| В целом, на основании приведенных документов можно видеть, что часть из них существенно дополняет представление об известных событиях процесса государственно-церковных отношениях 1930-х гг. в СССР. Так, при освещении вопроса о смене епархиальной власти в Ленинграде в 1933 г. ценным представляется сопоставление церковно-административных линий сщмч. Серафима (Чичагова) и сменившего его митрополита Алексия (Симанского). Указ Заместителя Патриаршего Местоблюстителя от 2 апреля 1929 г. дополняет картину усилий, предпринимавшихся митрополитом Сергием, с одной стороны, в противостоянии с церковной оппозицией, а с другой, в политике умиротворения гонителей. Уже известные методы ущемления гражданских прав священнослужителей и активных мирян в начале 1930-х гг. могут быть дополнены материалами, обнаруженными в ЛОГА. Статистические данные о разных проявлениях церковной жизни в Ленинграде и области за 1935-1936 гг. свидетельствуют, что гонения до этого времени не приводили еще к катастрофическому слому легальных церковных структур и религиозности русского народа. В архивах Петербурга отложилось значительное количество документов, свидетельствующих о реакции в церковной среде на обсуждение и принятие Конституции 1936 г. и последующие проведение выборов в Верховный Совет, причем внушительный объем этих документов совершенно несопоставим с довольно скромной проработкой этого вопроса в историографии. Документы за 1938 г. подтверждают наличие, с одной стороны, катастрофической убыли духовенства после «большого террора», а с другой, заметного оживления церковной жизни в последние предвоенные годы, хотя и в чрезвычайно стесненных обстоятельствах. Опираясь на указанные в настоящей статье данные, можно выявить и ранее не рассматривавшиеся в историографии обстоятельства государственно-церковных отношений. Так, анализ функций инспекторов исполкомов по вопросам культов раскрывает их важную роль в механизме противодействия правозащитным усилиям Комиссии по вопросам культов на местном уровне в начале 1930-х гг. Материалы петербургских архивов за 1933-1934 гг. дают право охрактеризавать период с середины 1933 г. по декабрь 1934 г. в Ленинграде как время ослабления интенсивности антицерковных акции и перехода местных советских властей от прямых гонений к рутинной антирелигиозной работе. Указанные в статье документы ленинградского епархиального церковного управления свидетельствуют о том, что под жестким диктатом государства церковные власти были вынуждены сами ограничивать приходскую и богослужебную жизнь. |
| 37. О современном мученичестве Господь наш Иисус Христос сказал: Блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех! т.е. блажены вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправильно злословить за Меня; радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах! ( Мф.5:11–12 ). Некоторые могут подумать, что наставление Господа не страшится ненависти мира не относится к ним и дано совсем не для наших времен и обстоятельств. Мы не живем ныне, скажут они, среди врагов и гонителей христианства, как жили первые последователи Христовы; мы живем христиане между христианами; мир, который некогда ненавидел христианский род, в продолжении времен, сам переродился в мир христианский. Выслушаем же, возлюбленные, неподражаемое слово по этому поводу великого святителя Митрополита Филарета Московского . Так, говорит он, мир действительно побежден, однако не уничтожен; он еще жив и по прежнему ненавидит тех, которые – Христовы, или стараются быть таковыми. Мир, побежденный верою, плененный в ее послушание, допущенный по сему в область ее, неприметно внес в нее с собою и распространил в ней свой собственный дух; таким образом, сей враг Христа и христианства очутился в пределах самого христианства, прикрывшись именем христианского мира, он действует свободно и учреждает себе мирское христианство ; старается обратно переродить сынов веры в сынов мира, сынов мира не допустить до возрождения в истинную жизнь христианскую, а на непокорных ему вооружается ненавистью, лукавством, злословием, клеветою, презрением и всяким оружием неправды. Тем, которые истинно Христовы и желают убедиться, как ненавидит мир и ныне, всегда это можно испытать на себе. Чем они будут совершеннее и приметнее для мира, тем скорее возбудится ненависть. Пусть они обратятся к премудрым и разумным века сего, например, с учением о премудрости Божией, или о повреждении человеческого естества, или о внутреннем человеке, или о жизни созерцательной, или о действии Святого Духа; чем они будут глубже излагать это бесконечно глубокое учение, тем разумные будут менее разуметь его и тем скорее, вследствие уверенности в превосходстве своего ума, они презрят их, как опасных учителей. Пусть кто – либо из состоятельных отважится, с полною христианскою решимостью, отвергнуть пышность и роскошь, забавы и зрелища, раздать имение нищим, решится жить исключительно церковью, какими уязвляющими взорами будут люди преследовать этого беглеца. Сколько стрел остроумия, или справедливее острого безумия на него посыплется! Нет сомнения, что найдутся люди, которые усомнятся в его здравомыслии потому только, что он решился мыслить и поступать по христиански, не применяясь к миру и его ложным понятиям. |
| 2473 ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 1. 498. Л. 8. Письмо от 15 апр. 1917 г. «Теперь есть только одна революция, и всем открыт только один путь насилия... Сам я и не могу и не хочу на него ступать и в драку не полезу. Поэтому и с присоединением к протесту повременю», – писал Кулаковский Соболевскому (РГАЛИ. Ф. 449. 221. Л. 113). 2482 Там же. Называя Львова «обер-мародером», епископ Феодор 30 мая писал архиепископу Арсению: «Никогда не было такого бесправия епископов, только епископов, как теперь. Никогда не делалась так грубо оценка деятельности их только с политической точки зрения, как теперь. Достаточно было Сергию [Страгородскому] сказать гнусность на [нрзб.] и он промоцирован на митрополию. Достаточно было еп. Вельскому Серафиму [Чичагову] сказать гнусность о празднике свободы 18 апреля, «что в нем должны бы первыми идти попы и архиерей», он попал в Орел. Обер всего более боится и не любит упреков в незаконности своих действий» (Там же. Л. 45). 2489 ОР РНБ. Ф. 558. 202. Л. 47. Письмо А. И. Соболевского И. С. Пальмову от 1 июля 1917 г. Во время этого визита был поднят вопрос об «украинизации» КДА; по словам Н. Л. Туницкого, «мудрый Львов по-видимому этому сочувствует или даже поддерживает» (Там же. Л. 47 об,). 2492 ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 1. 419. Л. 4–4 об. Письмо профессора КазДА К. Г. Григорьева от 27 марта 1917 г. 2498 ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 2. 99. Л. 1. Объяснительная записка к уставу православных духовных академий, выработанному Отделом о духовных академиях и представляемому ныне, согласно определению Священного Собора от 7/20 апреля сего года, на рассмотрение Органов Высшего Церковного Управления. 2500 ОР РНБ. Ф. 194. Оп. 2. 97. Л. 1. Объяснительная записка к уставу православных духовных академий, выработанному комиссией делегатов от всех академий 10 мая–5 июня 1917 г. Печатный экземпляр. На 1-й странице помета H. H. Глубоковского: «Из библиотеки проф. Н. Н. Глубоковского . Петроград. 1918, IV, 14(27) – Лазарева суббота». Записка касалась основ как временного, так и нормального уставов, подписана («по полномочию комиссии») проф. КДА П. П. Кудрявцевым , профессорами ПДА И. П. Соколовым и Н. И. Сагардой . |
| Невозможно было определить, – когда Государь вернется в свою столицу; это зависело от событий, которыми руководит Провидение и от успешного или неудачного хода войны. Впереди была исполинская задача, уже несколько столетий разрешаемая и которая до сих пор требовала великих и упорных усилий со стороны России. Не могло быть сомнения в доблести наших войск, но каждая война обилует случайностями и превратностями… Наконец все зависело от счастья. Из старших членов царской фамилии, кроме Императрицы, оставался в Петербурге один великий князь Константин Николаевич. Их Величества провели прощальный вечер с детьми и в кругу самых близких друзей. 21-е мая. В одиннадцатом часу вечера, к царскосельской платформе Варшавской железной дороги подошел императорский поезд, в котором находились уже многие лица, назначенные сопровождать Его Величество в путешествии. Тотчас началась загрузка багажа. Вскоре затем стали съезжаться остальные приближенные Государя, ехавшие с Ним и ровно в одиннадцать часов Император вошел в вагон. Тихо тронулся поезд, благословляемый Императрицею в дальний путь… При Его Величестве находились Наследник Цесаревич и великий князь Сергей Александрович. 24-е мая. Встречи, оказанные повсюду Государю, свидетельствовали, как единодушно отозвалась Россия на призыв своего Царя. В 9 часов вечера императорский поезд переехал русскую границу и через 25 минут прибыл в г. Яссы. К сожалению, вследствие темноты, нельзя было осмотреть местность и составить себе понятие о Румынии. Еще издалека Государь был приветствован криками, которые усилились, когда Его Величество показался в дверях вагона. Духовенство запело: «благословен грядый во имя Господне». Когда Государь вышел из вагона, ясский митрополит, подойдя с крестом, произнес приветственное слово, смысл коего заключался в том, что единоверная России земля румынская, испытавшая на себе многовековое иго туров, ныне почитает себя счастливой, встречая русского Монарха, идущего во главе Своих войск освобождать из-под этого ига христианские народы востока. |
| Перед умственным взором православного офицера, прежде всего, встал вопрос о том «Что служит основанием каждой науки?», поиски ответа на который оформились в пространное сочинение с одноименным названием и стали первыми шагами на пути размышлений о том, что «основой» всякой науки, а тем более медицинской науки, является религия. «Медицина, как наука, – пишет Л.М.Чичагов – более других необходима для людей как помощь и облегчение в их страданиях, должна и более всякой другой науки опираться на религию и изыскивать средства в природе, созданной Самим Творцом на пользу человечества, – не забывая, однако, что врачу необходимо иметь в виду не только одну больную плоть, но стараться искать корень болезни и в духе или в душе человека». Результатом всех размышлений стал двухтомный труд, вышедший под заглавием «Медицинские беседы» (1892), который в наше время можно рассматривать не столько в плане конкретных медицинских рекомендаций, сколько как некую установку на понимание того, чем является современная медицина и её методы, и какую медицину Православный христианин вправе ожидать от этого «искусства излечения» как врачевательницы души и тела. Философия медицины , т.е. общие представления о медицине как таковой, её основании, методах и значении, становится всё более актуальной темой в нашем мире всеобщей «пандемийной» растерянности, когда медицина сверхтехнологичного века столкнулась с неспособностью противостоять очередной вирусной инфекции. Вслед за митрополитом Серафимом (Чичаговым), который своё видение медицинских проблем хотя и выработал до принятия священнического сана, но оставался ему верен в течение всей жизни, что даёт и нам основания надеяться, что в понимании того, что такое «Православная медицинская наука», мы окажемся на верном пути. Не имея нужды обращаться к конкретным методам практикующей медицины, поскольку они являются по сути следствием более общих установок, речь пойдёт именно об общих принципах исцеления характерных для отечественной философской традиции Православного миропостижения, о философии Православной медицинской науки. Митрополит Серафим пишет о том, что «служа науке, в основе которой лежит религия, и взяв в помощницу природу», он поставил перед собой цель: «общую пользу страждущего человечества», в устройстве которого помимо телесной стороны есть и духовная, которая и должна владычествовать над плотью, в противном случае «неестественное человеку» состояние приводит к болезням как духовным, так и телесным. |
| побеседовал вообще о наших культурных мероприятиях, а затем желая предоставить мне переговорить о личных делах, стал откланиваться, чтобы идти к преосв. Серафиму (сщмч., Чичагов, еп. Орловский и Севский, с 1907 г. присутствующий член Св. Синода - Л.А.), но пр. Гермоген позвал преосв. Серафима в гостиную. Познакомился и я. Разделились. Ник.Вас. стал беседовать (нарочно громче) с пр. Серафимом, я с пр. Гермогеном. Попросил его содействия в отпуске нам средств на столовые, на преобразование школ (это было еще предметом общего разговора) и получил обещание, затем перешел на трудность работы без поддержки, на письмо Епископа. По-видимому, пр. Гермоген как будто знал уже об этом или вообще слышал уже раньше от Ник.Вас. о Мисаиле, сказал, что «он уже плох, да и не сам, по внушению, что тут надо энергичного, что он не будет у нас»... Прощаясь с нами, он на слова Ник.Вас. о молитвах благословил и, указывая на меня, сказал: «Вот надо помочь ему»; советовал еще сказать о. Восторгову; пообещал еще увидеться со мной. Проехал к Скворцову, застал в редакции, переговорил немного. Он сообщил, что статья, подписанная Мисаилом для Нов[ого] Вр[емени] у него, и он даст потом прочесть ее. Сказал, что едет докладывать Обер-Прокурору о приглашении нас с Губернатором во вторник в комиссию при Синоде. Пригласил к себе в половине шестого, сказав, что будет еще кто-то. Однако свидание не состоялось: его отозвали куда-то и он, извиняясь, приглашал (карточкой) на беседу в 9 ч. вечера на Ярославское подворье к еп. Серафиму; я однако отказал, предполагая быть у Ф.Н. Белявского (член-ревизор Учебного комитета - Л.А.). Во втором часу дня приехал с визитом ко мне В.В. Савельев и пробыл около часу; разговаривали и о вчерашнем проекте, к которому он по-видимому не совсем сочувственно относится... поговорили и о Мисаиле, и о Варнаве, от которого, кстати, тут же получил интересную телеграмму из Шунги: «Навести Бутми (бессарабский помещик, русский ученый-экономист, монархист, член Русского Собрания - Л.А.), Даманского (управляющий Контролем ведомства православного исповедания, с 1912 тов. |
| 11. Слово в Богородичный праздник. О неповинном страдании Испытующий человеческий разум до сих пор считает непонятным и загадочным, почему Бог допускает бедствия для человечества, а главное: бедствуют неповинные, а виновные или совсем не страдают, или наказуются не соразмерно с их виною? Видя это, слабый верою подвергается искушению, склонный к пороку разрешает загадку, говоря, что нет пользы быть добродетельным, а вовсе неверующий доказывает, что в мире и в человеческих делах господствует случай. Вопрос серьезный, требующий обстоятельного исследования, насколько это возможно в кратком церковном слове. Особенно внушительно и ясно говорит об этом вопросе в своих проповедях Митрополит Филарет Московский ; воспользуемся его, неподражаемым по глубине, объяснением. «Бедствия и страдания человечества, говорит великий святитель, это – странность и противоречие самой природы себе; противоречие, которое должно погрузить размышляющего в безутешное уныние, если он не откроет источника утешения и надежды, выше природы. Та же природа, которая внушает отвращение и ужас от страдания, особенно неповинного, та же самая природа возвещает, что страдание, даже и неповинное, неизбежно. Пройдите по всем степеням видимых тварей, пройдите по всем областям природы: где нет страдания? Что не страдает? Агнец трепещет от волка, кроткая птица от хищной; все, что есть лучшего в растениях, терзается и разрушается животными, составляя их пищу. Всякое благо, всякая радость, всякое удовольствие в природе, более или менее дорого покупается страданиями. Зерно должно расторгнуться и совсем погибнуть, чтобы родилось растение и плод; приятность питания – соразмеряется голодом. Солнце согревает, но и палит зноем; холод укрепляет, но и убивает; вода орошает, но и потопляет; ветер освежает, но и наносит болезни; земля приносит человеку хлеб, но требует от него пота. С начала жизни человек страдает от недостатка сил, от несовершенного развития способностей, под конец жизни, от утраты сил и способностей. Человек никогда не находит своих желаний удовлетворенными и терпит множество разнообразных случайностей. Такова участь: страдать не хочется, но страдать надобно!» |
| Более всего в это время владыка опасался того, что несущая огромные материальные лишения и нравственные страдания война с внешними врагами усугубится внутренней смутой, которая подорвет основы той Православно-монархической государственности, без которой святителю Серафиму тогда казалось немыслимым дальнейшее существование не только российской державы, но и Русской Православной Церкви. Поэтому, когда в мартовские дни 1917 г. отречение Государя поставило под вопрос само дальнейшее существование монархии, а Святейший Синод счел необходимым поддержать Временное Правительство, как единственный законный орган верховной власти в стране, святитель Серафим, продолжая подчиняться высшим церковной и государственной властям, не стал скрывать свое отрицательное отношение к происшедшим в России переменам. Эта позиция владыки Серафима в сочетании с имевшейся у него в либеральных церковно-общественных кругах репутацией правого монархиста, привлекли к нему внимание обер-прокурора Временного Правительства В. Н. Львова, который подобно обер-прокурорам императорской России позволял себе вмешиваться в дела Святейшего Синода, требуя удаления с епископских кафедр церковных иерархов, казавшихся нелояльными по отношению к власти. Несмотря на то, что Синод не ставил вопрос об удалении святителя Серафима с Тверской кафедры, его положение в епархии осложнилось в связи с желанием недругов владыки из числа приходского духовенства покуситься на власть впавшего в немилость у обер-прокурора правящего архиерея. В апреле 1917 г. по инициативе обер-прокурора В. Н. Львова и с благословения Русской Православной Церкви стали происходить епархиальные с участием выборных представителей съезды, призванные рассматривать насущные вопросы епархиальной жизни и подготавливать созыв Поместного Собора. Святителем Серафимом были разработаны регламент и программа подобного съезда для возглавляемой им епархии. Но уже в процессе избрания участников съезда принципы выборов, разработанные правящим архиереем, были нарушены, в результате чего состав участников съезда приобрел характер произвольно составленного собрания, в котором значительно преобладали часто не представлявшие приходы епархии миряне, и на котором председательствовал запрещенный по церковному суду в священнослужении бывший священник Вятской епархии Тихвинский. Открыв свою работу 20 апреля 1917 г. Тверской епархиальный съезд принял программу работы не только отличавшуюся от программы, утвержденной святителем Серафимом, но предполагавшую рассмотрение в качестве одного из главных вопросов съезда, выходившего за пределы его компетенции вопроса о переизбрании епархиального архиерея и всего епархиального духовенства. В результате яростной агитации, которую вели противники владыки Серафима, на съезде большинством голосов его участников было принято совершенно неканоничное постановление, предлагавшее святителю Серафиму покинуть Тверскую кафедру в связи с тем, что съезд «не доверяет его церковно-общественной деятельности». 56 |
| Служение епископа в Саратовской епархии отражено не только в документах фондов Саратовских архиереев, но и духовной консистории, губернского правления, жандармского губернского управления, Царицынского жандармского управления и в многочисленных фондах, хранящихся в РГИА (Российский государственный исторический архив). Причем здесь были выявлены как официальные, так и личные документы, в частности, переписка. Повторяемость этих документов на разных ступенях административной лестницы позволила проводить их перекрестную проверку, уточняя степень достоверности сообщаемых фактов. Особым направлением в изучении жития епископа Гермогена стало изучение жизни и деятельности С.М. Труфанова, б. иеромонаха Илиодора. Причем многие факты можно было подвергнуть перекрестной проверке по документам учреждений Царицынского уезда, Саратовской губернии, МВД, Святейшего Синода. В работе впервые подробно исследованы события, связанные с кризисом синодального управления 1907-1908 гг., в которых принимали участие протоиерей Иоанн Кронштадтский, епископы Серафим (Чичагов) и Гермоген (Долганев) и протоиерей Иоанн Восторгов, что потребовало обращения к самым разным архивам и было исследовано полно и подробно. Наиболее сложным оказалось исследование отношений владыки Гермогена с царской семьей и Г. Распутиным. В ГАРФе (Государственный архив Российской Федерации) были просмотрены все личные фонды семьи последнего императора, его окружения, должностных лиц данного периода, департамента полиции, охранного отделения, Союза русского народа, фонды митрополита Арсения Стадницкого, протоиерея И.И. Восторгова, еп. Варнавы (Накропина), Г. Распутина и др. Всего 162 фонда за период с 1900 по 1912 г. Прежде всего, в центре нашего внимания были дневники и переписка, а в фонде департамента полиции – коллекция перлюстрированной корреспонденции, наблюдательные дела. Жировицкий период освещен на основе фондов РГИА. Изучение тобольского периода жизни владыки показало, что документы там сохранились плохо, поэтому с особым вниманием мы исследовали фонды ГАРФа, так как по сведениям родственников владыки, его архив попал к Колчаку. Просмотрели не только ф. Р-6219 «Коллекция материалов штаба А.В. Колчака», но и фонды сибирских чрезвычайных комиссий и ф. 6281 «Коллекция документов периода 1-й мировой войны и Временного правительства». Но без успеха. |
| Еще три года назад, а именно 12 марта 1858 года, писал митрополит графу Толстому о иеромонахе Иоасафе следующее (Мнения и отзывы митр. Филарета, т. IV, с. 307): «На добром основании созданное Дивеевское общежитие колеблется. Преосвященный Иеремия устранил от него известного иеромонаха Иоасафа. И преемнику его говорил я, что Иоасаф, пользуясь доверием, слишком расширил произвол своего действия и едва ли может быть далее полезен обители. Но Иоасаф подкрался к нему и получил влияние на общежитие. Против воли настоятельницы берет сестер и посылает за сбором или учиться живописи. В обители разделение: а в разделении может ли быть польза? Кажется, настоятельница, стесненная, помышляет уже о том, чтобы удалиться от своего места, чтобы не приобщаться чужим грехам. Мне представляется вопрос: не хорошо ли было бы оторвать Иоасафа от сего эксцентрического действования назначением его в другую епархию, где он, может быть, и пользу принесет? Вы, может быть, ближе к решению сего вопроса, нежели я». 27 марта 1861 года владыка Филарет, осведомленный о кознях о. Иоасафа, также писал графу А. П. Толстому (с. 41, т. 5 Мнений и отзывов митр. Филарета): «Вы имеете попечение об общежительных монастырях, особенно имеющих доброе духовное устроение от добрых старцев. Примите слово, тем же попечением вынуждаемое. Иеромонах Иоасаф, управлявший Дивеевским общежитием, но устраненный от сего Св. Синодом, принят в особенную доверенность преосвященного Нижегородского и вновь распоряжается Дивеевским общежитием и приготовленный на построение церкви материал обращает на восстановление скита, в котором он прежде поселил было своих родственников и который потом был упразднен. Но не это важнейший предмет заботы, а слух, по-видимому, неосновательный, что Иоасаф сделал проект перечислить Саровскую пустынь в Нижегородскую епархию и сделаться настоятелем ее. Он надеется найти для сего сильное покровительство. Но если бы сие по несчастью сделалось, то было бы сколько несправедливо, столько же и вредно. Саровская пустынь и Дивеевское общежитие находятся в расстоянии немногих верст одна от другой. Хорошо, что они в разных епархиях, у разных начальств, из которых каждый охраняет свою сторону от неправильного и могущего подвергнуться нареканиям сближения с другою. Это дело не моего ведомства; но оно касается благоустройства или нестроения монашества и епархий; и потому нужно, чтобы вы благовременно знали возникающий замысел и могли остановить его, прежде нежели он поднялся высоко, прежде нежели нашло добрые подпоры недоброе начинание». |
|
|
