всегда горячо, убежденно, от сердца, с глубоким знанием и пониманием предмета. В его рассуждениях о монашестве с особою ясностию и рельефностию сказались его широкие истинно христианские взгляды на дело спасения человека, взгляды во многом несогласные с тогдашними воззрениями русских на этот предмет. Русские были убеждены, что одни монашеские обеты сами по себе спасительны, что человеку стоит только произнести монашеские обеты и надеть на себя черное монашеское одеяние, как он уже этим самым сразу выделяется из ряда обыкновенных мирских христиан, и сразу становится на единственно верный путь к получению спасения. Русские, в деле спасения человека, делили всех православно верующих людей как бы на две совершенно различные породы: одна порода – низшая, презираемая, – это мирские люди, которые только и знают, что грешат, только и думают о греховном да порочном, и неизбежная участь которых – вечные адские муки; другая порода – высшая, совершеннейшая, предмет почитания и преклонения, – это монахи, которые только и делают, что усердно бегают от мирского греха и порока, только и занимаются в монастырях тем, что спасают свою душу, – их участь райское блаженство. Между этими двумя, совершенно различными породами людей, существует такая громадная бездна, что для тех, которые желают спасти свою душу, есть только один возможный выход: им необходимо надеть на себя черное монашеское одеяние. Этим, конечно, объясняется, почему в древней Руси даже князья на смертном одре старались принять монашество. Они были искренно убеждены, что одно принятие ими монашества, хотя бы только за час до смерти, будет для них спасительно, зачтется им в деле спасения в особую заслугу. Так же смотрел на пострижение в монашество и весь русский народ. Понятно само собою, что и сами монахи, безотносительно к своим делам и жизни, тоже смотрели на себя как на особых избранников Божиих, как на занимающих в деле спасения, сравнительно с мирянами, особое исключительное и прямо привилегированное положение, ради только того, что они дали монашеские обеты и надели условные черные одежды. |
| Вот как, например, описывал свои действия Белицкий земский исправник, давая объяснение по жалобе Боброва Могилевскому губернатору (25 января 1852 г.): " После объяснения моего Вашему Превосходительству от 1-го сего января за 2 против жалобы попечителя огородницкой единоверческой часовни Белицкаго мещанина Егора Боброва о разных действиях тамошних раскольников , противных единоверию и неудовлетворение будто мною просьб его по сему предмету, съезжал я в означенную слободу Огородню и там без малейшей огласки, при бытности самого Боброва, во 1-х , при содействии военных оцепив несколько указанных им мне раскольничьих домов , из коих в трех по замечанию Боброва раскольники собираются на Богомоление, а в остальных проживают изгнанные из упраздненных из Пахомьева и Никольскаго монастырей раскольнические лжеиноки и публично будто распространяющие свою ересь, делал во всех этих домах, и принадлежащих к ним строениях, при бытности самого Боброва, самострожайший повсеместный обыск, по коему оказалось, что подозреваемые им Бобровым в устройстве молелен дома заключаются в простых крестьянских, даже неопрятных, избах, в коих кроме нескольких простых икон не только книг, но и никаких других Богослужебных принадлежностей при всем моем старания не найдено, а из остальных домов в одном действительно нашел двух престарелых, высланных на жительство из упраздненных раскольнических монастырей, лжеиноков Артема Кожемякина и Астапа Павлова; оба эти раскольники сидели в избе одетые в простые обыкновенные тулупы и занимались приготовлением для себя пищи; первый из них (как оказалось, по дознанию), будучи тамошним крестьянином Его Светлости князя Варшавскаго, водворен там по высылке из монастыря на всегдашнее жительство, а последний, имеющий в этой слободе от давнего времени собственный дом и семейство, занимающееся здесь разною промышленностью, перечислился с настоящего года из Новоместких в Белицкое купечество; в доме этих раскольников найдено ветхое монашеское одеяние, а в других затем домах, в коих помещаются дряхлые бывшие раскольнические лжеинокини (уроженки означенной слободы), найдено такое же монашеское одеяние и две книги |
| Монашеский образ — это крест вместо креста, который нес Христос, спасая нас. Поэтому мы, облекаясь в монашеский образ, облекаемся в послушание и, ревнуя о послушании, ходим по подобию нашего Христа. Скажу вам и сие слово: бремя послушания считается сочетанием остальных добродетелей, как и крест страстей Господних. И как разбойник крестом вошел в рай, так и мы послушанием, как крестом, входим в Царствие. Очевидно, что ослушники — вне Царствия. Итак, блажен путь; понудьте себя. Будьте внимательны и молитеся, «да не внидете в напасть» (Мр. 14:38). Потому что не имеющий смирения, не делающий того, что ему говорят, становится рабом бесов. И конец жизни становится для него скорбью и поношением пред людьми. Так вкратце пишу вам, чтобы вы убоялись божественным страхом, чтобы не ослушивались вашей старицы. Ибо имеете дело не с ней, а с Богом, Который требует послушания для спасения души. Итак, о монашеском облачении, о котором ты пишешь: его показал ангел божественному Пахомию. Ранее, в первые века христианства, избравшие девство, как вы сейчас, испытывались три года и затем плели венец из благоуханных цветов. И архиерей, как пишут, читал над ними молитвы, подобные нынешним молитвам монашеского образа, как над невестами Христовыми. И когда они умирали, венцы полагали в гроб вместе с ними. Итак, оставляю это. Сейчас облачение в монашеские одежды — это таинство, как возложение венцов в браке. Ты надеваешь монашеское одеяние вместо венцов. Когда уневещиваешься Христу, давая обет девства до конца жизни. В смертных браках надевают венцы, давая друг другу обет верности до конца жизни. Могут ли они потом отдать эти венцы, чтобы ими венчался другой брак? Нет. Но когда они умирают, венцы полагают в гроб вместе с ними. Итак, как же ты отдаешь свой венец и им венчается другой или отдаешь его другому? Как же ты даешь свое монашеское одеяние, чтобы другая стала монахиней? Это не правильно. Но так как вы не знали, то вы не виноваты. Пусть это больше не повторяется. |
| Подобно тому и монах исполнением закона и заповедей творит своё тело скинией Святому Духу, приносит себя в жертву Господу умом чистым, принося, как муку, молитву Господу и вместо масла – слёзы, вместо тука – воздыхания сердечные. За тем смотри на одеяние Христа. Ему надлежало быть священником, по Божиему повелению, в исполнение пророческих слов. «Совлекоша с Него ризы Его и облекоша Его в ризу червлену». Вот Ааронов стихарь – одеяние за смоковный Адамов лист. То же и монашеский кадман – совлечение своей воли 372 . Об этом пишется: как красив в скорбной одежде своей. Пояс – осуждение на крестную смерть, которой обожен Адам. Ибо водим был связанный по Писанию: опоясан правдой и истиной, обвит по рёбрам своим ( Ис.11:5 ). По сему образцу у схимника пояс с праздниками, изображающими всё, совершенное Христом по обоим законам 373 . Кольца (обеди) указывают на царский сан Его. «Ведоша Его к Пилату связана, глаголюще: распни Его, яко Сей Себе царя творит». И это было по пророчеству: «связати цари их путы», чтобы бесчестие Адамова изгнания предал Он как узду царям. Ибо те, если носят на своём сане сие поношение, спасаются 374 . Так и монахам предано носить аналавы, т. е. плетёнки, чтобы творили на деле послушание 375 . Эфуд означает, когда Христос стал перед архиереем, и Каиафа сказал: «вы не весте, единому подобает умрети за люди». Это сказал он, смотря в эфуд. «Тъгда закрывъше платком лице Его, бьяхуть И, глаголюще: прорцы нам, Христе, кто есть ударий – Тя?» Провидцы, зря в эфуд, прорицали» 376 . По этому образцу чернецу даётся малая мантия, но с тем, чтобы держал закон не на груди, не на лице, а за плечами 377 . Вместо кидара возложили на главу Его терновый венец, когда повели Его на распятие. У монаха это – остригаемые кусты волос. Четвероугольной ризе Аароновой соответствует во Христе то, что распявшие Его разделили ризы Его, и Он тем покрыл четыреконечный мир. Христовы воины – монахи носят на себе также четыреконечную мантию, Божий покров, подобный тому облаку, который простёрт был над Израилем в пустыне. И монах – отрок Божий, Израиль. |
| Разделы портала «Азбука веры» Богослужебные облачения – 1) совокупность утвержденных Церковью применительно к разным случаям предметов одеяния и принадлежностей архиерея , священника , диакона , монаха; 2) действие, связанное с надеванием этих предметов и принадлежностей; 3) ризы; 4) одеяние, одежда. По своему значению облачение делится на: Внебогослужебное облачение духовенства – одежды, отличающие духовенство от мирян. Внебогослужебным облачением диакона являются подрясник и ряса, священника – подрясник и ряса (отличительная особенность – наперсный крест); архиерея – подрясник , ряса , мантия , клобук , наперсный крест и панагия . Богослужебное облачение клира – одежды, в которых церковно- и священнослужители совершают богослужение. Некоторые из этих одежд являются символами благодатных дарований, и без них священнослужитель совершать богослужение не может. Богослужебным облачением являются: Некоторые богослужения священник (и архиерей) могут совершать без фелони (саккоса). В качестве награждения священникам дается право ношения скуфьи , набедренника , камилавки , креста с украшениями, палицы и митры. Богослужебные одеяния духовенства имеют общее название – «ризы» и соотносятся так, что священник имеет все диаконское облачение и сверх того – присущее его сану; епископ имеет все священническое облачение и сверх того – присвоенное его архиерейскому достоинству. Богослужебные облачения бывают разного цвета в зависимости от празднования данного дня. См. цвет облачения . Монашеское облачение – одежда, символически изображающая свойства, обязательные для монаха (облачение рясофорного монаха как подготовительной степени монашества не несло такого смысла). Так, например, куколь (лат. «капюшон») – верхнее одеяние монаха великой схимы, представляющее остроконечный капюшон черного цвета с двумя длинными, закрывающими спину и грудь полосами материи, – именуется «шлемом Спасителя» и выражает духовную закрытость, защищенность монаха от влияния земных страстей. Облачением рясофорного монаха являются ряса и камилавка; монаха малой схимы – хитон , параман , ряса мантия, клобук; монаха великой схимы – хитон, аналав , ряса, мантия, куколь. Почему священники носят необычную одежду? Литература по теме Близкие понятия Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки × Уведомить об ошибке Фрагмент текста: На что заменить: Комментарий: Отправить Сообщить об ошибке |
| Аминь. После сего постригает наставленного крестообразно, глаголя: Брат наш (имярек) постригает власы главы своея, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Рцем [возгласим] о нем: Господи, помилуй! Но для чего установлено Церковью Христовой пострижение волос? Объясним и это. Пострижение волос и перемена имени установлены не случайно, не всуе, но в ознаменование того, что человек, над которым это совершено, не считается более мирянином (или лАиком), и как воин Христов призван строго блюсти иноческий устав и позабыть все мирские пристрастия, заботясь лишь об одолении и сокрушении мысленного змия. Далее екклисиарх 92 , взяв из алтаря, подает иерею первое черное монашеское одеяние, то есть подрясник 93 , который тот принимает со словами: Брат наш (имярек) облачится в ризу 94 правды и радования, великаго и ангельскаго образа во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Рцем о нем: Господи, помилуй. И пока новопостриженный облачается, братия поют Господи, помилуй. Почему одеяние сие названо «ризой правды»? – Поскольку «правда» [праведность] означает всякую добродетель, облачаемый в него с молитвой должен подвизаться во всякой добродетели и, взирая на то, во что облачен, утверждаться в плаче о грехах и отвержении мира. Затем иерей подает ему аналав 95 , то есть многокрестчатую схиму, глаголя: Брат наш (имярек) приемлет аналав во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, восприемляй крест свой на рамех и последуяй Владыце Христу. Рцем о нем. И поется опять: Господи, помилуй. Усмотрим из слов сих значение аналава. Ибо новопостриженный возлагает его на плечи с намерением нести крест Господень; изображение же на нем не одного, но многих крестов, как бы окружающих отовсюду тело инока, знаменует собой ограждение и укрепление от нападений вражеских и пожеланий греховных. Далее иерей подает ему пояс кожаный со словами: Брат наш (имярек) препоясует чресла своя силою истины во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Пояс, препоясующий «силою истины», удостоверяет, что получивший его воистину совершит предлежащее ему поприще духовной борьбы. |
| Все вышеупомянутые свидетельства иностранцев об одежде монашествующего духовенства допетровской Руси неоднократно подтверждаются изобразительными источниками XVI–XVII вв. Если взять для рассмотрения известнейшее лицевое житие преподобного Сергия Радонежского, составленное в конце XVI века, то будет видно, что рясы могли быть совершенно разных цветов, рукава у иноческих ряс, как и у их прародителя — хитона, достаточно широкие, но не настолько сильно, как на современных рясах; видно, что монашеская ряса действительно распашная, длиной до пола, имеет застежки в виде петелек и шнуров по всей длине, что изображено в виде пересекающихся прямых на рясе. Из чего вытекает вывод, что все миниатюры лицевого жития подтверждают данные письменных источников конца XVI — начала XVII века, поскольку изображаемое монашеское одеяние весьма точно совпадает с его текстовым описанием. В рамках развития церковных реформ, начатых патриархом Никоном, собором 1666–1667 годов предписывалось во всем соответствовать греческому чину, как в богослужебной практике, так и в обрядовой и повседневной: «Благословихом убо яко всякий освященного чина, и монахи, одеяние да носят, якоже носят вси освященного чина, и монахи, святыя восточныя Церкви, обаче не принуждаем, но подражателей ея благословляем» . В связи с этим постановлением в жизнь русского монашества еще активнее вплетались новогреческие элементы, такие как греческая ряса, которая имела более широкие рукава, чем на старых рясках, а также имела пуговицы не по всей длине, а только до пояса, как на светских кафтанах. Однако есть предположение, что новые греческие рясы имели пуговицы только сверху, на воротнике, а уже потом, со временем, были переделаны монашествующим духовенством в соответствии со своими нуждами, и застегивались уже как кафтан с достаточно большим запахом на две пуговицы: одна на воротнике, а другая на поясе . Помимо того что церковные реформы привнесли в сформировавшуюся русскую традицию греческие одежды для духовенства, они также сохранили право за противниками греческих нововведений носить старые одежды, но при этом запрещали ругать тех, кто принял эти нововведения . Также духовенству предписывалось носить одежду черного цвета и сшитую только из сукна: «Протопрезвитери и протодиакони, иереи же мирстии и диакони долженствуют ходити во скуфиах... Одежди же им носити по подобию Греческих монашеских рас, или и по обычаю Российскому священническому, точию не цветные, но черные, или багряновидные, из сукна сошвенные, и не из иных тканий или цветов, такожде и шапки имети на главах смирных цветов. Подобие и монахом одежд кроме из черных сукон, яковых либо ушвенных, от иных цветов и тканий шелковых никаковых же отнюд носити» . |
| С середины четвертого столетия обозначение «монашеское облачение» стало уже техническим термином. Авва Феодор Фермейский спросил монаха, который не мог найти покоя: «сколько лет ты уже носишь эти одежды?» Тот ответил: «восемь». Тогда старец сказал: «поверь мне, я ношу эту одежду уже 70 лет, и ни дня я не имел покоя. А ты хочешь обрести покой с твоими 8 годами?» 66 . Замечательное слово о монашеском облачении этого времени дошло до нас от Епифания, епископа Саламина на Кипре (315–403) 67 . Однажды он послал к Илариону и попросил: «Приди, давай увидимся еще раз, прежде чем покинем телесную оболочку!». Во время трапезы епископ предложил Илариону дичь. Но Иларион отказался, сказав: «Прости меня, отче, с тех пор как я ношу эти одежды, я еще ни разу не вкушал мяса убитых животных». На это Епифаний ответил: «А я со времени, как ношу это облачение, не допустил никого, кто имел против меня что-либо, лечь спать, не примирившись со мной, и сам не успокаивался, когда негодовал в сердце на ближнего». На это Иларион, бывший в преклонных годах, ответил: «Прости меня, твой образ жизни выше моего». Со второй половины четвертого века представление об особой монашеской одежде распространилось уже далеко за пределы Египта и Палестины 68 Например, Василию Великому (329–379) известна особая, указывающая на статус, одежда у солдат, сенаторов, епископов и т.п., а также у монахов 69 . «Если мирянин или сам кого бьет, или получает удары при народе, произносит неблагопристойные слова, проводит время в корчмах, делает другие подобные бесчинства, не вдруг иной обратит на сие даже и внимание, находя, что все случившееся соответственно всегдашнему образу жизни. А на человека, давшего обет строгой жизни, если пренебрежет и малое что из своих обязанностей, все обращают внимание и ставят ему сие в укоризну». Для слабых религиозное одеяние в определенном смысле является вразумлением, оно удерживает их, даже против их воли, от позорного, поступка 70 . Но чтобы другие люди могли признать кого-то монахом, он должен носить свое отличительное одеяние. |
| 9:37). Но монахов и священников не омывают, чтобы не обнажать их тела. Монаху отираются мощи его теплой водой с помощью губы и лишь на челе крестообразно, на персях, на щеках, на ногах и на коленах», «вящше же ничто же». Священника, обнаженного от священников же, отирают «с елеем чистым». После омовения или отирания усопшего одевают в новые одежды, чем указывается на новое одеяние нашего нетления (1 Кор. 15:53), причем сообразно званию или служению умершего, дабы каждый дал ответ Богу в том звании, в каком он был призван (1 Кор. 15:23). Монаха одевают в монашеское одеяние и обвивают его мантией, для чего она разрезывается так, чтобы можно было его обвязать крестообразно. Лицо его закрывается в знак того, что он удален был от мира. Священника и архиерея облачают в соответствующие их сану священные одежды, а лицо покрывается воздухом, в знак того, что усопший был совершителем Таин Божиих и особенно величайшего таинства Тела и Крови Господних. Архиерея полагается облачать с пением: «Тако да просветится свет твой пред человеки…» На умершего мирянина полагают саван — белый покров, напоминающий о тех белых одеждах, в которые облекаются крещаемые. В руки как архиерею, так и священнику дается Евангелие в знак того, что они возвещали людям евангельское учение. Кроме Евангелия полагается еще крест, а диакону — кадило. В руки монаху и мирянину полагают икону Христа Спасителя, в знак того, что они веровали во Христа и предали Ему свою душу. Перед положением тела во гроб, как тело, так и ковчег (гроб) окропляется извне и внутрь святою водою. На челе умершего полагается венчик с изображением Господа Иисуса Христа, Богоматери и Предтечи и надписанием «Трисвятаго». Венчик означает, что умерший воин Христов, с честью оставивший поле подвига. Гроб архиерея осеняется дикирием и трикирием и рипидами. Тело умершего сверху покрывается священным покровом, в знак того, что умерший, как верующий и освященный таинствами, находится под покровом Христовым. На гроб архиерея полагается мантия. Над умершим архиереем и священником читается Евангелие, а над мирянином, монахом и диаконом Псалтирь. |
| Как при переводе в 1826 году в здания упраздненная Гамалеевского монастыря монашествующим означенной девичьей пустыни сделано уже важное пособие на необходимое устройство оного и за сим возобновление и украшение соборной в оном церкви оставлено на попечение самих монашествующих, и с сею целью дана им книга на сбор доброхотных подаяний, то по докладу его, г. Обер-Прокурора, о вышеозначенном прошении монахини Маргариты, Его Императорское Величество Высочайше повелеть соизволил: оставить оное без уважения, но вместе с тем предложить Свят. Синоду об учинении общего распоряжения, дабы монашествующие, отпускаемые для подобных сборов с книгами, не осмеливаясь обременять Государя Императора личными своими просьбами, предоставляя настоятелям и настоятельницам монастырей, в случаях действительной нужды, входить с представлением к епархиальным начальствам об испрошении необходимого от казны пособия, по учрежденному порядку чрез Св. Синод. Высочайшую волю сию он, г. Обер-Прокурор, объявляет Св. Синоду к надлежащему исполнению. Приказали: о сем Высочайшем Его Императорского Величества повелении, для должного и непременного по оному исполнения, куда следует послать указы, с таковым предписанием, чтобы книги для сбора подаяний в пользу церквей и особливо монастырей выдаваемы были с крайним рассмотрением и осторожностью, с соблюдением при том прежних по сему предмету предписаний, и чтоб с таковыми книгами сбору долее назначенного срока не делали и другим оных книг не передавали. Февраля 28 дня 1830 года. 75. 29 октября (14 ноября) 1876 г 1880. О воспрещении лицам, носящим иноческое, одеяние, производить сборы в трактирных, питейных и других увеселительных заведениях. Свят. Синод слушали донесение одного из епархиальных Преосвященных о кощунстве еврее над святою иконою в публичном месте. Приказали: по случаю посещения трактира одною монахинею со святою иконою для сбора подаяний в пользу монастыря и произнесенной при этом бывшим в трактире евреем хулы на ту икону, Свят. Синод, для предупреждения на будущее время подобных прискорбных и незаконных явлений, признает необходимым воспретить сборщикам и сборщицам, носящим иноческое одеяние, производство сборов в трактирных, питейных и других увеселительных заведениях, посещения коих по дозволено лицам монашеская сана; о чем и вменить в обязанность прописывать в книгах, выдаваемых для сбора пожертвований на монастыри и церкви. |
|
|
