| Отец Стефан – настоятель нескольких приходов. Главный храм – в селе с сельсоветом и положенным участковым, расположен по дороге, ведущей в областной центр, остальные – в небольших деревеньках, где доживают век бывшие колхозники и горняки. Почему «бывшие» и «доживают»? Так колхозов нет, шахты позакрывали, да и война недавняя через эти села и хутора лавой смертельной прошла. Так что только старички и остались. Молодежь по городам разбрелась и уже курицу от петуха отличить не может. Увидит, сфотографирует на свой смартфон – и в поисковик интернетный, с вопросом: это петух или курица? Отец Стефан в селе жил, курицы, утки и гуси для него экзотикой не были. Он даже мог овес от пшеницы отличить и знал, что такое яровые и озимые. Одно батюшку смущало – огородные страсти своих прихожан. Не только смущало, но и огорчало, так как страсти эти непосредственно храмового дохода касались. Да и как не искушаться и не впадать в скорбное состояние, если намеченные на лето ремонты, покраски и побелки приходских строений и самого храма денег требовали? Снег сойдет, скворцы прилетят, дни поста Великого нагрянут, надобно к Светлому Воскресению готовиться, а тут лозунг на все село: «К Пасхе картошку посадить!» Вот и отбивает положенные постовые поклоны отец Стефан практически в одиночестве на великопостных службах и в окошко алтарное выглядывает. Все платочки и картузы сельчан – не на покаянной молитве Ефрема Сирина, а на огородах, в наклонной к земле позиции. Все платочки и картузы сельчан–не на покаянной молитве Ефрема Сирина, а на огородах, в наклонной к земле позиции Храм, конечно, к Пасхе украсят, как положено, но только «Горка Красная» завершится (так в народе дни Радоницы именуют), – и опять пустовато на службе. На прополке все. На грядках в огороде. К Троице – иная баталия ежегодная, с жуком колорадским, а через быстрое и недолгое время – уборка плодов и овощей начинается. Отец Стефан старался прихожан своих понять, даже известную поговорку переиначил: «Как на огороде летом потопаешь, так зимой и полопаешь», но все же грустно было в храме почти пустом в дни служебные… |
| Нас погрузили в грузовые машины и последние большой колонной двинулись. Дорога проходила через населенный пункт Киселевку, довольно длинное и большое селение. Машины растянулись длинной вереницей. Из каждого двора нас встречали заплаканные женщины и благословляли нас своими дряхлыми руками старухи. Как тяжело было смотреть на этих несчастных женщин. У них тоже, наверное, кто-либо из родных мучается в советских лагерях, а может быть от истощения и переутомления оставил там свои кости. Имея свое горе, оке оплакивают нас и наше горе. По пыльным улицам сел. Калиновки наши машины прошли с небольшой скоростью и вышли на пересеченные оврагами сибирские степи. Свободой повеяла на нас степь, но свобода для нас неосуществима. Поля, холмы и рвы пролетают мимо нас так быстро, что не сможешь ими полюбоваться. Ноги наши закоченели и нужно бы было их протянуть, чтобы дать возможность крови свободно циркулировать по всему телу. В грузовике так тесно, что не имеешь возможности изменить свою позу. Солнце клонится к западу. Приближается уже вечер, а скоро и настанет ночная темнота. Показавшийся вдали лес начал чернеть. С наступлением темноты показались силуэты каких-то построек, а так же и высокий забор. Всмотревшись в постройки и забор, мы заметили и сторожевые вышки. Мы уже приехали «домой». Мы с большим трудом вылезли из машин, конвоиры нас разбили по группам и распределили по землянкам-баракам. Ночь на новом месте прошла довольно тревожно. Спалось очень плохо. Мысли: что из себя представляет лагерь и есть ли какие либо условия к задуманному побегу, не давали мне покоя. Утро. Выхожу из землянки, чтобы в первую очередь познакомиться с окружающей лагерной местностью. Населенный пункт «Красная Горка» расположен на доминирующей большой возвышенности. Отсюда, как с наблюдательного пункта, видна большая площадь окружности. Перед нами открывается полная панорама гор. Прокопьевска с его окрестностями. С возвышенности «Красной Горки» свободно можно видеть и сосчитать все те лагеря и шахты, которые находятся в окрестности города Прокопьевска. |
| Стоит на дворе ненастье, льют ливмя дожди, с «гнилого угла» туча за тучей надвигается: нет ни просвета уж несколько дней. Все опасливее начинает приглядываться пахарь к погоде: ну, сохрани Бог, хлеба вымокнут!.. Уже готова деревня поклониться священнику — поднять иконы в поле, молебствовать о прекращении дождей. Прислушиваются ли, не прислушиваются ли ребята малые к толкам-разговорам старших — у них уже готова новая подходящая к случаю песенка: или «Радуга, дуга! Перебей дождя! Давай солнышко, колоколнышко»… или: «Дождик, дождик, перестань! Я поеду на Ердань («в Астрахань», «во Рязань», «во Казань», «во Рестань» — по иным разнопе- вам) — Богу молиться!»… и т. д. Что ни праздник, всей деревней празднуемый, что ни обычай, связанный с преданьями-поверьями старины,— у ребят-малышей и ушки на макушке: сейчас они во все проникнут своим ребячьим умишком и слухом. Повернут ли Спиридоны-повороты («солнцевороты») солнце на лето, зиму на мороз; зако- лядуют ли веселые Святки; прилетят ли жаворонки на «Сороки»; обрадует ли Божий мир Радоница — Красная Горка,— на все найдется у детворы деревенской свой веселый — как песня жаворонка, как щебет касатки — отклик. И не хуже отцов-матерей приглядывается их зоркий глаз к жизни природы. Смешливость, плодящая острое словцо, всегда была сродни коренному русскому человеку,— будет ли он сыном черноземной срединной полосы, живи ли он в благодатной Украине, трудись-бедуй ли он по соседству с архангельским поморьем. Более чем когда бы то ни было проявляется она в детском, переходящем к отрочеству возрасте. Тут не знает она себе никакой преграды-помехи, не укоротить ее никакому строгому «ученью» Все, что способно возбудить смех, находит живой отклик в толпе ребят, еще не ознакомившихся на своем горбу с тяжкой страдою труда деревенского. Нет конца играм-забавам, нет меры шалостям, нет удержу смеху. Потешаются ребята и друг над дружкой, не прочь высмеять вышутить и взрослого, подающего к этому тот или иной повод. И не только одною шаловливой забавою детской отзывается этот смех,— попадает он порою, что называется, не в бровь, а в самый глаз. |
| Ещё более культа видимой природы у восточных славян был развит культ предков. Давно умерший начальник рода обоготворялся и считался покровителем своего потомства. Звался он родом или щуром (пращуром). Ему также приносились растительные жертвы. Такой культовый порядок зародился и существовал в условиях родового быта древних славян. Когда же в более поздние времена дохристианской истории родовые связи начали распадаться, и семьи обособлялись в отдельные дворы, привилегированное место рода заступил семейный предок — домовой, покровитель двора, невидимо управляющий его хозяйством. Древний славянин верил, что души умерших продолжают бродить по земле, населяя поля, леса, воды (лешие, водяные, русалки) — вся природа казалась ему наделённой некоей душой. Он стремился к общению с ней, участию в её переменах, сопровождая эти перемены праздниками и обрядами. Так создался годичный круг языческих праздников, связанных с почитанием природы и культом предков. Наблюдая правильную смену зимы и лета, славяне чествовали дни осеннего и весеннего равноденствия праздниками коляды (или овсень), встречали весну (красная горка), провожали лето (купала) и т.д. Параллельно шли праздники об умерших — тризны (застольные поминки). Впрочем, нравы древних славян «особым» благочестием не отличались, к примеру, практиковалась кровная месть. Вплоть до Ярослава Мудрого княжеская власть на Руси судебных функций не имела, а наказание виновного было делом родственников потерпевшего. Государство, разумеется, в такой самосуд не вмешивалось, рассматривая его как элемент обычного права (пережиток догосударственных родовых отношений). Кроме того, распространялась торговля невольниками. И, хотя это не составляло основную отрасль экспорта, как, например, у норманнов, однако не гнушались этим и славяне, пусть не в столь широком масштабе. Главный вывод, который должны мы сделать, — славяне не имели и отдалённого представления о едином Боге-Творце, которое имеет христианство. Языческая религия славян была отнюдь не богоищущей, как, например, язычество античных греков, а природоведческой, удовлетворявшейся наблюдением и поклонением неведомым природным стихиям. Этот факт, пожалуй, наиболее красноречиво свидетельствует о характере восприятия нового для славян христианства и его связи с традиционным язычеством. Таким образом, то, что всем славянам, в том числе и нашим, суждено было принять св. Крещение, есть великое участие промысла Божья, иже всем человеком хощет спастися и в разум истины приити (1 Тим 2: 4). |
| Во многих селах и деревнях на Фомино воскресенье вечером был обычай сходиться молодежи за околицей и водить там, на задворках, хороводные игрища, величая Весну-Красну. При этом наиболее удалые из парней влезали на деревья и прыгали с них наземь, перескакивали с разбега через плетни; а другие ходили вокруг сенных стогов или соломенных ометов и пели: Как из улицы идет молодец, Из другой идет красна-девица, Поблизехоньку сходилися, Понизехонько поклонилися. Да что возговорит доброй молодец: – Ты здорово ль живешь, красна-девица? – Я здорово живу, мил-сердечной друг; Каково ты жил без меня один? и т. д. Эта песня имела то же самое значение для деревенской брачующейся молодежи, как и только что описанное обливание водой. В некоторых местах России и, между прочим, в Галиции совершался еще на «Святой» обряд погребения – «Кострубонька», которым изображалось замирание солнечной теплоты зимой и пробуждение, оживление ее весной. Состоял он в том, что одна из девушек, игравших в хороводе, падала, и все подруги начинали оплакивать ее как умершую; потом она поднималась, и все сообща радовались, пели, танцевали и продолжали свой веселый хоровод. Начало последнего, без сомнений, коренилось в тех плясках, пении и играх, которыми сопровождалось древнее языческое богослужение. Самая форма их – кругообразное движение – символ солнечного движения. Красная горка, или проводы зимы и встречу весны, в Малороссии совершали так. Молодежь высыпала гурьбой на улицу или на зеленый луг, заводила хоровод. Выбрав затем из хоровода более миловидную девушку, которая своей красотой и молодостью должна была служить как бы символом весны, украшали ее с головы до пят вьющеюся зеленью и живыми цветами; на голову ей надевали венок из живых цветов, сажали на дерновую скамью, вокруг ставили различные яства: кувшин с молоком, масло, сыр и пр., а у ног клали несколько венков. Снова начинался хоровод, и «Ляля» – так величали эту девушку – начинала бросать в своих подруг венками. Многие сохраняли эти венки до следующей весны. Обряд заканчивался тем, что девушки получали из рук своей выбранной подруги все упомянутые выше яства, которые служили символом ожидаемого плодородия. |
| В первый день Фоминой недели совершалось заклинание весны. Оно начиналось с восходом солнца. Местом действия являлась все та же красная горка. При первом проблеске солнца собравшаяся на холме молодежь с избранной «хороводницею» во главе приступала к выполнению завещанного стариной обряда. Хороводница, благословясь, выходила на середину круга и произносила заклинание, сохранявшееся еще в н. ХХ в. в северо-восточной Руси: «Здравствуй, красное солнышко! Празднуй, ясное ведрышко! Из-за гор-горы выкатайся, на светел мир воздивуйся, по цветикам по лазоревым, подснежникам лучами-огнями пробегай, сердце девичье лаской согревай, добрым молодцам в душу загляни, дух из души вынь, в ключ живой воды закинь. От этого ключа ключи в руках у красной девицы, зорьки-заряницы. Зоренька-ясынька гуляла, ключи потеряла. Я, девушка (имярек), путем- дорожкой прошла, золот ключ нашла. Кого хочу – того люблю, кого сама знаю – тому и душу замыкаю. Замыкаю я им, тем золотым ключом, добраго молодца (имярек) на многие годы, на долгия весны, на веки веченские заклятьем тайным нерушимым. Аминь!» Все присутствующие при заклинании повторяли каждое слово за хороводницей, вставляя полюбившиеся каждому имена. Затем заклинавшая солнышко девушка, положив наземь посредине круга крашеное яйцо и круглый хлебец, затягивала песню-веснянку. Весна-красна! На чем пришла, На чем приехала? На сошечке, На бороночке! и т. д. Весь хоровод подхватывал. Эту песню сменяла другая; затем – третья. После песен принимались за угощение, начиналась веселая пирушка. В этот же день, начиная с Москвы, это происходило в других городах, кончая самыми захолустными, устраивались праздничные прогулки заневестившихся девушек. Женихи, в свою очередь, выходили на смотрины, совершающиеся на весеннем вольном воздухе, под зеленеющими навесами распускающихся деревьев. Бывало и так, что на месте «зеленых смотрин» происходило и само рукобитье. Местами существовал обычай (напр., в Костромской губ.), позволяющий парням в честь Матери-Сырой-Земли обливать водой приглянувшихся им девушек. Кто обольет которую, тот за нее и должен свататься, – гласило обычное, нигде, кроме памяти народной, не записанное право. Кто не сделал этого, тот считался лихим обидчиком, похитителем чести девичьей. В Густинской летописи так рассказывалось о подобии этого обычая: «От сих единому некоему богу на жертву людей топяху, ему же и доныне до некоих странах безумныя память творят: собравшиеся юнии, играюще, вметают человека в воду, и бывает иногда действом тых богов, си есть бесов, разбиваются и умирают, или утопают; по иных же странах не вкидают в воду, но токмо водою поливают, но единако тому же бесу жертву сотворяют». |
| 1870 г. января 5-го. Вздумали почему-то в Москве праздновать 300-летие печатания Евангелия учительного Ивана Феодоровича и служить панихиду с литургией по нём. Я получил приглашение участвовать, но, разумеется, не поехал, не понимаю этого торжества. Ивану Феодоровичу была честь в том году, когда напечатал он Апостол в Москве. Теперь вспомнили, что он напечатал ещё Евангелие учительное. Но 1) он ещё ранее напечатал Часослов и притом в Москве; 2) он напечатал ещё много книг после Евангелия учительного; уже ли всем им будет праздновать археологическое общество? Что стоило вспо- —302— мнить, так это печатание Острожской библии, но до этого трёхсотлетия далеко. Не хочет ли разве археологическое общество загладить вину Москвы перед этим несчастным типографом, который потому и печатал своё Евангелие в Заблудове? Вы с удивлением читали, что в отчёте обер-прокурора сказано несправедливо об экзаменах ставленников в консистории Костромской. Покойный Снегирёв говорил, что у них в цензурные комитеты было разослано секретное предписание, в исторических и статистических сведениях не полагаться на отчёты обер-прокурора. В письме. А.Н. Муравьёва 240 : «Диотреф в письме Василия Великого » – спутано. Он припомнил проповедь митрополита Филарета: «позна Бог сущия своя», в которой —303— Филарет под Диотрефом апокалипсически вывел Протасова. Макарий, указывая место трактату о почитании икон в нравственном богословии, вероятно, руководился тем же основанием, по которому о Богопочтении говорится также в нравственном богословии, хотя это есть важнейший догмат, о котором не говорится в догматическом богословии, как и вообще об обязанностях к Богу. Изложение сих обязанностей относительно икон, мощей и относит он к нравственному богословию. Катков, раболепствуя Толстому, подводит всё к мысли о соединении академий с университетами, но кажется, в нынешнее время грешно было бы и говорить о сем. Кроме арестов по делу Черкесова, которым подверглось, говорят, до 500 студентов, ещё открыта в Москве какая-то коммуна – красная горка, – в которой выстригают девицам волосы на затылке. |
| 4 . К 11 мая в результате контрнаступления против южной группировки 59-й армии противник почти полностью восстановил свое положение, чем вновь поставил под угрозу коммуникации 2-й ударной армии. 5 . В сложившейся на сегодня обстановке на стыке 59-й и 52-й армий дальнейшее ведение операций 2-й ударной армии на фронте Кривино, Коровий Ручей, Красная Горка, Большое Еглино, Конечки, Филипповичи, а также войск 59-й и 52-й армий в районах Ольховские Пятилипы, Большое Замошье является мероприятием крайне рискованным и по своей необеспеченности стыка – весьма опасным. Только при условии расширения коридора до пределов, как минимум – Спасская Полисть, Замошье, можно считать обеспеченным тыл 2-й ударной армии и других войск 59-й и 52-й армий. Поэтому я ставлю вопрос прямо – либо мы создаем группировку, достаточно сильную для разгрома противника в районе юго-западнее Спасская Полисть и тем самым сохраняем выгодное оперативное положение 2-й ударной армии для последующего проведения Любаньской операции, либо мы вынужденно уступаем противнику захваченную территорию и, сохраняя войска, отводим 2-ю ударную армию и часть сил 52-й и 59-й армий на фронт Ольховка, Новая Кересть, Большое Замошье и, сократив линию фронта, выделяем дополнительно силы для наступления с рубежа р.Глушица на восток (на Спасская Полисть). Прочно обеспечив позиции, прикрывающие коммуникации 2-й ударной армии с севера, выделяем часть сил для усиления 52-й армии. При таком вынужденном развитии операции часть сил 2-й ударной армии и 59-й армий будет выведена восточнее рубежа р.Полисть. 6 . Военный совет фронта считает, что должны быть приняты все меры к тому, чтобы сохранить оперативное положение 2-й ударной армии, для чего необходимо: а) усилить позиции прикрытия коммуникаций 2-й ударной армии; это может быть осуществлено за счет немедленного пополнения 372 сд и вывода 13 кк в резерв, в район коридора Любино Поле, Мясной Бор, отм. 40,5 и 267 сд – в район юго-западнее отм. 40,3; б) возможно скорее организовать новую операцию по ликвидации противника, угрожающего коммуникациям 2-й ударной армии с севера; эту операцию проводить достаточными силами при глубоком их эшелонировании с оставлением резерва для развития успеха; операция должна быть обеспечена надежным прикрытием с воздуха, массированным применением танков и артиллерийско-минометного огня. |
| План операции представить к 12.00 27 мая 1942 г. Командующий войсками Ленинградского фронта генерал-лейтенант ХОЗИН Члены Военного совета: Армейский комиссар 1-го ранга ЗАПОРОЖЕЦ Бригадный комиссар ТЮРКИН Начальник штаба фронта генерал-майор СТЕЛЬМАХ ЦАМО РФ. Ф. 204. Оп. 97. Д. 91. Л. 82–84. Подлинник. Об активизации действий противника в районе южнее Любани ДОНЕСЕНИЕ командующего Волховской группой войск 00753/Оп Верховному Главнокомандующему Ранее 23 мая 1942 г. Д о к л а д ы в а ю: 1 . К исходу 22 мая, в ночь на 23 мая и днем 23 мая противник переходил в наступление на фронте 2-й ударной армии в районе Червинская Лука вдоль ж. д. от платформы Еглино на юг и в районе Веретье. В результате этих боев атаки противника в районе Червинская Лука, где наступало два батальона 484 пп, отбиты; захвачены в плен капитан – (командир роты) 484 пп и 8 солдат. В полосе ж.д. противнику силою до батальона удалось продвинуться на юг до 3–4 км. Противник, наступающий на Веретье с запада, овладел этими пунктами, и к 23.00 23 мая силою до батальона продвинулся на восток до Дубовик, который удерживают подразделения 25 сбр, 382 сд и тыловых частей. Приказал 24 мая начать отвод частей 2-й ударной армии с участка Малая Бронница, Красная Горка, Конечки на первый промежуточный рубеж. 2 . На остальных участках фронта изменений не произошло. 3 . Авиация противника после четырехдневного перерыва сегодня проявляла активность на участках 59 и 52-й армий и бомбила дорогу Мясной Бор, Новая Кересть. ХОЗИН, ЗАПОРОЖЕЦ, СТЕЛЬМАХ ЦАМО РФ. Ф. 204. Оп. 89. Д. 99. Л. 19–20. Подлинник. Об улучшении управления соединениями армии ПРИКАЗ командующего Волховской группой войск 00172/Оп командующему 2-й ударной армией 24 мая 1942 г. 01 ч 35 мин Ваше поведение непонятно. Уже третий раз вами своевременно не доносится об оставлении населенных пунктов. Вы оставляли КП без разрешения и потеряли управление войсками на железнодорожном направлении 102 , где обстановка осложняется. Приказываю принять меры к планомерному выводу частей в соответствии с планом. Противника, пробравшегося в район Дубовик, ликвидировать, не допуская перехвата противником путей отвода войск армии. |
| Ныне, когда Россия вновь набирает мировую силу, и бывшие народы российские - теперь ближнее зарубежье - опять почтительно клонят головы перед русскими, и опять будут целовать, обнимать, и, может, однажды пред дьявольской харей мирового хама даже невольно возлюбят русских - любовью одарят за любовь. Русские и буряты Бурятские мотивы Я родился и вырос в лесостепном, озерном Еравнинском аймаке, что покоится на северо-востоке Бурятии; и в селе Сосново-Озерск, где канули в тихую заводь детство и отрочество, причудливым клубком сплелись русские и бурятские обычаи, обряды, речения, ибо выросло село от слияния двух старожильческих поселений: приозерной деревеньки Сосновка и степного улуса Улан-Еравна . А ранее Сосновки в 1675 году подле Еравня-озера (в будущем - озеро Большая Еравна) , на крутом яру, в народе прозванном Красная горка, казаки основали Яравнинский острог. Когда на берегу Яравня-озера осели русские, в здешние земли явились и хори бурятские роды, бежавшие с реки Онон, спасаясь от воинственных тунгусов из рода улят. Мой земляк, литератор Петр Калашников писал в очерке о Еравне: «...Вытеснив часть обитавших здесь тунгусов на север - на Витим и в Баунт, - и ассимилировав другую их часть, хори буряты родов хубдууд, батанай, хоасай, бодонгуут и других родов закрепились на этих землях. Занимаясь скотоводством, они в поисках кормов для скота кочевали» по урочищам вдоль реки Уды, «по лесным падям, по степям вокруг многочисленных еравнинских озер, вдоль больших и малых рек, меняя места стоянок в зависимости от времени года: зу h алан (летник), наморжан (осенник), геелжон (зимник). До середины XIX века еравнинские буряты не заготавливали корм для скота, и тот находился на тебеневке (зимняя пастьба. - А.Б.). Войлочные юрты и другой скарб при перекочевках возили волоком на лошадях. Строить деревянные дома, мастерить телеги и сани начали с поселением русских. Промышляли охотой на диких зверей, добывали лесных и водяных птиц, рыболовством не занимались». Восходящие от первобытнообщинного к феодальному строю, другие бурятские племена - эхириты, булагаты, икинаты, хондогоры, табунаты, - кочевали вокруг Байкала. Страдавшие от разорительных и опустошительных набегов мунгальских и маньжурских воров и разбойников, в надежде обрести защиту у острожных русских казаков, бурятские племена били челом государю, слезно просились под руку белого царя, суля справно платить ясак в государеву казну. А когда царь-батюшка изволил принять в российскую семью народов, ясашные буряты плечо о плечо с русскими казаками оборонялись от мунгалов. |
|
|
