| К 990 г. империя Гана захватила укрепленные поселения Валата и Аудагост. Последний, расположенный на путях транссахарской торговли, превратился в крупный город с 5-6 тыс. жителей в центре процветающей сельскохозяйственной местности. В нем находились одна соборная и многочисленные квартальные мечети. К нач. XI в. поверхностно исламизированная конфедерация санхаджа распалась, а в долине Сенегала распространилось влияние Текрура - гос-ва фульбе, правители которого вскоре обратились в ислам (о мусульм. богословах по прозванию ат-Такрури в Египте известно уже с кон. X в.). К сер. XI в. санхаджийскую конфедерацию сменило суннитское движение Альморавидов (араб. «аль-мурабитун» - «живущие в рибате»; рибат - пограничная крепость-обитель; отсюда европ. «марабут»). В 40-х гг. XI в. приглашенный берберским вождем Яхьей ибн Ибрахимом ислам. проповедник Абдаллах ибн Ясин основал в землях санхаджа 1-е рибаты, ставшие очагами нового учения. В 50-70-х гг. XI в. одно из санхаджийских племен лемтуна, среди которого проповедь Абдаллаха имела наибольший успех, под лозунгами джихада создало могущественную державу - гос-во Альморавидов, охватившее весь Дальн. Магриб и Андалусию. Его политическим центром стала обл. Адрар, где располагалась ставка альморавидских предводителей («эмиров мусульман») - Азуги. В 1076/77 г. «эмир мусульман» Абу Бакр ибн Умар овладел центром империи Гана - Кумби. К 1090 г. границы гос-ва Альморавидов установились по р. Сенегал, и в нач. XII в. его экспансия остановилась. С деятельностью 1-го кади в Азуги - Абу Бакра Мухаммада ибн аль-Хасана аль-Муради («Хадрамаутского имама», ум. в 1095/96) - связывают успехи суннитской проповеди в Адраре. С 1146/47 г. завоевания Альмохадов (выходцев из союза племен зената) теснее привязали сев. и центральные районы совр. М. к Дальн. Магрибу, а ее юж. часть после падения Ганы ок. 1240 г. последовательно входила в сферу влияния держав Сосо, Мали (до кон. XIV в.) и Сонгай (до кон. XV в.). На севере уже во 2-й пол. XIII - 1-й пол. XIV в. расцвели оазисные города Тишит, Валата и Вадан, а к нач. XV в. главным культурно-религ. центром и местом встречи паломников со всего Зап. Судана стал г. Шингетти в Адраре. Название этого города распространилось и на весь край (Билад-Шанкит, в разговорной форме - Шингет). Обл. Ход, служившая ранее земледельческим центром региона, в эти века оказалась заброшена из-за иссякших водных источников. |
| В новгородском Софийском соборе сохранились надписи кон. XII - 1-й пол. XIII в., отражающие характерное для Др. Руси взаимодействие между христ. и языческим мировоззрениями (Г. фольклорного характера). На стене Мартириевской паперти собора тонкой иглой процарапан текст: «яко седите пироге в печи гридьба въ корабли пелепелка пари въ доуброве постави кашу постави пироге ту иди» (Как сидит пирог в печи, (так и) гребная дружина (т. е. гребцы) в корабле. Перепелка, лети в дуброву! Поставь кашу, поставь пирог, туда иди!). Содержание этого ритмизованного текста может быть понято в контексте языческого погребального обряда, где «пирог в печи» - покойник, «корабль» - похоронная повозка, «пирог и каша» - ритуальная пища, «перепелка» в верховьях «дубравы» - покидающая тело душа. И названные предметы, и лексика, их обозначающая, имеют аналогии в слав. похоронном обряде. Видимо, такого рода Г. запрещалось «резать» на стенах, поскольку эта надпись на стене зачеркнута, ниже написано: «Отсохните же, руки!» - рядом процарапан покаянный стих ( Рождественская. Эпиграфические памятники Др. Руси. С. 24-25). Еще одна надпись кон. XII - 1-й четв. XIII в. в лестничной башне собора представляет собой заклинание автора-христианина против беса, к-рый назван «духом», «ворогом», «сатаной» ( Зализняк. К изучению древнерус. надписей. С. 242-246). На стене лестницы, ведущей на хоры, в новгородской ц. Феодора Стратилата на Ручью неск. раз процарапан текст: «Пойду бобром возле реки», палеографически датируемый XV в. и несомненно связанный с фольклорной традицией ( Медынцева А. А. Древнерус. надписи из церкви Федора Стратилата в Новгороде//Славяне и Русь: [Сб. ст.]. 1968. 5). Эти Г.- свидетели тому, что устная традиция языческого обряда получала письменную фиксацию, а письменная христ. культура подвергалась фольклоризации. С рубежа XIV и XV вв. становятся многочисленными «бытовые» Г. на стенах храмов, в к-рых запечатлевались факты церковного и повседневного быта. Примерами могут служить надписи с обращением к клиру: «О попы, священники, уклоняйтесь от пьянства!» или «Братие, не лазайте попусту вниз» (ц. Феодора Стратилата на Ручью, стена лестницы на хоры), Г. с жалобой на некоего Иосава, к-рый избил автора надписи, когда они возвращались «с торга» (там же), или надпись кон. XIII - нач. XIV в. в новгородском Софийском соборе с эмоциональным обращением к архиерею: «охъ тъщьно вл(а)д(ы)ко нту поряда дьякомъ а ди не плачю охъ женатымъ дьякомъ» (Ох, тошно, владыка! Нет порядка дьякам! А как же мне не плакать! Увы женатым дьякам!) ( Медынцева. Древнерус. надписи. С. 173-174, 247; уточненное чтение: Зализняк. К изучению древнерус. надписей. С. 278-279). |
| Серебряный денарий оставался единственной монетой в обращении до XIII в., его главными поставщиками на европ. рынок в X-XI вв. были Германия (пфенниг) и Англия (пенни). В кон. Х - нач. XII в. именно эти монеты имели хождение в Вост. Европе (только на территории Руси их найдено до 60 тыс.). В XII в. производство денариев сократилось, и во 2-й трети столетия Германия, Дания, Чехия, Польша чеканили эти монеты в форме односторонних тонких брактеатов (отдельными выпусками вплоть до XV в.). Развитие средиземноморской торговли, рост городов, экономические успехи европ. гос-в обусловили возврат к биметаллизму и возобновление в XIII в. чеканки золотой и крупной серебряной монеты. Практически одновременно происходят выпуски флорентийского флорина (с 1252), франц. экю (с 1266), венецианского дуката (с 1285) и др. Последний в XIV в. становится популярным на мусульм. Востоке. Средний вес этих монет был ок. 3,5 г. Оживление процесса серебряного обращения произошло несколько раньше, когда в кон. XII в. города Сев. Италии приступили к выпуску укрупненных денариев-гроссо весом от 1,5 (генуэзский гроссо) до 2,2 г (венецианский матапан). В XIII в. благодаря обильным эмиссиям матапаны стали основными торговыми монетами европейцев. Затем эту роль взяли на себя еще более крупные серебряные монеты, первая из к-рых чеканилась с 1266 г. во Франции (турский грош, или турноза, весом ок. 4,22 г номинальной стоимостью 12 денариев-денье). Под влиянием турского гроша в других европ. гос-вах появились близкие по весу англ. гроут (1279-1561, с перерывами), пражский грош (1300-1547), нидерландский гроот (1302), неаполитанский карлино (1303), от стоимости турского гроша в 1-й пол. XIV в. зависел нем. гротен. Процесс дальнейшего укрупнения серебряных монет связан с эмиссией итал. тестонов (от итал. testa - голова) с изображением на аверсе профильного портрета правителя. Впервые они были отчеканены в 1474 г. в Милане (вес 9,65 г) и затем распространились как среди итал. государств, так и в заальпийской Европе: во Франции (1514-1577), Англии (1503, под названием шиллинги) и др. Тестоны были вытеснены талерами, но в самой Италии монеты с таким названием чеканились вплоть до кон. XVIII в. Н. Нового и Новейшего времени (XVI-XX вв.) |
| В «Хронике» отражена также готовность еп. Альберта к сотрудничеству с православными: князь Герцике, будучи православным, стал в 1209 г. вассалом епископа Рижского; в 1212-1215 гг. на службе у Альберта состоял бежавший из Пскова кн. Владимир; епископ в 1210 г. взял на себя обязательство выплачивать ливскую дань полоцкому князю, чтобы сохранить мир в Ливонии. В варианте «Хроники», представленном папскому легату, повествование, вероятно, кончалось сообщением о договоре еп. Альберта и меченосцев с князьями Новгорода и Пскова об установлении границы в Ливонии (1224). Дополнительные главы описывают триумфальную поездку легата по Ливонии как отражение торжества католич. Церкви в регионе. Окончательным свидетельством торжества католич. веры представлена в рассказе победа рыцарей ордена меченосцев в 1227 г. над самыми последовательными противниками христианства в регионе - эстами о-ва Эзель (Сааремаа). Многочисленны и часто уникальны сведения «Хроники» о псковско- и новгородско-ливонских отношениях, а также об истории Православия в кон. XII - нач. XIII в. Особенно ценными представляются данные по истории Полоцка, к-рая практически не отражена в древнерус. источниках: земли по Зап. Двине, где происходили события, о к-рых в «Хронике» пишет Г. Л., входили в данническую сферу полоцких князей. «Хроника» дошла до нас в 16 списках разной степени сохранности, датируемых временем от рубежа XIII-XIV вв. до XVI в. и восходящих к одному протографу, к-рый не сохранился и не являлся авторским оригиналом. Древнейший (неполный) список «Хроники», т. н. список Замойских, датируется кон. XIII - нач. XIV в. Впервые издание «Хроники» (по списку XVII в.) осуществлено немецко-прибалтийским исследователем И. Д. Грубером в 1740 г. Первый перевод на нем. язык был сделан в 1747 г. И. Г. Арндтом. Лучшим изданием на языке оригинала, где были учтены разночтения по всем известным спискам, является издание 1955 г. под ред. Л. Арбузова и А. Бауэра. Наиболее полный научный комментарий сделан к латыш. изданию 1998 г. под ред. Э. Мугуревича и А. Фелдхунса. Полное издание «Хроники» в оригинале с переводом на рус. язык и комментариями осуществлено С. А. Аннинским в 1938 г. В наст. время известно 22 издания на нем., латыш., эст., рус., англ., литов. и итал. языках. |
| Дамаскин Рильский сделал перевод на греч. язык Жития И. Р., опубликованного архим. Неофитом Рильским ( Неофит Рилски. 1836), рукопись с переводом хранится ныне в Болгарии (НБКМ. 142). Почитание И. Р. в Румынии (Молдавии и Валахии) недостаточно изучено, хотя славянская литературная традиция княжеств в XV-XVII вв. является непосредственным продолжением тырновской XIV в. В месяцесловах память святого встречается только под 19 окт. Пространное Житие И. Р. представлено значительным числом списков XV-XVI вв. редакции патриарха Евфимия в составе «новоизводных» минейных Торжественников ( Mircea I. R. Repertoire de manuscrits slaves en Roumanie: Auteurs byzantines et slaves. Sofia, 2005. P. 62. N 250; Томова. 2008. С. 151). Минеи служебные, во всяком случае ранние (XV в.), службы в честь святого не содержат, но включают проложное Житие (см., напр., октябрьский том из комплекта, переписанного в 1467 по повелению молдав. господаря (воеводы) Стефана Великого: РГАДА. Фон. 188. 1379; см.: Каталог славяно-рус. рукописных книг XV в., хранящихся в РГАДА. М., 2000. С. 143-144). В месяцесловной части тропарника при Псалтирях с восследованием под 19 окт. помещаются тропарь и кондак И. Р. Почитание И. Р. на Руси, Украине и в Белоруссии . В ранней истории почитания И. Р. на Руси много неясного. Древнейшее его упоминание здесь представляет память в месяцеслове кон. XIII - нач. XIV в. ( Лосева О. В. Рус. месяцесловы XI-XIV вв. М., 2001. С. 124; СКСРК XIV. Вып. 1. Прил. 1. С. 562), прибавленном к Галицкому Евангелию-тетр 1144 г. (ГИМ. Син. 404. Л. 245). Однако этот факт является лишь локальным эпизодом болгаро-галицких книжных связей и не отражает реального почитания святого на юго-западе Руси, поскольку весь месяцеслов был скопирован с болгарского, сходного с месяцесловом Тырновского Евангелия 1273 г. Широкую известность память И. Р. получила на Руси (прежде всего на северо-востоке) с кон. XIV - нач. XV в. (в эпоху «второго южнославянского влияния») в минейных тропарниках при Псалтирях с восследованием и (реже) в Уставах Иерусалимских; древнейший пример представляет среднеболг. |
| По мнению М. Югло, К. являлся скорее символом служения кантора, чем практическим пособием для пения: певец поднимался на амвон и стоял там с К. в руках, в нужный момент пропевая соответствующие стихи по памяти ( Huglo. 2001). Вероятно, для демонстрации книги народу во время торжественных богослужений переплет К. богато украшался, в частности пластинами из слоновой кости (см.: Amalar. Lib. offic. 3. 16// Amalarii episcopi Opera liturgica omnia//Ed. I. M. Hanssens. Vat., 1948. T. 2. P. 303-304; нек-рые рукописи сохр. вместе с этими украшениями, у других переплет был заменен, но происхождение ряда пластин из слоновой кости, хранящихся в музеях, судя по их форме, вероятно, связано с К.- Huglo. 2001). Поскольку К. выполнял церемониальную функцию, обычно его использовали только в крупных кафедральных храмах и имп. капеллах, в приходских же и монастырских церквах для совершения богослужения певцам было достаточно Градуала и Антифонария . По этой причине рукописей К. сохранилось крайне мало (по сравнению с другими певч. книгами). В наст. время известно 12 рукописей К. старше XII в. Самые древние из них не имеют нотации (Monza. Tesoro della Basilica S. Giovanni. CIX, нач. IX в. (ркп. происходит из Сев. Франции); Berolin. Kunstbibl. 1400 + Cleveland Museum. III 33.446 + Trier. Dombibl. 433, нач. IX в. (ркп. происходит из Саксонии)). В других рукописях полностью нотированы лишь отдельные песнопения - градуал, аллилуия и тракт, для остальных же указаны только инципиты (Laon. B. M. 266, кон. IX в.; Sankt-Gallen. 359, нач. X в.; Bamberg. S. B. Msc. lit. 7, нач. XI в.; Bamberg. S. B. Msc. lit. 8, нач. XI в.; BSB. Clm. 14322, 1-я пол. XI в.; BSB. Clm. 14083, 1-я пол. XI в.). После XI в. К. постепенно вышел из употребления и соединился с Тропарием-Прозарием (собранием муз. и текстовых тропов ординария и проприя мессы, в т. ч. секвенций ); в таких сборниках материал 3 книг располагался последовательно или смешанно, в порядке его использования на мессе. У доминиканцев в XIII-XIV вв. аналогичные с К. функции исполнял Пульпитарий (но поскольку он фактически дублировал репертуар Антифонария и Градуала, то очень быстро вышел из употребления). С XIV в. название «Кантаторий» закрепилось за полифоническими Градуалами (сборниками мотетов и др. жанров полифонической музыки) ( St ä blein. 1952). |
| На основе кириллицы образовались болг. (кон. IX в.), древнерус. (XI в.), серб. (XII в.) с локальным боснийским вариантом, славяноязычные валашская и молдав. (XIV-XV вв.), румын. (XVI в., в 1864 переведена на лат. графику), а в составе древнерус.- пермско-зырянская (XIV в., в XV в. вытеснена кириллицей), мордов. (кон. XVII в.) и др. письменности. В качестве делового письма кириллица использовалась также в канцеляриях Далмации (XIV-XVII вв.) и Албании (XIV-XV вв.). Совр. рус. А. (гражданский шрифт) введен Петром I в 1708-1710 гг. как шрифт для светской лит-ры и письменности и в графическом отношении максимально приближен к начертаниям книжного курсива, к-рый сформировался в посл. трети XVII в. под воздействием украинско-белорус. почерков и шрифтов, испытавших влияние лат. и греч. традиции (количественный и качественный состав А. определены реформой 1918). В XVII-XX вв. правосл. миссионеры (еп. Нижегородский Дамаскин (Семёнов-Руднев) , митр. Московский свт. Иннокентий (Вениаминов) Образец церковнослав. кириллического письма (устав). Добрейшево Евангелие. 1-я пол. XIII в. (НБКМ 17. Л. 19) Образец церковнослав. кириллического письма (устав). Добрейшево Евангелие. 1-я пол. XIII в. (НБКМ 17. Л. 19) и др.) разрабатывали основы научного описания тюрк., финно-угор., палеоазиат. и др. языков народностей Российской империи, адаптировали кириллический А., осуществляли переводы текстов, создавали грамматики и словари для ранее бесписьменных языков России и сопредельных стран (чуваш., татар., алеутского, якут., осет., азерб., казах., монг. и др.). На протяжении 2-й пол. XVIII - нач. XX в. модернизированный в нач. XVIII в. рус. вариант кириллицы составил (с учетом местных особенностей) также основу совр. А. правосл. слав. стран: Сербии, Болгарии, Украины, Белоруссии и Македонии. В результате многовековых трудов духовенства, ученых-филологов, учителей, гос. администрации образовался единый графико-культурный ареал греко-слав. письменности, включающий многообразные языки и культурные традиции. В 90-х гг. ХХ в. Молдавия и ряд тюркоязычных республик бывш. СССР перешли на лат. А. |
| страны. В XIV в. появляются стационарные литейные мастерские. Тогда же мастера-литейщики получали заказы на изготовление не только К., но и пушек, т. к. технологии литья тех и других были схожи. Эволюцию формы европ. литого К. можно разделить на 4 пересекающихся во времени этапа. 1) До нач. XIII в. была распространена чашеобразная округлая форма с равномерной толщиной стенок. Примером этого вида является К. из тосканского г. Канино (VIII-IX вв.), хранящийся в рим. Латеранском музее (см.: Rossi. 1890; Lehr. 1981). Для укрепления боевой части К. с X в. на нее снаружи стали накладывать металлический обруч. 2) С XI до сер. XIII в. бытовала форма К., близкая к цилиндрической («улей»), с толстыми отвесными стенками, лишь немного расходящимися и утолщающимися книзу. Этот вид К. и технологию литья при помощи формы, наращиваемой на горизонтальный деревянный шпиндель, описал монах-бенедиктинец Феофил Пресвитер (возможно, греч. происхождения) в трактате «Записки о разных искусствах» (ок. 1125). 3) В кон. XII - нач. XIII в. была разработана форма К., приближенная к конусу, с вогнутой для улучшения акустических свойств талией («сахарная голова»); верх К. сохранял форму чаши или улья; обруч, укрепляющий губу, стал частью отливаемого К., что увеличило резонанс его звучания. Горизонтальный шпиндель как основа для литейной формы был заменен вертикальным; усовершенствованная технология изготовления К. впервые описана итал. литейщиком В. Бирингуччо в кн. «Пиротехния» (1540). 4) В кон. XIII - 1-й пол. XIV в. появилась форма совр. европ. К., промежуточная между «ульем» и «сахарной головой», с более короткой по сравнению со 2-м видом талией. Звон этого К. стал богаче и звучнее. В сер. XV в. в Нидерландах пропорции К. были усовершенствованы с целью обеспечить октавные соотношения между основным тоном и главными обертонами: звуковой пояс был постепенно заужен в верхней части; голова приобрела плоскую верхушку и плечи, а его высота была уменьшена до размера максимального диаметра. Точное повторение удачных экземпляров К. стало возможным благодаря использованию шаблона их профиля. В 1642-1680 гг. в Нидерландах братья Ф. и П. Хемони выработали форму, профиль и пропорции К., необходимые для их точной звуковысотной настройки. |
| XIV в.). Помимо переводных песнопений он включает 3 оригинальных слав. гимнографических произведения: цикл заупокойных стихир 8 гласов и на целование усопшего (представленный здесь в сокращенной редакции) с фразовым именным акростихом Константина Преславского (см.: Турилов. 2006. С. 111-115), архаичный (содержащий 2-ю песнь) канон 6-го гласа с остатками фразового акростиха (наличествующий также в серб. Требниках XIV в. из собрания Дечанского мон-ря 67. Л. 14 об.- 18) и РНБ. О. I. 463. Л. 171-175 об.- см.: Турилов. 2006. С. 109-110), предположительно атрибутируемый тому же автору ( Пенкова. 1986), и цикл из 24 стихир, расположенных в порядке слав. глаголического алфавита (открыт на рубеже 70 и 80-х гг. XX в. В. М. Загребиным и опубликован им полностью по сербскому списку кон. XIII - нач. XIV в.: Загребин В. М. Заупокойные стихиры АЗЬБОУКОВНЕ в серб. Требнике XIII в.//АрхПр. 1981. 3. С. 65-92; Он же. Исследования памятников южнослав. и древнерус. письменности. М.; СПб., 2006. С. 232-247). В З. Т. из-за физических утрат этот цикл сохранился фрагментарно, без стихир в объеме букв Е-П ( Цибранска, Мирчева. 1999. С. 180, 192-195). Изд.: Holo š njaj B. Zajkovski Trebnik N 960 der Nationalbibliothek «Hl. Kirill und Methodij» in Sofia (Bulgarien): Diss. R., 1995. Лит.: Младенов С. Зайковски светогорски Требник//Периодическо списание на Българското книжовно дружество. София, 1910. Кн. 71. С. 155-205; Лавров П. А. Отзыв о статье С. Младенова//РФВ. 1911. Т. 65. 1. С. 256-258; Сперанский М. Н. Из истории русско-слав. лит. связей: Сб. ст. М., 1960. С. 51-52; Стоянов М., Кодов Хр. Опис на славянските ръкописи в Софийската Народна б-ка. София, 1964. Т. 3. С. 114-115. Табл. 29; Пенкова П. Новооткрит акростих в погребалния чин на Зайковския Требник//Език и лит-ра. 1986. 3. С. 35-43; eadem. Der Beitrag Methods zu den slavischen Totenoffizia//Symposium Methodianum. Neuried, 1988. S. 222-227; Цибранска М. За юсовия правописен тип в Зайковския Требник от XIV в.//Български език. 1996. 1. С. 67-73; она же. За лексикалните русизми в Зайковския Требник от първата пол. на XIV в.//Език и история на българските средневек. текстове: Сб. в чест на Е. Дограмоджиева. София, 2001. С. 136-145. (КМС; 14); Цибранска М., Мирчева Б. Зайковският Требник от първата половина на XIV в. и южнославянската евхологична традиция//АрхПр. 1999. 21. С. 163-196; Турилов А. А. К определению объема творческого наследия учеников Кирилла и Мефодия в составе слав. Требника//Slavica mediaevalia in memoriam F. V. Mareš. Fr./M. etc., 2006. С. 107-122. А. А. Турилов Рубрики: Ключевые слова: АССЕМАНИЕВО ЕВАНГЕЛИЕ Евангелие-апракос краткий, старослав. рукопись западноболг. происхождения, одна из древнейших слав. книг ГАНКЕНШТЕЙНА КОДЕКС богослужебный сборник сложного состава, древнерус. рукопись галицко-волынского происхождения раннего XIII в. АДИШСКОЕ ЧЕТВЕРОЕВАНГЕЛИЕ пергаменная рукопись (897), один из важнейших памятников древнегрузинской письменности, содержащий грузинский перевод Четвероевангелия |
| В. Е. Адодуров и В. К. Тредиаковский для обозначения взрывного Г предлагали ввести в рус. азбуку букву («га», усеченное от «гамма»). Активным противником этого нововведения был Ломоносов, в ходе полемики написавший стихотворение «О сомнительном произношении буквы Г в российском языке» (1748-1754). Буква начертание к-рой восходит к курсивному или декоративному начертанию греч. буквы «гамма», известна на Руси с XIV в. (напр., в надписях на хранящейся в ГТГ иконе вмц. Варвары из Углича, кон. XIV в.). Данная буква была кодифицирована в «Грамматике церковнославянского языка» Мелетия (Смотрицкого) 1619 г. (исключена из московского издания 1648 г.) для написания слов, заимствованных из греч. и лат. языков: , , , . («гамма», «кгамма») вошла в букварную традицию Юго-Зап. Руси для обозначения взрывного звука [г]. Ранее, начиная с XIV в., в деловой письменности Юго-Зап. Руси для обозначения взрывного Г (в основном в иностранных именах и заимствованных словах) использовалось сочетание «гк» (напр., «Скиригкаило» в договорной грамоте 1386 г. смоленского кн. Юрия Святославича с польск. кор. Владиславом (Ягайло) . В совр. укр. языке обозначает взрывной звук, фрикативный звук передается буквой Г. Начертание буквы в кириллице восходит к унциальному варианту греч. буквы «гамма» (Г), к-рая по рисунку и названию представляет собой видоизменение финик. знака «гимель» (верблюд) . В уставных и полууставных почерках на протяжении всего периода их существования начертание буквы отличается исключительной устойчивостью. В южнослав. рукописях нач. XIII в. ( Вуканово Евангелие , Боянское Евангелие ) встречается особое начертание в форме лат. F - «двойное» или «с молоточком» ( Карский Е. Ф. Славянская кирилловская палеография. Л., 1928. С. 183). Начертание печатной буквы в XVIII в. воспроизводило рукописный полуустав. Совр. вариант рукописных начертаний оформился на основе нового московского письма (канцелярского курсива) кон. XVII - нач. XVIII в. и ренессансного шрифта «антиква» и вошел в широкий обиход в нач. XVIII в., после реформы гражданского алфавита. Отличающиеся друг от друга рукописные начертания строчной и прописной буквы - восходят к скорописи XVIII в., воспринявшей нек-рые начерки юго-западнорус. (киевской) скорописи XVII в., в частности для Г - . |
|
|
