| Но что на самом деле не подлежит описанию, так это поражение Каиафы и всех его сподвижников по делу о приговоре над Иисусом! Разбежавшиеся по разным направлениям солдаты передавали каждому встречному чудесную весть о том, чему были свидетелями, и слух о ней скоро дошел до дворца первосвященника. Говорят, что когда ему доложили о неопровержимом факте воскресения из мертвых Христа и Его исчезновении, — он побледнел, как полотно, и тотчас приказал привести к себе воинов. Долго их расспрашивал, каждого отдельно, но, к ужасу коварных преследователей Христа, все их показания сходились с поразительною точностью. Пилат, узнав о случившемся через донесение начальника легиона, не высказал особенного удивления, а только сказал: “Я не сомневался в том, что мы распяли Бога” и, удалившись во внутренние покои дворца, не выходил из них до сих пор. Окружавшие его близкие ему люди говорят, что он не ест, не спит и находится под влиянием тяготеющей над ним неотступной тоски. В полдень Каиафа и его приверженцы собрались целым синедрионом и решили предложить крупную денежную награду солдатам с тем, чтобы они распространили по городу слух, будто утомленные двухдневным караулом они на третьи сутки уснули и не слыхали, как ученики Иисуса унесли ночью тело своего Учителя. Польстившись на золото, те согласились, и многие среди иудеев поверили им, но большинство не обратило внимания на их ложное показание. Не поверил и сам Пилат, вследствие чего, хотя они по закону и подвергались смертной казни за отступление от возложенных на них обязанностей, правитель не счел нужным их даже в том упрекнуть. Он знал, что они не виновны; Иисус ему Сам говорил, что воскреснет на третий день, и неприкосновенность печати свидетельствует миру, что одна только всесильная десница Божия могла без помощи людей растворить закрытые двери смертного ложа Бессмертного! — Почему, если стража заснула, ее не предают суду? — спрашивали многие. Но вопрос этот и сегодня остается безответным, и провинившиеся солдаты, бежавшие самовольно с своего поста, ходят свободно по улицам Иерусалима. |
| Как и в нынешнее время, епископские и монашеские мантии различались. О мантиях пишет Петрей: «Епископы отличаются тем, что сверх кафтана носят длинную черную мантию, на которой, по каждую сторону груди, три шелковых белыя и разноцветныя веревочки, или шнурочка, висящие против сердца с головы до ног» . Мантии епископов могли быть совершенно разных цветов, которые не были привязаны к тому или иному сану. Архидиакон Павел Алеппский пишет: «…вышел патриарх Никон, одетый в мантию из зеленого рытого, узорчатого бархата, со скрижалями из красного бархата, на коих в средине изображение херувима из золота и жемчуга, и с источниками из белого галуна с красною полоской в середине» , далее он же продолжает: «Потом он встал и пошел во внутренние покои, где снял свою зеленую мантию и надел другую, всегдашнюю, из рытого узорчатого бархата фиолетового цвета» . Никому из монашествующих лиц, от патриарха до рядовых иноков, нельзя было снимать мантию в обществе , только если при богослужении, для облачения в священные одежды, или при работах в монастыре, для которых, однако, существовала малая мантия . Камилавка На голове у каждого русского монаха еще с принятия монашеского пострига находилась камилавка. Камилавка пришла с Востока, где являлась предметом, дарованным по праву ношения лицам духовного звания от императоров Византийской империи . Также в душеполезных чтениях от 1867 года указано, что хронист Феофан часто взаимозаменяет термины, относящиеся к императорскому головному убору σχιαδιον и монашескому καμηλαυχιον . Такое предположение подтверждается мнением Голубинского, который сравнивает греческие камилавки с венцами византийских императоров . У этого термина есть еще один перевод: καμιλος — «верблюд», αυχη — «шея», что опять же указывает на предназначение этого предмета в целях реализации аскетических практик. Говоря о появлении камилавки на Руси, стоит отметить, что в русских чинах пострижения в монахи XVII века и ранее камилавка не упоминается как отдельный головной убор, но оговаривается ее ношение вместе с клобуком. |
| Последующий период был хаотическим. С тех пор как Симеон Трапезундский ввел практику, чтобы выбор каждого патриарха сопровождался уплатой денег Высокой Порте, эта сумма постоянно росла. Кроме того, ожидался и ежегодный взнос. Дионисий II заплатил пештеш в размере 3000 золотых для утверждения своего избрания, но добился сокращения ежегодного взноса до 2000 золотых. Взамен патриарх получил разрешение расширить патриаршие покои и служебные помещения. Иоасафу II удалось добиться сокращения пештеша до 2000 золотых, но его успех был кратковременным. Избирательная кампания ввела практику публичных торгов, и Высокая Порта, естественно, благоприятствовала тому кандидату, который мог больше заплатить. А такой патриарх как Иеремия II, который был избран по желанию общин, находился, таким образом, в менее выгодном положении по сравнению с кандидатом, поддерживаемым богатыми господарями Дунайских княжеств или богатыми семьями константинопольских торговцев. Неудивительно, что турецкие власти благоволили частым сменам на патриаршем престоле. Некоторые турецкие государственные деятели, такие как Сулейман Великолепный, пытались добиться большей стабильности в греческой среде. Но ссоры и интриги, в которых погрязли не только св. синод, но и все греческое общество, представляли собой слишком заманчивую возможность для турецкой жадности. За сто лет с 1595 по 1695 гг., после окончания последнего срока правления Иеремии II, патриарх менялся 61 раз, но поскольку многих патриархов после низложения снова восстанавливали на престоле, всего патриархов было 31. Некоторые из них занимали престол короткое время. Матфей II в 1595 г. правил всего двадцать дней, а затем почти четыре года, с 1598 по 1602 гг., и, наконец, семнадцать дней в 1603 г. Кирилл I Лукарис, самый знаменитый из всех патриархов XVII в., занимал престол семь раз. Один из его соперников, Кирилл II, правил один раз всего неделю, а затем двадцать месяцев. Риск, связанный с патриаршеством, был очень высок: четыре патриарха, Кирилл I, Парфений II, Парфений III и Гавриил II, были казнены турками по подозрению в государственной измене. Отдельные кандидаты могли иметь таких могущественных друзей среди властей, что они достигали искомого места без специальных денежных взносов; но такие люди бывали редко. К концу XVII в. обычная сумма, уплачиваемая патриархом при его поставлении, была в районе 20000 пиастров — примерно 3000 фунтов золотом. В то же время патриархат платил Порте с начала этого столетия ежегодный взнос в 20 ООО пиастров, а также различные более мелкие суммы, включая обязательство обеспечивать ежедневную порцию баранины для дворцовой стражи, людей с ненасытным аппетитом. |
| Прибыл ночью, так что никакой встречи не было и представлять ему нас повели в архиерейские покои поутру. Смотрим: роста почти выше–среднего, размеры костей широкие, полнота заметная, хотя и не поражающая грузностью, волосы черные, подернутые проседью; борода густая, энергически вьющаяся в комок, черная как смоль, глаза черные, блестящие; цвет лица смуглый, почти меднокрасный; нос, скулы и прочие части лица крупные, голос – резкий баритон; переходящий в дребезжащий тенор; все сочетание отдельных черт лица и частей корпуса дают идею атлета, человека как будто нерусской крови, личности очевидно крайне энергической, внушая смутное чувство робости. Благословились: – «О–о–о! коналии»,– было одним из первых его возгласов, когда брали благословение мы, малые певчие; слово – коналии, любимое присловие, оказалось впоследствии выражением ласки, – «коналии! да, они паршивые, коростлявые... А ну»... При этом с энергическим повелительным жестом делать так, как он делает, повернув обе руки свои ладонями вниз, расставил на сколько мог свои десять пальцев в разные стороны. Мы, малые певчие, сделали то же. Лишь только взглянул на наши расставленные пальцы, к нашему изумлению и испугу, владыка вдруг замахал на нас обеими руками в знак устранения: «О, – о, – о! Прочь, прочь! Не пускать их и под благословение. Паршивые! А и вши, небось, заедают; мыть их, лечить их» и т. д. Переконфуженные и мы, и начальствующие наши отстранились в угол. Переблагословив всех, владыка с порывистыми резкими жестами стал расхаживать по зале, расспрашивая того, другого 18 , рассуждая сам. Тут же, в покоях отпели мы ему всенощную. А так как в Могилевском хоре преобладали в то время напевы Киевско–Черниговские, то Владыка сейчас же распорядился, чтобы эти напевы заменены были, только что входившими тогда во всеобщее употребление, напевами придворными. Соборное духовенство расспросил об отличительных местных приемах архиерейской службы и тотчас же объяснил, как все переустроить по столичным Петербургским приемам. Оживился, развеселел и всех нас отпустил под впечатлением благодушия, противоположным тому чувству съеженной робости, с каким мы входили к нему и оглядывали его первоначально. |
| Их ввели в богато изукрашенную столовую, блистающую золотом и цветами и убранную с царским великолепием. Рабы клали гирлянды роз на плечи гостям и венки из цветущих лотосов на головы, а другие подавали из буфетов вино и пищу. Хоры музыкантов входили в столовую во время обеда и играли на арфах, флейтах и бубнах, танцовщицы забавляли общество танцами и песнями 72 . Быть может, Иосиф и не допускал вполне такой роскоши, но неумолимый закон церемониальности в такой стране, как Египет, по необходимости делал и его дом похожим на дома всех других египетских сановников. При виде Вениамина закипело в Иосифе братское чувство и он должен был удалиться во внутренние покои, чтобы скрыть выступавшие слёзы. Он вдвойне радовался и за своих братьев, что они не оказались столь же жестокими к Вениамину, как некогда к нему самому. С чисто восточной проворностью убиты были животные для предстоящего обеда; принесена была вода, чтобы каждый гость вымыл себе ноги, как требовалось правилами египетской вежливости 73 . Братья по восточному обычаю поклонились великому сановнику до земли и поднесли ему привезённые дары. Во время обеда Иосиф сидел за отдельным столом, как требовалось достоинством его сана и жречества, не позволявшего ему есть вместе с простыми людьми; рядом был поставлен также отдельный стол для египтян, которым также обычай не позволял сидеть вместе с «нечистыми» чужеземцами. Египет был Китаем или Японией древнего мира и подобно им чуждался насколько возможно сношений с другими странами, считая все остальные народы, как бы они ни были цивилизованы, нечистыми варварами. Кушанья подавались гостям со стола хозяина, как требовал церемониал, и Иосиф при этом отделял Вениамину самую большую порцию, как это вообще делалось на востоке по отношению к лицам, пользующимся особенной благосклонностью хозяина. Обед своей роскошью и богатством изумлял бедных пастухов Ханаана и, чтобы избавиться от овладевшего ими смущения, они, по словам библейского рассказа, «пили, и довольно пили» со своим загадочным хозяином 74 . |
| – Замолчь, собака! – рассвирепел Василий Шуйский и швырнул в полковника свой тяжелый посох с заостренным концом. – Пшел вон отсель, гнилое отродье! И на глаза мне более не попадайся, Иудин сын! Степан Горбатов и бровью не повел, хотя длинный царский жезл едва не угодил ему в ногу. Отвешивая царю прощальный поклон, он с кривой усмешкой заметил: – Плохо у тебя с глазомером, батюшка-царь. Уж ято с шести шагов не промахнулся бы ни посохом, ни копьем! Дабы выказать царю свое пренебрежение, Степан Горбатов прежде, чем удалиться из приемного зала, нахлобучил на голову шапку, хотя по этикету это позволялось делать уже за порогом царских дверей. Василий Шуйский мог бы наказать Степана Горбатова за такую дерзость, натравив на него дворцовых стражей. Однако царь не решился заточить Степана Горбатова в темницу, сознавая, что этот дерзкий полковник окажет яростное сопротивление и вполне сможет возмутить стрельцов, которые служат под его началом. К тому же Василий Шуйский понимал, что полковник Горбатов неспроста так вызывающе смел перед ним. Постыдное поражение русских полков под Клушином настроило всех воевод резко против Дмитрия Ивановича Шуйского, показавшего себя бездарным полководцем. Неприязнь воевод отчасти пала и на Василия Шуйского, который поставил своего брата во главе русского войска вопреки желанию большинства бояр и князей. Пришлось Василию Шуйскому сорвать свою злобу на несчастном Лазаре Брикове и вновь отправить его за князем Голицыным. Разговор Василия Шуйского с Андреем Голицыным, который пришел в царские покои с заспанным лицом, получился коротким и излишне эмоциональным. Князь Голицын обрисовал государю ход Клушинской битвы с большими подробностями, перемежая свои слова с отборной бранью, которая так и сыпалась из него при каждом упоминании Дмитрия Ивановича Шуйского и шведских военачальников. Князь Голицын полагал, что битву при Клушино можно было выиграть даже при потере всех пушек и поражении фланговых полков, если бы не измена английских, французских и немецких наемников, мушкетный огонь которых рассеял русскую рать. Изменнически повели себя и шведские командиры, вступившие в переговоры с гетманом Жолкевским и договорившиеся с ним о перемирии отдельно от русского войска. В результате шведы ушли к Великим Лукам, бросив русские полки на произвол судьбы. |
| Впрочем, только у бедных такие жилища. У зажиточных домик строится в три яруса: внизу чуланы и кухня с огнищем; в середине жилые покои (chrambe) со стульями (stoli) и столами (mize) (Miza означает по-резьянски скамью, стол же они зовут tawola), иные с печьми (farni); вверху горище, служащее и вместо чулана (chljiw); хлев сбоку; дворик обнесен каменною стеною, с воротами, нередко очень красивыми, с внутренним замком (kjucanica); иной добрый хозяин имеет и цистерну с водой (pec). Улички (stahnice) (Слово stahnice я вовсе не слышал, узенькие же улочки позади домов известны, если не ошибаюсь, под названием jindrinice) между домами так тесны, что не только возом, но и лошадью повернуться было бы негде. Садовые деревья – яблоки, груши, вишни, черешни – около жилищ; за ними нивы (njiwe). Каждое семейство (kutja) (Слово kutja мне совершенно неизвестно) живет отдельно. Немногие имеют прислугу, и то из бедных родственников и сирот. Работают все всё, без различия пола: мужчины и женщины вместе – и обделывают гряды для посева, и косят, и жнут, и собирают виноград, и варят кушанье, и ткут, и прядут, и строят домы. Бедность долины заставляет, впрочем, многих из мужчин уходить из долины в Краину, Каринтию, даже в Вену, и заниматься там продажей плодов и т.п., или поденщичать. В Вене резиянин не редкость: по аллеям гласиса они продают апельсины, орешки, разные сласти; в Краине их можно видеть с их крозмами (krozmo) – ящиками, наполненными разным мелким товаром: Резиянин носит его на плечах, как словак, заходящий к нам из Турда, свою аптечку. Женщины – или продают в окрестностях домашние мелкие изделия, или даже и просят милостыни у соседних краинцев. Дома никогда не бывает более ? жителей. Земледелие в бедном состоянии. Нив очень мало, да и те очень дурны, каменисты, и, сколько не унавоживаются, дают очень малый прибыток, недостаточный для прокорму жителей. Сеется более всего пшеничка (fromentin) и картофель (kartjufle) (Слова fromentin для названия пшенички я не слыхал; картофель же резияне зовут krampir), кроме того немного ржи и пшеницы, горох, бобы, огородная зелень и лен (njil) (Теперь лен зовут lan, а не njil). |
| 5 сентября Ея Императорское Высочество великая княгиня Елисавета Феодоровна в 4 часа утра изволила проследовать в Св[ято-]Троицкий монастырь, где за ранней литургией приобщилась Святых Таин и в 6 часов утра вернулась в покои. В 4 часа дня Ея Высочество снова проследовала в означенный монастырь, где по окончании богослужения приложилась к св[ятым] мощам и возвратилась в покои. В 8 часов 30 минут вечера Ея Высочество изволила прибыть на станцию Белгород, откуда с курьерским поездом 2, отходящим в 8 часов 50 минут, отбыла в город Москву, куда изволила прибыть благополучно 6 числа в 10 часов утра и с вокзала в своем экипаже отправилась в свою обитель. За время пребывания Их Высочеств в городе Белгороде на торжествах и в пути никаких происшествий не было. Полицейские надзиратели : Медведев, Вегерин, Сахаров,филерша Ефросинья Вегерина. 25 сентября 1911 г. 24 сентября сего в 10 ч[асов] 50 м[инут] утра Ее Императорское Высочество великая княгиня Елисавета Феодоровна изволила прибыть на Ярославский вокзал вместе с тремя сестрами Марии-Марфинской обители и с поездом 16 в 11 ч[асов] утра в отдельном вагоне отбыли из Москвы до ст[анции] Сергиево, куда прибыли в 1 ч[ас] 30 м[инут] дня, где Ее Высочество была встречена иеромонахом Сергиевской обители отцом Нилом и на монастырских лошадях проследовала в Троице-Сергиевскую обитель в покои отца наместника В 4 час[а] пополудни Ее Высочество прибыла в собор, где слушала у раки преподобного Сергия молебен, совершенный митрополитом московским Владимиром. В 5 ч[асов] 15 м[инут] по окончании молебна Ее Высочество вернулась в покои отца наместника, а в 6 ч[асов] вечера Ее Высочество снова пришла в собор ко всенощной, которая длилась до 11 часов вечера, во время всенощной в 9 ч[асов] вечера прибыл московский губернатор генерал по окончании всенощной Ее Высочество проследовала в покои наместника. 25 сего сентября в 9 ч[асов] 30 м[инут] утра Ее Высочество пришла в собор к литургии, которая длилась до 12 ½ ч[асов] дня, а затем проследовала в Митрополичьи покои, а в 2 ч[аса] 45 м[инут] дня прибыла на вокзал и с поездом 19 в 2 ч[аса] 49 м[инут] дня отбыла из Сергиева в Москву, куда прибыла в 5 ч[асов] 15 м[инут] пополудни и на собственных лошадях отбыла на Ордынку в собственный дом. Саженев, И. Седун. |
| В год рождения святителя Иоасафа в 1705 году при митрополите Иустине началось строительство здания, в котором впоследствии находились покои святителя. Строительство было закончено 1707 году. В новом помещении митрополит разместил архиерейские кельи. И в них открыл небольшую домовую церковь в честь преподобных Антония и Феодосия Печерских. Ко времени открытия мощей свт. Иоасафа в 1911 году его покои, кроме внутренней отделки, сохранились в неизменном виде. Этому способствовало то обстоятельство, что когда покои оказывались тесными, то их расширяли не переделками, а пристройками с юга, где постепенно и построился архиерейский дом, вплотную примыкавший к ним. В святительских покоях было семь комнат. По парадной лестнице, с замечательными лепными украшениями, через прихожую, попадали в зал, потолок и откосы зала были расписаны картинами из жизни святителя. Из зала, через гостиную, входили в небольшую церковь святителя Иоасафа и преподобных Антония и Феодосия Печерских, которая была освящена 15 апреля 1914 года. В боковых комнатах хранились грамоты с собственноручными подписями святителя Иоасафа. Покои посещало множество людей. В отдельные дни, особенно летом, через них проходило до шести тысяч человек. В 1906 году произвели ремонт Свято-Троицкого собора и устроили в нем калориферное отопление. В 1908 году в главном алтаре собора оборудовали кафедру Белгородского епископа. Кроме главного алтаря, в соборе было два придела. Южный - в честь Успения Пресвятой Богородицы, построенный в 1750 году при епископе Иоасафе (Горленко). В юго-западной стороне собора находился второй придел - во имя Страшного Суда Божьего. Он был построен над склепом, в котором до 4 сентября 1911 года стоял гроб с мощами святителя Иоасафа, по его завещанию и на деньги родного брата, полтавского полковника Андрея Андреевича Горленко. Свято-Троицкий собор представлял собой красивое крестообразное здание по 15 саженей (32 м) в длину и ширину и 20 саженей (42,67 м) в высоту. Над серединой храмового здания возвышался огромный купол с прорезанными в нем вместо окон нишами, в которых были установлены изображения двенадцати апостолов, и с четырьмя меньшими куполами. |
| 9 июля 1912 г. Ее Императорское Высочество великая княгиня Елисавета Феодоровна в 8 ч[сов] 30 м[инут] утра вышла в больничный храм обители к обедне, по окончании службы в 10 ч[асов] утра ушла в покои. В 1 ч[ас] 30 м[инут] дня выехала вместе с сестрой принцессой Викторией Федоровной Прусской из дому на Б[ольшой] Ордынке. Против дома бывший Осипова остановилась, где на тротуаре лежал отравившийся неизвестный, на вид рабочий, лет 25–27, мужчина. Около последнего собралась публика и городовой. Ее Высочество осмотрела неизвестного и тут же вернулась в собственную аптеку, на собственных лошадях отправила двух аптечных докторов привезти в обитель больного, а сама осталась ждать у аптеки. Через 10 м[инут] был привезен больной, которому в присутствии Ее Высочества была подана первая медицинская помощь, а затем больного на извозчике при дворнике отправили в городскую больницу. В 2 ч[аса] 30 м[инут] дня Ее Высочество вместе с сестрой выехала в Отделение чахоточных обители на Донскую улицу, а в 4 ч[аса] дня вернулись домой. В 5 ч[асов] вечера вышла в больничный храм Обители к вечерне. По окончании вечерни в 7 ч[асов] вечера ушла в покои. Игнатченко, Костюков. . 17 июля 1912 г. Ее Императорское Высочество великая княгиня Елисавета Феодоровна в 1 час дня вместе с сестрой Викторией Федоровной принцессой Прусской и двадцатью сестрами Марфо-Мариинской обители выехала из дому к малому Каменному мосту, откуда на отдельном пароходе отправилась по Москве-реке в село Фили. По приезде в Фили высадились все на берег и пешком отправились в церковь Покрова, находящуюся в расстоянии в полверсты от пристани при имении Гурьева, где местным был отслужен молебен, после чего Ее Высочество возвратилась на пароход. При отправке парохода была благословлена местным священником иконою, и в 4 ч[аса] дня пароход отправился на Москву, куда прибыл в 5 ч[асов] 40 м[инут] дня. В течение дня, а также во время поездки в с[ело] Фили, никаких происшествий не случилось. Игнатченко, Костюков. 19 июля 1912 г. Ее Императорское Высочество великая княгиня Елисавета Феодоровна в 9 ч[асов] утра вышла в Покровский храм обители к обедне, которую совершал епископ Анастасий Серпуховской, пел хор – около 30-ти человек монашек Сарово-Дивеевского По окончании обедни в 11 ч[асов] 15 м[инут] утра ушла в покои… В 6 час[ов] вечера вышла в Покровский храм обители ко всенощной. За всенощной пел хор около 60-ти человек народных учительниц Московской губернии… Игнатченко, Костюков. |
|
|
