| поиск: разделы рассылка Ярослава Танькова Умирающие дети – это так смешно! " Откуда взялась эта проклятая мода " прикалываться " над неприкосновенным, вытирать ноги о чью-то душу, ржать над детской смертью? " Источник: Комсомольская правда Муковисцидоз (сокращенно МВ) – генетическое врожденное заболевание, при котором вся слизь в организме слишком вязкая. Из-за этого без лекарств больной не может нормально переваривать пищу, а главное – дышать. Легкие постепенно забиваются слизью. В ней то и дело поселяются убийственные микробы, вызывающие тяжелые пневмонии. И в конце концов человек страшно, мучительно умирает от удушья. В остальном эти больные абсолютно нормальны и даже особенно одарены в художественном и музыкальном плане. А продолжительность их жизни зависит от качества и своевременности лечения. Так, в условиях зарубежной медицины они живут до 50-60 лет, в России же большинство умирает до совершеннолетия. " Они гогочут над могилой моей дочки! " О передаче " Болячки " , созданной на известной и до сих пор уважаемой мною радиостанции, я узнала от мамы, недавно похоронившей ребенка. Она позвонила мне почти сразу после эфира: – Моя девочка так страшно умирала, а они гогочут над ее болью, над свежей могилой! Защитите нас! – глотала слезы женщина. Надо сказать, что мамы тяжелобольных малышей вообще люди крайне чувствительные, потому что несколько лет подряд живут под одной крышей со смертью. А эта гадина сжирает ребенка медленно смакуя, давая маме возможность не только истрепать себе нервы, но и окончательно рехнуться. Муковисцидозных же больных это касается вдвойне. Потому что в России до сих пор нет вменяемой системы лечения МВ. И к детским мукам-слезам-боли прибавляется осознание, что за границей твой ребенок жил бы до старости, а здесь обречен умереть в юности, потому что государству не до него. Поэтому изначально я решила, что женщина преувеличивает. Постаралась успокоить, мол, " журналисты иногда перегибают палку, но это не со зла " . Однако в почте ждали еще несколько писем с разных концов России со ссылками на тот же эфир. Причем не только от родителей больных МВ. Стало понятно, что на кону нечто большее, чем просто " перегиб палки " . Но даже в этот момент я не подозревала, что коллеги способны на такую бесчеловечность! |
| Ну а изучение древних языков замечательно еще и тем, что дает возможность детям соприкоснуться с уникальными текстами, и часто именно при анализе этих текстов мы выходим на обсуждение актуальных этических проблем. Если ребенку что-то предписывать в дидактически-назидательном тоне, он в лучшем случае будет кивать головой, но ему все это будет неинтересно, он просто не услышит нас в этот момент, воспримет наше поучение как очередное взрослое занудство, которое можно проигнорировать. Но когда мы вместе читаем в подлиннике «Обращение к юношам» святителя Василия Великого и разбираем, что там написано (а написано там, как мы должны выбирать у античных авторов лучшее), начинается живая дискуссия, которая выводит нас на современные проблемы. И в «Диалогах» Платона, в воспоминаниях Ксенофонта о Сократе прекрасно сформулирован ряд проблем, которые, как выясняется опять же в ходе обсуждения текстов, актуальны и поныне. Музыкальное действие «Репетиция Дидоны» в Актовом зале Классической гимназии при ГЛК Также по-прежнему актуален «Трактат об обязанностях» Цицерона. Когда учитель придет в класс и ни с того ни с сего начнет говорить детям об обязанностях, им будет скучно, а вот при обсуждении с ними трактата Цицерона мы совершенно естественно переходим к разговору об их обязанностях, и они сами всерьез о них задумываются. Что читать? — Удивительная картина! Дети читают античных авторов и византийских отцов Церкви в подлиннике, обсуждают! И это в то время, когда многие образованные начитанные родители жалуются, что их дети вообще не читают художественную литературу или читают из-под палки. С вашими учениками такой проблемы нет? — Ее не может не быть – это проблема времени. Она затрагивает не всех детей, есть у нас и те, кто читает много, иногда даже так много, что уже это становится проблемой. Но есть и дети, которые читают только по программе и без всякого удовольствия. Тогда мы их действительно заставляем – есть учебная программа, которую они должны выполнять. — Можно ли помочь таким детям полюбить чтение? Если да, то как? |
| И самый ропот, последнее утешение несчастного, был воспрещён ему в сем страшном жилище. Каменная лестница вела к сему окну; ныне она не существует, и отвесная крутизна делает его недосягаемым. Но чего не может произвести любопытство? Пастухи, бедные обитатели сих мест, изобрели для выгод своих опасный способ возносить туда путешественников. Вероятно, что Англичане, первые проложили туда дорогу, ибо меня не переставали называть: Mylord Inglese, Eccelenza, когда я согласился на таковое путешествие. Вот как производится сие вознесение: – несколько человек, став на краю настоящей поверхности земли, бросают сверху вниз длинный канат, прикрепив у себя конечность оного к дереву. Находящиеся внизу, привязывают спущенный конец верёвки к толстой палке, по самой средине её. Любопытный садится на сию палку, имея натянутый уже канат промеж ног, и держась за него руками; тогда даётся знак находящимся на верху людям, кои начинают тянуть, – и вы с ужасом отделяетесь от земли выше и выше, ударяясь иногда об скалы и обвиняя себя в безрассудности, тогда уже, когда достигли страшной высоты; но всего опаснее та минута, когда, поравнявшись с помянутым окном, вы теряетесь в изыскании средств, как пристать туда, боясь сойти с своей палки или оступиться. Обыкновенно пособляет в сем опасном случае, заранее вознесшийся туда провожатый. Согласитесь, что ступив в сию нору и лишась каната, положение ваше делается весьма затруднительным на такой высоте, с зияющею под вами пропастью; – тогда судьба ваша совершенно зависит от господ пастухов, весьма дикой наружности. Они обыкновенно торгуются в плате за их труд прежде, – но я бы советовал им тогда только заговорить о цене, когда путешественник находится уже в верхней пещере; какую капитуляцию не подписал бы он тогда? В сей верхней пещере есть с боку отверстие, чрез которое доходят снизу звуки. Обыкновенно пастухи выстреливают тогда внизу из пистолета, и ужасный гром потрясает все фибры ваши; но ещё удивительнее, что разорванный внизу лист бумаги производит наверху шум, подобный обрушившейся глыбе земли. Я присовокупил имя своё к именам отважных или безрассудных, испещряющих стены уже несколько столетий – и не без опасности свершил своё сошествие. |
| Я сообщу г-ну Спасовичу, что в Сибири в гошпитале, в арестанских палатах, мне случалось видеть спины только что приходивших сейчас после наказания шпицрутенами (сквозь строй) арестантов, после пятисот, тысячи и двух тысяч палок разом. Видел я это несколько десятков раз. Иная спина, верите ли мне, г-н Спасович, распухала в вершок толщины (буквально), а, кажется, много ли на спине мяса? Они были именно этого темно-багрового цвета с редкими рассечениями, из которых сочилась кровь. Будьте уверены, что ни один из теперешних экспертов-медиков не видывал ничего подобного (да и где нам в наше время увидеть?). Эти наказанные, если только получали не свыше тысячи палок, приходили, сохраняя всегда весьма бодрый вид, хотя бывали в видимо сильном нервном возбуждении, и то только в первые два часа. Никто из них, сколько ни запомню, в эти первые два часа не ложился и не садился, а лишь всё ходил по палате, вздрагивая иногда всем телом, с мокрой простыней на плечах. Всё лечение состояло в том, что приносили ему ведро с водой, в которое он изредка обмакивал простыню, когда та обсыхала на его спине. Всем им, сколько ни запомню, ужасно хотелось поскорее выписаться из палаты (потому что предварительно долго под судом сидели взаперти, а другим просто хотелось поскорее опять учинить побег). И вот вам факт: такие наказанные на шестой, много на седьмой день после наказания почти всегда выписывались, потому что в этот срок спина успевала почта всегда зажить вся, кроме некоторых лишь самых слабых, сравнительно говоря, остатков; но через десять, например, дней всегда уже всё проходило бесследно. Наказание шпицрутенами (то есть на деле всегда палками), если не в очень большом количестве, то есть не более двух тысяч разом, никогда не представляло ни малейшей опасности для жизни. Напротив, все, каторжные и военные арестанты (видавшие эти виды), постоянно и много раз при мне утверждали, что розги мучительнее, «садче» и несравненно опаснее, потому что палок можно выдержать даже и более двух тысяч без опасности для жизни, а с четырехсот только розог можно помереть под розгами, а с пятисот или шестисот за раз — почти наверная смерть, никто не выдержит. Спрашиваю вас после того, г-н защитник: хоть палки эти и не грозили опасностью для жизни и не причиняли ни малейшего повреждения, но неужели же такое наказание не было мучительно, неужели тут не было истязания? Неужели же и девочка не мучилась четверть часа под ужасными розгами, лежавшими в суде на столе, и крича: «Папа! Папа!» Зачем же вы отрицаете ее страдание, ее истязание? |
| Орудия пастушеского ремесла, как обыкновенно, даны доброму Пастырю. В его руках очень часто является посох, состоящий из палки, загнутой у оконечности – pedum – редко, последний заменен тростинкой. Подобный посох, составлявший в классическом искусстве атрибут богов, покровителей стад и земледелия, служил пастухам античного мира для того, чтобы ловить за ноги коз и овец, и они почти всегда представлены с ним, как, например, Парис в одной из помпейских фресок. Pedum доброго Пастыря, сделавшийся, впоследствии, посохом епископским, и сохранивший до нашего времени свою первоначальную форму, изображался и отдельно; он прислонен к плоской чаше, наполненной цветами и плодами, возле текста одной христианской надгробной надписи, карфагенского происхождения. В этом примере, равно как и в тех случаях, когда посох представлен один, или вместе с другими символами, именно: рыбой, пальмой и т. д., можно предположить, что он является, как иероглифический знак Спасителя. В одной из мозаик Равенны 547 , добрый Пастырь вместо посоха держит крест, и в этом изображении можно видеть намерение передать фигуративно следующие слова Евангелия: «Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» ( Ин. 10:11 ). Сосуд для скопления молока – mulctra – или – mulctralia – повешен часто через плечо доброго Пастыря, поставлен у Его ног, или висит возле, на дереве. Иногда Он несет его в правой руке. Встречаются изображения этого сосуда при таких условиях, что его следует принять за символическую фигуру Евхаристии, как мы уже видели во второй части «Катакомб». Свирель – tirinx, ονρiγζ – является также нередко в руках доброго Пастыря. Это был неизбежный спутник пастухов античного мира; играя на нем, они развлекали себя в продолжительные часы своего одиночества и, подымаясь на высоту и наполняя окрестность меланхолическими звуками, сзывали им стадо, перед тем, чтобы вести его в овчарню. В античном искусстве пастухи почти всегда изображены со свирелью, и очень часто подносят ее к устам. Особенно, аркадские пастухи славились искусною игрою на этом инструменте; изобретение его приписывалось богу покровителю стад – Гермесу 548 , и звуки, извлекаемые им из свирели, обладали такой чарующей силой, что дикие звери, слушая их, смирялись – мысль, встречающаяся и в мифе фракийского певца Орфея. Можно предположить, что изображение доброго Пастыря со свирелью в руке, должно было выражать символически, что Спаситель, Своим божественным словом, обуздывает страсти людей. Это, тем вероятнее, что Христа, как мы увидим ниже, представляли и под видом Орфея, укращающего диких зверей своим пением. |
| Средства эти определяются существом дела и вполне могут быть названы необходимыми. Они все целиком имеют место и в нашей теперешней школе, где церковность (в идее) лежит краеугольным камнем. Тем не менее школа наша цели своей не достигает и, при всех усилиях, из сотен питомцев своих вырабатывает для священства немногие десятки, да и из них многие не стоят на высоте своего положения. Ясно, что дело – не в средствах самих по себе, а в чём-то другом. Но может быть, хорошие сами по себе средства, которыми располагает школа, неумело и неправильно прилагаются к делу? Другими словами: может быть, у нас нет ни хороших преподавателей, умеющих заинтересовать учеников своей наукой, ни порядочных воспитателей, которые могли бы подчинять учеников своему влиянию? Несомненно, что от подбора преподавателей и воспитателей многое зависит во всякой школе, а в духовной особенно. Но, к несчастью, с грустью приходится констатировать факт, что после нескольких лет занятий самые лучшие преподаватели теряют энергию и веру в полезность своей работы и не потому, что обленятся, и не потому, что их затягивает тина невесёлого существования обывателя, а потому, что их учащиеся не слушают, уроками не занимаются и делом не интересуются или исполняют его по-казённому, к классу, в очередь, из-под палки. Это обстоятельство очень сильно расхолаживает идеализм у преподавателя, и беседа его, вначале простирающаяся в широту и высоту, вскоре входит в силу ясно сознаваемой бесполезности своей, в тесные пределы «от сих и до сих», а энергия вся уходит на то, чтобы хоть самое малое и необходимое заставить как-нибудь усвоить. Ещё тяжелее положение воспитателя; редкий из воспитателей, если он действительно хочет воспитывать, а не плыть по течению и не популярничать, не приходит к печальному выводу о почти полной безрезультатности своих усилий. Итак, не отрицая возможности того, что иногда ни преподаватели, ни воспитатели не стоят на надлежащей высоте, мы всё-таки должны признать, что причина ненормальностей нашей школы лежит не в этом. |
| — Ты веселишься, мучитель, видя растерзанное человеческое тело, как веселится пёс или ворон, видя труп и желая насытиться им. Однако знай, нечестивец, что я считаю эти мучение за ничто. Волхв, еще более воспылав яростью, повелел сильнее бить святого, пока не сломились кости его и плоть не начала отпадать от костей. Потом, перестав бить, понесли его в темницу, ибо он совсем не мог ступать ногами по причине жестоких ран, и, принеся, бросили его, как какое-либо бремя, к первым двум страдальцам. По прошествии пяти дней, святые были приведены из темницы на место, называемое Рай, где был храм бога огня, которого почитали нечестивые Персы. Князь волхвов, восседая там на судилище, сказал святым: — Скажите мне без замедления, будете ли еще оставаться в своем безумии или, изменившись к лучшему, будете с нами заодно? Святые отвечали: — Да будет тебе известно, судья, что в том убеждении, которое имели от начала, мы остаёмся поныне и пребудем в нем до конца. Ни угрозами, ни мучениями, ни подарками, ни иным каким-либо образом ты не изменишь нашего доброго исповедания. Единого Бога, Господа всего, мы знаем и исповедуем, в Него Единого веруем и Ему Единому поклоняемся. Волхв, услышав это, тотчас изобрёл новое мучение. Он повелел обвязать мучеников верёвками под руки, также и бедра и голени их и, вложив в веревки палки, вертеть, и таким образом этими верёвками стягивать их. Когда делали это, святые терпели жестокие мучения и страдания, ибо у них ломались кости, так что треск ломаемых костей был слышен даже стоящим вдали. Мучители говорили им: — Не сопротивляйтесь царской воле. Они отвечали: — Всякий, кто исполняет волю вашего беззаконного царя, противится Богу. Так мучили святых от третьего часа до шестого Потом мучитель повелел снова отвести их в темницу, но святые не могли идти сами, посему их несли как ноши, и бросили туда же, где они были ранее. Мучитель отдал распоряжение сторожам, чтобы они не позволяли никому приходить к ним, и чтобы того, кто пожелал бы дать им пищу, или питьё, или одежду, тотчас взять и убить. И Христовы страдальцы пребывали в этой темнице три года в великой нужде, изнемогая от голода и жажды и претерпевая чрезвычайные страдания от загноившихся ран, так что и сами сторожа, при виде такого бедственного положения их, умилялись и много раз плакали. Но, имея строгое запрещение от князя, они боялись делать им какое-либо послабление; только тайно кто-нибудь из них, или из других бывших там же узников, подавал им иногда кусок хлеба или немного воды, — так терпели они из любви ко Христу. |
| — Ты веселишься, мучитель, видя растерзанное человеческое тело, как веселится пёс или ворон, видя труп и желая насытиться им. Однако знай, нечестивец, что я считаю эти мучение за ничто. Волхв, еще более воспылав яростью, повелел сильнее бить святого, пока не сломились кости его и плоть не начала отпадать от костей. Потом, перестав бить, понесли его в темницу, ибо он совсем не мог ступать ногами по причине жестоких ран, и, принеся, бросили его, как какое-либо бремя, к первым двум страдальцам. По прошествии пяти дней, святые были приведены из темницы на место, называемое Рай, где был храм бога огня, которого почитали нечестивые Персы. Князь волхвов, восседая там на судилище, сказал святым: — Скажите мне без замедления, будете ли еще оставаться в своем безумии или, изменившись к лучшему, будете с нами заодно? Святые отвечали: — Да будет тебе известно, судья, что в том убеждении, которое имели от начала, мы остаёмся поныне и пребудем в нем до конца. Ни угрозами, ни мучениями, ни подарками, ни иным каким-либо образом ты не изменишь нашего доброго исповедания. Единого Бога, Господа всего, мы знаем и исповедуем, в Него Единого веруем и Ему Единому поклоняемся. Волхв, услышав это, тотчас изобрёл новое мучение. Он повелел обвязать мучеников верёвками под руки, также и бедра и голени их и, вложив в веревки палки, вертеть, и таким образом этими верёвками стягивать их. Когда делали это, святые терпели жестокие мучения и страдания, ибо у них ломались кости, так что треск ломаемых костей был слышен даже стоящим вдали. Мучители говорили им: — Не сопротивляйтесь царской воле. Они отвечали: — Всякий, кто исполняет волю вашего беззаконного царя, противится Богу. Так мучили святых от третьего часа до шестого [ 11 ]. Потом мучитель повелел снова отвести их в темницу, но святые не могли идти сами, посему их несли как ноши, и бросили туда же, где они были ранее. Мучитель отдал распоряжение сторожам, чтобы они не позволяли никому приходить к ним, и чтобы того, кто пожелал бы дать им пищу, или питьё, или одежду, тотчас взять и убить. И Христовы страдальцы пребывали в этой темнице три года в великой нужде, изнемогая от голода и жажды и претерпевая чрезвычайные страдания от загноившихся ран, так что и сами сторожа, при виде такого бедственного положения их, умилялись и много раз плакали. Но, имея строгое запрещение от князя, они боялись делать им какое-либо послабление; только тайно кто-нибудь из них, или из других бывших там же узников, подавал им иногда кусок хлеба или немного воды, — так терпели они из любви ко Христу. |
| (Из книги «Афонский патерик») Весьма небезопасны бывают всякие гадательные вещи, на которые человек может посмотреть просто из любопытства. В свою очередь это обращение приводит к духовным проблемам. Тут получается замкнутый круг – человек без духовных проблем к таким гаданиям и не обратится. Разве только легкомысленный человек, которых среди нас хватает. Потому призываю не быть такими легкомысленными. Вопрос: - Как относиться к таким словам, как «я предчувствую», «сердце болело и вот случилось»? Миром управляет Бог, и тем не менее, такое все встречается. о. Михаил: - Предчувствие есть. Человек ведь существо сложное. Ум получает информацию из внешнего мира, транслирует ее в сердце и в душу. Мы часто не можем заранее понять, откуда это. Что-то почитали, кто-то что-то сказал. Ум это суммирует, проводит незаметную свою работу, а потом переносит это в сердце. Отсюда беспокойства, предчувствия иногда на самом ровном месте. Вспоминаются и имеют значения те, которые сбываются. Не садись в ту машину, не лети на том самолете. Сколько таких рассказов!? Никто же не спрашивает, у какого количества людей, которые удачно добрались до места, щемило сердце, которые вспоминали подобно. Есть же и те, кто ни на самолете, ни на лифте ездить не могут. Боятся всего. У них предчувствия каждый день, и верить им невозможно. Предчувствия вещь тонкая. Святые отцы уверяют нас быть очень осторожными, а снам не верить вовсе. Я бы предложил не верить вообще никаким предчувствиям, а положиться на вою Божию, понять, что Господь управляет миром, и делать то, что должно. Вопрос: - Что должно быть в душе после Крещения? о. Михаил: - Смотря о ком речь. Младенцы крестятся по вере родителей, крестных. Это наша православная традиция, потому что не все крестятся в детстве. Множество святых времен раннего христианства принимали крещение уже взрослыми. Интересен вопрос, что должно быть в душе того, кто крестился маленьким, но которого не воспитали в христианском духе. Сейчас взрослые, желающие принять Крещение, должны прослушать беседы о том, что такое православие, каково православное учение о Боге, о Церкви, об обязанностях христианина. Все это человек должен вкладывать в душу. Без души, из-под палки, внешне только принимая Крещение, долго не продержаться. В душе должна быть свобода. С помощью этого великого чувства человек должен выбрать добро. Поэтому в душе того, кто только крестился, должно быть желание исполнять волю Божию. |
| «Торжественный день! – думал он – Сегодня решится моя судьба. Что-то скажет мне блаженная… Еще бы понять… Они же могут и иносказательно говорить… Но ничего, по молитве моей Господь откроет мне истину…» В монастыре паломников встретили как нечто совершенно обычное, ткнули пальцем, куда надо идти, и сказали, что «бабушка» сегодня с утра не принимала. - Ой, а мы приехали, — зароптали паломники – Как же быть? Так далеко ехали… - Молитесь, — уверенно ответила монахиня, — у неё такое бывает. Может, она ждет кого-то. Может, вас и примет. Идите и ждите. «Ждет кого-то! – радостно подумал Енюша – Уж не меня ли? А вдруг меня?» В приемной уже было человек 40 ожидающих. Из-за двери кельи ничего не было слышно, впрочем, и в самой приемной стояла напряженная тишина, лишь изредка нарушаемая вздохами «Господи, помилуй!» и сдержанными всхлипами какой-то девушки. Иногда быстро проходила монахиня, и все взоры обращались на неё – нет ли новостей о «бабушке»? Не решила ли она начать принимать? Но никто не осмеливался спросить. Словно чувствуя муки ожидающих, в очередной раз пробегая мимо, монахиня сказала: - Ждите, ждите! Прождали еще минут 40, как из-за двери послышалось движение чего-то очень большого, затем скрипучий голос фальшиво пропел «Блажен муж…» и дверь открылась. Всякое покашливание и движения прекратились. Блаженная вышла к паломникам. Енюша был шокирован. «Бабушка» не походила обликом ни на блаженную Ксеньюшку, ни тем более, на блаженную Матронушку. Она вообще не походила на блаженную. Это была невысокая тучная старуха с тяжелым грубым ассиметричным лицом нездорового желтого цвета и с черными усами над верхней губой. Из-под засаленной скуфьи торчали грязные седые космы. С трудом переставляя кривые ноги, опираясь сразу на две таких же корявых, как и она, палки, блаженная прошла несколько шагов к окну по образованному расступившимися перед ней людьми проходу, распространяя вокруг себя аромат немытого тела, и крикнула тяжелым, хриплым голосом: - Глашка! Стул дай мне! И конфетку! Пораженные люди молчали. |
|
|
