| Но дело в том, что именно 11 декабря 1937года на Бутовском полигоне происходил один из достаточно крупных расстрелов, в этот день среди прочих был расстрелян Митрополит Ленинградский, очень известный церковный иерарх Серафим Чичагов и многие другие представители православного духовенства. Но и также печатная машинка, которую могли использовать в то время чекисты. Знаменитая так называемая «наркомоская» лампа, которую можно встретить на фотографиях, которые сохранили нам интерьеры Управления НКВД или каких-то отделов НКВД того времени. Вот на столе за моей спиной находится фотография Ивановского Управления НКВД, где как раз, видимо, у начальника на столе стоит точно такая же лампа, которую вы видите сейчас на столе. Это подлинная лампа, которая после реставрации приобрела такой вид. Ну еще одна интересная репродукция находится сейчас с левой стороны от меня — это плакат, плакат, который был сделан где-то в середине 30-х годов, плакат очень интересный, потому что это работа известного художника Густова Клуциса. Можно сказать, что этот человек был в то время пионером нового совершенно направления художественного дизайна плакатного искусства. И используя различные техники, он создавал такие фотоколлажи, которые даже сейчас воспринимаются очень актуально. Этот человек искренне веровал в коммунистическую идею, и служил ей как мог, но в 1937 году как раз по латышской линии он был арестован и также расстрелян на Бутовском полигоне. Так что, возможно, что у тех чекистов, которые здесь находились в 1937 году, подобный плакат, действительно, висел. Мы находимся сейчас с вами в зале, который называется «барак». Этот зал посвящен одному их дней в истории Бутовского полигона. Мы долго думали о том, как рассказать историю людей, которые здесь пострадали, учитывая то, что это десятки тысяч людей. Как рассказать о том, что здесь с ними случилось? Как их здесь казнили? И как показать саму систему, которая привела к таким бесчеловечным казням и таким страшным жертвам? И мы поняли, что рассказать обо всех и сразу не получается, человеческий ум не способен анализировать такие массивы информации. |
| «В 1861 году, в августе месяце, я вследствие простуды, а всего более вследствие грехов моих, был поражен тяжкой тифозной горячкой. Живя в уездном городе у своего двоюродного брата чиновника земского суда, я лечился, но от лекарств мне нисколько не было легче. Час от часу болезнь моя становилась сильнее, так что я отчаялся в своем выздоровлении; нельзя было мне вследствие рвоты принимать никакого лекарства. В одну из бессонных ночей я стал прощаться со своей женой, потому что чувствовал приближение своей смерти, но жена напомнила мне о необходимости очистить свою совесть покаянием и приобщиться Св. Тайн. Мучимый унынием и тоской, я велел пока (было 12 часов ночи) дать себе какую-либо книгу, в надежде, что от чтения пройдет скука. Жена подала мне житие пустынника Саровского иеромонаха Серафима. Почитав эту книгу, я тотчас же решил исповедоваться и послал за местным протоиереем. Дня через четыре после причащения я отправился в г. Вятку для лечения, куда прибыл в 8 часов вечера. Это было в первых числах сентября месяца. Утром на другой день, в 7 часов, приходит на мою квартиру старушка и предлагает мне купить портрет о. Серафима Саровского . Я взял у нее два портрета. Уходя от меня, старушка сказала мне: «Батюшка, когда придет время, не забудь Агафии!» Считая оба эти случая за указание Божие, я обратился с молитвой к угоднику Божию Серафиму и дал обещание побывать в Саровской пустыни и отслужить панихиду на могиле о. Серафима. С тех пор мне стало легче, и через неделю лекарь позволил даже выехать в город. Но затем я стал раскаиваться в данном обещании, и болезнь моя снова усилилась, так что приглашенные врачи отказались лечить. Последний из них, оператор Ф., сказал мне: «Батюшка, ездить к тебе я буду, но вылечить тебя не даю слова: ищите врача духовного». Тогда я снова дал твердое обещание непременно быть в Саровской пустыни. И действительно, я молитвами преподобного о. Серафима исцелился от болезни и здоров до настоящего времени. Будучи в Саровской пустыни, я купил книгу «Житие старца Серафима», издание 1863 года, и читая оную, узнал, что первая настоятельница Дивеевской обители была Агафия. Тогда я вспомнил последние слова старушки, у которой я купил портреты о. Серафима, и стал молиться за нее Господу, понимая, что она, матушка, близка к Господу». |
| Итак, суммируем сказанное в первой части. Главное оправдание современного прихода – в его миссионерской открытости, в возможности встретить в нем любого человека. Собственно, если мы смеем называть какой-либо, в том числе и наш приход, миссионерским, если мы хотим сами себе ответить на вопрос, так ли это в действительности, то мы должны подумать: готовы ли мы встретить любого человека. Человека верующего, но, может быть, мыслящего совсем иначе, или человека неверующего, или инаковерующего, человека, который, что называется, «не совсем в себе», который обуреваем, болен, человека, который пришел, может быть, с открытым сердцем, но сам еще не является членом Церкви, или вообще какого бы то ни было человека. Если мы готовы к этому, если наша открытость реальна и не сводится только к открытию дверей храма в течение дня, и если она включает в себя и некое вертикальное измерение, то это уже внушает надежду, что приход, действительно, или является, или может являться миссионерским. Далее. Люди обычно ожидают от такого миссионерского прихода утешения, помощи, доброго примера, вдохновения, примеров жизни в полноте духа и смысла, ожидают увидеть, почувствовать некоторое утешение, ожидают увидеть братское единение между собой верующих на основе их веры, их любви и их надежды. Поскольку это есть, постольку мы можем считать свои приход миссионерским. Это трудно воплотить, для этого не существует каких-то специальных церковных институции. Для того, чтобы люди почувствовали, что они здесь не чужие, что они не посторонние, нужна та внутренняя открытость сердца, о которой мы также упоминали. Она создается общинным характером прихода и, действительно, общинность нашего прихода и его миссионерский характер тесно взаимосвязаны (мы никогда не называли свой приход просто миссионерским или просто общинным). Когда мы употребляем обычную, традиционную, привычную терминологию, называя свой приход «приходской общиной», мы понимаем, что этого мало. «Приходских общин» может быть много. Но приходов и общин, которые в нашем приходе строятся на взаимной ответственности, церковности, личностности, которые существуют как некая единая «духовная семья» (по слову новомученика митрополита Серафима Чичагова в Приходском Уставе, принятом на Соборе Российской Церкви 1917/18 гг.), – таких общин в православии пока немного. Стремление же к этому можно проследить во многих случаях, оно широко существует у многих верующих. |
| Митрополит Киевский Платон в конце 80 – начале 90-х гт. XIX в. разработал было проект нового консисторского устава, но он так и не был рассмотрен. По ироничному замечанию синодального чиновника, все дело было в том, что действующий устав давно стал «прекрасной ширмой для произвола властей» 168 . Существовала и еще одна – более прозаическая – причина нелюбви к нововведениям. В.Г. Белинский в 1847 г. в «Письме к Гоголю» утверждал: «Религиозность не привилась даже к духовенству; ибо несколько отдельных, исключительных личностей, отличавшихся тихою, холодною, аскетическою созерцательностью ничего не доказывают. Большинство же... всегда отличалось только толстыми брюхами, теологическим педантизмом, да диким невежеством» 169 . Увы, в чем-то он был прав. В массе своей «духовное учительство» дореформенной России было необразованным – священники пушкинской поры иной раз не могли написать свое имя и фамилию. Благочинные, со своей стороны, знали, что сельские священники не только отличались служебной небрежностью, халатностью и склонностью к очковтирательству (укрывали, к примеру, факты неявки прихожан на исповедь), но и допускали неканоническое поведение 170 . Со временем положение менялось. Уровень образованности российских клириков к концу XIX в. существенно вырос. Однако жалобы на них не прекращались. «Духовенство не знает устава богослужения, требника и типикона, смотрит на все легко, как на обрядовую сторону», – констатировал в отчете архиепископ Тверской Серафим (Чичагов) уже в 1916 г. 171 . Аналогичных свидетельств более чем достаточно. Так, может быть, суровость и равнодушие епископов по отношению к подчиненным происходили от горестного сознания невозможности что-либо изменить в церковной жизни? Со времени Великих реформ неоднократно высказывались предложения по обновлению хотя бы внешней стороны взаимоотношений в церковной среде. Несомненно, следовало отучить рядовых батюшек падать в ноги архиереям, не подобало томить сельских священников у «парадных подъездов». Высшим церковным чинам, безусловно, не стоило царственно подавать руку для подобострастного целования. |
| Подобные резкие заявления Глубоковского, как правило, не проходили бесследно для него. Узнав от Глубоковского о конфликте с Синодом, один из сотрудников Энциклопедии (профессор Харьковского университета И. А. Бродович) замечал, что даже не предполагал тех трудностей, которые постоянно приходилось испытывать ее редактору. К тому же Бродович (как и многие) был уверен, что издание субсидируется Синодом. «С монахами каши не сваришь, – замечал он в письме Глубоковскому, – а потому Вы объявите им бойкот, который должен состоять лишь в двух пунктах: 1) в возможно кратком изображении их деятельности (в Энциклопедии) и 2) в непомещении их портретов в издании. И то, и другое будет для них весьма чувствительно» 1234 . В поддержку Глубоковского и редактируемой им Энциклопедии Бродович написал статью «Высший иерархический режим и русская богословская горе-наука», которую послал в редакцию «Русских ведомостей», но вскоре получил обратно без объяснения причин отказа напечатать. Предполагая опубликовать эту статью в газете «Речь», Бродович отослал ее на просмотр Глубоковскому. Дальнейшая судьба текста этой статьи неизвестна. Судя по переписке, статья была резка по тону, в ней упоминались члены тогдашнего Синода – митрополиты Антоний (Банковский) и Флавиан (Городецкий), епископы Серафим (Чичагов) и Гермоген (Долганов) 1235 . В январе 1909 г. тот же Бродович писал: «Думаю и даже уверен, что Вам, Н. Н., придется испытать еще немало неприятностей и злоключений из-за своего детища – энциклопедии, которое Вы развиваете так тщательно и свободно» 1236 . В начале 1910 г. в газетах появилось сообщение о том, что профессору Н. Н. Глубоковскому сделано новое «внушение» за помещение в X томе (стб. 435–440) ПБЭ статьи священника Н. В. Попова (племянника Глубоковского) с дополнениями самого Глубоковского об ученой деятельности «опального» тогда епископа Кириона (Садзагелова), причем Глубоковскому приписывались слова, что он «никогда не смешивал политики с наукой и потому не мог обойти молчанием всеми признанную богословскую деятельность преосвященного Кириона» 1237 . В записной книжке Глубоковский так писал об этом инциденте: «На самом деле Рогович [товарищ обер-прокурора] мне только случайно и вполне любезно упомянул однажды, что я слишком выделил Кириона, и даже не думал делать внушения, почему у меня не было и поводов для возражения. Пришлось мне сказать об этом своему коллеге проф. И. Е. Евсееву , а от него как-то попала эта пустая сплетня в газеты» 1238 . В числе авторов Энциклопедии был и сам епископ Кирион, впоследствии первый Католикос – Патриарх всей Грузии. В декабре 1904 г. он выслал Глубоковскому все свои труды по истории Грузинской Церкви, а к концу января 1905 – и подготовленную им статью о П. И. Иосселиани, вошедшую в VII том 1239 . §5. Типография |
| Обращение в группу «Опасная деятельность Ксении Кравченко» в соцсети Вконтакте: Вы буквально спасли нашу семью от непредсказуемых последствий применения методов Ксении Кравченко. Про неё мы узнали в нашем храме, когда во время службы какая-то женщина передала записку, где было написано, что если мы хотим жить без болезней и без лекарств, то нужно найти… видеозаписи лекций «православного врача К.Кравченко», которая якобы по благословению монахов… лечит людей по методу священномученника.митрополита Серафима Чичагова и академика Павлова. Заинтригованные такими именами, мы через некоторое время нашли в интернете эти лекции… и прослушали обе части. И конечно сразу поверили всему, о чём говорилось: накупили лекарства на 3 курса, приготовили йодный кисель и начали его пить. Насторожило то, что после приёма киселя на второй день стала кружиться голова, появилось слабость. Только тогда пришло ощущение, что нужно остановиться и попытаться узнать подробнее об этом методе лечения. Так мы нашли эту тему на форуме. Слава Богу, что не успели начать применение еще одного препарата, которым Кравченко лечит чуть ли не все болезни. Предполагаю, что та женщина в храме не только нам дала записку о Кравченко. Сколько человек может пострадать, если не остановить «последователей К. Кравченко». Не удивлюсь, если кассеты с видеолекциями Кравченко увижу в церковных лавках. Уж очень доверчив у нас православный народ, особенно, если сомнительные идеи прикрыть именами святых и авторитетом монастырей. Друзья! … Мне попался ролик Ксении Павловны Кравченко «Медицинская система оздоровления Серафима Чичагова» — с интересом прослушала, сделала вывод, что противогельминтный препарат как раз выявляет в нашем организме все проблемы, и даже повышает иммунитет… Начала принимать. И — я не могу передать эту сильнейшую головную боль, я за свои почти 60 лет НИКОГДА такой боли не испытывала!!!! Все длилось три дня, в первый день даже скорую вызывали, сделали укол, но боль не прошла, все-все клеточки моего тела болели! |
| Ты же будь только с Христом, единой Правдой, Истиной и Любовью, а с Ним всё прекрасно, всё понятно, всё чисто и утешительно. Отойди умом и сердцем, помыслами от зла, которое властвует над безблагодатными, и заботься об одном — хранить в себе, по вере, Божественную благодать, через которую вселяется в нас Христос и Его мир. Не видеть этого зла нельзя; но ведь вполне возможно не допустить, чтобы оно отвлекало от Божией правды. Да, оно есть и ужасно по своим проявлениям, но как несчастны те, которые ему подчиняются. Ведь мы не отказываемся изучать истину и слушать умных людей, потому что существуют среди нас сумасшедшие в больнице и на свободе. Такие факты не отвращают от жизни; следовательно, с пути правды и добра не должно нас сбивать то, что временами злая сила проявляет своё земное могущество. Бог поругаем не бывает, а человек что посеет, то и пожнёт. Учись внутренней молитве, чтобы она была не замечена по твоей внешности и никого не смущала. Чем более мы заняты внутренней молитвой, тем полнее, разумнее и отраднее наша жизнь вообще. И время проходит незаметнее, быстрее. Для того особенно полезна Иисусова молитва и собственные короткие изречения “помоги мне, Господи” или “защити и укрепи”, или “научи” и прочие. Молящийся внутренне смотрит на всё внешнее равнодушно, рассеянно, ибо эта молитва не умственная, а сердечная, отделяющая от поверхности земли и приближающая невидимому Небу. Учись прощать всем их недостатки и ошибки и ввиду подчинения их злой силе, и, несомненно, ненормального состояния духа. Говори себе: “Помоги ему, Господи, ибо он духовно болен!”. Такое сознание помешает осуждению, ибо судить может только тот, кто сам совершен и не ошибается, всё знает, а главное, знает наверное, что человек действует не по обстоятельствам, сложившимся вокруг него, а по своему произволению, по своей страсти» 2 . 1 Томас Карлейль (1795–1881) — британский писатель, историк и философ. 2 Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Т. 2. Тверь, 1996. С. 445. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 8 июня, 2020 24 июля, 2019 29 июля, 2016 30 марта, 2016 29 марта, 2016 12 апреля, 2015 8 июля, 2013 4 мая, 2013 4 мая, 2013 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира. |
| Палач видел каждого человека, которого сначала выводил из барака, а потом расстреливал. Потом расстрельная команда получала ведро спирта, и к вечеру водитель довозил их до общежития НКВД в полубессознательном состоянии, чтобы через несколько дней всё повторилось сначала. Всего на Бутовском полигоне с августа 1937 года по октябрь 1938 года были расстреляны 20 761 человек. Их могилой стали 13 рвов, выкопанных местными жителями с помощью бульдозера, общей протяжённостью 900 метров. Ширина каждого рва была 4–5 метров, глубина – примерно 4 метра. Массовые расстрелы здесь начались после того, как НКВД издал 31 июля 1937 года указ 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». «Антисоветскими элементами» были, в том числе, так называемые «церковники» – православные священники и миряне. В бутовских рвах лежат 935 человек, расстрелянных за исповедание православной веры. Но больше всего здесь захоронено простых рабочих, служащих советских учреждений и крестьян. В следственных делах так и записано: «землепашцы» и «хлеборобы». Возраст убитых – от 15-16-летних подростков до седовласых стариков за 80. Известно, например, что священномученика митрополита Серафима (Чичагова), расстрелянного за «причастность к контрреволюционной монархической организации», которому был 81 год, принесли на полигон на носилках. Некоторых расстреливали целыми семьями: муж, жена и взрослые дети. Других – деревнями: например, из села Петрово Рязанской области в Бутове расстреляли 18 человек. Некоторых арестовывали только по национальному признаку. Так, в Москве ещё с дореволюционных времен была китайская община, которая держала прачечные. «Китайские прачки», оставшиеся в Москве после прихода к власти большевиков, в основном мужчины, были очень востребованы вплоть до 1937 года, когда их почти всех расстреляли в Бутове. Кого-то «награждали» расстрелом за выдающуюся работу. Так, барон фон Гревенец, выходец из известной семьи русских немцев, был талантливым инженером. Его разыскали в лагерях, чтобы он спроектировал уникальный механизм для шпиля на Речном вокзале в Москве: этот шпиль мог подниматься и опускаться. После окончания работ фон Гревенеца, как и многих других узников Дмитлага, отправили на Бутовский полигон. |
| Кто-то из них ушел «в революцию». Известно, что среди террористов-народовольцев было много бывших семинаристов. Выход из священнического сословия был облегчен, но внутрь сословия новые силы не приходили. Так называемые иносословные ученики семинарий даже в начале ХХ века по-прежнему составляли один-два процента от всех учащихся. Иносословные ученики семинарий, как правило, не принимали рукоположения, они шли в семинарию за образованием, а не ради священнического служения. То есть священники по-прежнему оставались представителями сословного духовенства. На церковное служение приходили из других сословий, из дворянства в том числе, но, как правило, через монашество. Здесь можно вспомнить святителя Игнатия (Брянчанинова), Патриарха Алексия I (Симанского), священномученика Серафима (Чичагова), митрополита Трифона (Туркестанова). — Как такое положение дел отражалось на отношениях пастыря и паствы? — Между пастырем и пасомыми возникало непонимание, существовала социальная дистанция. Это начали фиксировать и описывать современники уже в первой половине XIX века. Мальчик, а затем юноша из духовного сословия формировался в особой интеллектуальной среде, воспитывался на особых текстах. Учили латынь в семинарии, и довольно долго (в семинарии тогда обучались от семи до десяти лет, а затем еще академия, а до этого духовное училище — длительный срок). И когда священник приходил в сельский приход, то с его латынью там оказывалось нечего делать. Его прихожане по-прежнему читали славянскую Псалтирь, славянскую Библию и развлекались лубочной литературой, тоже в большей степени основанной на древнерусской традиции, и очень далеки были от современного образования. А если молодой человек начинал служить в городе, то сталкивался с дворянским сословием, которое говорило по-французски и было воспитано на другой культуре. То есть священник заведомо культурно чужд, между священником и паствой есть дистанция, которой в более ранние эпохи не существовало. Поэтому священническое сословие было, как говорят современные социальные историки, классическим маргинальным сословием, чуждым и для дворянства, и для крестьян, но при этом необходимым. Как без священника? |
| Вообще, южное направление большевики облюбовали задолго до массовых расстрелов. Именно тут были расположены самые важные спецобъекты НКВД, совхозы, колхозы, дачи руководителей. Тут же было решено устроить и специальные зоны для арестованных – дополнительные тюрьмы и места массовых расстрелов и захоронений. Так, по Варшавско-Симферопольскому направлению, буквально в нескольких километрах друг от друга были расположены специальные зоны " Бутовский полигон " и " Коммунарка " , Сухановская тюрьма, расположившаяся в бывшей Екатерининской пустыни, а также дача одного из палачей – генерального комиссара госбезопасности Генриха Ягоды. Территории эти тщательно охранялись, и знали о них лишь единицы. Лидия Головкова убеждена, что в южном направлении, вероятно, были и еще специальные расстрельные зоны, о которых сегодня просто никому неизвестно.... Жителей Бутова заранее предупредили о том, что здесь будет создан полигон для обстрела нового оружия. Поэтому достаточно долго никто не догадывался о расстрелах, проводимых на полигоне. К концу 1937 года, когда уже " черные воронки " вереницей возили в Бутово людей на казнь, а выстрелы не прекращались ни днем, ни ночью, многим стало ясно – здесь творятся массовые убийства. По официальным данным, в Бутово было убито 20675 человек. Сегодня известны имена всех этих людей. Однако Лидия Головкова назвала и другую, более шокирующую цифру: свыше 90 000 – именно столько может быть жертв полигона реально. Ведь многие документы были уничтожены, на некоторых жертв репрессий дел и вовсе не заводилось... Бутовский полигон известен как последнее пристанище более тысячи активных верующих – от иерархов до простых мирян. Одним из самых знаменитых Бутовских священномучеников был митрополит Петроградский Серафим (Чичагов). Ему было 82 года и он тяжело болел, когда его пришли арестовывать чекисты. Ни почтенный возраст, ни смертельная болезнь не остановили " вершителей судеб " . Иерарх на носилках был переправлен сначала в тюрьму, а потом и в Бутово – на расстрел. Вместе с митрополитом было убито еще несколько архиереев. Среди них – архиепископ Можайский Димитрий (Добросердов), архиепископ Владимирский и Суздальский Николай (Добронравов), епископ Бежецкий Аркадий (Остальский), епископ Велижский Иона (Лазарев), епископ Нижнетагильский Никита (Делекторский) и другие. |
|
|
