| Говоря о том, что Иисус был поведен Духом в пустыню, ни один из трех Евангелистов не поясняет — каким Духом; поэтому некоторые толкователи полагали, что Иисус был увлечем в пустыню Духом зла, тем самым, который потом и искушал его. Но это толкование явно противоречит буквальному смыслу евангельских повествований об этом событии. Евангелист Лука говорит, что Иисус, исполненный Духа Святаго, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню, конечно, тем самым Духом, которым и был исполнен, то есть Святым. Евангелист Матфей говорит, что Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, противопоставляя здесь Духа, Который ведет Иисуса в пустыню, диаволу, от которого Иисус будет искушаем, Евангелист Матфей не оставляет никакого сомнения в том, что, говоря о Духе, он говорит о Духе Святом. К тому же в повествованиях об искушении Иисуса, Евангелисты ни разу не назвали диавола духом (зла), а называли его диаволом, искусителем, сатаной. В какую именно пустыню повел Дух Святой Иисуса, в Евангелиях не сказано; предание же гласит, что местом искушения была пустыня, находящаяся между Иерихоном и Иерусалимом; одна из гор этой пустыни называется Сорокадневной, по сорокадневному посту на ней Иисуса Христа. Там сорок дней Он был искушаем от диавола (Лк. 4, 2). Евангелист Матфей говорит, что искуситель приступил ко Христу по прошествии сорока дней, когда Христос почувствовал голод, а Евангелист Лука говорит, что диавол искушал Христа в продолжение всех сорока дней пребывания и поста Его в пустыне. Противоречия тут нет никакого; несомненно, что Иисус Христос подвергался не только тем искушениям в пустыне, о которых так подробно повествуют Евангелисты Матфей и Лука, но и другим. Сам Евангелист Лука, оканчивая свое повествование об искушении в пустыне, говорит: диавол отошел от Него до времени (Лк. 4, 13), то есть не навсегда оставил Его, а только на некоторое время. И действительно, искушения повторялись во все время общественного служения Иисуса Христа, и если не непосредственно от диавола, то через него от других лиц: искушая Его, Апостол Петр уговаривал отстранить от Себя предстоящую смерть на Кресте; искушали Его фарисеи, требуя знамения с неба; искушали Его на Кресте словами самого диавола — |
| Искусится от диавола. Целию удаления Иисуса Христа в пустыню были уединение, пост, молитва и размышление: но ведомо было Господу и то, что именно там Диавол направил на Него всевозможные средства искушения. Это предусмотренное последствие удаления в пустыню евангелист Матфей и представляет, как его цель, говоря: возведен бысть Духом в пустыню искуситися от диавола. Ст. 2. И постився дний четыредесять и нощий четыредесять... Указание на то, что Иисус не прерывал поста и ночью, уясняется словами св. Луки, что за все эти дни Он не ел ничего (4, 2). Ев. Марк присоединяет что Он был в пустыне со зверьми (1, 13). Последи взалка, т. е., пришел в крайнюю степень голода и соединенного с ним изнурения. Ст. 3. И приступль к нему искуситель... Это был только завершительный и но человеческим понятиям наиболее опасный приступ искусителя, так как, по св. Луке, Иисус не с этой только поры, а в течение всех четыредесяти дней был искушаем от диавола (4, 2). Спрашивается, какое значение имело это искушение Христа сотворенным и к тому падшим духом, если во Христе обитала полнота Божества? Ответ истекает из общих понятий о средствах, которыми совершил Господь наше спасение. Пришедши на землю для того, чтобы разрушить дела диавола, Он мог бы, конечно, уничтожить их дыханием уст Своих и истребить явлением пришествия Своего; но дела диавола коренились в заблуждениях свободной человеческой души, которую Господь явился спасти, не лишая свободы, но просвещая учением истины, привлекая явлением любви Своей. Вследствие сего открылась борьба между Сыном Божиим и падшим Его ангелом, который не хочет отказаться от своей власти над людьми и стремится ложными призраками знания и счастия удержать их в области тьмы и духовной смерти. Как скоро открылась такая борьба, то открылась и возможность для диавола всячески искушать, испытывать всемогущество и долготерпение Господа. Этой возможностию диавол и пользуется, чтобы излить свою злобу против Сына Божия, свойственную ему, как духу осужденному и отвергнутому Богом. По отношению к Божеству Иисуса Христа искупление в пустыне было именно таково. Оно отчасти было подобно тому искушению Иеговы, которое позволили себе израильтяне во время стана в Рефидиме ( Исх. 17, 1–7 ). Как они говорили тогда, ропща на вождя своего Моисея за недостаток воды: „есть ли Господь среди нас или нет?» – так и теперь диавол говорит пред каждым им двух первых искушений: „если ты Сын Божий“... Ср. Мато. 4, 7, Второз. 7, 10, Исх. 17, 7 . И как о сынах Израиля Псалмолевец говорит: „они раздражали Его в пустыне и прогневляли в необитаемой и снова искушали Бога и оскорбляли Святого израилева “ (Псал, 77, 40), так все это можно еще решительнее сказать о диаволе, искушавшем Господа: и он хотел раздражить Его, и прогневить, и укорить, и оскорбить. |
| Искушаем от диавола. Диавол с греческого означает соблазнитель, это – согрешивший и отпадший от Бога ангел, враг всего доброго, существо злое, враждебное добру. Конечно, диавол являлся Иисусу Христу для искушения в человеческом виде. Диаволу желалось искусить Христа, т. е. узнать, действительно-ли Он есть Мессия – Христос, – узнать это посредством соблазна к греховным действиям. Искушать, вообще, значит испытывать, дознавать, соблазнять, склонять к чему-либо недоброму. От диавола сокрыто было Богом, что Иисус Христос есть Спаситель мира, Богочеловек. Диавол полагал, что Иисус Христос не больше, как праведный человек, за добродетель усыновленный Богом. Тремя видами греховной похоти искушал сатана праотцев в раю: похотию плоти – добро древо в снедь, похотию очес – угодно очима видети, и гордостию житейскою – будете яко бози. Таким же образом искушал Иисуса Христа и диавол (Троиц. Лист.). «Не выдержал искушения первый Адам в раю, победил искусителя второй Адам, Господь Иисус в пустыне. Не яст ничесоже во дни тыя (в те, т. е. 40 дней). Столько же дней постились Моисей ( Исх.34:28 ) и Илия ( 3Цар.19:8 ). Число 40 в Свящ. писании напоминает или наказание за грех – так 40 дней шел дождь потопный ( Быт.7 ), 40 лет Евреи странствовали по пустыне ( Чис.14 ); или покаяние, – таков был пост Моисея ( Втор.9 ), и Ниневитян ( Ион.3 ). Не сохранил поста первый Адам в раю; Господь Иисус Христос, второй Адам, выполннл это – выдержал самый строгий пост.» (Троиц. Лист.). Постился Христос не для того, что Ему нужен был пост, но для нашего научения, что пост есть сильное оружие против греха, против диавола. Постился не более сорока дней для того, чтобы чрезмериым величием чуда не сделать сомнительною самую истину воплощения (Злат.). У еванг. Марка прибавлено, что Иисус Христос был в пустыне со зверями ( Мк.1:13 ). Этим говорит он, что Иисус Христос, как Возстановитель рода человеческого в первое райское состояние, был среди зверей, как Адам в раю, когда ему были послушны и нестрашны самые дикие звери, и ни один из них не сделался для Него орудием искушения, как некогда змей из среды их послужил орудием падения прородителей (Мих.). |
| А если Он безусловно подчиняется воле Отца и знает эту волю, то зачем же Он просит, чтобы миновала Его чаша страданий? Зачем содрогается от ужаса предсмертных мучений? Не лучше ли было Ему идти на смерть, как потом шли Его последователи, без страха и даже с радостью? Но кто же может утверждать, что Иисус ужасался, скорбел и тосковал от страха ожидавших Его мучений? Ведь после того, то есть по окончании гефсиманской молитвы, конца которой мы не знаем, Он молча, без стонов и содроганий, перенес все оскорбления, истязания и самую мучительную казнь? А что божественная природа Его нисколько не ослабила этих мучений, мы знаем из предсмертного возгласа Его: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мк. 15, 34). Следовательно, не страх предстоявших мучений привел Иисуса в такое душевное состояние, что Он стал молить об отвращении от Него этой чаши. Предположение об искушении его диаволом Не надо забывать, что Иисус как Человек подвергался искушениям. Перед началом служения Своего, когда предстояло исполнить волю Пославшего, Он подвергся искушению диавола, предлагавшего Ему достигнуть цели иным путем, не тем, какой определен волей Отца, а кратчайшим, полным величия и блеска и чуждым всяких страданий и неудач. Иисус не поддался тогда этим искушениям и пошел к Своей цели тем путем, который привел Его теперь к страшной развязке, к мучительной смерти. Понятно, что в таком положении Иисуса диавол опять должен был выступить со своими искушениями. Евангелисты ничего не говорят об искушении в Гефсиманском саду; они молчат, но не потому, что искушения этого не было, а потому только, что о нем они не знали и не могли знать. О первом искушении в пустыне они могли узнать только от Самого Иисуса Христа, так как свидетелей искушения не было. Теперь же они и от Самого Господа не могли узнать ничего об искушении потому, что вслед за тем Он был взят под стражу и уже не виделся со Своими Апостолами наедине. Вот почему Евангелисты ничего не говорят о том, явился ли диавол со своими искушениями в Гефсиманский сад, или же не являлся. Этого никто не знает; и если мы говорим об этом, то лишь предполагая, что диавол перестал бы быть диаволом, если бы не попытался возобновить свои искушения в такую скорбную Для Христа минуту. В чем именно состояли теперь искушения духа зла, мы не знаем, но можем, с некоторой вероятностью, делать основательные предположения. Если полагать, что диавол внушал Иисусу мысль просить Отца, чтобы миновала Его чаша страданий, то это значит признавать, что Иисус, обратясь с такой мольбой к Отцу, поддался искушению, а если Он поддался власти диавола хотя бы на одно мгновение, то уже не мог бы считаться Победителем его. К тому же диавол восстал бы сам против себя, если бы советовал Иисусу обратиться к Отцу за разъяснением Своего положения; не к Богу направлять, а от Него отвращать — вот задача духа зла. |
| В контексте общественного служения искушения в пустыне связаны с тремя возможными искажениями служения Мессии, которые привели бы к быстрому распространению веры в Него среди людей, но лишили бы ее спасительности. Первое искушение – хлебами – свело бы проповедь Царства к предложению людям материального благополучия в этой временной жизни, что было бы в ущерб духовному развитию, так как материальное прикрепляет человека к плотскому, развивает в нем земное начало. Кроме того, надежда на материальное благополучие быстро привлекла бы ко Христу многих, но неверных последователей (что, например, проявилось после чудесного насыщения пяти тысяч, когда народ захотел сделать Христа царем). Второе искушение – чудом (предложение безопасно и красиво спуститься с крыши храма) – представляет собой средство духовного насилия над людьми (речь о чуде, так сказать, не востребованном обстоятельствами и в этом смысле призрачном, ложном чуде 138 ). Иуде и ожидали Мессию с неба, и эффектный спуск Христа с крыши во двор Иерусалимского храма, где всегда толпился народ, безусловно, привлек бы к Нему многих. Третье искушение – властью (предложение подчинить Иисусу все царства мира в обмен на поклонение диаволу) – опять-таки соответствует мессианским ожиданиям Израиля, предлагавшим установление Царства Божия как земного царства. Но и Сам Христос, и Его Царство «не от мира сего» ( Ин. 18: 36 ; см. также: Ин. 8: 23; 17: 14, 16 ). После искушений в пустыне диавол не оставил попыток напасть на Христа и погубить; евангелист Лука говорит, что, «окончив все искушение, диавол отошел от Него до времени » ( Лк. 4: 13 ). Пророчества Писания и Предания о времени правления антихриста подсказывают, что он воспользуется всеми отвергнутыми Христом путями мессианского служения, обольстит и погубит многих. О том, что люди с готовностью примут такого лжемессию, Спаситель сказал в одной из бесед с ними: «Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете» ( Ин. 5: 43 ). Святоотеческие толкования на евангельские искушения обращают наше внимание на значение искушений в духовной жизни. |
| 42 . 12 . Различные видоизменения этой гипотезы зависят от того, что одни её защитники воздействием диавола объясняют только внешнюю сторону искушения и потому говорят о видении, произведенном в душе Иисуса Христа диаволом, другие к воздействию диавола обращаются для объяснения собственно внутренней борьбы Христа, иные обнимают то и другое и под. Еще в древности Ориген царства мира, которые Христос созерцал на горе, понимал в мистическом смысле духовного царства диавола, его внутренней власти над людьми; созерцание царств мира состояло в том, что диавол показал Христу бесчисленные толпы народа, которые находились под его властью – ostendit еи diabolus innumerabiles hominum multitudines, quae suo tenebantur imperio 43 . Сказания, подобные евангельскому рассказу о третьем искушении, historia, по словам Оригена , non recipiat, spiritalis autem teneat intellectus 44 . Подобным образом Киприан находил неудобным принимать перемещение Христа из пустыни на храм в смысле внешне-действительного перемещения, потому что было бы неприлично для Сына Божия сесть на плечи диавола или позволить ему нести Себя: Христос, по его мнению, как в пустыню, так и на храм был возведен Своим духом. Впрочем первое искушение было действительно приурочено к пустыне; но местная обстановка других искушений была обманчиво произведена диаволом в фантазии Христа, и Его перемещение нужно понимать по аналогии с тем, как Иезекииль был в духе восхищен с реки Ховара в Иерусалим 45 . – Немного позднее Феодор Мопсуестский против Юлиана писал: что удивительного, если по словам евангелия диавол возвел Христа на весьма высокую гору (и показал Ему все царства мира), хотя такой высокой горы и не было в пустыне? Самое выражение в мгновение времени ясно показывает, что диавол произвел видение горы ( φαντασαν ορους) и таким образом сделал возможным для человека созерцать вселенную 46 . В новейшее время преимущественно германские богословы так называемого в протестантстве посредствующего направления обращаются к внутреннему воздействию диавола для объяснения собственно искушения, как душевного явления, руководимые желанием, с одной стороны, уяснить внутреннюю действительность искушений Христа, не нарушая понятия Его безгрешности, требующего внешней причины искушения, и, с другой стороны, устранить, как недействительную внешнюю сторону искушений. Искушение было только внутренним фактом в жизни Христа, но вместе с тем искусительные мысли шли отвне, – их непосредственным источником был диавол, хотя и остававшийся внешнею по отношению ко Христу причиною Его искушений, но воздействовавший на Него непосредственно и внутренно 47 . |
| 7 Weiss, 321–322, Keim, 557–558, Keil, Schanz in Mark.: Die Darstellung des Marcus ist aus sich allein gar nicht vollständig zu verstehen. Man muss… den Matthäus… voraussetzen. 12 Significationi et usui παλιν omnino satisfit, si dicitur ea particula solum aliam annuntiari tentationem vei continuationem tentationis designari, quasi diceres porro; quare non necessario secunda vel repetita assumptio enuntiatur, sed alia tentatio. Knabenbauer. 17 Тренч, Meyer, Olshausen. Правда, на это возражают, что и по евангелию Луки ответ Христа на третье искушение: н e искушай Господа Бога твоего вполне подходит к заключению истории. Так Knabenbauer, Schanz и др. Но такое заключительное значение ответу Иисуса Христа, на третье искушение по евангелию Луки придают только потому, что под Господом Богом разумеют Иисуса Христа, что в данном месте несправедливо: смысл ответа не тот, что диавол не должен искушать И. Христа, а тот, что И. Христос не должен искушать Господа Бога, на что вызывал Его диавол. Приведенное соображение еще более имело бы силы, если бы и по евангелию Луки на второе, искушение Христос ответил такими словами, как на третье по ев. Матфея: отойди от Меня, сатана. К этому и уполномачивает textus гесерт. Но по Тишендорфу этих слов в евангелии Луки нет. 18 стр. 163. Подобно Hünefeid, s(eite). 38. – Любопытно то объяснение, какое дает указанной разности Гримм. Он решает не тот вопрос, кто из евангелистов более верен истории, – вопрос, по его мнению, не решимый, – а тот, почему Матфей и Лука следуют каждый тому порядку искушений, какой у них представлен, все равно, какой бы, ни был из них историческим. Лука в ходе евангельских рассказов изображает дело спасения человека Христом сообразно тому порядку, по которому прежде спасаются. язычники, а потом иудеи; Матфей – обратному. Этому порядку евангелисты, следуют как каждый во всем своем евангелии, так частнее и в передаче истории искушений Христа, в пустыне. Подвиг победы над искушением на горе есть подвиг спасения язычников; подвиг победы на крыле храма подвиг спасения Иудеев. Поэтому у евангелиста Луки искушение на горе предшествует искушению на крыле храма, а у евангелиста Матфея предваряет искушение на крыле храма. S. 197–200. Anm. – Подобным образом Westcott в Introduction to the Study of the Gospels, p. 295 различие в порядке искушений объясняет тем общим различием евангелистов, что Матфей изображает Христа как царя, а Лука как Сына Человеческого. Barrett, р. 168–170. |
| Цельный облик гипотезы выражается не только в признании психологической действительности искушений Христа в пустыне, но и в отрицании внешней обстановки их и даже участия диавола в них. Высказывая одобрение одной части объяснения 60 , критика тем самым еще не берет на свою ответственность всей гипотезы. Несостоятельность же этой гипотезы по её отрицательной стороне бросается в глаза. Этим объяснением признается, что в форме истории искушения Христос передал ученикам действительный факт из своей внутренней жизни, что Он сам считал Свое искушение борьбою с диаволом, и вместе с тем объяснение полагает, что диавол и внешняя обстановка искушения выводятся в истории в качестве аллегории: говорить так, значит предлагать на выбор читателя, верить ли свидетельству Иисуса Христа, или отрицательному мнению германских ученых. Это для ученых даже наивно. Мало того, защитники этой гипотезы не приводят никаких оснований 61 , по которым они перетолковывают историю в аллегорию, и никаких мотивов, по которым Христос мог бы облечь свой рассказ в символическую форму. А между тем весьма трудно и даже невозможно указать цель, для которой Христос мог бы прибегнуть к такой аллегорической форме рассказа, которая одинаково принесла бы более вреда, чем пользы, как в том случае, если бы ученики поняли ее, так и в том, если бы они её не поняли, потому что в первом случае они увидали бы, что их Учитель имеет нечистые мысли, которые приписывает сатане, и, конечно, заподозрили бы Его святость и искренность, а во втором уверились бы, – ложно, по гипотезе, – что есть диавол 62 . Впрочем, и защитники рассматриваемой гипотезы, – в лучших ли её изложениях, как у Неандера, или по необходимости, как Ульман, – сами признают или почти признают участие диавола в искушениях Христа. Но признать участие диавола в искушениях и вместе отрицать внешнюю обстановку их – это есть внутреннее противоречие или, по крайней мере, непоследовательность. Местная обстановка искушений в пустыне не признается действительною, обычно, не потому, чтобы пустыня, крыло храма, гора представляли собою что-то недостоверное, но потому, что местная перемена искушений тесно связана с участием диавола: берет Его диавол в святый город, поставляете Его на крыле храма, – берет Его диавол на весьма высокую гору. По этому должно быть и обратное: с признанием участия диавола необходимо признать и внешнюю обстановку искушений. |
| В христианской традиции искушения Христа сопоставлялись не только с И. Израиля ( Tertull. De bapt. 20. 4; Orig. Fragm. in Matth. 63; см.: Raponi. 1992. P. 816-817), но и с И. прародителей в раю ( Raponi. 1992. P. 816; Steiner. 1962). Это типологическое толкование основывается на представлении о Христе как Новом Адаме, Который исправил ошибки первого Адама, поскольку «смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп 2. 8). Христос побеждает те И., которые не выдержал Адам. Эта параллель, впервые представленная у мч. Иустина Философа ( Iust. Martyr. Dial. 103), систематически изложена у сщмч. Иринея Лионского в контексте его учения о рекапитуляции ( Iren. Adv. haer. V 21; ср. также: Orig. Fragm. in Luc. 56; Hilar. Pict. In Matth. 3. 5; Ambros. Mediol. In Luc. 4. 7). Согласно учению о рекапитуляции, вся земная жизнь Иисуса Христа имела значение для спасения человечества (см. в ст. Ириней, сщмч., еп. Лионский ). Объясняется это тем, что Христос прошел путь обычного человека, пережил все трудности, с которыми столкнулись и перед которыми не устояли первые люди, и всем содержанием Своей жизни восстановил естественный порядок вещей. Христос стал Новым Адамом, новым главой рода человеческого. Победа Христа над И. в пустыне в таком контексте приобретает особое значение, поскольку, отвергая обольщение диавола, последовавшее за продолжительным постом, Он уврачевывает тем самым преступление невоздержания Адама ( Iren. Adv. haer. V 21. 2). Посрамляя ложь, к-рой прежде сатана искусил первых людей, Христос истиной слов Божиих прогоняет прочь сатану (Ibidem). И. в пустыне было началом борьбы Христа с сатаной, которая окончилась на кресте Его победой, т. к. Он исправил древнее непослушание прародителей через послушание Отцу (Ibid. III 18. 6; V 10. 3). Крестная смерть Искупителя, по мнению сщмч. Иринея, произошла в тот же день, в к-рый соблазнились Адам и Ева (Ibid. V 23. 2). Т. о., побеждая диавола и ад смертью и воскресением, Христос дарует людям победу не только над смертью, но и над всеми кознями диавола. Победа Христа становится победой каждого христианина. В подтверждение этой мысли сщмч. Ириней приводит слова Христа: «Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам» (Лк 10. 19) ( Iren. Adv. haer. V 24. 4). |
| 6) Иисус Христос отгоняет диавола словами: иди от Мене, сатано, — и таким образом разоблачает его вид под которым он — вероятно — скрывал себя — и тем самым Иисус Христос показывает диаволу, что козни его не неведомы Ему. 7) Вслед за удалением сатаны ангелы приступили и служили Иисусу Христу. Это было — конечно — вознаграждение за причинённое диаволом оскорбление Божества; это было выражение той радости, которая бывает у Ангелов на Небесах всегда, когда они видят или раскаяние грешника, или торжество праведника над диаволом (Лк. 15:10). Служение ангелов Сыну Божию в этот раз выказалось, может быть, как в доставлении необходимой пищи, так и в поклонении Ему по человечеству, как победителю диавола. Примечание 1. Евангелист Лука говорит, что Иисус Христос был искушаем сатаною в течении 40 дней Своего пребывания в пустыне; то же можно заключать и из сказания Евангелиста Марка (1:13). Когда же Он взалкал, тогда сатана Ему стал делать те предложения, которыя и у Матфея и у Луки представляются, как различныя степени искушения. Поэтому можно представлять, что в течении 40 дней диавол искушал Иисуса Христа не явно, а тайно, посредством разных предметов и тайных внушений; после же 40 дней приступил к Нему открыто и решительно — и это последнее искушение описывают Евангелисты. Примечание 2. Готовясь к великому подвигу борьбы с диаволом, Иисус пребывает в пустыне в молитве и посте: потому что, как Он сам говорил: сей род (бесовский) изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17:21). Хотя Евангелисты и не упоминают о том, что Иисус, находясь в пустыне молился; но молитва была таким обыкновенным действием Иисуса, что трудно и представить себе, чтобы он в продолжении всего времени пребывания в пустыне оставался без молитвы, без общения со Своим Отцом Небесным, к Которому Он постоянно обращался во всех важнейших случаях Своего служения: при Крещении и Преображении, перед избранием Апостолов и Воскрешением Лазаря, и во всякое другое время — особенно когда находился в уединении. Если же сопоставить пустынный подвиг Иисуса с Его Гефсиманским подвигом, то не только нужно предположить, но и положительно утверждать, что все 40 дней Своего пребывания в пустыне — то есть начало Своей борьбы с врагом Рода Человеческого — Он сопровождал такою же молитвою к Богу Отцу с воплем крепким, как и конец борьбы с диаволом — в Гефсимании. |
|
|
