| Закрыть itemscope itemtype="" > Молитва в большом городе 13.02.2012 357 Время на чтение 13 минут Мы давно привыкли, что рассуждать о молитве - прерогатива священников и монахов. Ну, в крайнем случае, профессоров богословия. Но у кого что болит, тот о том и говорит. А для меня и, рискну утверждать, для подавляющего большинства людей, считающих себя верующими, молитва сегодня - тема больная. Как-то в воскресение после Литургии перед выносом креста батюшка, как обычно, говорил проповедь. На этот раз о том, как важно и нужно молиться. Народ вежливо ждал, когда уже можно будет приложиться к кресту и - домой. Особого энтузиазма на лицах не было. Кто-то слонялся по храму, кто-то что-то выбирал у свечного ящика, кто-то, встретив знакомых, мирно беседовал... И только стоявшая рядом со мной женщина внимательно вникала в слова пастыря духовного. Слушала-слушала и вдруг, обернувшись ко мне, ища сочувствия, в сердцах бросила: «Эх, жизни они, наши отцы, не знают...» Нет, это она зря. Всё они знают. Они же не на облаке живут. А чего не знают, мы им каждый день на исповеди рассказываем. Но что толку копья ломать? Мне как-то один батюшка сказал: «Чего с тобой разговаривать, если ты все равно не слушаешься?» И ведь прав был. Кончится служба - поцелуем крест, включим свои айфоны, и понесут нас волны моря житейского к семьям, друзьям, делам, телевизорам, фейсбукам и твиттерам... Как там в песенке, которой нас уже сорок лет потчуют на Новый год? «О сколько нервных и недужных связей, дружб ненужных - во мне уже осатаненность!» Нет, они все-таки молодцы, эти советские классики, рано мы их списали в утиль. Может, от этой-то осатаненности и не доходят до нашего сознания слова священников о молитве и покаянии? «К свету идяху, Христе, веселыми ногами» Почему у нас в храмах все больше суровых скорбных лиц? Даже на Литургии. Даже на Пасху! А меня учили: «Держись проще и веселее, христианин вовсе не должен представлять собой какую-то мрачную фигуру, изможденную аскетическими подвигами и служащую укором для других. Даже если у тебя это и искренно - все равно - долго так не прожить, и реакция может пойти как раз в обратную сторону». |
| 1 . Главы 17, 15, и 18 «Мистагогии» св. Максима Исповедника , включённые в главу 41 толкования св. Германа. 2 . Фрагменты писем 1, 136, 122 и 228, вставленные в главы 19, 26, 43 толкования св. Германа. 3 . Дополнительная глава о предложении Даров, добавленная к главе 22. Дополнительные разделы включены также в главы, посвящённые Трисвятому (гл. 25) и каждению перед Евангелием (гл. 30). Эти фрагменты резко отличаются от подлинного толкования по форме и по содержанию. 4 . Пространное описание монашеской одежды, включённое в главу 19. Помимо этого, текст, помещённый в квадратные скобки, собран из разных рукописей, чтобы заполнить пробелы в греческом тексте и привести его, таким образом, в соответствие с латинским переводом Анастасия Библиотекаря. Коротко говоря, Н. Борджиа реконструировал греческий текст так, чтобы он соответствовал относящейся к IX в. версии Анастасия Библиотекаря, обозначив при этом и первоначальный вид толкования. Огромное разнообразие рукописных версий толкования св. Германа – результат его большой популярности и широкого распространения, а также принятия его в качестве как бы нормативного объяснения византийского богослужения. Однако на протяжении веков, последовавших за его составлением, сама Литургия продолжала изменяться. Так, уже после того как был выполнен перевод Анастасия Библиотекаря, фрагменты, объясняющие проскомидию, т. е. чин приготовления Святых Даров, со своего изначального места (непосредственно перед выносом Святых Даров) были перемещены на новое – перед Литургией 17 . И, наконец, авторитетность издаваемого толкования в византийском богословии породила множество предположений относительно его автора. Оно приписывалось разным лицам, включая патриархов Германа II 18 и Германа III 19 Константинопольских и даже св. Василия Великого 20 и св. Кирилла Иерусалимского 21 . Н. Борджиа, однако, резонно ссылаясь на свидетельство Анастасия Библиотекаря и на структуру описываемого этим толкованием богослужения, категорически настаивает на авторстве Германа I 22 . Эта точка зрения в основном разделяется современными учёными 23 . Автор |
| Страстная Пятница: Христос умер на кресте В этот день Сам Господь принес Себя в жертву за грех мира 25 апреля, 2019 В этот день Сам Господь принес Себя в жертву за грех мира Страстная пятница — особый день у православных верующих, когда мы заново переживаем страдания со Христом. Пятница Страстной Седмицы, Страстная пятница, Великая Пятница — воспоминание Святых и Спасительных Страстей Христовых . В этот день Сам Господь принес Себя в жертву за грех мира. О Страстях Христовых в Страстную пятницу подробно рассказывают все евангелисты, поэтому богослужения этого дня насыщены соответствующими чтениям. Богослужебные особенности Страстной пятницы Утреня Великой Пятницы с чтением 12 фрагментов Евангелий, посвященных Страстям Христовым , обычно совершается накануне вечером (по уставу должна совершаться в ночь с четверга на Страстную пятницу). Между Евангелиями читаются и поются стихиры и антифоны, основными мотивами которых являются предательство и сребролюбие Иуды, отпадение иудеев, величие Страстей Христовых. По обычаю, на службе «Двенадцать Евангелий» люди стоят с зажженными свечами В Страстную пятницу никогда (кроме совпадения с этим днем праздника Благовещения ) не совершается Литургия. Вместо нее утром совершаются Царские Часы со чтением паремии (фрагмент из Ветхого Завета), Апостола и Евангелия. В середине дня Страстной пятницы совершается вечерня с выносом плащаницы . Этой службой, посвященной положению тела Господа Иисуса Христа во гроб, заканчивается цикл богослужений Великой Пятницы. Читайте также — Страстная пятница и псалмы невинного страдальца Вынос Плащаницы Тексты богослужений Страстной пятницы — шедевры византийской духовной поэзии, сопровождаются проникновенными мелодиями. Страстная пятница. Антифон 5: Ученик Учителя соглашаше цену,/и на тридесятих сребреницех продаде Господа,/лобзанием льстивным предая Его/беззаконником на смерть. Ученик договаривается о цене Учителя/и за тридцать сребреников продал Господа,/коварным поцелуем предав Его/беззаконникам на смерть. Страстная пятница. Антифон 15: |
| Впряжены были 6 лошадей в белых сетках и с белыми султанами. При остановках близ церквей архиереи читали Евангелие. За колесницею после родных шли генералы, офицеры, монархические организации со стягами, везли сотни серебряных и живых венков, процессия тянулась три часа. Не хватало малости: Государь изволил накануне отбыть из Киева на отдых в Крым. (Но был от их величеств венок. И от вдовствующей императрицы). А к 9 сентября, к похоронам, уже приспели и петербургские депутации. От Государственной Думы негусто – человек 50, прослойка русских националистов, которые только и верны были Столыпину от начала до конца (но и киевский их лидер Шульгин лечился в Крыму), да кучка октябристов с раскаявшимся Гучковым. Ни от левых, ни от крайних правых членов Думы не было никого. Родзянко привёз венок, но только от собственного имени. “А почему не от Думы?” – спросили его. – “Депутаты меня не уполномочили”. И – не было никого из великих князей. Гроб простоял минувшие ночи в Трапезной церкви, у него дежурили предводители дворянства, земские деятели, гласные городской думы и опять-таки чины министерства внутренних дел. Правда – и верные друзья по земельной реформе – министр земледелия Кривошеин и помощник Столыпина Лыкошин. Митрополит служил заупокойную литургию. Епископ Евлогий от Холмской Руси произнёс пылкую прощальную речь, назвал покойного крестоносцем. Перед выносом гроба удобно расположились у места погребения представители печати, фотографы и кинематографисты. “Союзники” настояли, что это оскорбительно, – и потребовали удалить. Журналисты не шли, их вывели. Под колокольный звон гроб понесли из церкви. На караул брали снова жандармы. На подушечках – снова ордена. И в белом облачении – 54 священника, 6 дьяконов, 4 епископа, митрополит. Гроб несли сановники, но не очень высшие (высшим – указал отъезд императора). Из министров сопровождали Щегловитов да Тимашев. Кривошеин вёл вдову. Да Родзянко, Гучков, Балашов, Владимир Бобринский. Пихно. Какой-то мужичок старообрядец пытался сказать у гроба слово – жандармы оттолкнули его, не дали говорить. |
| Сергей 5 февраля 2017, 18:51 И тем не менее во многих бывших английских колониях присягают королеве. Это ж не просто так. Правда за все свои поступки и нам, и англичанам отвечать перед Господом Богом. Анна Данева 3 февраля 2017, 15:12 Интереснейшая, глубокая статья, впрочем, как и все другие статьи протоиерея Владислава Цыпина. Огромная благодарность! Вениамин 3 февраля 2017, 11:02 Спаси, Господи! очень интересно! Мне кажется, подобная логика (и только она, похоже) объясняет то, что Наполеон ушел из России в 1812 г живым и свободным. Если бы Кутузов взял Наполеона в плен - Россия была бы единоличным победителем. Со всеми вытекающими последствиями. Если предположить, что возмущение англичан действиями (бездействием) Кутузова было показным, а на самом деле он исполнял их указания - все встает на свои места. России не дали победить в одиночку. Так же, как в 1945. А в 1918 - вообще сделали красиво, перед самым выносом пирога выбили стул из-под ног. Ирина 3 февраля 2017, 06:00 А сегодня эти бывшие " великие победители " гниют живьем в узаконенном пороке и разврате. Экономический кризис, демографический кризис, нашествие иноплеменных и т.д. и т.п. Духовно мертвая, бесцельная, бессмысленная жизнь целых наций. Логичное и последовательное продолжение. Такие " победы " могут в конечном счете привести только к полной деградации. Иного не дано. Процесс мы наблюдаем. Лариса Ром 3 февраля 2017, 04:19 Кто делает другого могущественным, тот погибает, ведь наделять могуществом можно с помощью либо силы, либо умения плести интриги, а оба этих качества вызывают подозрение у ставших могущественными людей.( Макиавелли ,,Государь,,) В первую очередь надо думать о собственной стране , выперли (извините) за пределы собственных границ, а там пусть другие разбираются со своими проблемами.Россия потеряла столько людей , уму непостижимо. Наталья 2 февраля 2017, 22:24 " Но люди, даже такие умные и дальнозоркие, как Д. Ллойд-Джордж или А. Бальфур, только предполагают, а располагает Бог. " Слава тебе, Боже! |
| И самая мирная кончина П. В-ча произошла в единении его с Богом, а не с людьми. Весть о кончине П. В-ча быстро распространилась по Казани. В том же 8-м часу утра Академия знала о кончине своего заслуженнейшего профессора, в 11 ч. утра, собравшийся на очередное заседание, Совет Академии узнал о ней и пропел в Академии первую „Вечную память» своему патриарху-профессору. Около 10 ч. утра была отслужена первая панихида о. инспектором Академии архим. Гурием над покойным П. В-чем. Почти тогда же узнал о кончине его собравшийся и заседавший в Епархиальном женском училище Епархиальный съезд духовенства и пропел „Вечную память» известному всему Казанскому краю академическому профессору – печальнику за приходское духовенство... В час дня была совершена панихида Преосвящ. Ректором Академии Епископом Анатолием в сослужении многочисленного академического и казанского городского духовенства, в присутствии академической корпорации. Затем следовал ряд панихид от разных учреждений в Казани, к которым особенно близко стоял покойный П. В-ч. На кануне погребения совершен был в квартире при гробе П. В-ча парастас с сонмом академического духовенства и Варваринского прихода, к которому П. В-ч принадлежал, как домовладелец. П. В-ч при жизни не раз наказывал, чтобы погребение его было совершено возможно скромнее, даже „по-сельски“, чтобы не утомлять присутствующих и прошло бы без всяких речей и без возложения венков... Но самые близкие к П. В-чу лица нарушили устное завещание Покойного, сказав ему краткое «последнее прости», а студенты от своего горячего и любящего сердца возложили на гроб П. В-ча венок с надписью: «Дорогому профессору – другу учащихся – от любящих студентов Академии». Отпевание совершено в Академическом храме 4-го мая. В 8½ ч. утра 4-го мая, после краткой литии, тело П. В-ча вынесено было из его квартиры в Академический храм, где было встречено Преосвящ. Ректором, Епископом Анатолием. Пред выносом П. В-ча из квартиры проф. И. М. Покровский сказал ему следующее свое последнее прости: Дорогой и незабвенный Петр Васильевич! Ты мне, как самому близкому человеку, не раз говорил, чтобы никаких речей не было при твоем гробе, они ничего не прибавят к тому, что не раз было сказано тебе Академией и другими лицами в день твоего двадцатипятилетия академической службы, при выходе из Академии и по случаю 50-летия твоей учено-профессорской деятельности. „Меня на словах три раза уже хоронили”, говорил ты.... Но прости меня, дорогой и незабвенный Петр Васильевич, если я в настоящую, необыкновенно тяжелую для меня минуту не исполню твоего завещания и скажу тебе в последний раз несколько слов. Это будет не речь при твоем гробе, а мое последнее «прости» и коснется не ученой твоей деятельности, а твоего чудного образа, как доброго хозяина, оставляющего свой дом, и как моего наставника по кафедре и в жизни. |
| Поэтому и заимствованное из него последование заупокойного всенощного бдения, как и помещаемые в иерейском молитвослове в двух местах службы за упокой, не имея оправдания в основных действующих богослужебных книгах Православной Русской Церкви должны быть рассматриваемы только как предназначенные для частного, келейного, домашнего совершения их, а не в замену положенного по уставу ежедневного богослужения и даже не в дополнение к нему, так как и это повело бы к нарушению устава. Поэтому при желании совершить непременно заупокойное всенощное бдение по означенному чину, оно может быть совершено в доме, в усыпальнице, на могиле или в храме, но только не во время, положенное для уставного богослужения 481 . ПОСЛЕДОВАНИЕ ПРЕД ИЗНЕСЕНИЕМ ТЕЛА УСОПШЕГО ИЗ ДОМА Когда все будет готово, тело усопшего приносится в храм. Пред изнесением его из дома совершается краткое заупокойное последование, почти соответствующее чину так называемой обычной литии, с небольшими, но характерными особенностями. Тогда как на литии непосредственно за возгласом ектении следует: Слава Тебе, Христе Боже, пред выносом тела из дома отпуст предваряется возглашением Премудрость и пением Честнейшую. В старину твердо соблюдался благочестивый обычай пред выходом из дома совершать так называемый семипоклонный начал, в состав которого входит Достойно есть.., Честнейшую... и отпуст. Умерший собрался тоже выходить из дома, поэтому здесь и Честнейшую, отсутствующая на обычной литии. И самый отпуст здесь исключительный, нигде и никогда более не повторяющийся, – не обычный заупокойный Воскресый из мертвых Христос истинный Бог.., а особый: Живыми и мертвыми обладаяй Христос истинный Бог наш. И наконец, как исключение из общего правила, на отпусте в данном случае, как еще и в конце всего последования погребения возглашается и имя усопшего 482 . ПЕРЕНЕСЕНИЕ ТЕЛА ВО ХРАМ После отпуста краткого последования творит паки священник начало: Благословен Бог наш, и начинаем пети: Святый Боже, со страхом и всяким умилением, и вземше мощи усопшего отходим во храм, предыдущим священником с лампады(с возженными свечами), диакону с кадильницею. |
| Проспав эту ночь крепко и спокойно, как всегда бывает после сильного огорчения, я проснулся с высохнувшими слезами и успокоившимися нервами. В десять часов нас позвали к панихиде, которую служили перед выносом. Комната была наполнена дворовыми и крестьянами, которые, все в слезах, пришли проститься с своей барыней. Во время службы я прилично плакал, крестился и кланялся в землю, но не молился в душе и был довольно хладнокровен; заботился о том, что новый полуфрачек, который на меня надели, очень жал мне под мышками, думал о том, как бы не запачкать слишком пантолон на коленях, и украдкою делал наблюдения над всеми присутствовавшими. Отец стоял у изголовья гроба, был бледен, как платок, и с заметным трудом удерживал слезы. Его высокая фигура в черном фраке, бледное выразительное лицо и, как всегда, грациозные и уверенные движения, когда он крестился, кланялся, доставая рукою землю, брал свечу из рук священника или подходил ко гробу, были чрезвычайно эффектны; но, не знаю почему, мне не нравилось в нем именно то, что он мог казаться таким эффектным в эту минуту. Мими стояла, прислонившись к стене, и казалось, едва держалась на ногах; платье на ней было измято и в пуху, чепец сбит на сторону; опухшие глаза были красны, голова ее тряслась; она не переставала рыдать раздирающим душу голосом и беспрестанно закрывала лицо платком и руками. Мне казалось, что она это делала для того, чтобы, закрыв лицо от зрителей, на минуту отдохнуть от притворных рыданий. Я вспомнил, как накануне она говорила отцу, что смерть maman для нее такой ужасный удар, которого она никак не надеется перенести, что она лишила ее всего, что этот ангел (так она называла maman) перед самою смертью не забыл ее и изъявлял желание обеспечивать навсегда будущность ее и Катеньки. Она проливала горькие слезы, рассказывая это, и, может быть, чувство горести ее было истинно, но оно не было чисто и исключительно. Любочка, в черном платьице, обшитом плерезами, вся мокрая от слез, опустила головку, изредка взглядывала на гроб, и лицо ее выражало при этом только детский страх. Катенька стояла подле матери и, несмотря на ее вытянутое личико, была такая же розовенькая, как и всегда. Откровенная натура Володи была откровенна и в горести: он то стоял задумавшись, уставив неподвижные взоры на какой-нибудь предмет, то рот его вдруг начинал кривиться, и он поспешно крестился и кланялся. Все посторонние, бывшие на похоронах, были мне несносны. Утешительные фразы, которые они говорили отцу — что ей там будет лучше, что она была не для этого мира, — возбуждали во мне какую-то досаду. |
| «И будет яко древо, насажденое при исходищих вод, еже плод свой даст во время свое, и лист его не отпадет, и вся, елика аще творит, успеет». Пс.1 В ночь перед выносом, когда в доме по традиции никто не спит, а сидят у гроба, Лизико высказала свое удивление: – Надо же, сколько народа было на панихиде. Это какой-то нонсенс для никому неизвестной 95-летней старушки-домохозяйки. Бабушка ведь не звезда телешоу! – Люди идут в знак уважения. То, что смогла твоя бабушка, мало кому под силу – Думаю, люди идут просто в знак уважения, – ответила ее мать из инвалидного кресла. – То, что смогла твоя бабушка, мало кому под силу. 20 июня 1941 года по Верийскому убану прошел слух: Анико бросил муж. Кто-то оправдывал его, кто-то осуждал. Но все сходились в одном: Анико – по жизни невезучая. Еле-еле в 30 лет замуж вышла, родила девочку с ДЦП и вот теперь осталась одна. Через два дня участь брошенной жены никого не волновала. Началась война . Уходя, монах сказал какую-то непонятную фразу: «...и вся, елика аще творит, успеет» По соседним дворам ходил старый монах. Он втайне крестил детей, если родители хотели. Анико тоже его позвала. Очень надеялась на Лиино выздоровление. Из области: а вдруг! Таинство совершилось без происшествий. Им никто не помешал. Уходя, старик сказал какую-то непонятную фразу: «...и вся, елика аще творит, успеет». Увы, ожидаемого чуда не произошло. Высохшее тельце Лии осталось прежним.... Тыловые будни давно описаны и сняты. К чему повторения? И так ясно: тяжело было всем, а с ребенком-инвалидом – вдвойне. Единственный плюс был у Анико в ее положении – она умела шить, как никто другой в округе. Этим и перебивалась. Да и соседи вокруг – не люди, а чистое золото или, скажем так, бриллианты вперемешку с алмазами. Все входили в положение и помогали смотреть за Лией. Можно было спокойно работать. Война катилась к концу, когда во дворе появился безногий Васо, добрался до дому доживать свой век. А при нем – настоящая инвалидная коляска, роскошь по военному времени. Умирая, позвал к себе Анико и в присутствии жены объявил последнюю волю. |
| Дух до востребования Возвращаясь «к нашим баранам», всматриваясь в лица, прислушиваясь к разговорам не только больных, но и медперсонала, солдат и офицеров, находящихся в строю, мониторя интернет, анализируя общения с бывшими сослуживцами, с сожалением констатирую, что практически ни одного из вышеперечисленных фактора в жизни и быту военнослужащих не наблюдается. Национальное самосознание, двигавшее солдатами и матросами Суворова, Багратиона, Ушакова, Скобелева, после череды революций, войн и реформ, сегодня еле теплиться. Размытый казённый патриотизм, который подвергается яростным нападкам левых и либералов, мол, «стоит ли защищать такую страну, где хорошо живётся только миллионерам», не может дать достойного ответа вызову времени. Не готовы к разговору о национальном самосознании русских – по новой Конституции «государствообразующего народа» и в Главпуре - уполномоченном на это органе военного управления. Хотя из опыта Великой Отечественной войны известно, что именно возращение к национальным корням: русским традициям, героям, песням, в пику довоенного пролетарского интернационализма, и дало ощутимый результат. Признал главенствующую роль русского народа в Победе над Германией в своём знаменитом победном тосте и сам товарищ Сталин. Сегодня гордость за свой народ, часть, подразделение, героев, в должной мере присутствует, пожалуй, лишь в спецназе, ВДВ, морской пехоте. У остальных они практически утрачены и нивелированы: у людей нет интереса узнавать что-то новое (они «всё итак знают» из интернета), а у командиров желания работать в этом направлении по той же причине. Всё до ужаса приземленно и формализовано: от одного зачёта по ОГП (обязательной в рамках курса боевой подготовке, общественно-государственной подготовке), где требуется механически перечислить сослуживцев - Героев России и боевой путь части, - до другого. Вспоминаю, как раньше провожали в запас военнослужащих: при общем построении, с выносом Боевого Знамени части, вручениим грамот, ценных подарков, тёплых слов о каждом командира. Сегодня всё скомкано, серо и буднично: сунули в штабе в руки документы и тихо выпроводили за ворота КПП. |
|
|
