| О соединении челнинцев с Елабугой в одну епархию Челнинское кантонное управление, имея тенденцию сближения с елабужской верующей общиной, чтобы через нее войти в сближение со всем кантонным верующим народом для образования в будущем отдельные Самостоятельные единицы , командировало в город Елабугу на кантонный съезд протоиерея города Челнов Матвеева. Главной целью поездки протоиерея Матвеева на елабужское собрание было выяснить возможность или невозможность образования единой самостоятельной епархии. На этом собрании по указанному вопросу были различные толки, и выступавшие священники тихоновской ориентации, в особенности священник Семин, выявил такое заключение, что обновленчество является совершенной ересью и общение с ними совершенно немыслимо до тех пор, пока они не покаются в своей ереси и не попросят прощения у епископа, кроме этого, собранием еще больше была подчеркнута нетерпимость елабужцев к обновленцам и в особенности к Матвееву, что заставило последнего возразить и доказать законность обновленчества, в результате чего было постановлено: считать обновленцев ничем не погрешающими в вере и не имеющими по догматическому учению никакого различия от елабужцев, а потому, ели они пожелают, принять их в единение. Затем следовало решение вопроса об образовании епархии. Принципиально против соединения челнинцев с Елабугой в одну епархию участники собрания не возражали, но когда дело дошло до проведения его в жизнь, елабужское собрание предложило провести это через свое управление, а челнинский делегат протоиерей Матвеев через Казанское управление и Святейший Синод. Ни та ни другая сторона на уступки не пошла и в признании власти собрание постановило: считать духовенство Челнинского кантона в положении раскола, что крайне противоречит первому постановлению, ибо с одной стороны православные, одинаково сохраняющие веру, с другой стороны – раскольники. Доказывая каноничность обновленчества, Матвеев упомянул, что епископ Ириней, председательствующий на собрании, был когда-то в единении с синодом, был в обновлении и его никто не считает за это неканоничным. Такое явление произвело переполох среди участников собрания, в особенности, среди мирянского элемента. Некоторые из них неоднократно пытались получить на этот счет сведения, просили разъяснения, но последнего дано не было, и вопрос остался неразрешенным. |
| Однако и сам Пафнутий Казанский, низвергнув своего врага, должен был явиться пред собором в качестве подсудимого. На него принес жалобу Паисий Саратовский за то, что он проживает и действует по-архиерейски в его, Паисиевой, епархии, в Черемшанском скиту. Паисий указывал и на церковные правила, коими строго воспрещается епископу иметь пребывание и священнодействовать в чужой епархии и на то, что от сожительства Пафнутия он испытывает многие неприятности, так что на время должен был оставить свое местопребывание. Поэтому Паисий настоятельно просил, чтобы соборно повелено было Пафнутию оставить Черемшан и перейти на жительство в свою епархию. При этом Паисий заявил, что в противном случае он оставит управление саратовской епархией и возвратится на жительство в Москву. Шибаев и Петр Драгунов очень испугались, как бы и в самом деле Паисий не возвратился в Москву, где имеет между старообрядцами много почитателей и станет пользоваться большим влиянием, что совсем не выгодно для них. Поэтому и принялись они всячески уговаривать Пафнутия, чтобы оставил Черемшанский скит и переехал бы на жительство к себе в казанскую епархию. Пафнутий был вынужден согласиться, обещал переменить место жительства; однако же, сомнительно, чтобы сдержал обещание, так как ему трудно оставить свое теплое гнездо на Черемшане, где он пользуется расположением и благодеяниями главной владелицы черемшанской Феклы Евдокимовой. Но в таком случае Паисий будет иметь право жаловаться на него как на человека, не постыдившегося нарушить обещание, данное даже на соборе. Затем происходили рассуждения о попах. Говорили, что на Рогожском Кладбище, где не имеет права жить ни один раскольнический поп, и, однако же, незаконно проживают и служат два попа и несколько диаконов, – что там необходимо иметь еще третьего попа. Некоторые мирские члены просили Сильвестра отпустить на Кладбище даже и настоятеля причта – попа Ефима Мельникова, хорошо известного нашим читателям своим лукавством в сношениях со стародубскими обличителями раскола. Сильвестр, прежде так дороживший Мельниковым, ответил, что удерживать его не будет. Но Драгунов и Шибаев не поддержали просителей: они очевидно не желают, чтобы поп Ефим переселялся в Москву, так как в один из его приездов испытали уже его лицемерие и лукавство, может быть, выгодные для мнимого древле-православия, но невыгодные лично для них. Итак, настоятельство на Рогожском Кладбище, этот очень лакомый кусок, опять ускользнуло из рук давно мечтающего о нем стародубского витии раскольников. |
| Справка: 17 июля 2017 года в Свято-Троицкой Сергиевой лавре прошло заседание Президиума Межсоборного Присутствия Русской Православной Церкви. В ходе заседания Президиума обсуждалась повестка дня комиссий Межсоборного Присутствия. Согласно Положению о Межсоборном Присутствии: «Решение о включении вопроса в повестку дня Межсоборного Присутствия принимается Поместным или Архиерейским Собором, либо Священным Синодом» (Положение, IV.1). Ранее, на заседании Президиума 30 января 2017 года, были приняты решения об изменении состава комиссий Межсоборного Присутствия и внесено предложение включить в состав Президиума по должности постоянных членов Священного Синода. Согласно Положению о Межсоборном Присутствии: «Священный Синод избирает Президиум Межсоборного Присутствия» (Положение, III.1). ПОСТАНОВИЛИ: 1. Утвердить повестку дня комиссий Межсоборного Присутствия, предложенную его Президиумом. 2. Дополнить пункт 1 раздела III Положения о Межсоборном Присутствии следующим предложением: «Постоянные члены Священного Синода входят в состав Президиума по должности». 3. Сохранить членство в составе Президиума Межсоборного Присутствия следующих лиц, ранее входивших в его состав в качестве председателей комиссий Межсоборного Присутствия: ЖУРНАЛ 51 СЛУШАЛИ: Рапорт митрополита Уфимского и Стерлитамакского Никона с предложением образовать новую епархию в Республике Башкортостан. ПОСТАНОВИЛИ: 1. Образовать в административных границах Абзелиловского, Архангельского, Баймакского, Белорецкого, Бирского, Бурзянского, Зилаирского, Иглинского, Караидельского, Мишкинского, Нуримановского, Учалинского, Хайбуллинского районов Республики Башкортостан Бирскую епархию, выделив указанные районы из состава Уфимской, Салаватской и Нефтекамской епархий. 2. Правящему архиерею Бирской епархии иметь титул «Бирский и Белорецкий». 3. Правящему архиерею Нефтекамской епархии иметь титул «Нефтекамский и Октябрьский». 4. Епископом Бирским и Белорецким избрать иеромонаха Илию (Казанцева), клирика Казанской епархии. |
| 16 окт. 1887 г. Н. назначен ректором Ставропольской ДС, 25 окт. того же года возведен в сан архимандрита. Во время управления семинарией показал себя талантливым администратором. 11 марта 1890 г. Н. хиротонисан во епископа Новомиргородского, первого викария Херсонской епархии. 8 июня 1891 г. назначен епископом Алеутским и Аляскинским, однако из-за болезни не смог выехать в Америку. 7 сент. того же года Н. был переведен на Балтскую кафедру викарным епископом Подольской епархии, где основное внимание уделял развитию народного просвещения. 22 окт. 1895 г. Н. возглавил обширнейшую Оренбургскую и Уральскую епархию, в ее состав помимо Оренбургской губ. входили Уральская и Тургайская области. Приехал в епархию в нояб., 6 дек. того же года служил литургию в Казанском соборе. Н. с первых дней пребывания на кафедре занимался благоустройством епархии, заботился о порядке церковного богослужения. Он не любил пышных приемов и обильных угощений, вел подвижнический образ жизни, имел обыкновение без свиты с одним помощником посещать храмы и наблюдать за ходом богослужения. Зимой Н. служил редко ввиду тяжелой болезни - застарелого плеврита. Будучи знатоком церковного пения, Н. особенно заботился о выборе церковных напевов во время богослужений, хотел, чтобы они «проникали в душу молящихся», приложил немалые усилия к усовершенствованию архиерейского хора. Множество богомольцев привлекали красота богослужения, возглавляемого Н., и его красноречие. Проповеди архиерея были просты и убедительны, впечатление от них усиливалось благодаря его литературному таланту и знанию истории Оренбургского края. Н. предполагал составить историко-статистическое описание церквей и приходов Оренбургской епархии и распорядился о возобновлении ведения летописей церковных приходов. В проповедях Н. обличал неблаговидные поступки как мирян, так и духовенства, высказывал правду о них, невзирая на лица. Всякая ложь его волновала, усиливая и без того болезненное состояние. Его настойчивость в достижении целей порождала различные слухи, о нем говорили как о человеке с тяжелым характером. Строгий к себе, Н. требовал исполнительности и добросовестного отношения к делу и от окружающих, не терпел ссор среди духовенства, часто оставлял жалобы одного священника на другого без разбирательств, а настаивавших на рассмотрении наказывал наравне с теми, на кого подавалась жалоба. Если Н. делал выговор подчиненным, то всегда наедине, без свидетелей, он никогда не оскорблял и не унижал достоинства державших перед ним ответ. За короткий срок пребывания в Оренбургской епархии Н. снискал любовь и уважение народа за свои прямоту, искренность и простоту. |
| В мае 1819 г. Филарет назначен епископом в Калугу, где много потрудился над обращением раскольников и образованием духовенства 10 , а в январе 1825 г. переведен в Рязань. Архипастырское служение Филарета в Рязанской епархии продолжалось менее двух лет; отсюда он был перемещен в Казань, на место умершего архиепископа Ионы. Поводом перемещения именно в эту епархию послужило полученное нс задолго пред тем в Петербурге известие, что многие ново-крещенные татары и другие инородцы Казанской губернии начали совращаться в свои прежние заблуждения. Филарету, как лицу деятельному и усердному, поручено было самим Государем Императором обратить на это печальное обстоятельство серьезное внимание; в таком же духе прислан был ему указ и от Св. Синода. Прибывши в Казань, Филарет учредил особою миссию для обращения в христианство еще некрещеных инородцев, а равно для утверждения в нем колеблющихся. На этом однако не остановилась деятельность Филарета по просвещению инородцев. Главную заботу о распространении между ними христианства он возложил преимущественно па себя и принимал в этом деле самое живое личное участие. Он сам каждый год ездил в инородческие селения, где по целым дням под открытым небом, не взирая па палящие лучи солнца, беседовал с иноверцами о христианской религии и своими любовными наставлениями побуждал их к принятию ее. В награду за усердные труды по просвещению «магометан и язычников», Филарет в 1836 г., в звании члена Синода, был перемещен в Ярославскую епархию, а отсюда, через несколько месяцев, назначен митрополитом Киевским. Эту последнюю кафедру он занимал до самой своей смерти, последовавшей в 1857 году. За шестнадцать лет до нее, стремясь к высшим аскетическим подвигам, Филарет втайне принял схиму с именем Феодосия. Мы сделали лишь краткие замечания о жизни Филарета, митрополита Киевского, так как полная биография его не входит в нашу задачу. Для нашей цели гораздо важнее – изобразить личность Филарета, указать индивидуальные черты его характера, которые отразились па складе и характере его проповеди, составляющей важнейший предмет нашего труда. К этому вопросу мы и переходим теперь. При этом мы будем восполнять сказанное нами о жизни Филарета в тех чертах, которые в том или другом отношении характеризуют его личность. Характеристика Филарета Амфитеатрова |
| Закамская укрепленная линия, оконченная в 1658 году, с городом Уфой, составляла юго-восточную границу Казанской епархии и не епархии только, но и всей русской территории с ногайской стороны. Калмыки долго не пускали русских в глубь своих степей; они даже сделали попытку вторгнуться в русские поселения. В 1682 году 40 000 калмыков и ногайцев под предводительством тайши Аюка вторглись в Уфимский уезд и закамские городки. Нужно было прогнать грубых опустошителей-кочевников, а царские войска от скудости, не получая жалованья, разбежались 321 . Только с первой четверти XVIII века начали заселяться свободные земли восточнее притока Волги – Большого Черемшана, где стояли Ерыклинск и Тиинск 322 . Северо-восточная граница от города Бирска, чрез Осу круто поворачивая к западу, шла на Кукарскую слободу выше Уржума. Тут, пересекая среднее течение р. Вятки, она отделяла г. Санчурск с Яранском 323 к Казани и в бассейне р. Ветлуги соединялась с западной границей. Южную часть территории Казанской епархии составляло Астраханское царство, завоеванное в 1556 году 324 . С присоединением его к Казанской епархии, тамошние пределы её ушли далеко на юг до Терского городка на р. Тереке. По главному городу новозавоеванного царства Казанский владыка именовался «и астраханский», вместо свияжский 325 . Скоро, впрочем, южные пределы Казанской епархии значительно сократились. В 1602 году вся область Астраханского царства образовала новую самостоятельную епархию Астраханскую 326 . К Астраханской епархии из состава Казанской отошли церкви малонаселенного, но обширного края вниз по Волге и Медведице, притоку Дона, начиная от Саратова 327 . Все города, составившие Астраханскую епархию, лежали южнее Саратова, почему северная граница её может быть обозначена линией, проведенной от верховьев Хопра, Медведицы, выше Саратова, через Волгу на Яик. Она проходила через пустынные места, так как только к концу XVII в. появляются города на южной укрепленной линии в верховьях Хопра, Суры и Медведицы 328 . В пустыне же терялись северные пределы Астраханской епархии по левую сторону р. Волги. Колонизация края между Волгой и Яиком по р. Самаре и ниже её по притокам Волги Малому и Большому Иргизу – дело позднего времени – начала XVIII века 329 . Северная граница Астраханской епархии, по соседству её с Казанской, была южной границей для последней. Водораздел с правой стороны Волги между притоками Дона – Хопром и Медведицей и притоком Волги – Сурой, с левой – между Самарой и Яиком был общим у Казанской епархии с Астраханской. |
| Отдел IX. Служение Преосв. Филарета в Рязани Глава XXVI. Трёхлетнее управления Рязанской епархиею. Возведение в сан Архиепископа. Вызов его в Санкт-Петербург для присутствования в Св. Синоде «Вообще нам там хорошо всегда, и не может быть лучше, где Сам Господь нас поставит, нежели где бы мы сами предустроили... Потому-то и не толкуйте и вы, что при таком-де Архиерее было то и то, а при другом не так-то…» 508 . «Один отец скончался, зато другой жив остался» 509 . «Велит ли Бог мне ещё увидеть тебя, моя возлюбленная паства Рязанская?! Нет и нет!» 510 Служение Высокопр. Филарета в Рязанской Епархии, сравнительно со всеми другими местами его епископства, было весьма непродолжительно. Рязанской епархией он управлял всего три года; а как в продолжение этого времени он был вызываем в Петербург для присутствования в Св. Синоде, то личное его пребывание на кафедре епархиальной продолжалось всего один год и девять месяцев 511 . По Высочайше утверждённому докладу Св. Синода, в 25 день Февраля 1828 г. Преосвящ. Филарет перемещён был в Казанскую Епархию. Относительно подобных скоровременных перемещений Святителей из одной Епархии в другую существуют мнения, высказывавшиеся и в печати, не в пользу этого обычая и порядка. Представляют обыкновенно, что в подобных случаях дело не может обходиться без ущерба и для благосостояния епархий, в которых, в одно, напр. десятилетие, переменится иногда два-три Епископа, и для самых лиц переменяемых. Таковы мнения особенно о тех Епископах, которые поступают на епархию с самого первого времени принятия сана святительского, следовательно, приемлют свою паству как первенца своего духовно-благодатного рождения и воспитания, или как невесту обручённую им... 512 . Естественно, что такие Святители с первого раза всегда готовы бывают особенно возлюбить свою паству, соединиться с нею всеми узами духа, жизни и всех пастырских отношений, – и потому обращаются к ней со всей энергией, посвящая все силы, усердие, умение, чтобы упрочить всё своё влияние на неё, имея в виду именно долгое в ней пребывание. Между тем, когда вдруг, воспоследует перемещение, – многие истинно благие начинания редко-редко не остаются без желанных плодов; а на новых паствах те же Святители могут быть менее энергичны. И самые паствы, так часто, по буквальному церковно-каноническому выражению вдовствующие, естественно могут вообще терять или ослаблять в себе силу чувств к пастырям при частых их переменах. |
| Вместе с этими указаниями в челобитной представлено отцами собора свое расписание епархий, сокращавшее царскую роспись более, чем на половину; вместо 34 епархий, указанных в царском предложении, изъявлено согласие на открытие только 15 новых епархий с сохранением за некоторыми титула архиепископий. Так как челобитная эта легла в основу последующих определений собора 1682 года и неизвестна в печати, то мы приводим из неё извлечение в тех пунктах, которые характеризовали расписание епархий, предложенных к открытию самим собором. В соборном заседании 8 февраля было постановлено в патриаршей области открыть только три епархии в Галиче, Севске и Арзамасе; в митрополиях: Новгородской две епархии в Холмогорах и Каргополе, в Казанской одну на Уфе, Сибирской две в Томске и Енисейске, а в дальних Сибирских городах на Лене и в Даурии епископам быть неудобно, „малолюдства ради христианского»; в Ростовской митрополии одну епархию на Устюге Великом; кроме того в Ростовской и Новгородской митрополиях образовать особую епархию на Белоозере с Пошехоньем; Рязанской две епархии в Тамбове и Воронеже; Крутицкой одну в Ливнах и с Новосилем; Белгородской одну в Курске; в Коломенской архиепископии одну в Орле с Кромами; в епархиях у митрополитов Астраханского, Псковского, Смоленского и Нижегородского, у архиепископов Суздальского и Тверского „не из чего быть вновь архиереям, епархии их малоградны и расстоянием недальны»; Вятскую епископию возвысить в архиепископию, „а вновь здесь прибавить архиерея не из чего, потому что в городах церквей и монастырей мало; на Холмогорах и на Устюге Великом быть архиепископу, а в прочих городах вышеписанных быть епископам... И по сему письму быть вновь двум архиепископам, да тринадцати епископам» 59 . В окончательном определении собора и эта роспись епархий, представленная государю, была сокращена; отменено открытие четырех епархий (Каргопольской, Белозерской, Томской и Орловской) и оставлено к открытию одиннадцать епархий 60 . На деле же и это определение соборное не было приведено в исполнение во всем своем объеме. |
| По описи 1702 года в ней считалось 1017 Церквей. 511 Следовательно, опять очень естественно, если и в новгородской епархии раскол нашел для себя большой простор. Не удивительно, что олонецкие и беломорские пределы, вообще все Поморье, вся обонежская пятина, до 1682 г. почти совершенно лишенные епископского надзора, сделались главным и самым сильным гнездом беспоповщины. Точно также было отчасти и в епархиях казанской к астраханской, которые обнимали тогда всю южную, заволжскую страну России. 512 Монастыри и пустыни казанской епархии в XVII и 1-й половине XVIII века, находились не только в отдаленных пределах казанской епархии, но и в пределах нынешней вятской епархии: в Елабуге, Сарапуле, Уржуме, в Кукарской Слободе, в Яранске, в Царевосанчурске: в пределах нынешней пермской губернии – в г. Осе, в пределах костромской губернии – в гор. Варнавине: в Нижнем-Новгороде, в Василь-городе, в Самаре, в пределах нынешней симбирской губернии – в Сызрани и Кашире. Отдаленнейшие из этих монастырей и пустыней не подлежавшие ведомству местных архипастырей, оставались почти без всякого надзора: иноки жили, как хотели, и бродили, куда хотели и нередко обращались в расколоучителей. Кроме обширности епархий, весьма важное неудобство в управлении ими заключалось, еще в том, что часто пределы их были весьма перепутаны: не было точной писцовой разграниченности. 513 Отсюда нередко возникали между архиереями споры из-за пределов епархий и вмешательства одного архиерея в епархию другого. А духовенство пользовалось этими случаями и не хотело повиноваться ни тому, ни другому из спорящих архиереев; даже в это время обнаруживало дух вольности и стремления к совершенному освобождению от суда, расправы и пошлин архиерейских. Так напр., в 1622 г., когда шли споры за границы епархий новгородского и вологодского архиереев, именно из-за уездов Двины, Каргополя, Холмогор, Турчасова, Ваги, который исстари принадлежали новгородской архиепископии, – м. новгородский Макарий жаловался в челобитной к царю Михаилу Федоровичу, что «те де колмогорские и важские и каргопольские и тех городов в уездах, по монастырям архимандриты и игумены, а по мирским храмам полы и диаконы и церковные причетники и земские люди, его (митрополита) и его приказных людей и десятильников ни в чем не слушают и во всяких духовных делах под суд не даются и ставятся сильны и духовных дел судными и всякими пошлинами те архимандриты и игумены и попы владеют и корыстыются сами меж себя, а в софийскую казну всяких наших пошлин не платят. |
| Филарета в Казанскую Епархию (1828 г.) – И что же?.. не плоды ли это (через 37 лет...) того, что было как будто забыто о всем, бывшем во дни управления высокопр. Филарета Казанскою паствою?! Вопрос этот ставим не от себя: он обосновывается на изложении того же Автора. Автор относится почему-то прямо с указанием на бывшие в старину новокрещёнские школы в роде описываемой им настоящей собственной; он берет время даже гораздо дальнейшее. Он говорит: «в прошлом столетии в Казани было несколько школ новокрещёнских, но они, по-видимому, не имели значительного влияния на крещёных Татар», и при этом представляет объяснение причин такого не удовлетворительного влияния. Но он умалчивает об этих же школах в ближайшее время, именно в пору управления высокопреосв. Филарета Казанскою Епархиею. Между тем, мы уже видели свидетельства о существовании и влиятельном значении этих школ. Заметить нужно при этом, что школы указываемого последнего (Филаретовского) времени были не в Казани только, а по приходам, по разным селениям, и что жители относились к ним не с такою холодностию и недоверчивостью, как свидетельствует сам Автор о своей Школе, не скрывая и своей собственной поспешности в своем начинании, что видим в его собственных выражениях: «Первые два месяца Школа наша существовала более в воображении, чем в действительности... И на досуге пришлось поразмыслить о Школе... Открыли мы её, признаться, с горяча...» 123 . Какая разница между отзывами самих учредителей о своей одной-единственной школе и тем, что мы видели в школах, имевшихся во многих селениях во время управления преосв. Филаретом Казанскою Епархиею?! Само собою, никто не почтет слов наших за нечто укорительное для лиц-учредителей современной школы: просвещенная и благонамеренная их ревность и деятельность, и говорить нечего, – достойна истинного одобрения и искреннейшего благожелания успехов во славу Божию и во благо Церкви и спасительную пользу ближних. Со своей стороны мы хотим и должны сказать, что если спустя столько лете (а их тридцать) подобные не новые начинания, – а вернее – реставрируемые лишь действия, хотя и туго прививаются к новокрещённым Татарам, однако обещают же плод по роду своему, то что было бы, если бы не прерывалось это дело и шло естественным путем истинного прогресса с той самой поры и на тех началах, на коих основывалось и предустановлялось оно навсегда по мысли и плану в Бозе почившего высокопр. |
|
|
