| Благодаря тому, что автор желает того, а не этого, мы можем сказать, что в текстах до чтения и толкования есть определенный смысл» (47). Он добавляет (66): «Картезианский субъект, когито, породил автономного автора, который четко говорит своим собственным голосом. Значение стабильно, потому что автор является стабильным объектом». Ванхузер в своем сочинении «Значение в тексте» на с. 47 отмечает (курсив мой): «Э.Д. Хирш-младший, откровенный защитник авторитета автора, утверждает, что без автора как якоря смысла не было бы адекватного принципа для оценки истинности того или иного толкования... Для Хирша намерение автора является единственной практической нормой, единственным критерием подлинного консенсуса, единственным гарантом объективности смысла . Строго говоря, последовательность слов ничего не значит до тех пор, пока кто-то не вложит в них определенный смысл. Именно автор определяет устное значение». Ванхузер . Значение в этом тексте, с. 108: «Как и переводчики, Рикёр считает, что мы не встречаем ум за текстом; скорее мы сталкиваемся с возможным способом взглянуть на вещи, возможным миром, предстающим перед текстом.... Слияние горизонтов является вопросом расшифровки смысла текста и разворачивания его референта». Риккёр . Теория интерпретации, с. 75. Там же. С. 92. Перевод: Макаров А.Д. Источник: De Gruyter Open Theology, 2016; 2: 653–667 Дэвид Б. Франк: «Переводим ли мы смысл, который вложил в текст его автор?». Часть 1 Комментарии ( 0): Написать комментарий: Правила о комментариях Все комментарии премодерируются. Не допускаются комментарии бессодержательные, оскорбительного тона, не имеющие своей целью плодотворное развитие дискуссии. Обьём комментария не должен превышать 2000 знаков. Републикация материалов в комментариях не допускается. Просим читателей обратить внимание на то, что редакция, будучи ограничена по составу, не имеет возможности сканировать и рассылать статьи, библиограммы которых размещены в росписи статей. Более того, большинство этих статей защищены авторским правом. На просьбу выслать ту или иную статью редакция отвечать не будет. Вместе с тем мы готовы рассмотреть вопрос о взаимном сотрудничестве, если таковые предложения поступят. Прим.: Адрес электронной почты опубликован не будет и будет виден лишь модераторам. Зарегистрированным пользователям Отправить Другие публикации на портале: |
| Быть может читатель и найдет, что переход от византийской императорской эпохи к эпохе русских императоров несколько неожидан; но это не мешает ему с большим вниманием изучать вместе с автором нашу отечественную церковную среду. 4) Организация высшего управления в Великой Константинопольской Церкви – под властью Турок. Здесь читатель знакомится с такими сторонами действующего канонического права, которые мало известны и плохо исследованы наукой. 5) Организация высшего управления в православной Сербской церкви в Австро-Венгрии и отчасти в королевстве Сербском и княжестве болгарском (в заключении следует ряд приложений 414–458 стр.). Само собою понятно, что и вторая часть сочинения представляет последовательную смену источников, эпох, имен, разнообразных фактов и направлений и не дает читателю чувствовать утомления, всегда неразлучного со специальным сочинением, каковым не есть сочинение нашего автора. Широта плана автора и разнообразие предметов, каких он касается, открывает ему возможность заносить на страницы своего произведения много светлых мыслей, вызванных изучением того или другого частного вопроса, таких мыслей, которыми пренебрегают писатели очень специальных монографий (они часто идеей жертвуют букве). Представим примеры. Автор справедливо настаивает на верной, но часто забываемой мысли, что мораль, которая должна служить руководством для клира и мирян, —12— одна и та же. «Противоположности представляют, говорит он, не образ жизни клира и верных мирян, а рознь по евангелию и жизнь вне христианского мира (?); клирики не различаются качественно по этой евангельской или небесной жизни от верных мирян, но только представляются передовым сословием в этом отношении» (17). Столь же справедливо при одном случае автор настойчиво утверждает верную, но затемненную в умах современного нам общества мысль, что «учительство есть главное из того, что получает лицо иерархическое, становясь таковым». Автор пишет: «следуя данным основных источников канонического права должно… поставлять полномочие учения в первый ряд в ряду (?) полномочий (курсив автора), даруемых рукоположением или полномочий священной власти» (43). |
| Рассмотрение толкований и взглядов богословов не дало, однако, желаемого автору результата: ни у одного из них он не нашёл удовлетворительного ответа по вопросу о времени воцарения антихриста. Это побудило его дать своё посильное разъяснение (стр. 988–989). Толкование автора об отступлении – нам уже известно. Под «тайной беззакония» он разумеет «злотворное, враждебное Христу и пагубное для человеческого рода действование диавола», поневоле теперь проявляемое тайно, а при антихристе имеющее проявиться «дерзко, без стыда» (стр. 985–986). Под удерживающим воцарение антихриста, по автору, нужно разуметь Иисуса Христа (под «держай») и Св. Духа (под «удерживающее»). Нечестие и безбожие, имеющие всё более и более развиваться, наконец, достигнуть такой силы, что Иисус Христос и Дух Св. более не возмогут оставаться среди развращённого человеческого рода и оставят его. Тогда-то и откроется царство антихриста (стр. 990–1006). Но когда же именно всё это произойдёт, когда же воцарится антихрист – эти вопросы, как неразрешимые, остаются без ответа и у нашего автора. – Заключает он свой труд рассмотрением настоящей эпохи в отношении близости её ко времени воцарения антихриста; он находит, что «кончина мира ещё не близка» (стр. 1013; курсив наш). Мы исчерпали всё содержание книги проф. А. Д. Беляева . В виду интереса и важности рассматриваемого им вопроса, с одной стороны, и основательности, и всесторонности выяснения им взятой на себя задачи – с другой, мы почли за необходимое подробно ознакомить наших читателей с этим новым сочинением. Всюду и во всём автор приходит к выводам, общепринятым нашей церковью, которым он придал теперь авторитет научной обоснованности. Изложение у автора везде ясное, определённое; читается книга легко и с неослабевающим интересом. Книга проф. Беляева вполне заслуживает того, чтобы ей иметься если не у каждого священника, то непременно в каждой библиотеке. Вполне её можно рекомендовать и светским лицам, интересующимся богословскими вопросами, из коих более заманчивый и привлекающий – это вопрос о кончине мира. |
| —362— дисциплинировать и подготовить свою мысль для занятия вопросами философии права. Есть, однако в книге и досадные изъяны. Иногда эти изъяны выходят из одного источника с достоинствами. Сейчас мы заметили, что выдающаяся эрудиция и долгие труды делают г. Чичерина полным хозяином в области вопросов философии права и дают ему возможность писать со властью, этою властью, однако автор иногда злоупотребляет. Властный тон иногда у пего переходит в надменный и дерзкий. Он нередко не прочь серьезное доказательство или разъяснение заменить бранчивой выходкой. Вот напр. комплименты, расточаемые автором эмпирикам, о которых он так же, как о социалистах, почти не может говорить хладнокровно. «Существование субъекта, как реального единичного существа, лежащего в основании всех явлений внутреннего не подлежит ни малейшему сомнению (курсив везде наш). Только полное недомыслие может отвергать этот факт» (стр. 28). Особенно достается социалистам. Автор постоянно казнит их «дикие идеалы, господствующие в настоящее время среди невежественных масс и недоучившегося юношества, подстрекаемого шарлатанами» (стр. 82). Их бессмыслие выставляется на вид всюду (стр. 82, 131 и др.). Автор, как мы видели, не прочь даже, обвинить в безнравственности социально-этическое направление политической экономии за то, что оно пытается основать эту науку на нравственных началах (стр. 265). В критике утилитаризма автор позволяет себе прибегнуть к следующему аргументу: «с точки зрения утилитаризма публичная женщина, которая доставляет удовольствие наибольшему количеству людей, будет самою добродетельною из всех» (стр. 168). Подобные выходки, прискорбные и сами по себе, неудобны особенно тем, что производят впечатление сердитой слабости. Выше мы указали на то, что продолжительная работа и редкая начитанность автора спасали его от увлечений и односторонних построений. Но, с другой стороны, во время этого долгого труда некоторые первоначальные воззрения автора успели, так сказать, окостенеть, что исключало возможность поправок и изменений, которых необходимо тре- |
| Ф. ставит знак равенства. 536 А далее, под подобным, однако более слабым, 537 прикрытием – утверждение насчет образа Божия, именно в теле 538 человека». Такое понимание образа Божия», оказывается, «свойственно», 539 между прочим, «русскому народу (sic!), что выразилось наиболее ярко в принимаемой, как и все прочее в этом роде, вслед за другими под защиту нашего автора 540 единодушной борьбе против брадобрития, 541 освященного, к слову сказав Церковью и ветхозаветной, 542 и христианской. 543 Для последовательности, к сожалению, конечно, нашему о. Ф. всюду мало примечаемой, ему не мешало бы «трифеизм» (sic!) признать свойственным русскому народу, а кстати наделить этот последний, рационалистическим духом. 544 В самом деле, старообрядческий раскол на Руси – факт, а один из епископов 545 как будто и вовсе на стороне о. Ф. Что же касается Русской Церкви, то она в борьбе с расколом, в сущности, окажется только в положении «царства разделившегося», а ее богословие явится блуждающим, даже с точки зрения православного священника. 546 «Ведь с точки зрения о. Ф., 547 всякая книга есть (курсив о. Ф.) часть души ее автора, или, по крайней мере, должна (его же) таковою быть (его же), и, следовательно, как ни старательно отпрепарирована она, однако же она имеет у себя тысячи, все еще живых нервов и кровеносных сосудов, связующих высказанное с оставшимся недосказанным». Наш автор логичен, с другой стороны. «Тело, – полагает он, 548 – эта общая граница человека и прочей твари, соединяет их воедино». Если же плоть свята, если в теле человека образ Божий, то, очевидно, есть 549 «вечная и святая сторона всякой твари, включая сюда даже и демонов и врагов Истины, т. е. бесов». 550 Ведь тварь, рассуждает о. Ф., «сама в себе, или сама по себе, или сама о себе... – София», 551 творения же – дело смирения Божия, самоуничижения (sic!) Божия. Это последнее, говорит наш автор, проявилось «в творении мира, т. е., поясняет он свою мысль, в поставлении рядом с Собою самостоятельного (sic!) бытия, в даровании ему свободы развиваться по собственным своим законам, и, следовательно, в добровольном ограничении Самого Себя». 552 Опираясь на этот ряд мыслей о. Ф., с полным основанием можно утверждать в сторону наличности Образа Божия во всей твари и, следовательно, в бесах. Тварь, в ее целом, оказывается созданной по Образу Божию. |
| Вряд ли мы найдем более авторитетного автора в этой области, чем Альберт Пайк (1809–1901), который практически полностью переработал древний общепринятый шотландский обряд, придав ему нынешнюю форму. Так вот, он писал: «Библия является неотъемлемым атрибутом христианской ложи, только потому, что она – священная книга христиан. На алтаре в еврейской ложе лежит Талмуд, в мусульманской – Коран. Книга Священного Закона, угольник и циркуль являются символами «Великого Света», который просвещает масонов в жизни и труде». Обратите внимание, что в число составляющих этого символа входят, наряду с Библией, обычные орудия труда строителя-каменщика. Поэтому Библию нельзя считать единственным источником Света. Масоны высших степеней посвящения прекрасно знают, как масонство относится к Библии. Карл Клоди практически подтверждает рассказ Пайка, когда объясняет новопосвященным, что хотя в Америке источником «Великого Света» служит только Библия, в других странах им может оказаться, и зачастую оказывается, совсем иная книга. Главным и неизменным правилом является только то, что на алтаре любой действующей масонской ложи должен лежать открытый том Книги Священного Закона (курсив автора). Если члены данной масонской ложи евреи, они могут положить на алтарь Ветхий Завет . В Турции и Персии это наверняка будет Коран, а брамины предпочтут «Веды». Клоди отмечает, что там, где население многонационально и состоит из представителей разных вероисповеданий, как, например, на Дальнем Востоке, в некоторых ложах новичку предлагают самому выбрать одну из нескольких священных книг. Похоже, масоны не придают никакого значения тому, какую именно книгу тот или иной человек считает священной и использует в своих поисках света. Единственное, что для них в данном случае важно, это то, чтобы каждый член ложи поклялся на самой священной для него книге, что он не нарушит своего обета верности масонству. В своей замечательной книге «Ужасный обман» Джим Шоу и Том Маккенни раскрывают подлинную сущность масонства. Шоу был масоном 33-й степени шотландского обряда, когда окончательно понял, что масонство – это мрак, и обратился к истинному свету, приняв Иисуса Христа своим Спасителем. «Вопреки широко распространенному убеждению, – пишет он, – масонство НЕ основывается на Библии. На самом деле оно строится на средневековом своде магических и мистических текстов, известном под названием «Каббала». |
| Взял я листок, пробежал статейку, писанную известным расстригою. Что же проповедует сей отступник от учения Церкви? А вот послушайте, чему он поучает читателей иудейской газеты. " Христиане, - видите ли, - на протяжении двух тысяч лет не усвоили себе христианского учения о благодати (милостыни хочу, а не жертвы) " . - Заметим: даже текст слов Спасителя искажен: вместо " милости " стоит " милостыни " , что, конечно, не одно и то же. " До сих пор члены этих церквей называют себя рабами Господа, забывая о Богосыновстве, а следовательно, абсолютной свободе от заповедей - пережитых времен рабства " . Что-то не складно, по-иудейски: " пережитых времен рабства " , но не в том суть. Как видите, г. Брихничев, бывший православным священником, как будто не читал никогда молитвы Господней, начинающейся словами: " Отче наш " ... Совсем не помнит и словес Господа и Спасителя нашего: " Если любите Меня, заповеди Мои соблюдите " . " Но рабство есть зло, - поучает он, - следовательно, и заповеди не добро " ... Слышите, читатель, что проповедует иудейский прислужник? " Проповедуя личное спасение каждого человека, - говорит он, - как довлеющую цель и ношу (?!), которую каждый человек только и может понести, все современные христианские учители и нехристианские законодатели учат исключительно самоспасению (?!). Все для себя, для спасения своей души " ... Не правда ли: писать так, значит, вовсе не понимать самого духа учения о спасении. Как это непростительно бывшему священнику - говорить ли об этом? Очевидно, ему и в голову не могло прийти общее правило спасения: " Спасайся в Церкви, и ты будешь содействовать спасению многих душ " . Однако г. Брихничев изрекает уже свой суд на учение Церкви: " Это жестокое (курсив автора) учение, по которому " праведник " (знаки вносные показывают, что автор изволит иронизировать над этим словом) может покойно блаженствовать " в раю " (опять те же знаки), когда грешник томится муками адского пламени, проводит последовательно, что и в общественной жизни здесь, на земле, проводится, благодаря ему, в большей или меньшей степени система самоспасания, личной святости, дрожания только за свою шкуру ( " моя хата с краю " , - поясняет он в скобках) " . Поймите тут, что он хочет сказать? " Христианство подлинное, голгофское, религия свободного человека учит иному: не самоспасанию и рабским добродетелям, а иному - Спасению Целого (прописные буквы автора). Не всё для себя, а всё - для всех (для тела и души всего человечества) " . Дальше автор развивает свою мысль в виде молитвы, размышления, патетически говорит о том, что " Скорбь (опять почему-то с прописной буквы) Христа не прекратится и руки и ноги Его не перестанут кровоточить, доколь не отдельные лица будут подносить Ему ненавистный фимиам - личного самоспасания, личной " чистоты " (опять в лапках), личной доброты, а пока весь мир, воскреснув, не прийдет в свободу чад Божиих, нравственными усилиями отдельных его членов " . |
| Поэтические произведения бессюжетны, как бы по праву. Однако, “поэма” уже должна иметь сюжет? Пушкин “Домиком в Коломне” доказывает обратное. Сверимся с более поздним явлением русской литературы. Н. А. Некрасов поэма “Русские женщины”. Что есть здесь “событие”? То, что происходит с декабристами — это закономерность. С ними происходит то, что и должно было стать следствием их выступления против власти. Княгини Трубецкая и Волконская едут в ссылку за своими мужьями потому, что не могут поступить иначе. Их верность мужьям не случайность, а закономерность. Мы не сравниваем поэму Некрасова с “Домиком в Коломне”. Это различные произведения, но и то, и другое можно соотнести на почве бессюжетности. Бессюжетности – в нашем понимании: закономерность не есть “событие”. Отметим еще одно следствие наших рассуждений, не имеющее непосредственного отношения к данной работе, но подтверждающее логику развития традиции в русской литературе. Белинский говорит о том, что и Пушкин, и Лермонтов отображали жизнь своего сословия, мы предположили развитие этой традиции у Аксакова, Толстого, Бунина. Но где начало традиции? Учитывая все сказанное можно сделать вывод о том, что предположения о принадлежности автора “Слова о полку Игореве…” к княжескому сословию не столь уж безосновательны. Более того, если взглянуть на “Слово…”, как на произведение — “Жизнь князя Игоря” — первое в ряду перечисленном нами до “Жизни Арсеньева”, то можно сделать предположение и относительно имени автора… Но вернемся к теме нашего исследования. Итак, двумя различными путями мы приходим к одному и тому же выводу: Художественный мир “Жизни Арсеньева” явлен непосредственно в тексте, на первом плане, содержание и сюжет “Жизни Арсеньева” — есть утверждение Художественного мира и его устройства. А вот, что пишет Ходасевич касательно предмета наших рассуждений: “В “Жизни Арсеньева” Буниным сделано то, о чем, сам того не понимая, мечтал молодой Арсеньев, когда жаждал писать, и не знал, что писать. Здесь показано самое простое и самое глубокое, что может быть показано в искусстве: прямое видение мира художником: не умствования о видимом, но самый процесс видения, процесс умного зрения. Иначе — пересоздание мира или создание нового, который не возникает, ни из какой идеи, потому что сам по себе уже есть идея. (Курсив мой. — А. С.) Смысл этого мира — он сам. Из его образов могут быть извлечены идеи, но каждая из них меньше его, и все они в совокупности тоже меньше его. Самое полное философствование о нем есть его созерцание. Его содержание есть форма, и форма рассказа о нем уже содержит в себе его самого” . Ходасевич, достаточно полно и точно сумел постигнуть сущность “Жизни Арсеньева”. Это касается не только приведенного высказывания, по ходу работы мы еще коснемся этого вопроса. Слова Ходасевича, выделенные курсивом, полностью подтверждают наше предположение о значении Художественного мира “Жизни Арсеньева” и логически развивают его. |
| 65–84), сообразно с важным ее значением для дальнейших исследователей. Не излагая этих критических мнений и направленных против них рассуждений автора, по невозможности передать кратко и отчетливо богатое содержание этой части сочинения, имеющей притом интерес только для не многих из читателей, укажем на общий вывод, к какому пришел автор при рассмотрении взглядов названных библеистов. Он состоит в том, что ни у одного из них не оказывается прочно обоснованного на особенностях языка, каким первоначально была написана книга Притчей, и на ее содержании решения вопроса об ее происхождении и что нельзя и в будущем ожидать настоящего его решения, если идти тем путем, каким шли эти библеисты (стр. 103). Самый разбор критических взглядов отличается основательностью и убедительностью, чему немало способствовали самые авторы их, опровергавшие мнения своих предшественников для того, чтобы на их место поставить свое собственное. «Если Евальд нашел, говорить автор, древнейший или Соломоновский тип Притчей в 10:1–22:16, то Гитциг нашел его в параллельном отделе 25–27, а Берто и Делич – в том и другом – с постепенно возрастающею уверенностью. Если Евальд первую часть книги признавал самою позднею, то Гитциг на оборот самою раннею, Берто и Делич – среднею» (стр. 103). Не признает автор вероятным и мнения тех, которые в кн. Притчей видят сборник народных поговорок, собранных и переработанных позднейшими собирателями в после-пленное время; и этому взгляду автор противопоставляет основательные соображения, показывающие его беспочвенность (стр. 103–108). По мнению автора, «основным импульсом оспаривания кн. Притчей у Соломона и разложения ее по пространству истории служит стремление создать историю притчи у евреев» (курсив автора; стр. 109). Едва ли ошибемся, если к этому прибавим с своей стороны, что рядом с указанным стремлением идет другое, влияющее на ход библейско-критических работ новейшего времени – стремление объяснить происхождение ветхозаветной религии путем естественного постепенного развития из низшей ее формы, для чего окончательное ее образование в том виде, в каком она является в ветхозаветных книгах, отодвигается новейшей критикой к позднейшему времени израильской истории. |
| “Но рабство есть зло, поучает он, – следовательно, и заповеди не добро”. Слышите, читатель, что проповедует иудейский прислужник? “Проповедуя личное спасение каждого человека, говорит он, как довлеющую цель и ношу (?!), которую каждый человек только и может понести, все современные христианские учители и нехристианские законодатели учат исключительно самоспасанию (?!). Все для себя, для спасения своей души”. Не правда-ли: писать так значит вовсе не понимать самого духа учения о спасении. Как это непростительно бывшему священнику – говорить ли об этом? Очевидно, ему и в голову не могло придти общее правило спасения: “спасайся в Церкви, и ты будешь содействовать спасению многих душ”. Однако, г. Брихничев изрекает уже свой суд на учение Церкви: “Это жестокое (курсив автора) учение, по которому “праведник” (знаки вносные показывают, что автор изволит иронизировать над этим словом) может покойно блаженствовать “в раю” (опять те же знаки), когда грешник томится муками адского пламени, проводит последовательно, что и общественной жизни здесь, на земле, проводится, благодаря ему, в большей или меньшей степени система самоспасения, личной святости, дрожания только за свою шкуру (“моя хата с краю”, поясняет он в скобках)”. Поймите тут: что он хочет сказать? “Христианство подлинное, голгофское, религия свободного человека, учит иному: не самоспасанию и рабским добродетелям, а иному – Спасению Целого (прописные буквы автора). Не все для себя, а все – для всех (для тела и души всего человечества)”. Дальше автор развивает свою мысль в виде молитвы, размышления, патетически говорит о том, что “Скорбь (опять почему-то с прописной буквы) Христа не прекратится и руки и ноги Его не перестанут кровоточить, доколе не отдельные лица будут подносить Ему ненавистный фимиам – личного самоспасания, личной “чистоты” (опять в кавычках), личной доброты, а пока весь мир, воскреснув, не придет в свободу чад Божиих нравственными усилиями отдельных его членов”. Забыл несчастный экс-священник слова Господа, что на небесах бывает радость великая и о едином грешнике кающемся, забыл страшное пророчество Господа о том, что во второе Его пришествие нераскаянные грешники будут отосланы в муки вечные, а следовательно, и всеобщего спасения мира не будет. |
|
|
